Затмение

Правила помогают сохранять спокойствие. Несмотря на то, что в Байсюэ осталось всего три человека, основные правила вроде трапезы, дежурства по кухне, самостоятельного поиске дел все соблюдали. Правда Не Минцзюэ сразу сказал лекарю, что его дежурство по кухне в эти три дня не состоится, и, не дожидаясь никаких возражений и строгих взглядов, пояснил: «Если эти двое вернутся ранеными? Наверняка у тебя много работы». Вот пусть свои порошки и травки смешивает, талисманы заготавливает, а глава клана Не вполне способен управиться в кухне, не сахарный. Чжи Чуань не возражал против соотношения два дня к одному, он нашел себе завал работы, много медитировал и к тому же понимал, что если Не Минцзюэ надо распотрошить хотя бы курицу, то лучше ему такую возможность предоставить. Два дня в Байсюэ ели жареное мясо, жирный густой и острый суп и нормальный хлеб. Правда Не Минцзюэ все-таки не забыл про цветочные пристрастия лекаря, и большая охапка лука и всяких трав на столе торжественно присутствовала. И фрукты. Здоровая еда в здоровом количестве — это правильно, а ограничения — это когда даосы все вернутся, пусть ограничивают. Себя. Дела очень помогали ждать и совершенно не спасали от мыслей. Главное, что занимало Не Минцзюэ — это вопрос, что делать с Инь Цзянем, когда нужно будет отправляться в город И. Минцзюэ практически был уверен, что если приступ, то он справится, пусть даже и тяжело, и выбирать приходилось между двух зол: внезапная слабость в самый ответственный момент и очевидная опасность для такого, как Инь Цзянь, если взять его с собой. Не Минцзюэ, не привыкший себе врать, вынужден был признать, что опасность для доктора все-таки перевешивает. Это злило. Он четко сформулировал все причины, почему доктору нужно отправиться со всеми, включая и ту, что в Байсюэ оставшегося в одиночестве Инь Цзяня тоже может подстерегать ничуть не меньшая опасность в виде шпионов Мэн Яо. И в городе И никак нельзя явить слабость и упасть. И вообще глупо оставлять лекаря в тылу, когда он может понадобиться на передовой. Все так. Но ... Минцзюэ не хотел отвлекаться, а если Цзянь будет рядом, то это неизбежно. — Я думал, и мне сложно принять решение, — в конце концов сообщил Не Минцзюэ, когда явился в лечебницу. Чжи Чуань был здесь и помогал доктору с его травками. Надо же, прервал медитацию... Минцзюэ оттолкнул возникшее недовольство. Он бы предпочел поговорить с лекарем наедине, но не разворачиваться же, раз пришел по делу. — Я склоняюсь к тому, что тебе лучше остаться в Байсюэ. И все-таки он решил выслушать мнение Инь Цзяня, хотя заранее предполагал, что он скажет. Но отказ как раз и мог бы убедить Не Минцзюэ, что «склоняется» он в верную сторону. *** Зачем спорить против разумных решений? Инь Цзянь и не пытался протестовать, у него действительно много работы. Правда, теперь он не мог отделаться от мысли, что все вообще вернутся ранеными. И это даже хорошо. Что вернутся. Никаких «а если» он не пускал в голову, ему и так хватило осознания, что для него худшая ситуация это когда вернулись ранеными, а он оказался не готов и ничем не может помочь. Вот где ужас, смешанный в равных долях с позором и вопиющей некомпетентностью. Остальные ситуации, когда от него вообще ничего не зависит, Цзянь запретил себе представлять. Это участь юных и трепетных, он взрослый человек. Спокойный, разумный и уравновешенный. Конечно, если Сяо Синчэнь снова вернётся с запущенной раной, в горячке и без сил, то Сюэ Яну мало не покажется. Не Минцзюэ взялся готовить. Интересно, никогда бы не подумал, что глава клана умеет готовить. С другой стороны, он не только глава клана, но и воин, а если воин не в состоянии себя обеспечить элементарным, то это весьма посредственный воин. Инь Цзянь очень ценил эту заботу, пусть даже и еда эта была неоправданно плотной и тяжёлой, но возможность внести спонтанные изменения в собственную тарелку так же заботливо предусматривалась. Наверное, волновать это может только не очень уравновешенных людей… в этом вопросе Инь Цзянь лишь успешно притворялся спокойным. За пару дней он очень ответственно свернул горы. Предусмотрел всё, даже самое невероятное. Довёл до немыслимого идеала всё, что находилось в поле его ответственности. Очень постарался не выбегать каждый раз на улицу для очередного тревожного взгляда в небо, тут же оправдывая себя за такое глупое желание — он долго искал брата, и теперь естественно беспокоится. Он разбирал очередную порцию собранных целебных трав, испытывая какое-то застенчивое удовольствие от того, что Чжи Чуань ему помогает. Собирать травы, не выходя за стены Байсюэ — та ещё задача. Но тут и внутри Байсюэ было что и где собрать. Когда Не Минцзюэ вошёл, Инь Цзянь лишь приветливо улыбнулся, посчитал, что подниматься сейчас, отрываясь от работы, это ненужная формальность. Видимо, и Не Минцзюэ так решил, потому что озвучил прямо и в лоб то, что Инь Цзянь предпочитал бы не слушать. Он, значит, думал. И решение ему, значит, сложно принять. Склоняется он, видите ли. Инь Цзянь только бровью дёрнул, аккуратно прикрывая многочисленные плошки с травами, с бережно отделёнными лепестками. Расставил в правильном порядке, закрыл, чтобы ничего не пропало и не испортилось, бережно сгрузил на стол ещё необработанные травы, отряхнул руки и приложил кончики пальцев к своему запястью. Ещё и кивнул сурово, мол, я так и знал. Потому что пульс частил очень нехорошо. — Склоняешься, значит, — негромко проговорил Инь Цзянь, поднимаясь со своего места. И всё равно, чтобы смотреть Не Минцзюэ в глаза, пришлось поднять голову. Он даже поднял руку, чтобы сердито ткнуть Не Минцзюэ пальцем в грудь, но так и не ткнул. А что с ним можно сделать? Заявить, что нет