Затмение

Север ли юг – Почтовая чайка из рук что может быть дальше Чем мы друг от друга, мой друг ? Мы так далеко Что вряд ли нас смогут найти Нейтральные воды, нейтральные брызги Мне кажется, нам по пути Два капитана… © Ундервуд «Два капитана»

Сидеть смирно и ждать, пока кто-то там сейчас улаживает дела — это очень разумно с точки зрения экономии сил и ресурсов. Но вообще-то Сюэ Ян уже был готов раздавать и то и другое даром и огромными порциями, чтобы только не потрошить себе душу. Сидеть в Байсюэ, занимаясь добропорядочными делами, вести практически целомудренный образ жизни, пока Сун Лань и охапка маленьких смешных адептов где-то в Гусу пытаются сдвинуть с места гору! Это в голове не укладывается! А если они напортачат? А если они уже напортачили? А если мелкий золотой гадёныш уже накапал своему дядюшке, чего не следует? А если не накапал, но случилось что-то ещё? Нет, конечно, его собственный патриарх не может облажаться бездарно, потому что Сун Лань самый лучший припадочный даочжан из всех даочжанов Поднебесной, если он и облажается, то сделает это с воистину патриаршим размахом, являя свой талант полностью. Вот в это Сюэ Ян верил со всем пылом своей дикой души. А чтобы душа не слишком полыхала, он топил неистовство в попытке свернуть горы тут, поставить их в правильном порядке, и привести в нормальное состояние то, что с таким жаром разрушал до того, как нашёл своё сердце в руках Сяо Синчэня. И, разумеется, всячески разрушал целомудрие своей святой сволочи при первом же удобном случае. И при неудобном тоже. Потому что смотреть на травяного человечка и сражаться с отчаянным желанием ткнуть Сун Ланя в бок и потребовать отчёта было слишком сильным испытанием. — Я же не могу, — сердито бубнил он, глядя на Сяо Синчэня. — Ты только представь: стоит наш Сун Лань в Облачных Глубинах, весь такой… ну ты понимаешь. Патриарх! Тут вот стоят два нефрита Лань, здесь старейшина ихний, напротив Верховный Заклинатель весь в золоте, и в этот момент вылезает у него из рукава травяной человечек и принимается требовать немедленно сообщить, как идут дела в этой добродетельной обители. И конечно тут же у всех появится куча неудобных вопросов, а там на траве моя кровь, и всё — кормите карпов поминальным обедом. Поэтому Сюэ Ян свирепо смотрел на человечка, снова прятал его, и принимался жрать жизнь с жадной торопливостью вечно голодного босяка, у которого буквально сегодня к вечеру могут всё отнять. Он и любил Сяо Синчэня каждый раз как в первый, каждый раз как в последний, забирая полностью и отдаваясь до донышка души. И кончал с яростным криком, украшая шею Сяо Синчэня яркими отметинами. Вот и сейчас, едва отдышался, едва вынырнул из сладкого забытья, и наконец увидел, как на столе расхаживает это несчастное творение Сун Ланя, явно желая отчитаться о событиях! Сюэ Ян ещё с подозрением потыкал в его сторону пальцем, безмолвно спрашивая Сяо Синчэня, видит ли он это тоже, а когда понял, что видит, довольно потянулся всем телом и заорал: — Сволочной ты патриарх! Наконец-то! Вылезти из кровати, не убившись по дороге, с горем пополам что-то на себя натянуть, на всё это, оказывается, нужно слишком много времени. Зато Сюэ Ян с наслаждением убедился — в который раз! — что самые дурацкие и примитивные приёмы работают даже через расстояние, сетку барьеров, и пусть так сложнее, зато надёжно. Он устроился перед человечком, настроился на своего, и наконец увидел Сун Ланя, убедился, что он его видит, понадеялся, что слышит, пристально оглядел его шею, не нашёл на ней ни одного свежего засоса и пришёл к выводу, что в Облачных Глубинах не очень радостно встретили Лань Цзинъи в простоволосом состоянии. — Так… Ты меня слышишь? Ты попробуй услышать, не только увидеть. В Облачных Глубинах перед Сун Ланем на столе травяной человечек выражал свою радость всеми возможными методами, вплоть до диких танцев и попыток обнять за руку. — В Байсюэ всё в порядке, — тут же сам отчитался и нетерпеливо рявкнул. — Рассказывай немедленно! *** — Наконец-то! — выдохнул Сун Лань, когда нужная физиономия все-таки появилась в поле зрения. И дураку ясно, чем там Сюэ Ян занимался... мда. Сун Лань даже покраснел и порадовался, что засранец хоть оделся. — Не прошло и года. «Если Сюэ Ян нескромно развратничает ... ну ладно, предается любовным утехам...», — подумал Сун Лань, решив, что кто бы говорил, сам только сегодня занимался тем же самым в этой обители добродетели. Ага. Где бьют примерных адептов. — «Значит, все нормально». Значит, можно сразу к делу. И почему это «наконец-то!»? Прошло-то всего ничего между прочим. — Что смотришь? — Сун Лань даже шею потрогал и сердито уставился на человечка, сообразив, что именно он там ищет. — На себя посмотри. Попробуй услышать, попробуй... Бесит просто. Почему это простое дело так легко удается этому паразиту и так плохо — патриарху Байсюэ? Нет, когда-то он и вообще не умел, но сейчас, когда собственный человечек Сун Ланя вполне хорошо все видел, даочжан уже считал, что все ужасно несовершенно и надо было лучше готовиться, а не лететь в Гусу с таким вот недоученным арсеналом. — Заткнись, — шепотом огрызнулся Сун Лань и честно попытался настроиться, хотя сюэянов травяник очень отвлекал своими ужимками и прыжками. Но слова он все равно услышал. В порядке! Отлично! — Некогда рассказывать, — ответил Сун Лань. Как он себе представляет «рассказывать» вот этим вот? — Карту неси. Он сказал это очень четко, но знал, что получается плохо. Небеса! Можно же было догадаться хотя бы по пальцу своему человечку сделать! Сейчас бы просто написал, но нет! Патриарх не подумал! — Карту! Сун Лань вычертил в воздухе соответствующий иероглиф и, как заклинание, повесил перед Сюэ Яном мерцающую надпись. Ну прочитать-то можно же! — Балбес! — с чувством постановил Сун Лань. — О, — Сяо Синчэнь обнял Сюэ Яна, положил подбородок ему на плечо, чтобы видеть беседу, и улыбнулся. — Обзывается? Кажется, там все нормально. А человечек нетерпеливо спрыгнул со стола и побежал к одеждам Сюэ Яна, где среди мешочков — Сун Лань точно помнил! — у его дурного брата была припасена карта. *** Вот что значит патриарх! Сразу воспитывать. «На себя посмотри»! Сюэ Ян действительно себя оглядел и хмыкнул. В таком красноречиво растерзанном виде он даже из пыточной не вылезал, он и одет-то был так, условно. Правда, и в таком сытом довольстве он из пыточной не вылезал даже когда бывал там в роли палача. Сюэ Ян просто не мог не улыбаться во весь рот, потому что Сун Лань точно был в порядке и воспитывает, и ругается, и шипит вот, и нетерпеливый весь такой, и балбесом назвал. Он радостно обнял Сяо Синчэня, поцеловал, превосходно осознавая, что Сун Лань это видит, и рассмеялся, когда человечек помчался своевольничать и хозяйничать. Формально — патриарх может в своём собственном монастыре патриаршить сколько ему влезет, и даже учинить обыск в вещах младшего патриарха. — Куда? — крикнул Сюэ Ян, давясь смехом, поймал человечка, вытащил карту и всё это перенёс на стол. Насмешливые глаза сияли, но он не мог не оценить находчивость Сун Ланя. Не уверен, что его слышат — начертил иероглиф, потому что уверен, что его видят! Что он верит в своего Ян-ди, это тоже приятно. — Показывай, что там нужно, — Сюэ Ян посерьёзнел и поставил человечка на расстеленную карту. Не нравилось ему это скоростное требование карты. Точно что-то случилось. Конечно, Сяо Синчэнь прав, там точно всё нормально. А всё нормально у них — это когда другие люди принимаются звать небожителей на подмогу и проливать слёзы перед алтарями предков. Тем более что вот Сун Лань может убедиться, насколько всё хорошо — Сяо Синчэня он точно видел сейчас. А вот Лань Цзинъи не было видно, хотя Сюэ Ян его поискал взглядом. Но то ли мальчишка держался в сторонке, то ли лежал в постели и скромно не показывался на глаза, то ли его вовсе не было в комнате — а вот это настораживало. Его тянуло спросить прямо «Сун-дагэ, с твоим мальчиком всё хорошо?» — но Сун Лань начнёт огрызаться, а у него тут карта стынет. Сюэ Ян взял себя в руки, унял своё непристойное любопытство и серьёзно ждал, пока его благоприобретённый старший брат объяснит, зачем карта. *** — Не командуй, — проворчал Сун Лань, сосредоточился и вглядывался сейчас в пустой стол перед собой. Если бы кто-то вошел, то увидел бы патриарха Байсюэ, который странно поворачивал голову над пустым столом и разговаривал сам с собой. Но Сун Лань и правда вертелся, как будто это он был человечком, смотрящим на карту, он был глазами фигурки. Только никто, к счастью, не войдет — об этом даочжан позаботился. И теперь ему нужно было как-то продемонстрировать знания, потому что Сун Лань уже видел, что на карте он сможет показать не все места, ведь только одно из трех было горой, которая на карте нарисована, а названий не было вовсе. Вот здесь-то и пригодится их с Синчэнем бродячее прошлое, ведь они исходили Поднебесную своими ногами. Человечек встал на изображение горы и подпрыгнул несколько раз. — Баньшань! — воскликнул Синчэнь. — Я знаю, где это! Человечек подпрыгнул и тут же церемонно поклонился Сяо Синчэню, а Сун Лань в Гусу снова сосредоточился. Баньшань — это самое простое, гора и гора, не очень-то гора, но главное — заметная и известна другу. Фигурка отправилась по карте южнее, в сторону Янцзы и остановилась в долине, где надо было как-то уточнить, что конкретно там нужно. Сун Лань произносил вслух, медленно и четко, но для верности снова писал знаки в воздухе и делал паузы. — Сейчас, ночь моя, — Синчэнь быстро нашел тушь и бумагу и воспроизвел то, что они с Сюэ Яном поняли. Он положил бумагу перед человечком, и только тогда фигурка снова сложила руки в церемонном поклоне — теперь Сун Лань был уверен, что они друг друга поняли и небольшой городок в долине речки Дунцзин теперь известен в Байсюэ. Точно таким образом он показал друзьям и третье место, там нечисть, скорее всего, жила в небольшом озере, название которого Синчэнь тоже записал. Сун Лань выдохнул. Это все отняло у него кучу сил, а еще ведь нужно сказать, что это за точки на карте! Даочжан стер пот со лба, и человечек на столе перед Сюэ Яном сделал тоже самое и плюхнулся, сел прямо на озеро. — Слышишь меня, А-Ян? — Сун Лань снова шептал. — Отправляйтесь туда и сделайте то, что умеете лучше всего. Мелькнула глупая мысль, что нет, не любви там надо предаваться, Сун Лань хмыкнул. Вот где он набрался этого безобразия? Его мерзавец действует на него даже на расстоянии, не иначе! Человечек снова поднялся и изобразил несколько боевых движений. И тут даочжан подумал, а что если Сюэ Ян на радостях решит, что надо вырезать три деревеньки?! Мало ли — враги все такое?! «Демоны» «Нечисть» «Зло» Иероглифы один за другим возникали мерцающими знаками перед Сун Ланем, чтобы Сюэ Ян мог их увидеть. — Ты