***
Почти месяц спустя, после четырёх недель жарких взглядов и отсутствия возможности побыть наедине, Микаса начала чувствовать, что она вот-вот воспламенится. Она хочет спросить у Эрена о тех наполненных дымом моментах, когда его ЦНС поглощается титанической формой с ощущением взрыва из своего собственного тела, потому что она чувствует то же самое по отношению к капитану. За последние четыре недели им довелось соприкоснуться всего один раз. Леви положил свою руку на плечо девушки перед всем отрядом, плетя какую-то чепуху о том, что надо упаковать тележку с запасом одеял и что-то ещё более бессмысленное. От этого прикосновения, Микаса сжала бёдра вместе, чувствуя, что становится влажной. После того, как они закончили говорить, Микасе пришлось бежать в комнату и смотреть на себя в зеркало, потому что она была уверена, что пятно, образовавшееся спереди на брюках, выдало её всему отряду. Но его не было. (Тогда она вознесла благодарственную молитву за то, что родилась женщиной. Ей не хотелось бы прятаться после каждой встречи с капитаном, когда очертания эрекции прекрасно были бы видны через узкие брюки. Только Саша и Армин, похоже, ухватились за её новый роман, и она предпочитает, чтобы так всё и продолжалось).***
К тому времени, когда Микаса наконец находит свой шанс, она чувствует себя безумной и готова вылезти из собственной кожи. В среду утром она просыпается чуть раньше обычного и видит в окне капитана, который прогуливается по улице. Она скатывается с кровати и подкрадывается к окну. — Леви! — она шипит через приоткрытое окно. Он останавливается и начинает оглядываться в поисках шума. Микаса бежит обратно к койке, залезает в свои поношенные шерстяные тапки, прежде чем тихо и быстро выскользнуть за дверь, чтобы встретить его. Капитан растерянно смотрит на неё. — Что ты тут делаешь? Подъём только через полчаса, — шепчет он, отталкивая её рукой. — Где здесь самое близкое уединённое место? Мы можем кое-что сделать. Займёмся сексом, — выпаливает она в спешке. Глаза Леви широко распахиваются, затем он задумчиво хмурится, прежде чем мягко улыбнуться. — Понял, — говорит он, хватая её за руку. Капитан ведёт девушку через два здания к небольшой подсобке рядом со складом. С потолка свисает скалистая луковица руды, заливая комнату тусклым голубоватым светом. Вдоль одной стены висят несколько полок, у противоположной стены стоит таз и пара веников. Леви пихает Микасу внутрь, заходит сам и закрывается. Он замирает на мгновение, чтобы посмотреть, как тусклый свет освещает её скулы и изгиб губ. Она смотрит на него сверху вниз, затем на благоговейный вид на его лице и улыбается. — Ты такая красивая, — бормочет он. Микаса издаёт тихий смешок-хихиканье. Он удивляется, сбитый с толку и вне себя от радости, и, если честно, немного растроган тем, что смог вызвать такую реакцию у всегда стойкой Микасы. Его желудок делает то, что он никогда не делал раньше, горя и скручиваясь самым лучшим образом. И вдруг, тот факт, что его губы не касаются её губ, становится невыносимым, и Леви заключает её в объятия, притягивая к себе, чтобы завладеть её ртом. Микаса стонет у его губ, что побуждает его начать поднимать её сорочку. — Да, — выдыхает она, затем вырывает ткань из его рук и поднимает её вверх, собирая подол под подмышками, так что она показывает ему себя от груди вниз, где её босые ноги исчезают в тапках. Леви хочет что-то сказать, хочет, чтобы у него хватило ума на что-то красноречивое о том, как она выглядит. О том, как её изгибы прорисованы радужно-синим светом, о том, что её кожа просто идеальна. Микаса заслужила поэму, но он только знает пошлые лимерики и барные лачуги, и то и другое благодаря Кенни. — Чёрт, — давит из себя он. — Ты… Он замолкает, пытаясь подобрать нужные слова. Леви вздыхает, замолкает и качает головой, когда ему на ум приходит только одно слово. — Всё. Это