уж, он сделает по-своему? А это каким же, интересно, способом? Таскаться за ним? — А когда склоняешься, не чувствуешь головокружения? Ничего не болит? Вены на висках не пульсируют? Превосходно. От злости дыхание перехватывало. Инь Цзянь строго постучал ногтем по столу, поразмыслил и всё-таки ткнул пальцем в грудь Не Минцзюэ. — Уточни. Мне лучше остаться в Байсюэ пока — что именно? Раз уж ты принимаешь решения, позволь уж мне поинтересоваться: если я остаюсь в Байсюэ, то насколько твои решения обязательны для исполнения мной? Он ведь сказал — ты едешь со мной в Цинхэ. А теперь — я тут подумал и решил, что ты остаёшься в Байсюэ. Хорошенькое дело! От злости Инь Цзянь бледнел. Вот и сейчас стоял с белым лицом, только крылья носа подрагивали. Нормальные люди, ошарашенные такой новостью, находят любой предлог, чтобы сбежать и где-то в уединении проораться. Но ему требовался прямой и честный ответ на прямой и честный вопрос. — Значит так, — жёстко и отрывисто заявил Инь Цзянь. — Хорошо, что предупредил. Если моё отсутствие будет полезнее, чем моё присутствие — пусть так и будет. Я упакую для каждого лекарства с собой. Ладно. Ничего. Всё равно скоро начнётся сезон зимних ветров. У него есть неотложные дела. А после пика Феникса ему будет не до идиотских страданий. *** Чжи Чуань со сдержанным интересом посмотрел на Не Минцзюэ, на всю эту сцену и спокойно продолжал работать. Точнее, он успешно делал вид, что работает, а на самом деле слушал. Потому что, кажется, Не Минцзюэ не совсем представляет, что делает и как может за это получить. Вообще-то нельзя так с Инь Цзянем. Вот только удивительно, что его друг выглядел как-то уж слишком спокойно, может, это как раз и значит, что пора волноваться? — Да, — Не Минцзюэ посмотрел на доктора сверху вниз, а доктор, почему-то, сразу возражать не стал, и это настораживало. — Ничего не болит, нормально все. Чжи Чуань глянул на пальцы Цзяня, на этот ноготь, и саркастично хмыкнул, незаметно, правда. — Пока мы не разберемся с Мэн Яо, — уточнил Не Минцзюэ и нахмурился. — Я еще не принял. То есть когда пришел, еще не принял, я же сказал. А вот теперь да, теперь мне ясно, что я правильно склоняюсь. Потому что вот эти взгляды, это «уточни», «позволь» и такие вежливо-витиеватые фразы- он не у Яо научился, а? — все это Минцзюэ в городе И точно не хотел. Думать о том, не требуется ли цветочнице уточнений? Не ждет ли он специального позволения? Жесткое и колючее «значит так» совсем разозлило. То есть думает, как лучше, сомневается, принимает решение и кстати — ответственность, он, Не Минцзюэ, а «значит так» этим тоном говорит Инь Цзянь? — Совершенно точно будет полезнее твое отсутствие, — отрезал Не Минцзюэ. — Теперь мне это ясно. *** Вопросительно поднятая бровь дрогнула и вернулась на отведённое природой место. Инь Цзянь несколько смягчился, когда получил это уточнение. Значит, лишь пока не разберутся с Мэн Яо. И нечего так хмуриться теперь, сам виноват, что не говорит сразу и полностью. — Чжи Вэньчжун, друг мой, — ласково улыбнулся Инь Цзянь. — Ты не мог бы закончить вот с этими травами? Я сейчас к тебе присоединюсь. Не Минцзюэ, прошу вас. Увлечь за собой мужчину, который шире в плечах раза в два и уж точно тяжелее — силой не получится. Но настойчивое приглашение не оставляет шанса отвертеться, просто потому что со своей гордостью Не Минцзюэ точно не станет упираться. Инь Цзянь с приятной улыбкой проводил его буквально за ближайший угол, резко развернулся и с досадой прошипел: — Ты хоть понимаешь, что я подумал?! Ты же так сказал, словно оставляешь меня в Байсюэ вообще. Совсем. Да я ушам своим не поверил и обозлился как голодный демон! Ужасно хотелось ткнуться лбом куда-то в широкое плечо, но вместо этого Инь Цзянь оперся спиной о ближайшую стену и запрокинул голову. Он успокаивался, глядя в небо, и когда вернул взгляд в лицо Не Минцзюэ смягчился ещё больше. — Не принимай решение поспешно, Минцзюэ. Хорошо? Чтобы разобраться с Мэн Яо может потребоваться и моё свидетельство. Я тоже пострадавшая сторона, хоть и в меньшей степени, — он выдержал паузу, испытующе глядя ему в глаза, рассудительно вздохнул. — У тебя стратегия, в которую не вписывается слабый боец? Инь Цзянь прекрасно знал свои недостатки. В бою он действительно больше мешал, чем помогал. Там действительно развернётся бой? — Мне лучше покинуть Байсюэ, — осторожно сказал он. — Если вы все будете в городе И, то… Мэн Яо точно придёт к выводу, что я остался в Байсюэ. Он ведь знает, что я здесь — шпиона же послал. Значит вот именно тут меня и убьют. Ничего, есть места, где я могу скрыться, и меня никто не найдёт. Я не буду мешать вашей расправе, но и в Байсюэ оставаться считаю рискованным. Да, твой брат пришлёт надёжного человека, который наверное сможет. Если всё ему объяснить. Инь Цзянь снова поднял безмятежный взгляд к небу. Он был совершенно спокоен. — Мне просто страшно. Я не отличаюсь… отвагой. *** Минцзюэ молча вышел, мысленно настраиваясь на то, что вот сейчас лекарь начнет шипеть, а он ему на это скажет, что так решил и точка. Но вопрос Инь Цзяня оказался неожиданным. Что он подумал? Что? Какая разница, если вообще-то он ему сказал уже, что в Байсюэ его не «оставляет»? Или у лекаря плохо с памятью? Ушам не поверил, но обозлился — дай только повод! И Минцзюэ совершенно не хотел быть этим поводом там, в городе И, когда ему понадобится вся сила воли, сосредоточенность и да, — смелость! Достаточно ведь только посмотреть... на это горло бледное, на цветы в волосах, на этот розовый, чтобы совершенно потерять равновесие! Не Минцзюэ живо представил себе нож у этого горла. И что-то вроде «не думай обо мне, Не Минцзюэ, это неважно» или какое-то другое глупое самопожертвование, на