понял или нет?! — из последних сил спрашивал Сун Лань. — Убейте нечисть! Повтори! И ведь это еще не все. Нужно еще сообщить, что времени мало, что после пора сразу отправляться в город И и снова ждать, пока через две недели, если все сработает, туда не явится половина Гусу. *** Сун Лань забавно крутил головой, и вот тут бы снова всласть похохотать… но вообще-то Сюэ Ян помнил, как он сам так делал в Цинхэ, пытаясь управлять человечком на расстоянии сквозь барьеры Байсюэ, и ему тогда было совсем не до смеха. Раз уж Сун Лань может пробиться сквозь заслоны и Байсюэ, и Облачных Глубин, то ему там вообще не до смеха. Процесс передвижения по карте пока не проливал свет на причину этих настойчивых указаний, но и Сяо Синчэнь подключился, и хорошо, что он вообще понимал, что нарисовано на карте там, где в сущности ничего нет. — Я понял! — Сюэ Ян быстро потерял терпение и едва не долбанул кулаком по столу. — Нам нужно быстренько там всех поубивать, зачистить всё от любой нечисти. Я не такой тупой, всё понял. Братец, ты сейчас должен перестать шевелиться. Он взял человечка на ладонь, сам придал ему нужное положение, чтобы Сун Лань мог их видеть, при этом не расходуя силы на поддержание травяной башки на тонкой травяной шее. — Расслабь плечи. Не напрягай шею, у тебя жилы на висках вздулись. Не пытайся повторять по несколько раз, я сделаю тупое лицо, если не услышу что-то или не пойму, даже переспрашивать не придётся. Ты тратишь очень много сил сейчас. Сюэ Ян вопросительно уставился на Сяо Синчэня, безмолвно спрашивая, всё ли он правильно делает и понимает, снова смотрел на Сун Ланя. — Не управляй движениями человечка, просто смотри и слушай и если захочется кивнуть или помотать головой, то лишь своей, не травяной, понял? Итак. Там нужно поубивать в этих трёх местах всю нечисть. Срочно? Что тайно, это я и так понимаю, мы с Сяо Синчэнем смотаемся и быстренько аккуратно всё почистим. Дагэ, ты в порядке? На столе Сун Ланя травяной человечек погладил его палец, а Сюэ Ян даже оскалился, понимая, что ци ему не передать на расстоянии. А было бы круто! Вот как Лань Цзинъи и Сяо Синчэнь это сделали тогда, как?! Такое полезное и редкое умение, как им это удалось? Он так и не допросил своего святого. *** Хвала небесам! Сюэ Ян повторил словами! Потому что от усталости Сун Лань уже даже на Синчэня готов был рассердиться, что тот молчит, но разве можно на него сердиться? — Срочно, — отчеканил он. — Через три дня люди Гусу начнут проверять все места. Они должны закончить за две недели. Сун Лань говорил, прекрасно понимая, что сроки чудовищные, что Хуайсан не иначе как ненормальный, если настолько рискует. Но какие еще варианты? А он сам должен тут сидеть в Гусу и ждать, и ничем не может помочь! — Нам нужно сделать так, чтобы через две недели выбор был только один: Город И. И вам нужно там быть заранее и наготове. Если все получится... Сун Лань хоть и хмурился, но все делал так, как советовал А-Ян. — Я в порядке. Да, — он даже улыбнулся, когда человечек его потрогал. — Я ... просто вы там, а я здесь, — тихо добавил Сун Лань и потер лоб. — Мы справимся. Ты отдыхай. Сяо Синчэнь не знал, слышит его друг или нет. Он сжал плечи Сюэ Яна и шепнул на ухо: — Надо всем сказать и лететь. Пусть Сун-лаоши уходит, возьми с собой человечка и скажи, что он может с тобой потом поговорить. *** В этом было что-то новое, и от этого Сюэ Ян ощущал какой-то особенный сорт впечатлений, будто ему сделали приятно, но он ещё не понял где именно и как. И от этого приятного ощущения он едва не сделал тупое лицо без особого на то повода. Впрочем, Сюэ Ян подозревал, что все его потуги не делать тупое лицо приводили как раз к обратному эффекту. — Три дня? Хорошо, Сун-лаоши, за три дня там можно будет выпускать гулять детей. Надо срочно, и именно вот так. И даочжан Сун Лань вносит это срочное в него, в Сюэ Яна. Это как конфета, только не конфета. Доверие? Что это вообще такое? — Понял. Будем все заранее возле города И, скрытное место найдём, где мы будем — ты сможешь сам понять по моему следящему. Удобная штука, скажи? — он никак не мог перестать зубоскалить, хоть и серьёзность вполне соблюдал. — Дагэ, я сам тут на стену лезу, что ты там весь по уши в проблемах, а я тут карпам уши почёсываю и конфеты жую. Он ласково накрыл пальцы Сяо Синчэня ладонью, коротко угукнул и скомандовал: — А-Чэнь, не трать силы. Тебе стоит перевести дыхание, вдруг что с нашими Ланями, а ты выдохшийся. Мы немедленно одеваемся и отправляемся зачищать все три места. Я буду осторожно тебя трогать, когда будут новости, обязательно сообщу, чтобы ты не волновался. Слушай внимательно: если случится что-то из ряда вон, если всё рухнет и я буду нужен срочно — у Сычжуя возьми сразу талисман. У него их три. Возьми один себе, и один отдай Лань Цзинъи. Если что — ты понял меня? Достаточно сжечь талисман — я примчусь, слышишь? Мы с Сяо Синчэнем вместе примчимся и камня на камне не оставим от любой темницы, чтобы тебя вытащить. Разрывай связь. Даосы. Невыносимые даочжаны со своей припадочной правильностью. Сюэ Ян даже покачал головой, прижимая к себе Сяо Синчэня сильнее. Он понятия не имел, как они это сделали. *** — Ладно, — Сун Лань кивнул. Не будет он жечь никакие талисманы, не хватало еще, чтобы Сюэ Ян примчался прямо в лапы правосудия, да-да. Он спрятал человечка, долго умывался и все думал о том, что они, конечно, совершенно чокнутые все. Мало им было, теперь вот три дня на три логова нечисти. И главное, они все слишком рискуют... В который раз Сун Лань подумал о том, не проще ли было отпустить Не Минцзюэ и все? Он никак не мог найти в себе ненависти к Цзинь Гуанъяо, но стоило ее начать искать, как Сун Лань приходил к очень простому выводу: ненависть появится, как только Верховный попробует навредить его близким, так что все очень просто — надо не дать ей повода появиться. *** — Значит три дня, — Минцзюэ с сомнением посмотрел на Сяо Синчэня, когда все выслушали новости. Он прекрасно понимал, что помощник из него сейчас откровенно небезопасный. Можно отправиться с даочжаном и его этим босяком, но даже ожидание в городе И было рискованным делом, не то что полеты вокруг Гусу. — Ладно, — Минцзюэ кивнул и глянул на Чжи Чуаня. Тот с момента ухода Сун Ланя и адептов почти не вылезал из медитации, и приходилось только гадать, насколько быстро даочжан восстанавливается и в каком вообще состоянии. Выглядит нормально, да и за Инь Цзянем по этому поводу Минцзюэ паники не заметил. Впрочем... где лекарь и где — паника, его же не поймешь. — Будьте осторожны и, если что, сразу возвращайтесь, договорились? — Чжи Чуань и сам понимал, что они будут осторожны, не в игрушки летят играть. — Если что-то пойдет не по плану, придумаем что-нибудь. Две недели... Обозначенный конкретный срок, и от этого даочжан снова ощутил волнение. Очень скоро он окажется близко к печати. Чжи Чуань запрещал себе об этом думать, но это оказалось слишком сложно. Знание, что в городе И зреет этот артефакт, постоянно свербило где-то на периферии сознания, как он ни старался. Медитация помогала, но сохранять спокойствие становилось все сложнее. — Мы отправимся сначала на Баньшань, потом в долину, а потом к Дунцзин, — Сяо Синчэнь отметил на карте все три точки и оставил на столе. — Он обещал, да? Он же обещал, что если что — то обязательно сожжёт талисман? — Сюэ Ян с подозрением топорщился, потому что это «ладно» как-то подозрительно походило на «отвяжись уже». Но подозрения подозрениями, а времени действительно не так много. Он предоставил своему святому сообщать новости всем остальным — просто потому что он умел лучше говорить правильные слова. Ну и приходилось учитывать, что Не Минцзюэ его недолюбливает. Как и Чжи Чуань. Собственно, из всех слушателей, наверное, Инь Цзянь только относился к нему хорошо, но и тут Сюэ Ян подозревал, что это ровно до того момента, пока его брат с ним счастлив. И это правильно, наверное. Если твой близкий человек счастлив, то и тот, кто делает его счастливым, будет всячески одобрен. — Я помню про наблюдение за Байсюэ. Очень хорошо, что впереди ночь, мы покинем Байсюэ в темноте. Пойду собираться. Заверять всех, что они сейчас как справятся, да как победят всех, Сюэ Ян не стал. Это и так понятно. Надо сделать — они сделают. В конце концов, он по-прежнему считал, что вместе с Сяо Синчэнем они просто непобедимы. Инь Цзянь только губы поджал. Он не одобрял спонтанные геройствования, но о спонтанности тут речи не шло. Что-то происходит, но исходом должно стать возвращение Не Минцзюэ домой, в Цинхэ. Итогом должна стать безопасность для него самого. Безопасность для брата и его мерзавца. Для всех. Он не стал вмешиваться в важный процесс краткой подготовки, но встал перед Сяо Синчэнем и попросил буквально пару мгновений. — Когда мы вместе летали в город И, я помню, как серьёзно и придирчиво Сюэ Ян относился к еде и отдыху. Сейчас у вас не будет времени на это. Поэтому я собрал вам готовой еды на три дня. Он держал в руках аккуратные свёртки, где порции еды были тщательно упакованы, снабжены соответствующими талисманами и надписями. Так не потребуется разводить огонь и готовить. — Здесь лекарства, — Инь Цзянь положил сверху ещё один свёрток и взял брата за руку. — Возвращайтесь. Я буду ждать… Он волновался. Он не мог не волноваться. Безмятежное лицо с ласковой улыбкой надёжно скрывало это волнение. Эти три дня стоит утопить в работе… *** Они не стали терять времени и отправились сразу же. Гора Баньшань встретила их в предрассветных сумерках какой-то неестественной тишиной. Здесь не пели птицы и даже листья, кажется, не шумели. Сяо Синчэнь закрыл глаза и сосредоточился. Чем больше времени проходило с тех пор, как он перестал быть слепцом, тем тише для него становился мир, но старые привычки все равно не уходили сразу. Даочжан ступал бесшумно и старался не пропустить даже падения сухого листа. Самое главное — вовремя понять, если здесь есть живые, потому что гораздо больше риска попасться на глаза кому-то из людей Цзинь Гуанъяо, если он их тут оставил. Им с Сюэ Яном придется сражаться как можно тише. Баньшань Сюэ Яну понравилась. Гора словно легла на спину, подставив доверчивое пузо, поросшее лесом, и робко предлагала себя убить. Он чувствовал себя как кот, на которого наконец-то не будут орать за пачку убитых голубей. Лишь бы тут не было людей! Люди только всё портят, потом придётся прятать трупы, объясняться с Сяо Синчэнем, доказывать, что не было выхода или делать ещё какие-то неприятные вещи. Сюэ Яна полностью устраивала мысль, что солидная часть нечисти точно была когда-то людьми. Он крался за Сяо Синчэнем, возбуждённо блестел глазами, будто и не было дороги в ночном небе на пронизывающем холодном ветру. У Сюэ Яна буквально язык чесался засыпать своего святого