звучит глупо, просто смешно, но Микаса смотрит на него своими тёмными огромными глазами, и они начинают блестеть от слёз. Она прикусывает губу, затем наклоняется вперёд и накрывает его губы своими, кусая его за нижнюю губу. Леви со стоном прижимается к ней, затем опускается вниз, покрывая поцелуями одну сторону её шеи, прежде чем перейти к её маленькой упругой груди, втягивая сосок между губами. Он обхватывает её грудь рукой, а другой держит за талию, пока она извивается под его хваткой. Её спина выгибается, когда его зубы касаются соска, и он прижимает её ближе и крепче к себе. Леви прижимается губами к другой груди, повторяя движения и пытаясь понять, сколько раз он сможет заставить её ахнуть. (После семи он сбился со счёта). Он снова кладёт свободную руку на её бедро, потирая затвердевшие и сегментированные мышцы там, затем небольшой выступ её тазовой кости, прежде чем двинуться дальше вниз, где её кожа мягче, теплее, затем влажная и обжигающе горячая. Его пальцы шершавые, ищущие, пока он не находит положение и ритм, который заставляет её бедра тереться об его. Тугие короткие движения, которые служат для того, чтобы приблизить её к себе, чтобы гладить её грубее. — Кто-нибудь целовал тебя там, внизу? — шепчет ей на ухо Леви, всё ещё работая пальцами. Глаза Микасы расширяются, затем закрываются, когда капитан вводит палец. — Нет, — хнычет она. — Ты позволишь мне? Она колеблется, приоткрыв глаза и глядя на него, прежде чем очередная вспышка удовольствия заставляет её закрыть глаза. — У нас есть время? — Немного. Определённо не так много, как хотелось бы, — говорит Леви с улыбкой. — Сколько же это времени? — спрашивает она. — Неделя? — предлагает он, опускаясь перед ней на колени. Микаса испускает мягкий смех, немного музыкальный, который заставляет его наклониться вперёд и поцеловать кожу на внутренней стороне бедра. — Ты ведь не в первый раз встречаешься с парнем, так? Микаса качает головой. — Нет. Это мой второй раз. — Ох, — подмечает он, но больше предпочитает не говорить на эту тему. Леви начинает нежно поглаживать её одним пальцем, глядя на девушку снизу вверх и наблюдая, как её лицо расслабляется от удовольствия, а по телу пробегает дрожь. — Могу ли я? Она кивает ему, смотря на него сверху вниз, когда он раздвигает пальцами складки и целует там. Его губы и язык смыкаются на её скользкой, чувствительной плоти. Колени Микасы начинают подгибаться, и она прижимается к полкам, наблюдая, как Леви с закрытыми глазами работает ртом то мягкими, то твёрдыми движениями, дразня и поглаживая. Девушка подавляет хриплый стон. Леви стонет против неё, затем одной рукой расстегивает ширинку своих брюк и освобождает свой член. Он обхватывает его ладонью и начинает работать, надеясь хоть немного снять напряжение, которое там накопилось. Он сильно прикусывает свою губу и поднимает на девушку взгляд, пока его рука медленно движется между ног. — Мне нужно трахнуть тебя, — выдыхает он. Эти слова кажутся чужими в его устах. Вульгарное выражение желания, но он не знает, что ещё говорить в таких случаях. Микаса кивает и тянется вниз, чтобы схватить его за руку и поднять с колен. Она обнимает его, когда он встаёт и крепко прижимает к себе. Её сорочка начинает падать, поэтому она быстро сняла её и убрала на полку. Рубашка Леви ушла туда же. Микаса протягивает руку, чтобы прикоснуться к его груди, пробежаться пальцами по царапинам и шрамам, которые искажают его кожу. Она наклоняется вперёд и прижимается к толстому шраму, а затем проводит языком по соску. — Как мы это сделаем? — Я мог бы наклонить тебя, — выдыхает он глубоким и хриплым голосом. Леви говорит как голодный человек, практически дрожащий перед роскошным пиршеством, разрываясь между пожиранием и наслаждением женщиной перед ним. — Угол может быть странным. Или я могу держать тебя. На её лице появляется слегка озабоченное