которое у Инь Цзяня уж точно хватит заумных и ненужных мыслей. Да, именно так, у него — стратегия, и в нее совсем не вписывается Инь Цзянь. Это что, зависимость? На кой хрен ему эти ненужные беспокойства? И страх Инь Цзяня? Минцзюэ не мог почему-то видеть эту хрупкую шею, он выбрал смотреть в глаза, потому оперся широкой ладонью на стену прямо рядом с его лицом, приблизился. — Куда я тебя там спрячу? С кем оставлю? «А если потом не найду?» Если Мэн Яо хотя бы заподозрит. Пусть не его, а например, Сяо Синчэня, захочет воспользоваться и сделает доктора своим оружием и рычагом воздействия? Какая уже будет разница? Если Инь Цзяню страшно, разве важно, где он будет бояться? Минцзюэ понял, что доктор вернул его в ту же точку: выбирать, оставить Инь Цзяня здесь одного или взять с собой — одинаково непросто, а должно быть просто! На самом-то деле... какая разница, он ведь все равно будет за этого человека переживать. Но ведь и раньше был тот, кто ждал его дома или рядом, и он ведь умел с этим справляться, что изменилось? Нужно думать о Хуайсане, а не о лекаре, вот и все. *** А почему он решил, что его нужно прятать и непременно оставлять с кем-то? Конечно, Инь Цзянь боялся. Сложно лавировать между всеми этими стратегиями. Кругом, куда ни плюнь, сплошные стратеги. А действительно, куда можно деться… С другой стороны, он же как-то добрался до Байсюэ из Хэй. Один. Ничего, не умер. Не Минцзюэ как-то опасно приблизился и эта рука рядом, словно он преграждал путь к бегству. Но бежать Инь Цзянь не собирался. По крайней мере, пока точно не собирался. И уж конечно не от Минцзюэ. И почему же теперь так тянет извиняться? Он открыл было рот, чтобы выдать потрясающе умную мысль: Сюэ Ян его спрячет. Он точно сумеет, ведь недаром он умудрялся столько времени скрываться от всех, кто его искал. И не только скрывался сам, но и Инь Суюаня надёжно прятал! Нет, пожалуй, это будет не очень умное предложение. — Мда. В потайной комнате меня лучше не прятать… Открыть её может только патриарх, и если что-то случится, то я просто не выберусь. Ты меня убедил, — Инь Цзянь бросил короткий взгляд на руку Не Минцзюэ, коротко тронул его запястье, едва прикоснувшись пальцами. — Если за мной придут сюда, я успею сбежать. Пожалуй, это я умею лучше, чем сражаться. Если я не в Байсюэ, то… И куда идти? В Цинхэ? Неудобно и небезопасно. Он озадачено моргнул, признавая, что деться ему некуда. Разве что на Пик Феникса, оттуда его никто не сможет достать. Ещё одна глупая идея, ещё дурнее предыдущей. Если он туда заберётся, его всего лишь не достанут. Но дадут ли ему спуститься? Вот именно… не дадут. — Значит, я где-то прячусь. И приду в Цинхэ сам, как только пойму, что это безопасно. К этому, конечно, тоже нужно будет подготовиться. На всякий случай. Тем более, что большая часть уже готова. Осталось лишь снабдить всех и каждого средствами для исцеления, и как-то на всякий случай подготовить себе пути к отступлению. О том, что он не очень доверяет незнакомому человеку из Цинхэ, Инь Цзянь тоже предпочёл умолчать. Не Минцзюэ это только рассердит. *** Как Инь Цзянь так умудрился согласиться, что не чувствуешь никакого удовлетворения? Вроде согласился, а на самом деле стало только сложнее. Как сделать так, чтобы не волноваться за этого... за эту цветочницу?! Минцзюэ проследил взглядом за прикосновением доктора, снова посмотрел ему в глаза. — Ладно. Обсуждать, как это Инь Цзянь собирается сам прийти в Цинхэ, — бессмысленно. Сначала нужно разобраться с Мэн Яо, а там видно будет. Можно послать за лекарем, можно в конце концов и самому вернуться — словом, это еще дожить надо, так что возражать — только зря слова тратить. — Значит остаешься, — подвел черту Не Минцзюэ, отстраняясь. Теперь можно дальше заниматься делами, раз решение уже принято. Правда на самом деле ему пришлось еще приложить усилия, чтобы перестать думать на эту тему, но тренировка помогла. Чжи Чуань бросил на друга быстрый взгляд, когда он вернулся. Быстро поговорили, значит Цзянь, скорее всего, согласился. Иначе бы спор точно не остался бы тихим и коротким. — Я знаю, что он твой пациент, что ты заботишься прежде всего о нем... — начал Чжи Чуань, но помолчал, прежде чем продолжить, — Ты можешь не соглашаться. «С ним». — Если чувствуешь, что сомневаешься в решении. Чжи Чуань вдруг задумался, имеет ли право. Может ли он вообще просить поменять принятое только что Инь Цзянем решение? Все поменялось, он сам сделал так, что теперь сложно осмелиться просить. Но если не решиться, как быть, когда Цзяня не будет рядом? — В городе И артефакт, который я создал, и я знаю, что буду думать о нем, когда окажусь там. Инь Цзянь, мне нужна помощь, будет нужна. Не знаю, как на меня повлияет эта тьма, и не навредит ли она кому-нибудь, может быть я справлюсь, постараюсь. Но я прошу тебя... не оставаться в Байсюэ. Он смотрел теперь на Инь Цзяня, ждал ответа и готов был принять, конечно, любой. *** — Ладно, — эхом отозвался Инь Цзянь. Как он не понимает? Как объяснить ему, что если ситуация потребует его присутствия в городе И, то он всё равно там будет, с чем бы сейчас ни согласился? Только всё это усложнится ещё сильнее — примчаться туда в краткие сроки не представляется возможным, не летают лекари на мечах. Но спорить с Минцзюэ сейчас у него не получалось. Ведь не из воздуха он взял это решение, и битва будет вовсе не интеллектуальная — всё может оказаться куда опаснее, чем просто драка с нечистью. А ведь в городе И тогда потребовались усилия четырёх сильных заклинателей. Его защищали четыре человека, и нельзя сказать, что это далось им очень легко. Он мешал. Откровенно мешал, напросившись с ними в город И. Пошёл на поводу у собственной