вопросами, потому что он точно знал, как это бесит и раздражает. Когда прислушиваешься, а тут рядом крутится невыносимое трепло, это просто выворачивает наизнанку! Приманку бы! Визжащего тёпленького человечка, на который сбежится вся нечисть горы! Нет, ну на свою кровь тоже можно, но стоит поберечь силы – им ещё в два места мчаться, и лучше оставаться сильными. — Гэгэ, мы так будем по горе три дня ползать. Я тут уже думал на кровь приманивать, но крови жалко, — Сюэ Ян шептал тихо, но его святой услышит. — Я тут вспомнил, нечисть идёт не только на кровь. На страх идёт. И на слёзы. Давай я их приманю, и быстренько всех покрошим? *** — У нас нет страха, ночь моя... Сяо Синчэнь пошел быстрее, потому что опасности не чувствовал ни он, ни, что важнее, — Шуанхуа. — И слез нет... ну если ты только не рассмешишь меня до слез, конечно. Но вряд ли такие слезы подойдут. Надо было молчать все-таки, и даочжан дальше шел быстрее, тихо и молча. Гора Баньшань не зря называлась «горой гор», потому что она действительно состояла из множества каменных утесов, которые поднимались вверх, как гигантские ступени, и не было времени подниматься пешком на каждую из них, поэтому, приодолев первую, на следующие три уже взлетали, внимательно оглядываясь и скрываясь среди верхушек деревьев. Когда приземлились в очередной раз, Сяо Синчэнь замер. Земля мелко задрожала, как будто... как будто Баньшань собиралась чихнуть. Синчэнь вспомнил Аршань, беспокойно посмотрел на Сюэ Яна, словно пытался угадать, думает ли он о том же. И вдруг среди совсем уже невысоких деревьев прямо перед Сяо Синчэнем и Сюэ Яном камни вздыбились, и из скал возник монстр гиганстких размеров. Он был похож на дракона, вместо чешуи — камни, вместо зубов — осколки скалы. Монстр такого уровня?! Цзинь Гуанъяо что — сумасшедший?! Тащить адептов к такой твари?!! — Осторожно! — крикнул даочжан, взлетая выше, и Шуанхуа блеснул в руке. Шуанхуа... Почему меч так спокоен? Синчэнь снова опустился на землю, глядя, как гигансткая пасть каменного змея разверзлась прямо над ними. Но монстр... зевнул и ринулся в обход, расшвыривая вокруг град камней. Сяо Синчэнь только уворачивался от них, уверенный, что Сюэ Ян и вовсе делает это еще ловчее. — Цзян Цзай?! — спросил даочжан, показывая на свой меч. Шуанхуа на таких монстров реагировал всегда совершенно по-другому. Да он просто не дал бы хозяину даже опомниться — уже рвался бы к твари! Но меч едва подрагивал в руке. Поэтому Синчэнь хотел знать, что чувствует Цзян Цзай. А монстр снова поднялся, готовый напасть, окатил мощным рыком и камнями, но опять по дуге пошел на новый заход. — Если б я был крестьянином, живущим под этой горой, я бы уже бежал подальше от страха. — Сказал Синчэнь, потому что тварь действительно выглядела чудовищно и создавала такой мощный грохот, что закладывало уши. *** Что да то да — страха не было. И слёз тоже. Но всегда можно смотаться в любое ближайшее селение и… нельзя. Вот же, связался со святым, скоро сам начнёт светиться непостижимым светом небес! С другой стороны, разве сможет правильно и качественно бояться и рыдать первый встречный? На этот счёт у Сюэ Яна имелись веские сомнения. И вообще, хочешь отличного результата — делай всё сам, сядь и изволь бояться со слезами в голосину. Но смешить Сяо Синчэня приятнее. Можно до слёз. А ещё лучше, до криков, и это уже не смешить, а… как же невовремя всё. Сюэ Ян крался следом, влюблено помалкивая, но рожи корчил и сопел возмущённо. И хорошо, что успел язык в рот спрятать, когда эта громадина внезапно встала на дыбы и заорала как ограбленный купец. — Это чо? — тупо спросил Сюэ Ян, когда такое красочное начало обернулось лишь камнепадом, громкими скрежещущими воплями и бесцельным шатанием туда-сюда. Сюэ Ян с недоумением уставился на свой меч, которому плевать было с горы высокой на всех каменных драконов мира. Видимо, Цзян Цзай отлично спелся с Шуанхуа — им обоим было плевать! — Если бы ты был крестьянином, живущим под этой горой, ты уже давно… а кстати, тут ведь никто не живёт под горой. Интересно, — Сюэ Ян протянул это гнусным голосом сборщика податей, заулыбался и азартно ринулся за каменным чудовищем. Дракон выглядел, что и говорить, внушительно. Ревел он так, что уши закладывало, камнями швырялся хаотично и бестолково, но выглядело очень грозно. А главное — он явно загонял обоих выше в гору, в нагромождение скал и деревьев. — Печать бы, — привычно крякнул Сюэ Ян, потирая руки и мечтательно щурясь. — Вот изнутри это пощупать бы… Клыкастая пасть размером с небольшую комнату лязгнула над головами, обдавая обоих каменным крошевом, Сюэ Ян потёр глаз, и Цзян Цзай со скрежетом прошёлся по каменной глотке — без особого успеха. — Гэгэ, знаешь что это? — наконец сообразил он. — Это травяной человечек. Только не травяной. И не человечек. Смысл тот же. Это кукла, игрушка, только с размахом, богатая и явно очень дорогая на тему талисманов, и кровью не пахнет. Давай позволим этому чудесному созданию сделать то, зачем его, собственно, и создавали? Он гонит нас в лес — пойдём в лес. Вот в лесу стало понятнее и веселее. Нечисть там водилась, и водилась в меру голодная, увёртистая, разнообразная. Каменный дракон добавлял сумятицы, но в схватку не лез. Сюэ Ян азартно рубил направо и налево, при этом с интересом рассуждая: — Смотри, как аккуратно подобрано. Честное слово, я будто в лавке стою: восемь чашек, восемь ложек, шкатулки на полочке и веера на продажу. Только вместо товаров — твари. Ты что-то понимаешь? *** — Не смей изнутри! — крикнул даочжан, наученный тем, что Сюэ Ян мог начать импровизировать в любой момент и самым неожиданным образом. Синчэнь успел подумать, что у него самая умная ночь в мире, и немедленно последовал совету. Он даже обрадовался, когда появились настоящие демоны, и Шуанхуа, наконец, ожил. — Им что-то должно управлять! Помнишь город И?! — под мечом Сяо Синчэня рассыпалась очередная тварь. — Туда! Он не раздумывая бросился к скалам, в огромную зияющую чернотой расщелину, методично и хладнокровно расчищая путь так, чтобы им на двоих оставалось призраков ровно пополам. Твари как будто сконцентрировались здесь, и даочжан следовал зову меча, убивая четкими ударами. Заклинание осветило своды пещеры, а наверху мерцала тонкой сетью вереница талисманов. Как в городе И. Мэн Яо ловко создал здесь настоящий каменный мешок для духов, нужно было только найти сердце этой ловушки и уничтожить. Каменный дракон бесновался где-то снаружи, гору трясло, и устоять было трудно даже таким опытным заклинателям, как Сяо Синчэнь и Сюэ Ян. Как будто Верховный знал, что сюда придет не какой-то одинокий адепт, а целая команда. *** — Оооо, как в городе И! — Сюэ Ян с воодушевлением принялся кромсать направо и налево, быстро приноровился так, чтобы и Сяо Синчэню не мешать, и при этом улавливать его движения и направление ударов. — Стой! — крикнул он. — Талисманы пока не трогай! Если они стягивают сюда всю нечисть, то это нам на руку. Вон тот в центре видишь? Он связан с драконом. Эта каменная зверюга как щенок на верёвочке привязан к нему. Разрушим кольцо талисманов — нечисть разбежится по всей горе, и мы будем её ловить аж пока у Сун Ланя борода по пояс не вырастет. А здесь система удобная. Нужно просто рубить и косить. Цзян Цзай с кровожадным коротким звоном разделился на две части и плотность атак тут же увеличилась в два раза. Сюэ Ян с гиканьем носился по пещере, укладывая нечисть плотным слоем на пол, он быстро запыхался — от восторга, что можно наконец-то дать себе волю. Разобрался, что часть атак идёт в пустоту как в копеечку, и быстро внёс поправки. — Восемь талисманов на стенах — как в городе И. Увеличивают количество нечисти, создавая им фантомных братиков и сестричек. Сейчас снимем их, и быстро закончим с этим заповедником. Гэгэ, это не так сложно, когда знаешь систему. И ему тут же чуть не откусили голову. Сюэ Ян вывернулся, оставил в пасти монстра прядь волос, озверел и снёс ему голову. — Верховного за это налысо побрею. И он ринулся вверх, срезать талисманы иллюзий. *** — Я не трогаю, — Сяо Синчэнь улыбнулся так, словно они тут в поле ромашки срывали, а не упырей рубили, и раскрошил очередную тварь. — Без команды ни-ни. Он спокойно добивал оставшихся демонов, пока Сюэ Ян снимал талисманы, и с интересом разглядывал своды пещеры. Стоило Сюэ Яну сорвать последний символ, который удерживал в подчинении иллюзию, как снаружи донесся дикий грохот, и каменный пол под ногами снова задрожал. От яркого света Сяо Синчэнь какое-то время моргал, но глаза привыкли. Они с Сюэ Яном уже стояли посреди поросшей низким лесом скалы, мелкие камни все еще катились по склону, а крупные извилистым хребтом сложились в подобие гребня дракона. — А если бы скала не выдержала? — тихо сказал Сяо Синчэнь. — Ведь нельзя быть уверенным, что пещера не рухнет, как же Цзинь Гуанъяо так рискует? Даочжан покачал головой. — Пойдем? Вдруг кто-то явится... *** У них было преимущество. Всё-таки весь этот балаган был рассчитан на молодых адептов и выстроен с чёткостью умелого организатора. Рука Мэн Яо здесь чувствовалась во всём — в выбранном месте, в правильно и толково подобранных тварях, в умении загнать молодняк туда, куда нужно организатору для выполнения его цели. И Сюэ Ян был полностью уверен, что не все его цели лежали на поверхности. Это как со Сторожевыми Башнями, которые приносили огромное количество пользы, но при этом ещё и накрывали сетью слежения огромное пространство. Ведь даже для того, чтобы вовремя явиться сюда, им пришлось изобретать новый маршрут буквально на ходу, чтобы не попасться на глаза тем, кто обязательно желает их обнаружить. Это отнимало силы и время. А ещё Верховный был ему должен ещё и за синяки, которые достались Сяо Синчэню от летящих камней. Кровоподтёки на этой коже Сюэ Ян предпочитал оставлять самостоятельно и с удовольствием. С наслаждением… А не вот так вот! — Гэгэ, мы развалили гору Баньшань, — с нескрываемой гордостью провозгласил Сюэ Ян и несолидно почесал нос. — Ээээ, нет. Поверь мне, даочжан, эта скала выдержала бы пляску дюжины таких драконов. Проблема нашего Верховного в том, что он ничего не оставляет на волю случая. Видишь ли, случайности и чужая воля сделали с ним много чего. Стечение обстоятельств, звёзды не так расположились — да мало ли что. Мэн Яо из шкуры вон лезет, чтобы всевозможных «если бы» в его жизни было как можно меньше. Если есть хоть малейшая вероятность, что на экзамене из-за его небрежности погибнут молодые адепты, и Первый нефрит клана Лань расстроится, то эта вероятность будет выслежена, вычислена и убита с максимальной жестокостью. Он с нежностью увлёк за собой своего непостижимого святого, от которого с перепуганным писком разлетались даже демоны, и не переставая трындел. Даже если кто-то