выражение, которое никак не сочетается с голодом в глазах. — Ты думаешь, ты можешь это сделать? — Сильнейший воин человечества, — шутит он, приподнимая бровь. — Я мог бы прижать тебя к стене, — капитан показывает большим пальцем себе за спину. Микаса издаёт тихий стон, прикусив губу и представляя себе грубое дерево у себя за спиной, руки Леви, обнимающие её бёдра, её ноги, скрещенные вокруг его талии. — Мне это нравится. Он улыбается и издаёт низкое рычание, снова завлекая её в страстный поцелуй, хватая за плечи, разворачивая, а затем направляя, пока она не упирается спиной в противоположную стену. Его руки на мгновение оторвались от её тела, чтобы спустить штаны. Ткань собралась вокруг его колен, прежде чем он положил руки на изгиб её талии. Микаса поднимает одну руку и держит её на уровне бедра Леви. Одним плавным движением он направляет свой член и скользит внутрь девушки, толкнувшись вперёд. Капитан стонет, чувствуя её, горячую и скользкую, вокруг себя, слыша, как она издаёт такой же звук из своего горла. Леви прижимается к ней бёдрами и медленно прижимает её к стене. Затем он опускает руки ниже, обхватывая ладонями её бёдра и попку, чтобы поддержать её вес. Микаса прислоняется спиной к стене и поднимает другую ногу, осторожно обхватывая Леви за талию. — Ты устроился? — осторожно спрашивает она, устраиваясь поудобнее. Он ухмыляется, впиваясь пальцами в её бёдра, немного отстраняется и снова входит в неё. — Да, думаю, да, — бросает он, завлекая девушку в поцелуй и начиная двигаться. Леви немного прибавляет темп, сначала прижимая её к стене, затем откидываясь назад и перенося на себя весь вес, позволяя ей брыкаться и извиваться на нём, позволяя гравитации стальным мускулам и сухожилиям в ней делать свою работу. Микаса откидывает голову назад, скача на нём и издавая короткие бессвязные звуки при каждом подъёме и падении своего тела. — Тебе хорошо? — спрашивает Леви, уткнувшись носом в её шею и покусывая кожу. Он снова прижимает её к стене и бёдра тоже, чтобы он мог толкаться сильнее и двигаться быстрее. — Да! — выкрикивает она, пока её пальцы цепляются за бугристые мускулы его плеч, затем царапают его кожу в полном экстазе. Простая грубая механика их тел пробуждает в ней страсть, которая всё ещё кажется непостижимой, даже когда она поглощает её. Микаса прикусывает губу и смотрит на Леви, на его выражение сосредоточенной сосредоточенности и полного блаженства, она улыбается при виде этого зрелища. Редко можно увидеть его таким, с эмоциями, написанными на лице. Ей хотелось бы видеть это чаще. — В следующий раз, когда у нас выходной, — говорит Леви, прижимаясь носом к её, когда он толкается в неё, выходит, проскальзывает снова внутрь, ровно и медленно, — я хочу видеть тебя в своей комнате через пятнадцать минут после подъёма. — Это что, приказ? — спрашивает Микаса, вдыхая и выдыхая в такт его движениям. — Так и есть, — его тон деловит, но он улыбается, произнося короткую отрывистую фразу. — Это для того, чтобы мы могли провести вместе как можно больше времени. — Весь день в твоей комнате, — она вздыхает при этой мысли, её губы изгибаются в соблазнительной улыбке. — Мне это нравится. — Мы начнём оттуда, — сказал он, глядя на неё глазами, напоминающими расплавленную сталь. — В нескольких милях отсюда есть заброшенная ферма. Микаса хмурится. — Почему ты хочешь туда? Леви прикрывает глаза, на мгновение отвлекаясь от трения и жара между ними двумя, чувствуя, как в нижней части его живота завязывается узел. — Там есть яблоневый сад, — бормочет он. — Там красиво. Мы могли бы… Я подумал, что мы могли бы заняться любовью там, чтобы я смог увидеть тебя при дневном свете. Это откровение для него чувствовалось так же, если бы он разорвал свою грудь и обнажил перед ней своё сердце вместе со всеми секретами. Именно поэтому он не стал упоминать о продолжении своей