увлечённости, которая сейчас затопила его с головой, и продолжает топить с завидным упорством. — Хорошо… Он вернулся в лечебницу — нужно было закончить с травами, это очень важно. Эта порция стеблей и листьев может спасти чью-то жизнь. А не оглядываться в ту сторону, куда ушёл Не Минцзюэ, пришлось неимоверным усилием воли. Инь Цзянь смиренно сел на место, взялся за травы, и успел ободрать несколько стеблей, когда Чжи Чуань заговорил. Да как заговорил… «Я знаю, что он твой»… да если бы. Ах пациент… ну да, пациент, конечно же. — Конечно, могу, — задумчиво протянул он, безотчётно пытаясь намотать ободранный травяной стебель на палец. Он внимательно смотрел на Чжи Чуаня. С нежностью смотрел, потому что эта дружба столько времени наполняла его сердце теплом, ровным восхитительным теплом, которое отгоняло одиночество. Это была дружба того сорта, когда не обязательно нужно находиться рядом, чтобы чувствовать это тепло. Тем больнее оказалась размолвка, и Инь Цзянь не был уверен, что Чжи Чуань его простил. Откровенно говоря, он считал, что даочжан просто смирился с тем, что его друг Инь Цзянь — лжец. В его положении это уже немало, грешно жаловаться. — Я не принял решение, — наконец ответил он. — Я лишь согласился с решением Не Минцзюэ. Оно… разумно. Я действительно обуза в предстоящей битве. На меня придётся тратить ту часть внимания и сил, которая может принести победу. Когда я был в городе И… Инь Цзянь смутился и опустил голову. Да, это было стыдно и неловко. — Я мешал. А ведь там не было Цзинь Гуанъяо и его людей, там была только безмозглая нечисть. И я мешал. Да что тут объяснять — я едва не убил брата. А меня едва не убил обычный дверной засов. Вэньчжун, я не знаю, что мне делать. Конечно, если я нужен в городе И, то я не останусь в Байсюэ. Проблема в том, что как бы я ни поступил… Он выпустил истерзанный стебель и смотрел, как он соскальзывает на пол. В какой-то степени он и сам чувствовал себя этим стеблем. — Я прекрасно осознаю, что и в Байсюэ я не буду в безопасности, раз тут не останется никого, кроме какого-то человека молодого главы клана Не. Когда вы все отправитесь в город И… за мной придут, конечно же. И я уже предупредил Не Минцзюэ, что в этом случае я буду скрываться. И ты говоришь, что моя помощь будет нужна там. Да… теперь я знаю о тьме куда больше, и смогу оказаться полезным. Но при этом я ещё и буду мешать. И это обязательно нужно учитывать. Инь Цзянь всё-таки оглянулся на дверь, отчаянно надеясь, что вот сейчас войдёт Инь Суюань и его невыносимый мерзавец с ним, и они вместе сядут и выработают… план? Стратегию? Он нервно сжал пальцы с такой силой, что хрустнули суставы. Да где же их носит, неужели и впрямь что-то случилось? Он взял очередной стебель и принялся аккуратно общипывать листья. Видимо эликсира потребуется больше, куда больше, чем у него сейчас есть. Инь Цзянь прикинул количество ингредиентов. Он сможет обеспечить приличное количество, чтобы хватило всем потенциальным жертвам тьмы. — Конечно, я помогу, Вэньчжун. И снова окончательного решения так и нет. Очередной истерзанный стебель упал на пол. Инь Цзянь коротко и отрывисто вздохнул. — Ладно, — опять это «ладно», он заразился от Не Минцзюэ, и это, кажется, навсегда. — Ладно, нет смысла сидеть и жалеть себя. За дело. На что способен созданный тобой артефакт, я отчасти уже знаю. Имел удовольствие видеть на Сюэ Яне, а потом и на тебе. Как считаешь, до какой степени и в какую сторону эта тьма изменится, когда артефакт «дозреет»? *** Когда Инь Цзянь заговорил, Чжи Чуань ожидал «да» или «нет», или... чего он ждал, вообще? Что Цзянь подумает о нем. Это правда, в этом приходилось сейчас себе признаться, но вот сам он о друге не подумал. А ему больно, тревожно, и сейчас Инь Цзянь все говорил и говорил, как будто наболело, и наконец-то можно было выговориться. Поэтому Чжи Чуань просто слушал и с ужасом все глубже погружался в это понимание собственного эгоизма. Инь Цзянь как всегда подумал обо всех, о том, что его помощь может понадобиться всем, а не одному Вэньчжуну. Даочжан устыдился своей просьбы, ведь он просил для себя одного. — Спасибо, — только и смог сказать Чжи Чуань, глядя на то, как падает стебель, и как Инь Цзянь меняется прямо на глазах с этим «ладно». — Я не знаю, — он покачал головой. — Станет сильнее. Он и правда не знал больше, как изменится артефакт, что тут можно знать? Он впервые создал что-то такое, что по-настоящему его пугало, не отпускало с этим предчувствием беды, но самое главное — Чжи Чуань все равно хотел туда вернуться и забрать то, что принадлежит ему. Поэтому он и просил о помощи для себя. Он думал не о том, как изменится печать, он думал о том, как это изменит его и сможет ли он справиться сам. Но разве то, что он так эгоистичен, — не первый звоночек? Чжи Чуань улыбнулся. — Всем будет лучше, если ты будешь рядом. Правда. И Не Минцзюэ. Ударил колокол, не трапезный, и Чжи Чуань отложил травы. Определенно, это вернулись Сюэ Ян и Сяо Синчэнь. *** Инь Цзянь точно знал, насколько он сам был бы недоволен, если бы кто-то полез вмешиваться в его план лечения, не обладая хотя бы какими-то знаниями в сложном искусстве врачевания. Так что прекрасно понимал, до какой степени будет раздражён Не Минцзюэ, когда он попытается полезть со своими совершенно нестратегическими мозгами в какие-то его сложные воинские разработки. Но сейчас — о, вот именно сейчас! — он был точно на своём месте. — Сильнее, — повторил он деловито. — Возможно, более стабильной и упорядоченной? Он подвинул к себе стопку бумаги, обмакнул самый кончик кисти в ещё не подсохшую тушь, быстро набросал несколько строчек, чтобы не забыть. Всё-таки стабильная тьма и сырой голодный мрак — это разные