сдуру примчался бы на гору, увидел бы лишь двоих бесстыжих влюблённых, один из которых не мог заставить себя закрыть рот. Сюэ Ян чувствовал себя бесконечно счастливым — он физически страдал от невозможности убивать, и если людей нельзя, то по крайней мере нечисть можно и нужно, а значит нужно пользоваться случаем. — Зато мы с максимальной скоростью выполним задание нашего патриарха, — Сюэ Ян засмеялся в голос. — Ой, не могу! Как представлю нашего сурового даочжана в Гусу, меня прямо сгибает от смеха! Он же там озвереет. Гэгэ, ну что? Куда там дальше? *** — Наш патриарх не озверел от тебя, уж в Гусу как-нибудь выдержит, — пошутил Сяо Синчэнь, но на самом деле он, конечно, тоже беспокоился. Сун Лань плохо умеет ничего не делать, еще хуже для него — бездействие, когда друзья рискуют. И лучший способ уменьшить беспокойство — сделать все как можно быстрее, поэтому даочжан не хотел задерживаться. — Проверим то озеро. И они летели еще долго, останавливаясь только на небольшой отдых и сон. Если и следующее место похоже на Баньшань, то есть относительно предсказуемо, то можно себе позволить торопиться. Озеро оказалось красивым. Удивительно ровная темная гладь воды, небольшой островок, тишина... Идеальное место обманчивого спокойствия. Очень кстати на берегу лежали лодки. — Наверное, их тоже приготовили для адептов, — предположил Сяо Синчэнь. Раз так, то демонов и, возможно, еще одну иллюзию, нужно искать там, в воде. — Позаимствуем одну. Отправились сразу на середину, гребли и вглядывались в воду, но довольно долго ничего не происходило, и только когда лодка остановилась совсем и прошло еще немного времени, показалось какое-то движение. — Ты видишь? — Синчэнь указал на темную тень в воде. Тут приходилось полагаться исключительно на зрение, потому что Шуанхуа снова молчал. Даочжан коснулся кончиками пальцев рукояти Цзян Цзая, словно спрашивая и его совета. А тени поднимались со дна, кружили все быстрее, множились, и вот уже они у самой поверхности, но все еще — по ту сторону. — Как будто в зеркале, да? — пробормотал Сяо Синчэнь и тут его осенило. Он посмотрел наверх, прямо над ними собирались пока еще едва видимые тонкие нити темной энергии. — О... иллюзия в воде? И в этот момент тени вырвались на волю, и вода вокруг лодки забурлила. *** — Я другое дело, ты на что намекаешь, сволочь святая?! — Сюэ Ян без предупреждения укусил Сяо Синчэня за плечо, всё равно через одежду не больно. — Я понятный, я весь как на ладони. А там тебе красиво поклонятся, улыбнутся, а потом валяешься в подвале и с распоротой ногой и думаешь, где неправильно чихнул. Надо было быстро и правильно всё сделать, чтобы вернуть Сун Ланя на место, в Байсюэ. У него в Байсюэ дохрена дел, он только начал, это ещё не Байсюэ, а просто поместье для считанных людей. А вот когда там будет толпа народу, которая будет доводить Сун Ланя до нервических припадков, это будет правильный Байсюэ, как положено. Конечно, он будет свирепеть от ответственности, но это будет его собственная ответственность в его собственном Байсюэ, разве не так? А тут сиди в Гусу, и не смей даже дёрнуться, чтобы не навлечь на себя подозрения. Тяжело, наверное, оказаться старшим братом одному босяку и законченному мерзавцу. Озеро так озеро! Сюэ Ян получал острое удовольствие от самого путешествия, он не мог не вспоминать то первое, с которого всё началось. Как он сделал вообще первый шаг, с чего вдруг, и чем всё обернулось. Его Сяо Синчэнь, это его жизнь, которая теперь наконец-то стала полной, и Сюэ Ян не собирался останавливаться в счастливом проживании этой жизни. Даже короткий отдых и сон урывками — счастье, потому что главная часть жизни была с ним. — А озеро отличная тема, — брякнул он, рассматривая томительный пейзаж, который словно затаился в ожидании жертв. Всё-таки теперь точно было проще — намётанный взгляд искал не саму нечисть и опасности. Сюэ Ян разыскивал систему, подобную той, что в пещере на Баньшань и в городе И. — Нас гонят на остров, — несколько коротких выпадов Цзян Цзая прошли снова в предсказуемую пустоту. — Они атакуют сверху, в воде мечутся иллюзии. Смотри. Он пригнулся, потянул с собой Сяо Синчэня и показал как смотреть. Из такого положения было видно, что это не толпа водных гулей отплясывает снизу, а тонкие жгуты тьмы бьют по воде сверху, создавая хаос и сумятицу. Эти тени сплетались в единое целое, и Сюэ Ян невольно фыркнул. — На горе каменный дракон, здесь — подводный монстр огромных размеров. Нам на остров, гэгэ, всё будет там. Спорю на что угодно, и талисманы тоже там. Он не мог не восхищаться красотой задумки. Лодки, остров, тающая вокруг дымка, в которой явно угадывались усилия талантливого заклинателя, увядающие лотосы. Лотосы. Сюэ Ян ткнул пальцем в это умирающее вокруг острова великолепие: — Смотри, гэгэ. Вот и прокол. Лотосы — твари живучие, уж если они выросли, то они будут расти, уж будь уверен. Их тут много, богатое лотосовое поле, значит всё было хорошо, а потом Верховному пришла в голову мысль, и эта мысль убила лотосы посредством… в общем, на что угодно спорю, круг талисманов тут как минимум барьерный для нечисти под водой. Ну что, начнём? Он одним прыжком оказался на берегу, и едва Сяо Синчэнь к нему присоединился, рывком выволок лодку на сушу. Конечно, они потом до берега и вплавь доберутся, но зачем усложнять, если можно не усложнять? Твари тут были другие, но набор оказался таким же гармоничным и просчитанным, как на Баньшань. Сюэ Ян искал талисманы иллюзий, выкашивал нечисть, и в какой-то момент почувствовал себя примерно так же, как в Байсюэ с тряпкой от пыли в руках. Та же работа, только масштабы другие. — Молодец Верховный, красиво сработано, — рассуждал он между выпадами и взмахами меча. — Как свадьбы, только не свадьба. *** Сяо Синчэнь перестал смотреть на воду, потому что зачем смотреть на то, что ненастоящее? Есть гораздо более интересные вещи. На острове они снова поделили свою «добычу» пополам, точнее, Сюэ Яну досталась его честная доля добычи, а Сяо Синчэню — работы, потому что сейчас он был занят тем, чем и должен заниматься: работать на благо людей, истребляя зло и нечисть. Шуанхуа отвлекался. Он, конечно, дисциплинированный меч, но бывает очень настойчив, и сейчас звал прямо в заросли лотосов. Даочжан внимательно посмотрел на бурые листья, убил несколькими рациональными движениями еще пару тварей и без слов оттолкнулся от земли и отправился прямо в воду. Шуанхуа одобрительно вздрогнул, а даочжан открыл глаза, как только озеро сомкнулось над головой. Большие листья мешались, Синчэнь разводил их руками и мечом и, наконец, увидел совсем рядом первый талисман. Его через миг загородила черная тень, и даочжан отправил ей навстречу заклинание, а следом — острие Шуанхуа. Заклинатель ты или нет, а вода все замедляет, кроме демонов, которые в ней живут. Поэтому движения пришлось рассчитывать, чтобы не опоздать. Когда черная тень встретила мерцание заклятия, Сяо Синчэнь увидел вдалеке еще один талисман. Воздух заканчивался, даочжан повернул рукоять меча, добивая демона, оттолкнулся и вынырнул, чтобы снова опуститься в холодную воду. *** Есть ли вообще способ разделиться на две части? Хотя бы на две, пусть небожители и посмеются над одним жадным мерзавцем, который хотел бы большего. Допустим, на пять частей. Было бы хорошо. И чтобы каждая часть была самостоятельным мерзавцем. Тогда один бы продолжал с гиканьем и воинственными воплями носиться по острову, убивая направо и налево, а второй таскался бы за Сяо Синчэнем, чтобы смотреть. Просто смотреть, как он с возвышенным и одухотворённым лицом приумножает в мире добро и порядок. Впитывать жадными глазами каждый взмах мечом, каждый поворот головы. Там дальше уже можно было рассудить, что если есть ещё запасные мерзавцы, то можно в шесть рук ласкать даочжана, замучив любовью до полусмерти, но, увы мерзавец был один-единственный, да ещё и ревнивый как самый ненасытный демон. Словом, Поднебесной несказанно повезло, что такие фантазии у босяков из Куйджоу не сбываются никогда. Когда Сяо Синчэнь ушёл под воду и принялся там немилосердно косить демонов и чахлые лотосы, попутно безжалостно разрушая талисманы, не задёргался бы только святой. Конечно, Сюэ Ян задёргался. Но он, вероятно, больше все живущих доверял умениям и талантам своего даочжана. Какие-то несчастные демоны, рассчитанные на юных чистеньких адептов Гусу ничего не смогли бы с ним поделать. Это во-первых. А во-вторых, он всё-таки не зря гордился своим следящим, и наблюдал за Сяо Синчэнем с ненавязчивым вниманием, хотя при этом одновременно удобрял почву острова сомнительными благами — разрубленной в куски нечистью. Ну и в-третьих, их общая сила в любом случае перекрывала все ухищрения Мэн Яо в этом маленьком представлении. Он нашёл и с мстительным наслаждением уничтожил центральный талисман, когда покончил с нечистью и всё проверил, на всякий случай всё ещё раз зачистил, прочёсывая остров, и полез в воду, когда Сяо Синчэнь уже должен был там закончить. Расчёт был очень прост: может быть его святой в неистовом порыве нанести всем добра и рванёт мокрым к третьей точке, где требуется навести порядок, но вот свою ночь в мокром виде на меч точно не затащит. А значит — и сам не полезет, и позволит себя высушить, вылечить, вылизать… Сюэ Ян потряс головой и рассмеялся, пошлёпав ладонью по поверхности воды. И шуструю чёрную тень под водой пришпилил к илистому дну, чтобы не портила картину старательно очищенного острова и озера. А то вышло бы неловко. — Сяо Синчэнь, — негромко позвал он и снова пошлёпал по воде ладонью. — Гэгэ, я замёрз. И устал. Давай убираться отсюда, а? Не очень далеко, потому что мы оба мокрые и уставшие. А ещё мы потрясающие молодцы и гордость Байсюэ. Претендую на кувшин «Зимы», потому что мы справились быстрее, чем нужно на два нечистых места, и с третьим теперь точно успеем. *** Сяо Синчэнь нырял несколько раз и убивал тварей, пока хватало воздуха. Он поднимался, чтобы вдохнуть и увидеть, где Сюэ Ян, погружался снова и снова убивал. Черных теней становилось все меньше, последнюю он увидел, но тварь рассыпалась прямо перед ним — Сюэ Ян успел первым. — Я здесь, — Сяо Синчэнь нарочно отплыл в изрядно пострадавших зарослях лотоса немного дальше от Сюэ Яна. Иначе он сразу будет смотреть на свою ночь, а нужно сначала убедиться, что все совсем спокойно. Даочжан выходил из воды, тяжелая одежда липла к телу, но он не обращал внимания, только смотрел по сторонам и оглядывал с острова озеро и берег. Наконец, Синчэнь кивнул, убедившись, что ничего подозрительного нет, утер воду с лица, собрал волосы и отжал. — Поплыли. Нужно согреться, — он ухватился за край лодки, чтобы помочь Сюэ Яну снова спустить ее на воду, но замер и с улыбкой посмотрел на него. — Только надо греться