вещи. Нужно всё просчитать. — Не беспокойся, — Инь Цзянь уверенно кивнул. — Это, конечно, не за ягодами сходить, но когда предупреждён, и знаешь к чему готовиться, то это уже половина решения проблемы. Если бы… Если бы он был точно уверен, что всем будет лучше. Насколько легче было бы принять решение. Он успел ещё благодарно тронуть Чжи Чуаня за руку, едва прикоснулся кончиками пальцев, как вздрогнул от удара колокола. Вот тут бы вскочить и выбежать во двор, но вместо этого Инь Цзянь проворно схватил несколько флаконов и сунул в рукав, заранее готовый ко всему. — Ну, если они снова покалечились, — прошипел он, наконец поднимаясь с места. Угрозу он не продолжил, потому что всё-таки торопливо подобрал полы одежд, чтобы в спешке не запнуться. Если оба, если хоть один из них, хоть кто-то, всё равно уже кто именно, если хоть один ранен — привяжет к койке, страшно и бессердечно привяжет, и будет лечить! И кормить с ложки! Бледным бульоном! И не позволит этим невыносимым людям прятаться от лечения и подпитывать его тревогу, она и так выросла настолько, что стала выше золотых драконов Байсюэ! — Вэньчжун, пойдём, — это было очень важно. Кто-то же должен удержать его от крика, если всё-таки кто-то опять ранен. *** — Не знаю, — Чжи Чуань не хотел думать о том, какой станет этот сгусток тьмы, созданный им в теле человека, которому даже лица его не оставили, превратили в иллюзию. Тьма, которая появилась вот так, может обмануть, наверное? Ее нужно увидеть, дотронуться, только так — узнать, а думать о ней нельзя, это разрушает равновесие. «Не беспокойся» Цзяня — это, конечно, забота, но невозможно не беспокоиться, когда внутри все кипит. Чжи Чуань подумал, что все годы совершенствования разбиваются о то, что сейчас происходит, и он не может просто взять и перестать беспокоиться. Даочжан встал и вышел вслед за Инь Цзянем, хотя именно сейчас предпочел бы одиночество — хоть что-то привычное. Но есть долг. — Это мы, — Сяо Синчэнь уверенно переступил порог Байсюэ, и взгляд его сразу устремился к брату. Чжи Чуань уловил их сходство, Инь Цзянь вот так же входил в лечебницу, излучая уверенность и готовность сделать все, что нужно, и ничего лишнего. — С нами все в порядке, — заверил даочжан, обнял брата за плечи и посмотрел ему в глаза. — Мы оба в порядке. Сначала сообщим Сун Ланю, хорошо? А потом все расскажем и решим, когда отправляемся. — Уже прошло три дня, — Минцзюэ тоже вышел навстречу, широкими шагами пересек двор и остановился за спиной доктора. — Да, пора, — согласился Сяо Синчэнь. — Но прежде Сун Лань, он должен быть уверен, что все идет по плану. Самое верное — забрать Не Минцзюэ и оставаться где-то неподалеку от города И, наблюдая в ожидании. Чжи Чуань сможет присоединиться, как только встретит посланника Не Хуайсана, оставив Байсюэ, как договорились, в надежных руках. Сяо Синчэню не пришло в голову спрашивать, с кем отправится Инь Цзянь, вместе с ними или с даочжаном, он вообще не сомневался в том, что брат будет рядом. А как же иначе? *** Сюэ Ян с трудом удерживался от желания злобно бухтеть до самого Байсюэ, а ещё больше злобился от того, что ловил себя на этом желании и только взвинчивал восходящие потоки гнева. Это же надо, он умудрился перепугаться до состояния полной ошарашенности! А в Байсюэ успокоился. Ну, не совсем успокоился. Примерно на троих человек. Ещё троих не хватало. Сун Ланя не хватало, и смешных маленьких Ланей не хватало. По Цзинь Лину Сюэ Ян не больно-то скучал, но с другой стороны — мальчишка со своей собакой оказался полезным ровно настолько, насколько полезна заноза в заднице. Так ведь польза такой занозы зависит от того, в чью именно задницу она воткнулась, если не в свою — то это уже забавно, а забавности Сюэ Ян любил всегда. Инь Цзянь явно шёл проверять, насколько они оба покалечились в этот раз, и Сюэ Ян дал ему возможность сколько угодно обниматься с братом, щупать его, и даже себя дал пощупать — пусть уже лекарь бесцеремонничает. Живой — и пусть. Вон Чжи Чуань тоже живой и не одобряет, и пусть тоже. А Не Минцзюэ ещё и о сроках напомнил, ему уж подавно пусть. У него может и нет прав тут напоминать, а причины есть. Сюэ Ян часто относился к причинам с большим пониманием, чем к правам. Право такая штука, его и отнять можно, а вот причину — нет. Все свои посторонние размышления он прекратил, чтобы не раздувать церемонии, и побыстрее занял место за столом, выпустил на него травяного человечка и сосредоточился. Связаться с Сун Ланем удалось быстро, и он с братской заботой немедленно и очень сжато всё пересказал, заверил, что их никто не видел, что оба не пострадали и уложились ровно в три дня, пообещал, что немедленно забирает всех, и все будут ждать недалеко от города И. — Ты будешь знать где я, остальные где-то со мной. А-Чэнь, осторожнее там. Ланям скажи, что всё хорошо. Не трать силы сейчас. Всё. И строго по столу кулаком стукнул. Строго нихрена не получилось. Говно какое-то, а не строгость. Но где-то чуть ниже горла разжалось и стало легче дышать. Проверил — все целы. Все. И Сун Лань в порядке, и мальчишки. В умении своего выбранного брата скрыть от него серьёзные проблемы он сомневался, значит и впрямь всё более-менее. Поесть, пересобраться, упаковать с собой что надо и с запасом — Сюэ Ян всегда собирался обстоятельно. Им пришлось разделиться — кому-то нужно было остаться в Байсюэ и встретить человека из Цинхэ, который присмотрит за всем, пока они будут отсутствовать. И пусть это будет сколько угодно проверенный человек, но видеть покойного главу собственного клана в добром здравии ему рановато. Да и беглого преступника Сюэ Яна лицезреть — не очень полезно для здоровья, а уж связать безупречную репутацию даочжана Сяо Синчэня с этим самым беглым преступником — верная путёвка на тот свет. Инь Цзянь тщательно и в идеальном порядке для каждого собирал отдельные упаковки лекарств и снадобий, всё подписал и отметил, чтобы не возникало никаких вопросов и затруднений. Но тяжелее всего оказалось смотреть, как Не Минцзюэ поворачивается и уходит. Инь Цзянь с неудовольствием отметил, что нормальный лекарь должен бы поздравить себя с тем, что вчерашний покойник может встать на меч и отправиться в путешествие, и цели у него благородные, и они всё равно встретятся скоро. — Мы с Чжи Чуанем встретим человека из Цинхэ… — Инь Цзянь не собирался устраивать длинные трогательные проводы, он это вообще не умел. Оно случалось само. Зачем это вообще?! Он не одобрял такие безголовые путешествия, сразу по возвращении срываться снова куда-то, но в Байсюэ было так принято, он уже успел это уловить. Не Минцзюэ и без того выказывал терпение, достойное небожителей — при его горячем нраве так долго ждать в четырёх стенах, пока наконец-то можно будет рвануть в бой… Он проводил… и остался. Байсюэ показался огромным и пустынным местом. Инь Цзянь растерянно оглянулся, поискал взглядом Чжи Чуаня. Он понятия не имел, что делать дальше. Зато Сюэ Ян прекрасно знал, что делать. — Вот в этой развалюхе нас искать не будут, — он гостеприимно распахнул покосившуюся дверь хибары, где они не так давно нашли полуголого Чжи Чуаня в компании такого же полуголого Цзинь Лина. — Вернее, может и проявят интерес, если увидят. Но я позабочусь, чтобы не проявили. Не знаю, сколько у нас времени, но подозреваю, что немного. Окрестности сначала смотрю я, ладно? *** Минцзюэ очень терпеливо и обстоятельно выслушал все предписания. Он вообще давно сам запомнил, что пить и когда, и даже до еды, во время или после, но пусть уж доктор повторит. Эти лекарства глава Цинхэ воспринимал как необходимую дисциплину, не только в части режима. Они не оставляли, скажем, лазейку не поесть. Нет еды — придется найти, хотя Минцзюэ подозревал, что этот Сюэ Ян и свинью в карман засунет про запас. — Это ненадолго, — вместо прощания сказал он и решительно подавил невесть откуда взявшееся желание обнять лекаря и по спине похлопать. Лишнее это. Дверь развалюхи нечаянно чуть не слетела окончательно, но Минцзюэ одним движением установил ее как положено и оглядел помещение. Нормально. Крыша есть и даже стены, и огонь вон тоже можно развести. Разумеется, Инь Цзянь нашел бы здесь тьму всего неполезного, но лекаря тут не было. Эта мысль задержалась в сознании, глава Не нахмурился и чуть было не сказал Сюэ Яну «ладно», но даочжан его опередил. — Хорошо, — Сяо Синчэнь спокойно взялся за возведение качественных барьеров. — Будь осторожен. Это очень правильно — не оставлять Не Минцзюэ одного. Не потому что он сбежит или сделает что-то плохое, просто сейчас Сяо Синчэнь невольно почувствовал свою ответственность, раз уж брата рядом пока нет. Неизвестно, не станет ли Минцзюэ плохо, и нужно быть готовым деликатно ему помочь. Обязанности распределились сами по себе, и это помогало ждать. Обустройство временного быта логично досталось Сюэ Яну, например. Сяо Синчэнь использовал время, чтобы отвечать на разные вопросы Не Минцзюэ или что-нибудь рассказать. — Значит, везде вы столкнулись с иллюзиями? — Минцзюэ хмыкнул. — Я в этом не силен. И Сун Лань тоже. И Чжи Чуань. — Это вообще редкое умение, — согласился Сяо Синчэнь. — Особенно на том уровне, которым владеет Сюэ Ян, это совсем уникально. — Вот именно, — Минцзюэ посмотрел на даочжана с внимательным прищуром, и Сяо Синчэню показалось, что глава Не что-то очень важное знает, причем такое очевидное, что даже спросить неловко. — Представляю, если б в Цинхэ я увидел с десяток себя, — Минцзюэ подкинул хворост в очаг и раздул огонь посильнее. Он не видел, как Сяо Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна. — А что если Цзинь Гуанъяо таким образом хотел попробовать выяснить, кто распознает его иллюзии первым? — даочжан сел так прямо, словно пошевелись он, и мысль убежит. — Например, — Минцзюэ предоставил рассуждать в нужном направлении тому, у кого это явно семейное — развивать умные мысли. Сам он занялся пока разведением в воде нужных в это время дня капель. Важно точно отсчитать. — Да, на экзамен соберутся представители разных семей, у каждого клана заклинателей свои особенности... Сложный способ, но все-таки лучше, чем просто забыть о том, что случилось в Ланьлине. Он ведь наверняка хочет выяснить, что это было? — Синчэнь спрашивал Сюэ Яна как безусловного знатока методов Верховного. Никогда ничего не оставлять без контроля... а тут целое происшествие чуть ли не во дворце! *** Осматривать тут было нечего — развалина как развалина. Но в прошлый раз Сюэ Ян был занят другим, а сейчас пошёл выяснять, что тут и как на тему вида с дороги, полезут сюда заклинатели или пренебрегут высокомерно. Он даже на мече несколько раз поднимался, чтобы уяснить, как и откуда видно хибару, и приложил все усилия, чтобы никому не захотелось зайти и проверить. Конечно, этот талисман традиционно накладывался на ловушки для зверей. Отводит внимание, и самого подозрительного зверя становится возможно поймать. Скорее всего никому не придёт в голову, что можно подобное заклинание наложить на дом. Скрывать совсем — подозрительно, сильные маскирующие заклинания слишком ощущаются, а он использовал своё любимое — простое, как палка, и такое же незаметное. Уже после этого вернулся, проскользнул внутрь как вор. Разве что ворью не приходит в голову разводить огонь и приниматься за важное и насущное: еда и чтобы было место, где поспать. В разговор Сюэ Ян не мешался, только посматривал на Сяо Синчэня и ужасно им гордился. Польщено ухмыльнулся, и