тихо, хорошо? Уже в лодке Сяо Синчэнь холодными пальцами справился с поясом ханьфу, снял верхние одежды, от ледяной тяжести которых стало уже совсем неприятно, и помогал грести — это тоже согревало. — Я все думаю... зачем Верховному это нужно? В Поднебесной достаточно мест, где есть вполне достойная молодых адептов нечисть. Зачем устраивать вот это? — рассуждал даочжан, строго оглядывая берег. — Можно было бы предположить, что Цзинь Гуанъяо не хочет случайно навредить крестьянам, но... — Сяо Синчэнь покачал головой, потому что в такие мотивы человека, который убил названного брата, не верил. — Когда справимся в третьем месте, нужно будет подумать об этом еще. Давай не будем отдыхать на берегу? Тут нас слишком видно. *** Этот очаровательный манёвр с отплыванием под водой чуть подальше, чтобы вынырнуть не сразу в жадные объятия, укрылся бы от кого угодно. Ну, кроме наглеца, скормившего даочжану пригоршню талисманов со следящим заклинанием ещё в незапамятные времена, когда он и не подозревал о своей влюблённой помешанности. Сюэ Ян же видел эти манёвры под водой, хотя и причину не понял. Что такого, если вынырнуть сразу в его руки? Но любишь даочжана и любишь его поступки. Все. Сразу, охапкой. Сяо Синчэнь всегда и всё делает правильно, вот и сейчас поднялся из воды, и можно его сразу увидеть всего… красивого. Мокрого. Так даочжан выглядел тонким и строгим, так похожим на Шуанхуа. — Да, надо убираться отсюда, — он хмыкнул, услышав про тихое согревание, облизнулся, и уже в лодке проурчал. — Хорошо. Конечно, хорошо. Будет тихо… И многообещающим взглядом заверил, что сможет изобрести неочевидный способ всё обставить достаточно тихо и жарко. — Это верное предположение. Удивишься, но на безопасность крестьян ему точно не наплевать. Это сложно объяснить, когда одной рукой он защищает, а второй рукой спокойно отправляет этих же людей кормить нечисть своими же родственниками. Ну или случайными прохожими. Они вытащили лодку и оставили на берегу рядом с остальными. Сюэ Ян придирчиво проверил, чтобы ничего в этой лодке не забыть. Мало ли, чем может обернуться забытый пояс. Он один раз уже легкомысленно махнул рукой, оставив в городе И пустой гроб, и чем это обернулось? Носились все, как горячей смолой намазанные. А думать надо было сразу. Устраиваться на отдых прямо тут было бы верхом легкомыслия, но и лететь в мокрой одежде было глупо. Зато быстрым шагом по лесу — чтобы немного приободриться и согреться. — Понимаешь, гэгэ… Я не помню за нашим Верховным ни одного простого поступка. Вот башни он понаставил — доброе дело. Действительно, простым людям стало безопаснее. А что башни не везде стоят, так ведь это дело дорогое, не всё сразу. А что с этих же башен он следит за всеми и использует на своё усмотрение всё, включая дыры, не охваченные наблюдениями — это обратная сторона капустного листочка. Сюэ Ян облюбовал небольшой овражек, удачно поросший кустами, пару кустов скосил, чтобы не торчали там, где не надо, и принялся раскладывать костёр. Тут же разулся, зябко поджимал пальцы босых ног, но это лучше, чем в мокрых сапогах, одной рукой распаковывал чем вытираться, во что укутаться, что съесть, чем запить, а главное — что надеть потом чистого и сухого. — Надо спросить у Сычжуя, не было ли когда-то раньше случая страшной гибели молодых адептов на экзамене. До того, как подбором мест для ночной охоты занялся Мэн Яо. Он великолепный организатор. Ни одной упущенной мелочи. Вернее, не так – любая упущенная мелочь становится поводом для большего контроля. Мир должен быть понятным и предсказуемым, потому что когда его невозможно предсказать, а чужая неуправляемая воля слишком сильна, то этой воле Мэн Яо очень постарается отрубить голову, в чём имел неудовольствие убедиться глава клана Не. Не могу сказать, что я не понимаю — Не Минцзюэ действительно неуправляемый. На него не действовали ни увещевания, ни просьбы, ни лесть — а всё это Мэн Яо умеет в совершенстве. Ну и закончилось всё… чем закончилось, собственно. Сюэ Ян сурово протянул своему даочжану миску с горячим супом и сдвинул брови, намекая, что будет нудить и приставать до тех пор, пока тот не проглотит чего-нибудь горячего. *** — Ты все про него знаешь, — даочжан все это время только слушал. Он уже снял обувь и вылил из нее воду, стащил с себя мокрую одежду и, примерно завернувшись в одеяло, сел к костру. Даже бледные узкие ступни к огню подставил и грелся. — Про Мэн Яо. Сяо Синчэнь и против супа не возражал. Это нужно и правильно, потому что много причин. Сюэ Ян и его забота, Инь Цзянь и его волнение. И Сун Лань, которому трудно там сидеть и ждать, и от этого кажется, что всякое необходимое и важное действие — это и для них тоже. В конце концов, пока им везет, и даже не в том, что они верно распознали иллюзии Верховного, а в том, что до сих пор не наткнулись ни на одного его человека. Или не заметили их? Вот Сюэ Ян говорит же, что Цзинь Гуанъяо хочет все контролировать. *** / в это время в Байсюэ/ Чжи Чуань третий раз перечитывал письмо Цзинь Лина. В первый он понял, что волновался, а не нужно. По дороге ничего не случилось, ученик и Фея добрались благополучно, и главное — у мальчика достаточно собранности, чтобы не бросаться ко всем подряд с новостями. Вот, к примеру, он прекрасно понимает, что не нужно добавлять проблем и волнений, когда они и без того у его друзей в достатке, иначе бы Цзинь Лин не написал так о Верховном и главе Юньмэн Цзян. Во второй раз, пробегая взглядом по ровным знакам (Чжи Чуань не мог в который раз не отметить прекрасную манеру письма), даочжан искренне пожелал Лань Сычжую выдержки и терпения, а Сун Ланю — здравомыслия и способности сдерживать свое высокомерие. А в третий раз Чжи Чуань уже видел только другие фразы: «спешу сразу отправить вам письмо», «я буду вам писать». Даочжан улыбнулся и немедленно сел за ответ. «Доброго дня, Цзинь Лин, и прошу вас передать младшему адепту Фее мое приветствие. Письмо от вас заверило меня в том, что ваша ответственность и внимание к учителю и друзьям, бесспорно, — одна из ваших безусловных добродетелей, и мое сердце пребывает теперь в спокойствии.» Кисть замерла над бумагой. Перечитывая последнюю фразу, Чжи Чуань вдруг совершенно отчетливо осознал, что до спокойствия его сердцу отчего-то стало еще дальше, чем было, пока он это не написал, и даочжан решил уточнить: «Спасибо, что так поторопились с новостями, мы в Байсюэ, действительно, волнуемся». Мы — это он. Не Минцзюэ уж точно не переживает за Цзинь Лина, а все остальные если и волнуются, то исключительно по поводу возможной несдержанности юноши. Никому и дела нет до его переживаний... Карпам что ли волноваться? «Здесь все хорошо, и полагаю, патриарх Сун Лань будет рад узнать, что все идет своим чередом и все труды по восстановлению обители лишь преумножаются. Хотя, признаться, мне сложно не думать о предстоящих вам экзаменах, но, во-первых, я не сомневаюсь в вашем успехе, и, во-вторых, медитативные практики очень помогают сохранять равновесие и силы для труда. Я и сам следую совету, который дал вам — осмысливаю, стараясь ничего не упустить, но и никуда не торопиться. Искренне желаю вам успеха и, конечно, буду ждать новостей. Ваш наставник, Чжи Чуань.» Да, он не сомневается. Волнуется, но не сомневается. Это как? Чжи Чуань вздохнул, придирчиво перечитал письмо, но решительно отмел соблазн все переписать. Не слишком ли... личное получилось послание? Даочжан запечатал его и отложил, чтобы отправить утром, но не успел, потому что получил еще одно. Вот теперь Чжи Чуань действительно, был взволнован. Так быстро? Что-то случилось?! Но все-таки волнение не помешало даочжану попросить посланника клана Юньмэн остаться в городке внизу и подождать ответа. Это, конечно, ужасно бесцеремонно и невежливо, но из двух зол — допустить подобные мысли по отношению к Байсюэ и его адепту или рисковать обнаружить здесь Не Минцзюэ, Чжи Чуань безусловно выбрал первое. Даочжан вскрыл письмо, даже не дойдя до своей комнаты, и читал его, застыв посреди двора. Все в порядке! Небеса, все нормально ведь? Или он что-то упускает? Но Цзинь Лин излагал подробно и сдержанно, значит ли это, что волноваться не нужно? «Ваше письмо я получил, не успев отправить первое. Полагаюсь теперь на то, что ваш посланник не сочтет меня грубияном с моей просьбой подождать ответа, и это не оскорбит главу Юньмэн Цзян. Мне хотелось бы сейчас быть в Гусу, чтобы поддержать своего ученика, но я знаю, вы понимаете, что только долг не позволяет мне наблюдать за тем, как вы с достоинством проходите без сомнения сложные испытания» Конечно, ему сложно! И экзамены наверняка — не то, что беспокоит Цзинь Лина. И раз он пишет так часто, нет никаких сомнений, что он волнуется, но ни с кем не делится своими переживаниями... ни с друзьями, ни с родными. «Прошу вас, не сомневайтесь, я мысленно с вами и благодарен за это письмо. Ваш наставник и друг, Чжи Чуань» Он запечатал послание, пока не передумал. Вот это уж точно было слишком личным, но как поступить, когда не можешь быть рядом с Цзинь Лином в его сомнениях? Чжи Чуань поспешил передать оба письма. *** *** *** Мало осознавать, что суп это правильно. Очень важно его при этом ещё правильно съесть. Сюэ Ян конечно не собирался кормить даочжана с ложки, но отказать себе в удовольствии хотя бы несколько ложек поднести к его губам не смог. И подуть, потому что горячее. И только потом передать миску и ложку в его руки, при этом оправдавшись мысленно тем, что погреть об горячую миску озябшие пальцы бывает тоже очень полезно и приятно. — Должна же быть какая-то польза от того, что я какое-то время принимал самое активное участие во всех его проказах, — Сюэ Ян невозмутимо отхлебнул супа через край миски, не утруждая себя манипуляциями с ложкой, пожмурился на языки пламени в костре, и снова шумно отхлебнул. — Люди меняются, даочжан. Не всегда в худшую сторону. Можно в странную, как у меня. Он в ещё пару глотков покончил с супом и неторопливо растирал ступни Сяо Синчэня, удивляясь даже форме его пальцев. Вообще не мешал ему есть, ни в коем случае. Это только изверги бешеные задирают ноги тому, кто только-только дорвался до еды. Но это не повод вообще не трогать! Особенно вот эти косточки выпирающие. Их вообще-то кусать бы. Сюэ Ян согрелся и намеревался передать солидную часть этого тепла под одеяло, обвитое вокруг тела Сяо Синчэня. А главное, всё это очень тихо, как даочжан и уточнил ещё на озере. Это не мешало ему прислушиваться, принюхиваться. В лесу — это не в уже обжитой персональной спальне в Байсюэ, и уж конечно не в их южном храме, где застать их врасплох не смог бы ни один заклинатель мира. А сейчас где-то в лесу после опьяняющей бойни… двух, двух опьяняющих побоищ, ему было достаточно гладить и разминать стопы своего