едва не ляпнул, что не десяток, там больше было. Да как бы не сотня, а может несколько сотен. Вряд ли тысяч. Ладно, сотня точно была. Сколько там в горсти помещалось семечек клёна, он не считал. А дальше Сяо Синчэнь принялся рассуждать, и Сюэ Ян тут же безмерно зауважал Не Минцзюэ за умение закрыть рот и не мешать думать. А говорят, что главы кланов так не умеют. Бессовестно врут! Вон, сидит такой спокойный, хворост подкидывает, и только глазами зыркает. И кстати про лекарства не забывает. Сюэ Ян почувствовал себя почти полностью довольным текущими событиями — он сможет заверить Инь Цзяня, что его в прошлом безголовый пациент оказался ответственным, и ему не приходится напоминать и подсовывать. — Будь уверен, — буркнул он и попытался просчитать, что конкретно сделал Мэн Яо сразу после того, как его так замечательно обвели вокруг пальца. — Такой полезный талант, и не в его распоряжении. Был бы у него кто сведущий, такая паника не поднялась бы. Я больше скажу — все знали бы, и вместо весёлой беготни мы получили бы что-то вроде «А позвать сюда мастера такого-то» — там нас и взяли бы. Тёпленькими. Значит, он хочет найти из молодняка талант по иллюзиям и быстренько захапать в Ланьлин? Ай, хвалю. Не самый быстрый путь, но зато смотри какой официальный. Никто не смог бы прикопаться и обвинить его в том, что он подозрительное что-то замышляет. А так — ещё и похвалят, восхитятся, скажут про удивительную прозорливость и какими там ещё словами принято льстить Верховному Заклинателю. Сюэ Ян снова занялся едой, потому что это важно, и ехидно ухмылялся, пока нарезал жареное мясо ломтями. — Он умеет учиться на чужих ошибках. Когда его отец, старый кобель Гуаншань, пытался заполучить в Ланьлин двух даочжанов, и принялся… ээээ… Сяо Синчэнь, а что он вам сулил, кстати? Что наобещал, что вы с Сун Ланем бежали из Ланьлин Цзинь, как из зачумленной деревни? Смотри, как умно. Пытаться уговорить взрослого сильного заклинателя — это тот ещё труд. А ну как упрётся? Или увидит больше, чем следует, да примется совесть свою выгуливать. А молодые адепты сочтут себя польщёнными вниманием аж целого Верховного Заклинателя, и выкрутить юные мозги в нужную сторону гораздо проще. И потом что он пожелает, то вся Поднебесная и увидит. *** — Ничего особенного, — отозвался Сяо Синчэнь. Это все как будто из другой жизни, даже прекрасные мечты — и они тоже. Хорошо, что они были, но хорошо, что их теперь нет. Если так подумать, разве они с Сун Ланем не получили то, что хотели? Не ищи — и найдешь. Даочжан улыбнулся. — Все, что мог предложить Цзинь Гуаншань, для нас не имело ценности. Разве они бежали? Сяо Синчэнь покачал головой. За себя он ручаться не мог, но вот Сун Лань точно уходил из Ланьлина со спокойной уверенностью. Цзинь Гуаншань мог удивляться сколько угодно, они знали, что им точно не нужно. Сюэ Ян рассуждал даже интересно, Не Минцзюэ в эту сторону не думал. Ну у него, к счастью, нормальные рассуждения, а для... альтернативных вот есть такой вот Сюэ Ян. — Ну либо он ищет клан, в котором может быть виновный, — озвучил Минцзюэ свою мысль и отправился спать. *** От слов Не Минцзюэ хотелось отмахнуться, и Сюэ Ян действительно едва не махнул рукой, а мог ещё и фыркнуть. Какой там клан искать, если понятно же, что это не клан. А может и непонятно. Он придвинулся ближе к Сяо Синчэню и задумчиво взял его за руку. Конечно, устраивать в этой развалине горячую ночь не стоит, и даже не потому что развалина, а потому что хотелось уединения. Но сидеть рядом возле очага тоже приятно. — Даже не знаю, что нам было бы выгоднее, — наконец выдохнул он. — С одной стороны, если найдётся клан, прекрасно владеющий техникой иллюзий, это здорово. Пусть думает, что это они повеселились в Башне Золотого Карпа. С другой стороны — даже досадно, что нашу великолепную работу припишут кому-то, кого я даже не знаю. Конечно, с точки зрения всех святых, собранных в Байсюэ, важнее было бы сейчас возвышенно вякнуть, что негоже какому-то клану страдать за проделки одного Сюэ Яна, но для этого нужно быть святым. Сюэ Ян так же задумчиво потянул пальцы в рот. Не свои, конечно. Трогать пальцы Сяо Синчэня губами и кончиком языка — это не просто приятно. Это вкусно. — Ладно, даже если такой клан есть, то мы с тобой, мой дорогой святой, попутно спасли его от серьёзных неприятностей. По-моему неплохо. Всё как ты любишь — нанесли непоправимое добро и благополучие. Вот теперь можно было с чистой совестью утаскивать своего даочжана спать. Потому что хватит с Не Минцзюэ и того, что рядом не будут слышаться стоны и вздохи, но ложиться отдельно от Сяо Синчэня и делать слишком благопристойный вид Сюэ Ян уж точно не собирался. Сун Ланю в своё время повезло гораздо меньше — ему-то пришлось всё это слушать, а местами даже видеть. *** «Пусть думает, что повеселился клан» сказал тот, кто решал вопросы, вырезая клан,» — подумал Не Минцзюэ, хмыкнув в стену. Не препираться же с Сюэ Яном в самом деле? Вот и нечего, и Минцзюэ решил спать. *** Чжи Чуань все-таки задал Сюэ Яну единственный вопрос и никакого другого ответа, кроме как кратко и по делу, не желал. Ему надо было знать, что с Цзинь Лином все в порядке, и тут можно было не сомневаться, что «в порядке» они с Сун Ланем отчасти понимали одинаково. Отчасти, потому что для Сун Ланя это «не наболтал лишнего и не натворил непоправимого», а для Чжи Чуаня — «достойно справляется с непростым вызовом». Он, конечно, справляется, — в этом Вэньчжун не хотел сомневаться. Чем ближе момент, когда нужно будет присоединиться к остальным, тем сложнее становилось гнать от себя мысли о том, что это не Цзинь Лину нужно «справляться», а как раз его наставнику. Поднебесная вообще удивительным