даочжана, жадно и жарко смотреть ему в глаза и нагло ухмыляться. — Даочжан, сделай мне приятно, — проурчал Сюэ Ян ту самую фразу, которая так смущала невинность Сяо Синчэня в самом начале их пути. — Скажи, что мы тут задержимся немного? *** — Мне нравится твоя странная сторона. Сяо Синчэнь смотрел на него неотрывно, все время, пока Сюэ Ян ел, пока грел ему ноги, и даже когда его ночь ехидно улыбался. «Сделай мне приятно» Уже прошло столько времени, а эти слова по-прежнему волновали. Нет, как правило, даочжан, конечно понимал, что за ними и правда последует что-то приятное или забавное, или яркое... в любом случае — прекрасное. Но все равно способность Сюэ Яна удивлять никуда не делась, и Синчэню нравилось это чувство, когда волнение мягко и хитро скребло где-то под сердцем. Что на этот раз? Он угадал свою ночь или нет? Сяо Синчэнь помолчал и посмотрел очень серьезно: — Не скажу. Он потянул Сюэ Яна к себе, чтобы устроился у него между ног, а одеяло само сползло и само под спину подстелилось. Само. Очень удобно — все, как любит Сюэ Ян, хотя для них обоих подойдет и мох, и камни, и что угодно. Но зачем без одеяла, когда можно с ним — так ведь всегда думает его непостижимый мерзавец. — Некогда, — тихо шепнул даочжан уже Сюэ Яну в губы , успел тронуть кончиком языка острый край зубов и приоткрыл рот, желая поцелуев. *** Если бы сейчас Сяо Синчэнь беззаботно сказал «Конечно, задержимся» это был бы серьёзный повод проверить, всё ли с ним в порядке. Нет, не подменили, конечно же. Подменить Сяо Синчэня было невозможно даже его братом-близнецом, просто потому что при поразительном внешнем сходстве сразу было понятно — не он, другой. Но может тёмная сила коснулась, коварно проникла, или талисман какой вредоносный прилип на спину. Или чуть пониже спины. Или заболел сильно, а он упустил по своей бестолковости. Но Сяо Синчэнь серьёзно и очень ответственно обрисовал, что не может позволить задержки, что некогда. Ответственный серьёзный даочжан, переполненный светлым, святым и чрезвычайно сволочным стремлением неумолимо бороться со злом. И как его при этом не желать немедленно схватить? — Как же хорошо, что я тиран и мерзавец, — так же серьёзно сообщил Сюэ Ян в приоткрытые губы, прижимая своего непостижимого даочжана к одеялу. Он немедленно принялся доказывать, до какой степени он тиран. Всё, как велел Сяо Синчэнь: тихо, не привлекая к себе нежелательного внимания. Быстро, потому что он же сказал, что некогда. Жадно, потому что это голод совсем другой, он зарождается под кожей, ворочается там, иссушает жаждой, и нет возможности утолить эту муку без него. Сюэ Ян целовал напористо, но кусался в меру. Ласкал жарко, вжимая в эту импровизированную постель, сжимал в объятиях и бесстыже тёрся всем телом, возбуждённо постанывая. Взять сразу, рывком — это можно, потому что Сяо Синчэнь разрешал ему бесконечно многое. Но хотелось своих законных ласк, своих горячих поцелуев, своего объятого желанием даочжана. А для этого нужно схватить и повести за собой. — Сяо-гэ, — выдохнул он в аккуратное ухо, тут же прихватив зубами мочку. — Когда ты разишь мечом, ты будишь во мне жадное чудовище. Мой… *** — Мм? — Сяо Синчэнь даже не сразу осознал, что слышит, потому что уже согрелся, и даже перегрелся, и теперь горел, тихо-тихо, и очень ярко. Он ловил поцелуи, отвечая нежностью на каждый укус, этой обманчивой уязвимостью, которая сильнее распаляла его ночь — Сяо Синчэнь это отлично знал и хотел опять свести с ума своего любимого мерзавца. Он приподнялся и раздвинул ноги, совсем открытый, подставлял шею, вздрагивал от укусов, и вот где-то в этом горячем желании слышал голос. Сюэ Ян мог говорить все, что угодно, хоть ругаться последними словами — это заставляло полыхать всегда, по-разному, но неизменно. И на вдохе, когда уже хотелось стонать и попросить греть сильнее, Сяо Синчэнь замер, мягко сжал плечи Сюэ Яна, чтобы только отстранить немного, посмотреть в глаза и улыбнуться: — Мое жадное чудовище не спит. Нет... Потому что я просто есть у тебя. Сяо Синчэнь снова прильнул всем телом, обвил руками его шею и запрокинул голову, подставляя горло, открыто и смело. — Чудовище нельзя оставить голодным, — он тихо рассмеялся, — Только не шуми. *** Когда этот бессовестный святой, этот бесстыжий праведник уловил, что его уязвимость оставляет чудовище совершенно беззащитным? Когда его уязвимость успела стать до такой степени открытой и отважной, чтобы спокойно раздеться, замотаться в одеяло, а теперь раскинуться под ним в вызывающей наготе с ароматом умирающих в озере лотосов? — Боль моя, без тебя меня просто нет. Он ещё и смеётся! Сюэ Ян немедленно украсил подставленное горло яркими метками кусачих поцелуев. Он готовил под себя это тело с нетерпением первого раза, всегда как первый, каждый раз как последний, впрок, в отчаянной и бесполезной попытке насытиться. Сяо Синчэня всегда было мало, потому что невозможно надышаться про запас. И взял нетерпеливо, отчаянно заглушив и свой, и его стон в ранящем поцелуе. Любые попытки любить его неторопливо и бережно быстро проваливались. Сюэ Ян до черноты в глазах пытался сдерживаться, но всё равно скоро начинал брать рывками, срываясь на рычание, как будто отбирали. Глубокие толчки в бархатистый обволакивающий жар сводили с ума, но даже этим пылающим рассудком он помнил — тихо. Нужно тихо. Как?! Как можно тихо!!! И кусаться слишком сильно нельзя, можно изгрызть неоправданно сильно. Сюэ Ян зажимал рот Сяо Синчэня ладонью на особенно резких толчках, перехватывал его дыхание поцелуями. Любить чистое белое пламя — безумие. И он бесновался, сгорая каждый раз до лёгкого пепла. *** Сяо Синчэнь каждый раз терпеливо ждал, очень старался терпеливо, и сегодня у него даже получилось не попросить и дождаться. В такие моменты он превращался в одну сплошную нежность, томную и тихую, от этого ожидание становилось еще слаще, а первое проникновение возбужденной плоти в тело позволяло в один миг отпустить себя совсем. Только что податливый и ласковый, Сяо Синчэнь вцепился в спину Сюэ Яна ногтями и целовал его жадные губы долго, пока мог дышать. Когда его ладонь поймала готовый сорваться крик, даочжан укусил эту ладонь, зажмуриваясь от острого удовольствия. Он успел подумать, что после битвы Сюэ Ян особенно яростный, дикий, и любить его вот такого — это теперь редкий случай, который нужно хватать и использовать, пусть даже времени нет и нужно куда-то торопиться. Синчэнь сжимался, заставляя любимого вбиваться в его тело еще сильнее, и находил какое-то особенно яркое наслаждение в том, что нужно вести себя тихо. Извиваться под ним, кусать, сминать пальцами сильную спину и бедра — кроме стонов столько еще всяких способов показать свое горение, принадлежность и силу. *** Нет лучшего способа согреться. Он даже на Хребте Лазурного Дракона работал, а там было в разы холоднее. Сюэ Ян не очень задумывался над терминами: нежность там или нет, он не смог бы объяснить, что чувствует. Сяо Синчэнь каждый раз делал с ним что-то невозможное, что его перекраивало, меняло, закручивало в непонятную сторону. Его хотелось ласкать и одновременно рвать в клочья зубами, ногтями, затрахать до жалобной мольбы о пощаде — и сам был готов об этой пощаде просить. Его член упирался в живот, тёрся об кожу. Сюэ Ян с хищной ухмылкой приподнялся, бессовестно выставляясь напоказ. Сяо Синчэнь будет на него смотреть, видеть его. Даочжану придётся смотреть, как он нагло ласкает его член, как подаётся бёдрами вперёд, вбиваясь в любимое тело. И всё равно недолго, потому что нельзя лишать своего святого удовольствия цепляться за него. Сюэ Ян снова придавил его к скомканному одеялу, жарко выдохнул в губы: — Кричи, если хочешь. Никто не услышит. А кто услышит, того можно и убить. *** Удивительно, но когда Синчэнь обрел зрение, ему пришлось многому учиться, но только не тому, как справиться с тем, что глаза сами закрываются от удовольствия. Он умел раствориться в ощущениях и при этом смотреть на Сюэ Яна. И сейчас, когда тело уже готово было отдаться сладкой дрожи, а Сюэ Ян еще и добавлял огня своими ласками, Сяо Синчэнь смотрел на него, бесстыжего и прекрасного, и улыбнулся той особенной улыбкой, в которой свет живет наравне с тьмой, которой его личный мерзавец с ним щедро делился, и эту улыбку мог получить только он. Даочжан не произнёс ни слова, помотал головой, что нет, кричать он не будет, и ему тут же пришлось прижать запястье к губам, потому что накрыло так, что даже крепкие объятия не спасли. Он изломанно выгнулся, кусая себя за запястье до яркой боли, задрожал, но все равно утопал в удовольствии совсем тихо, необычно тихо даже для себя. *** Это беззащитное движение, когда запястье прижимается к губам… Сюэ Ян успел только жадно облизнуться и тут же запрокинул голову. Напряжённое горло выдавало задушенный крик, который терзал и мучил своей беззвучностью. Он последними дикими рывками вбивался в судорожно сжимающееся тело, пока его самого не встряхнуло последней длинной дрожью. Сюэ Ян тёрся лицом об шею Сяо Синчэня, наслаждаясь его бешено стучащей кровью в напряжённой вене под губами. Отнял руку и нагло вылизывал это пострадавшее запястье, хрипло дышал, стараясь успокоиться. Но вместо этого только попытался укутаться в одеяло, даже не подумав сползти хотя бы на бок. А это было нельзя, его святая сволочь предупредила, что задерживаться некогда. Одеяла вообще коварны, так и норовят усыпить. Сюэ Ян снова задумчиво лизнул запястье и замер, прижав кончик языка к коже, шкодливо скосил глаза на Сяо Синчэня и блаженно выдохнул: — Сяо-гэ, как ты мог кусать себя сам? Я же тут! Он рассыпал по шее и по губам своего даочжана тихий смех пополам с поцелуями, обещал, что уже встаёт, что очень понимает, что пора вставать, а завершилось всё долгим тягучим поцелуем. Сюэ Ян серьёзно смотрел в глаза Сяо Синчэня, едва ли не ресницы пересчитывал. А мог бы и посчитать, а потом сверять, ревниво отслеживая, чтобы все были на месте, потому что каждая ресница принадлежала ему. Каждая ресница, каждый взгляд, каждый вздох или стон. — Будем одеваться? Я бы с удовольствием поспал, но предпочитаю повторить… гэгэ, хочу ещё. Хочу видеть тебя в битве, с мечом. У тебя лицо становится такое строгое, что меня немедленно посещают очень чувственные мысли. Нужно было заставить себя прекратить ластиться и нахально приставать, и Сюэ Ян с протестующим стоном заставил себя подняться. При этом, конечно, не упуская возможности снова застыть, нескромно оглядывая Сяо Синчэня всего, везде. Поймал за щиколотку и всё-таки укусил за эту выступающую косточку, тут же увернувшись, чтобы не получил ласковый пинок. Ему даже в голову не пришло бухтеть, что Сун Лань надавал каких-то поручений, из-за которых нет возможности любить Сяо Синчэня не отвлекаясь, но просто эта любовь не только про бешеные ласки в постели. Сюэ Ян выпрямился и потянулся всем телом, лишь после этого оглянулся в поисках одежды. *** — Тебя всегда посещают всякие мысли. Чувственные, — Сяо Синчэнь улыбнулся и подтолкнул Сюэ Яна, который так устроился, что совсем не хотелось вставать. — И полынные. И напоследок чуть ударил пяткой, сладко дернулся, когда Сюэ Ян прихватил косточку зубами. Вытираться, одеваться, расчесать волосы... это все делать наспех не хотелось, но и медлить тоже нельзя... ужас! — Полетели, да? — не без сожаления спросил Сяо Синчэнь. Он подумал о словах своей ночи, от которых сразу хотелось потемнеть, стать вот таким вот строгим и опасным, чтобы получить все чувственные мысли, которые немедленно отражались во взгляде Сюэ Яна. Осталось еще одно место, и к нему добрались уже к утру, все-таки дав себе время на недолгий отдых. Хорошо быть вдвоем, но там в Гусу волнуется Сун Лань, а в Байсюэ — брат, а Не Минцзюэ так и вовсе тяжело, потому что это самое сложное — ждать. Сяо Синчэнь указал на долину и стал снижаться. Все-таки удивительно, какие красивые места выбрал Цзинь Гуанъяо для экзаменов! Одно прекраснее другого. И сейчас перед путниками тихо шелестел нежно-зеленый бамбуковый лес. — Если не знать, что в каждой точке где-то нечисть, то можно подумать о гармонии и умиротворении, да? А так эта красота вселяет опасение. Сяо Синчэнь улыбнулся вопреки своим же словам и пошел в лес, который окружил стройными стеблями, зеленым цветом и свежим ветерком. В этой утренней красоте шли довольно долго, пока первый необычный шелест, даже скорее шепот, не заставил остановиться и прислушаться. Шуанхуа снова молчал, и это было уже предсказуемо. *** Вот всё-таки паскуда, зачем выбирать места, до которых добираться слишком долго? На самом деле не так долго, и путешествовать с Сяо Синчэнем — о, Сюэ Яну только дайте волю, можно всю Поднебесную из конца в конец облетать множество раз, пока она не станет похожа на стёганое одеяло! Но побухтеть себе под нос, пока стоишь на мече — это его священное право. И полынное, конечно же. А так — ну чего противоречить очевидному, красиво. — Красота, Сяо-гэ, может прямо сквозить гармонией и умиротворением, если ты чокнутый даос. А опасение — это если ты чокнутый даос, который уже по такой красоте огнём и мечом прошёлся неоднократно, и привык видеть гадюку в изумрудной траве. У меня красота вызывает простое желание — сделать её своей. Что я, собственно, и сделал. Никакая ивовая роща не сравнится с той красотой, которую я увидел, очумел и присвоил. И буду присваивать до тех пор, пока небо не рухнет на землю. Хотя тут мило. Светло. Причём о свете Сюэ Ян добавил с кислой неодобрительной миной. Он предпочитал места потемнее, поукромнее. А тут даже жуку по нужде присесть негде, изволь величественно ползти, украшая собой эту дурную гармонию. — Мило, светло и насмешливо, — уточнил Сюэ Ян, услышав нежный переливчатый смех где-то в резной листве. Солнечные лучи играли в прятки высоко в листве, преследовали юркие тени, шелестели и посмеивались, но стоило пристально уставиться, как становилось понятно, что это просто ветер колышет листья. Правда листья не посмеиваются обычно над путниками, не напевают что-то бессвязное. Сюэ Ян подозрительно прищурился, покопался в рукаве и пустил между стволами бамбука медленно летать полосочку талисмана, на котором была начертана витиеватая вязь символов. — И ядов в воздухе нет, — наконец постановил он. — Да и странно было бы, ядами травить юных адептов, это же не бойня, это же экзамен. Он не выдержал и сам рассмеялся, мурлыкая себе под нос навязчивую бамбуковую мелодию, и тут же настороженно прикусил язык. А ну как это какая-то специальная хитрожопость верховная? Они шли на этот мелодичный смешок, потому что если в первых двух местах всё было обустроено так, чтобы всех заманить куда-то, то чего будут и тут надрываться. И всё же было странно, на горе загоняли страхом, в озере тоже не миндальничали, а тут того и гляди, выглянет из-за бамбука лукавое прекрасное лицо… Сюэ Ян покосился на Сяо Синчэня и немедленно облизнулся. Вот кому выглядывать из-за бамбука, заманивая и соблазняя. А сам он, так и быть, порубит в мелко дрожащий фарш любого, кто заманится и раскатает губу поддаться этому соблазну. Прекрасная бы получилась сказка — страшная и красивая одновременно, где выживет только чудовище и его святая сволочь. *** Сяо Синчэнь почему-то не смеялся. — Что ты слышишь в смехе? Я... Баошань и... ... и детство. Как будто вся грустная красота воспоминаний, но почему-то они совсем не чистые, а с горьким привкусом знания, что это все закончится, и закончится болью. Сяо Синчэнь зажмурился и снова открыл глаза. Боль была, но ведь ее теперь нет, все уже пережито. «Еще увидимся, даочжан», — послышалось откуда-то сбоку. Этого не может быть! Сяо Синчэнь обернулся, но там, где буквально только что был Сюэ Ян, увидел только бесконечную череду ровных зеленых стволов. «Еще увидимся...», — теперь дальше, Сяо Синчэнь бросился следом, услышал смех, где уже не было нежных переливов женского голоса, теперь это был смех Сюэ Яна, того, еще до Байсюэ, до всего. — Сюэ Ян! — Синчэнь обернулся вокруг себя, никого не увидел, почувствовал какое-то движение наверху и стремительно поднялся туда. Темная тень мелькнула в листве, Шуанхуа вздрогнул. «Еще увидимся...», — и снова тот же смех. — Сюэ Ян! — Синчэнь звал, он понял, что это все иллюзии, страхи, но где же настоящий Сюэ Ян?! «Увидимся... увидимся... увидимся...» Даочжан искал, то опускаясь на землю, то взмывая к верхушкам бамбука, все эти стволы казались одинаковыми, темные тени мелькали, и он понимал, что они заводят его куда-то. Нужно сосредоточиться, нужно остановиться и подумать, ведь это же система, иллюзии, которые ведут к центру, где вот эти ускользающие тени — настоящие демоны. Но страх, что Сюэ Ян исчез, пронизывал насквозь вместе с этим смехом, который как будто проник под кожу. «Страх. Страх! Здесь демон — страх», — понял Сяо Синчэнь. Но что толку?! Чтобы победить его, нужно просто увидеть Сюэ Яна, так ведь? Как будто с этой мыслью стало легче, и темные быстрые тени приблизились, они окружали, меч в руке даочжана говорил, что эта чернота — вовсе не иллюзия. Сяо Синчэнь сосредоточился на одной, поймал ее движение и пронзил мечом. Листья бамбука заметались в воздухе, а тень вместо того, чтобы рассыпаться, распалась надвое, размножилась, и теперь эти бесплотные быстрые духи кружили плотным вихрем вокруг, делая зеленый лес темным. Сяо Синчэнь сражался, но с каждым ударом они только удваивались, сгущались, сковывали в кольцо, пока наконец не стали касаться лица. «Нет!» — даочжан сконцентрировался, сплел заклятие, и ци теперь противостояла тьме, но та как будто вовсе не пыталась убить, она только... хотела касаться! Черные языки метили прямо в лицо, в глаза, и Сяо Синчэнь наконец понял — она хочет его ослепить. Это новый страх, прежний отпустил, разве нет? Так где же Сюэ Ян?! Сяо Синчэнь кружил в этой странной битве, с ужасом понимая, что без Сюэ Яна он с этим страхом может просто не справиться. Ему уже казалось, что на ресницах набухают тяжелые кровавые капли, заклинания все еще били прицельно, но черные извивы умудрялись их обходить. Невозможно победить то, что сидит в твоем собственном сердце. Невозможно без Сюэ Яна... без него он слаб, без него его нет... Ужас подступил к самому горлу, мешая дышать. — Где ты?! Где ты?! Шуанхуа в безумном танце разрезал тьму, сплетаясь с ци. Пусть не видно, но хотя бы голос! Пусть слепой, но он не может не узнать, что Сюэ Ян здесь! *** — Что я слышу? Я… Сюэ Ян честно прислушался, пытаясь раскопать, что же такого нужно услышать в этом смешке. Вот его даочжан слышит Баошань, это же нужно настолько тонко всё чувствовать. — А хрен знает, гэгэ, противный смешок такой, как будто кто-то за занавеской гадости рассказывает, прикрываясь веером. Знаешь, есть такая манера, у... эй! Сяо Синчэнь куда-то делся, и Сюэ Ян почему-то принялся ждать, что сейчас белая рука обовьёт прямой бамбуковый ствол, и выглянет оттуда Сяо Синчэнь — ну всё, как он себе представил. Он даже на всякий случай ногой расчистил место рядом, чтобы немедленно его тут же завалить прямо посреди бамбуковой рощи. Только тот не торопился ни выглядывать, ни обвивать, ни высовываться. Под ногами чавкнуло, Сюэ Ян передёрнул плечами, поторопился перейти на другое место, но ноги тут же ушли по щиколотку в прелую листву. Острый запах протухшей крови забил ноздри, и он глянул вниз. Крик застрял где-то в груди — под ногами лежал Сяо Синчэнь, вскрытое от уха до уха горло осклизло расплывалось старой раной. Любимый рот застыл в предсмертной горькой гримасе, пальцы свело окостенелой судорогой. — Сяо Синчэнь, — прохрипел Сюэ Ян опускаясь на колени — ноги тут же ухнули в топкое кровавое болото по бёдра. Его затягивало, засасывало, бамбук расступался вокруг, будто растения пытались как следует всё разглядеть, собравшись в кружок. Сюэ Ян никак не мог справиться — он хотел дотянуться, дотронуться, но под руки постоянно лезла какая-то грязь и тухлятина. Голова Сяо Синчэня повернулась, изо рта неторопливо выскальзывала тонкая змея с подозрительно знакомой мордой. Блестела мокрой чешуёй, извивалась с вызывающей пошлостью. Его затягивало, заваливало гниющими телами. Сун Лань с дырой в груди, с вывернутыми выломанными рёбрами, с изодранным в клочья сердцем. Оттуда сквозило тьмой, пульсировал мрак. Сюэ Ян надрывался, пытаясь не дать увязнуть в болоте Сяо Синчэню, Сун Ланю. Лань Цзинъи ещё живой, кажется живой — с бескровным посеревшим лицом пытался сшивать это изодранное сердце, но игла падала из его искалеченных пальцев, перевитые струнами гуциня пальцы были изломаны и скрючены. Мальчишка упал на Сун Ланя лицом вниз и больше не двигался. — Да что за говно тут происходит?! — с психом заорал Сюэ Ян, рывком вытягивал себя из трясины, наступил на что-то, под ногой захрустели кости. Хруст костей. Мокрый горячий хруст… — Больно… ты обещал, что не тронешь никого из Облачных Глубин. Мне обещал… я ведь поверил, — Лань Сычжуй, раздавленный, сплюнул сгусток крови, белое крошево в красном потоке — раздробленные кости. Где-то там, дальше, точно сидел Инь Цзянь. Это он, заколка его дурацкая. Прижимает к груди голову Не Минцзюэ мёртвыми руками. Чжи Чуань тоже был, и тоже уже неживой — с золотой заколкой в горле. Заколка поблескивала золотой чешуёй. Полный абсурд, такого вообще не бывает! Дохлая рыба-то тут причём? Карпы дохлые валяются, кролики, вывернутые наизнанку! — Давайте, вы мне пчёлами ещё посыпьте! — рявкнул Сюэ Ян и замер. Кровавое болото сжимало грудь, не давая дышать, дорогие его сердцу мертвецы сползали за ним, Сяо Синчэнь смотрел прямо в душу окровавленной повязкой. Повязкой. Но ведь он уже не закрывает глаза