образом сжималась и сосредотачивалась вокруг Цзинь Лина, что тем более озадачивало даочжана, ведь его ученика рядом не было. Он беспокоился — да, это правда. И опасался, что все пойдет как-то не так, пусть и не знал, как должно было бы, но что если его наставничество на самом деле закончилось, когда Сун Лань и адепты покинули Байсюэ? Чжи Чуань не просто беспокоился, он этим мог бы объяснить, что ждет письма, но следовало признать — он скучал. Понимал, что напланировал каких-то полезных уроков и на самом деле хочет, чтобы они состоялись. Это странно. Зачем привязанность? В этом Вэньчжун никак не мог перестать видеть параллель с его собственной привязанностью учитель-ученик, которая так плохо закончилась. Когда уже прибудет этот человек Не Хуайсана? Чжи Чуань никогда так не ждал гостей. *** Он сказал — это ненадолго. И ушёл не прощаясь. Это правильно, потому что действительно ненадолго. Скоро всё это закончится. Что будет дальше — Инь Цзянь понятия не имел, зато прямо сейчас всё было очень плохо. И что отвратительнее всего, он прекрасно понимал, что всё это просто в его голове, и даже простейший анализ доказывает, что это абсурд, блажь и совершенно непохвальная мечтательность. И неудобно прилипнуть к Чжи Чуаню, и невозможно оставаться одному. Уже к вечеру Инь Цзянь понял, что всё валится из рук. По его расчётам они ещё не добрались до места, а он уже не в себе. Он пытался убедить себя в том, что это нормальное беспокойство за брата. Но вот почему-то за Инь Суюаня он не волновался. Мало того, что он Инь Суюань, он ещё и Сяо Синчэнь, и в бою он брата видел. И его охраняет самый беспринципный мерзавец Поднебесной. При этом нельзя же сказать, что Не Минцзюэ один сейчас — вовсе нет. Он и сам по себе обладает огромной силой, и он не один. С такими союзниками вполне можно свернуть горы, это Инь Цзянь прекрасно понимал. И в стане врага сейчас находится молодой глава клана Не, и патриарх Байсюэ, и… Словом, он не беспокоился о Не Минцзюэ, это свидетельствовало бы о недоверии к нему самому, о неверии в его возможности, о сомнениях. Ему просто было плохо. А так быть не должно — повода нет. Без воды плохо, жажда мучает и можно умереть. Без еды продержишься дольше, но плохое состояние объяснимо голодом. Без воздуха умрёшь. Почему какой-то конкретный человек становится внезапно необходим вот настолько — Инь Цзянь уже перестал врать самому себе. Байсюэ оказался полностью отравлен, впору ходить и самому себе рассказывать, что вот тут Не Минцзюэ тренировался, вот здесь он гневно взмахнул саблей, вон туда унеслась густая волна яростной силы. Это уже было похоже на помешательство, и от него не помогали успокоительные травы, не работали самые изощрённые приёмы самоконтроля, и горячая ванна вместо покоя принесла новую порцию воспалённого бреда. Инь Цзянь обессилено откидывал голову на край ванны, широко раскрытыми глазами смотрел в потолок, пока мучительно медленно трогал своё взбесившееся тело под еле слышные всплески воды. Длинные томные судороги голодного вожделения заставляли вздрагивать, но он не торопился. Как Не Минцзюэ выглядит в любви? Как распознать на этом непреклонном лице страсть? Инь Цзянь даже не пытался вообразить это. Достаточно было вспомнить, как жёстко и непримиримо он смотрит, недоверчиво, остро. Как спит. Как стонет под руками и выгибается. Инь Цзянь сам выгнулся, сжал член пальцами и выругался. Ему не стало легче, только возбуждение угомонилось, затаилось под кожей. Только воду привёл в негодность. Что же, зато теперь у него точно есть занятие, на которое не влияют дурные мысли — вылить эту воду, навести порядок, принести новую и свежую. Это поможет усвоить урок: не сдавайся своему бунтующему телу, особенно там, где придётся расплачиваться за это тяжёлой физической работой. Фраза «Чжи Вэньчжун, друг мой» мёрзла на губах — он не мог взваливать на него ещё и это. Тем более что Чжи Чуань сам мучился ожиданием. Манила ли его созданная им Печать, или он хотел просто перевернуть эту страницу жизни — спрашивать казалось непристойным любопытством. Когда наконец человек Не Хуайсана появился у ворот Байсюэ, Инь Цзянь уже был готов в дорогу, и сам на себя не похож в простом тёмном ханьфу. Он не очень понимал, как он, собственно, в эту дорогу отправится. Лишь когда они убедились, что это действительно человек, присланный Не Хуайсаном, Инь Цзянь перестал держаться в тени. Его слишком впечатлил убитый за стенами Байсюэ шпион. Он кратко и без лишней суеты показал посланцу, за чем и как нужно следить, обнадёжил, что не придётся решать насущные проблемы, объяснил что с запасами, оставил необходимые лекарства. Его мучила оставшаяся двойственность — Не Минцзюэ велел ему оставаться в Байсюэ. Он не мог. Он не смог. Это невыносимо. И он нужен своему другу. — Чжи Вэньчжун, друг мой, — осторожно проговорил он, и аккуратно сменил свою цветочную заколку на простую без украшений. — Я могу полагаться лишь на твой меч. О том, что в дороге он может и будет делить свою ци на двоих, Инь Цзянь предпочёл не упоминать. Это и так понятно, у них общая цель. *** Смотреть на друга в таком состоянии — тяжело, но Чжи Чуань не знал, не станут ли какие-то слова лишь болезненным уколом в сердце. Как помочь? Нет, это правильно — отнести Инь Цзяня к его пациенту, к его камнеподобному главе Цинхэ Не. Вот это и будет помощь. Даочжан ничем не демонстрировал удивление по поводу нового внешнего вида Инь Цзяня, это было бы лишнее, он одобрительно кивнул и сказал: — Ты можешь полагаться на мой меч, силу, ци и выносливость. Я теперь в порядке, и мы спокойно и быстро доберемся. Еще и найдем время отдохнуть, не сомневайся. Как только долетим. Отправляемся. Он пригласил Инь Цзяня ступить на меч.