повязкой! Вот она, на запястье, вот же она, эта повязка! Пчёлами. Посыпать. — Сяо-гэ! Пчела! — коротко рявкнул Сюэ Ян. — Слышишь меня? Пчела! Он закрыл глаза и застыл. Всё было не так. Что за чушь? Хитрожопости насыпали. Красивая роща, кто бы спорил, но к красоте Сюэ Ян относился несколько по-иному. Огненный талисман прилип к ближайшему бамбуковому стволу и тут же ярко заполыхал. Сюэ Ян поднялся на ноги, стряхивая липкий болотный морок. Прижал к груди руку, схваченную повязкой, постоял с минуту, поворачивая голову. Открыл глаза и тут же увидел, как торопливо иллюзия подстраивается, словно кто-то поспешно расправляет узорчатый шёлк. Он хмыкнул, снимая с руки повязку Сяо Синчэня, надёжно завязал себе глаза. Следящее никуда не делось. Огонь он чувствовал и без зрения. Он спокойно шагнул вперёд, попирая ногами все свои кошмары вместе взятые. Потому что следящее сейчас двигалось наискосок от него, Шуанхуа вспарывал воздух. — Пчела! Заткнись, даочжан, и замри! Я тебя почти нашёл! Огонь охватывал бамбуковый лес, сжирая все шепотки и смешки. Сейчас огонь доберётся до любого талисмана, обеспечивающего эту ловушку ужаса, и наваждение рухнет. — Я тебя никогда не отпущу, слышишь меня? — Сюэ Ян метнулся в ту сторону, где уловил дыхание. Запах, стук сердца, следящее конечно же, такая знакомая ци, даже шелест одежд становится знаком, когда каждая складка этих одежд неоднократно прощупана. Да он нитку с его одежд знал в лицо, каждую нитку! — Не смотри, Сяо Синчэнь. Тут не на что смотреть. Эта бамбуковая жопа Верховному ой как икнётся, я его научу свободу любить… *** В этом холодном кошмаре стало вдруг жарко, как будто полыхнуло пламя. Пчела? Сяо Синчэнь хлопнул по лицу ладонью, сдирая очередное касание тьмы, словно оно собиралось вцепиться и сквозь глазницы прорасти в голову. — Мифэн! Пчела, конечно же, пчела! Даочжан даже услышал жужжание, сквозь которое донеслось такое правильное, такое настоящее «заткнись». Он снова развернулся, рассекая тени, и на этот раз они и правда расступились, а Синчэнь в ужасе одернул руку — острие Шуанхуа замерло почти у лица Сюэ Яна. — Это ты! Даочжан схватил его за руку, нервно посмотрел Сюэ Яну за спину, по сторонам, облизал губы и тут же оттолкнулся, взмыл вместе с ним вверх. Огонь и правда полыхал, тоже настоящий, и рука Сюэ Яна была настоящей. — Там! — Синчэнь кивнул в сторону, где сквозь деревья уловил отблеск одного из талисманов, но он так и не выпустил руки Сюэ Яна, когда полетел к цели. — Вон следующий. Его подтряхивало и он никак не мог отцепиться от Сюэ Яна, хотя это же глупо, им надо разделиться, найти связующий талисман, уничтожить его и следом — все остальные. Делать это, держась за руки, явно неудобно. Синчэнь опустился на землю, так и не тронув заклинание на зеленом стволе, по пути рассек на клочки еще одну демоническую тень, и заставил себя выпустить Сюэ Яна. — Пчела. Да, — с трудом выговорил даочжан, его привычная собранность дала трещину. Синчэнь закрыл глаза, выдохнул, открыл — Сюэ Ян никуда не делся. — Найди связующий талисман, он где-то там, в центре, — Синчэнь указал наверх в сплетение тонких веток бамбука, и снова поднялся в воздух, опасаясь, что не справится и просто вцепится в Сюэ Яна и не отпустит. Разящие удары доставали одну тень за другой, пока не настала очередь талисманов. Когда все закончилось, бледный, как драгоценный нефрит, Сяо Синчэнь обернулся вокруг. Ему нужно было убедиться, что вот он, вот Сюэ Ян, а вот — потрепанный, но все же обычный лес. Тонкие листья медленным дождем осыпались вокруг. Даочжан протянул руку, и один листок опустился на его ладонь. Настоящий. — Я хочу знать, чего боится Цзинь Гуанъяо, — произнёс даочжан, сминая лист холодными пальцами. *** Острие Шуанхуа Сюэ Ян не увидел. С повязкой на глазах, он вообще ничего не видел, но воздух прямо перед ним вдруг приобрёл отчётливую отточенность. Этого хватило, чтобы замереть, так же быстро поймать Сяо Синчэня за руку — по сравнению с кошмаром наяву рука сейчас показалась обжигающе горячей! — и содрать с лица повязку, быстро намотать обратно на руку, помогая себе зубами. Потому что отпускать руку даочжана было несколько преждевременно, сначала нужно убедиться, что он цел, что всё остальное лишь иллюзия, и не слишком искусная, раз прокололась на повязке. Интересно, как это сделано, на чём работает, а главное… А главное — Верховный двинулся что ли?! Посылать мелочь вот в такое! Нельзя было честно найти пучок речных гулей, оборотня пошустрее, неупокоенных повышенной злобности, ну и нормально, и хватит с них! Заигрался Верховный, ум под шапкой напекло? Сюэ Ян злобно рубил всё, что рубилось, один талисман разрезал аккуратно и спрятал в рукав — изучить на досуге. Было огромное искушение сжечь нахрен этот лес, дотла, подчистую, но продымленный и порубленный бамбук внезапно утратил эту нереальную красоту. Лес как лес, бамбук как бамбук. За таким уже не представлялась соблазняющая сцена, и страхи не прятались в светлой зелени, чтобы выскочить и навалиться на ничего не подозревающего человека. Сюэ Ян хмыкнул, сжал кулак Сяо Синчэня поверх пальцев, отнял этот лист и с негодованием выбросил. Нечего тут подбирать всякую подозрительную растительность, мало ли что. — Чего он боится, или кого боится? Ну, знаю я одного мужика, официально покойного, которого Цзинь Гуанъяо точно испугается. Он же не знает, что он живой. Добавлю — он не знает, что это в принципе можно было сделать. Именно вот этого он и боится — что есть что-то, чего он не знает. И это может выскочить из-за угла, и сломать всю его многолетнюю работу. Они ещё какое-то время потратили на прочёсывание леса. Сюэ Ян с ожесточением плюнул на том месте, где вяз в иллюзорном болоте. Покосился на своего даочжана, хотел было спросить, чем же его пугал бамбук, но только озверело оскалился. — Не знаю почему меня это настолько бесит, аж кипит в крови. Даочжан, сделай мне приятное — давай пойдём отсюда. Пока я не сжёг этот лес на корню. Мы справились? Мы справились. Нам хреново? Обоим хреново. Я зол, как голодный гуль. Давай отсюда. Пить хочу! И жрать! Сун Ланя дёрнуть, чтобы не нервничал. И в Байсюэ уже. Хочу вина. И конфет. И знаешь что ещё? Спать хочу. С тобой рядом. Я сейчас ногами топать начну и орать. *** — Чего-то, что он не знает... — повторил даочжан задумчиво. Думать о мести? Нет, о возмездии. Даже это — недостойно, Синчэнь выдохнул, чувствуя, как все еще дрожат пальцы, а сердце никак не может успокоиться. «Пойдем» — самое правильное слово, потому что лететь отсюда они сейчас точно не могли. Слишком много сил потратили и слишком испугались. Сяо Синчэнь взял Сюэ Яна за руку. — Не бойся. Мы вдвоем, целы и справились. Легко сказать «не бойся», когда сам только что чуть душу от страха в этом лесу не оставил. Как давно они оба так сильно боялись? Он — в Гусу, а Сюэ Ян? Когда собирал на берегу ягоды и ждал Сун Ланя? А теперь оказалось, что страх потери стал еще сильнее. Они шли пешком, и даочжан молчал. Он все думал, почему так случилось и как объяснить, что это место оказалось опаснее, чем два других? У кромки леса пришлось свернуть, потому что послышались голоса. Кто-то шел по лесу, причем не группой, а в ряд. Сяо Синчэнь посмотрел наверх. Ничего удивительного, дым от горящего бамбука наверняка виден очень далеко. Значит, Верховный действительно оставил наблюдать кого-то, и на озере и на Баньшань, возможно, им просто повезло. Или только здесь охрана? Сражаться было бы глупо, поэтому просто тихо скрылись, и шли пешком еще очень долго. — Не трать силы, хорошо? Доберемся до Байсюэ, и сообщишь Сун-лаоши, он как раз будет рад узнать, что мы уже дома, а не в пути. Я все никак не могу понять, почему иллюзии? Ведь можно было просто набрать тварей попроще, зачем вся эта система? И почему последняя оказалась такой опасной? Ведь это всего лишь молодые адепты, как бы они справились, если нам пришлось так сложно? Даочжан вдруг остановился и смотрел на Сюэ Яна, взгляд скользил по повязке на руке, по его фигуре, лицу... Даже уставший Сюэ Ян — это самый опасный мерзавец в Поднебесной. Теперь все стало понятно. — Это место было не для нас. Юные заклинатели...чего они боятся? Неужели беспомощности? Слепоты? Потери самого дорогого? Они просто еще не знают, что это такое. — Адепты просто увидели бы что-то другое. Сюэ Ян... — Даочжан прижал его к себе, так порывисто, как будто прощался, — я не знал, что может быть страшнее, чем в Гусу... *** От этого «не бойся» Сюэ Ян весь взъерошился и нервно дёрнул плечом. Сказал бы кто раньше, что он испугается всего-то увидев трупы — хохотал бы во всё горло. Испугаться крови? Испугаться смерти? Смотря чьей. Идти пешком, пока не уляжется остаток страха, было лучшим решением из всех возможных. У него уже и ноги болели, но это было лучше, чем тонуть в кровавом болоте. Да ещё в такой компании. И опять — просто тихо слинять, потому что какие-то дураки ходят по лесу — ну это неправильно. Вот тут как раз стоило бы устроить бойню. Полечиться, так сказать. Только устало рукой махнул. Не было желания ввязываться. — Твари там были. Как раз самые простые, которые ещё не поняли, что они за твари, — Сюэ Ян бубнил себе под нос, как будто ему нанесли личную обиду. — Впрочем, я недоучка. Не помню как называется это состояние, когда сущность уже злобная, а форму ещё не приобрела. Знаешь что нужно для обретения формы? Ага, страх. Он послушно остановился, вопросительно поднял брови и с досадой только отфыркнулся. — Верховный то ли перемудрил, то ли недомудрил. Но важно другое — если ловушка не для нас, значит нас там точно не ждали, это хорошо. Тянуло просто сесть куда-то и медленно впитывать благополучие. Это штука такая, которая водится только в мелочах. Вот когда жажда мучает, и чашку воды получить — это оно, благополучие. Его простое воплощение. Сюэ Яну сейчас требовалось его собственное благополучие — сволочное до полной святости. — Потери самого дорогого, — Сюэ Ян уронил голову на плечо Сяо Синчэня, сам его обнял и на всякий случай вцепился пальцами в его спину так, чтобы тот не вздумал никуда деваться. — Богатство — это же когда у тебя много дорогого, да? Охренеть, я богач. Поверь мне, Сяо Синчэнь… я загрызу любого, кто попытается устроить мне вот такое, что я увидел там, в том лесу. Не поможет даже моя смерть — тут же встану демоном, тварью, нечистью, утоплю в крови всех, и небо сожгу. Только вот этого, — он потыкал пальцем куда-то себе за спину, где остался бамбуковый лес. — Вот этого я больше не позволю. Адептам, уж конечно, неоткуда взять такого густого ужаса. Он криво ухмыльнулся, уверенно поцеловал Сяо Синчэня, и уточнил: — По молодости лет. Ну что, даочжан? В Байсюэ? И мы оба не ранены. Лучше бы были просто ранены, это как-то привычнее. Подумаешь, твой брат строго нахмурится, какое бедствие.