фантазии: её испещрённая солнцем кожа на фоне травы, он срывает яблоневые цветы с деревьев и вплетает их в тёмные пряди, поощряя её быть настолько громкой, насколько ей нравится, когда он будет трахать её до того момента, пока всё удовольствие не выйдет из её гибкого тела. Его самый тщательно охраняемый секрет, скрытый под травмой юности, клеймом его крови и жизнями, которые он забрал, заключается в том, что Леви Аккерман — безнадёжный романтик. Даже когда он думает, что у него ничего не осталось внутри, когда он терпит очередную катастрофическую потерю, в нём все ещё остаётся маленькая неразрушимая часть, которая продолжает жить и любить так же сильно, как он борется. Когда Микаса рядом с ним, он чувствует, что эта часть его растёт и расширяется, пусть и немного. Микаса, тем временем, практически ошеломлена словами Леви. Интенсивность того, что она может совершенствовать то, что у них происходит с капитаном, подавляет чувства ещё до того, как он говорит ей о своём тайном желании. Это так неожиданно, так непохоже на то, как она представляла его в начале, (эта концепция пересматривалась много раз, а затем совершенно революционизировалась после того, как выяснилось, что записки и конфеты были от него, а не от Жана или какого-нибудь другого влюблённого кадета), что слёзы наворачивались на глазах. — Мне бы очень хотелось, — говорит она, потому что ей кажется неуместным признаваться ему в любви, пока он трахает её в первый раз, прижимая к стене кладовой. (Хотя, размышляет она, возможно сама поза не имеет значения, когда они двигаются идеально в такт друг другу, так же идеально, когда они дерутся; когда они смотрят друг другу в глаза; когда они стонут друг другу в губы. Возможно, это занятие любовью, думает она. Так и должно быть.) Затем сквозь деревянные стены чулана до них доносится знакомая мелодия труб, призывающая Разведкорпус проснуться, умыться и через пятнадцать минут выстроиться отряд за отрядом для проверки. — Чёрт, — вздыхают они одновременно, где-то между желанием и разочарованием, а потом вместе смеются. Микаса наклоняется вперёд и утыкается носом в его, а затем целует в вздёрнутый кончик. — Ты кончила? — спрашивает Леви тихим озадаченным голосом. — Нет, — отвечает она. — Но я буду в порядке. Ты заканчивай. Будешь мне должен, — девушка озорно улыбается, бросая вызов. Леви отвечает ей улыбкой, затем жадно целует её, завладевая губами и языком, захватывая нижнюю губу зубами. — В следующий раз я дам тебе больше. — Я запомню это, — хихикает она, убирая с его лица мокрые от пота волосы дрожащими кончиками пальцев. Он на мгновение отводит взгляд, его щёки краснеют ещё сильнее, чем от лёгкого напряжения. Затем Леви увеличивает темп, и она закрывает рот, подавляя стоны. Он тяжело и быстро дышит сквозь стиснутые зубы, когда его глаза закрываются, сосредоточившись на давлении, нарастающим в его бёдрах от ощущения мягко пульсирующей Микасы вокруг его члена. Он с удовлетворением отмечает последнее и проглатывает резкий стон, когда он кончает в неё, сильнее прижимая к стене с последними толчками вперёд. Микаса обхватывает руками его голову и прижимает к своей груди. Он задыхается, прижимаясь к её потной коже, слегка солёной под его губами. Закончив, он осторожно выходит и опускает её дрожащие ноги обратно на пол. Леви подходит к полкам, берёт свою рубашку и её ночную сорочку. Они оба торопливо одеваются, не глядя друг другу в глаза, и каждый молча проклинает их ответственность и свой долг перед человечеством за то, что они заставили хвататься их за любую маленькую возможность. — Мне пора, — говорит Микаса. — У меня есть всего десять минут, чтобы принять душ. — Да, — вздыхает он, хватая за руку и притягивая к своей груди и затягивая в страстный поцелуй. — Лучше поторопиться. Она смотрит на него, на его суровое выражение лица, которое через мгновение принимает другой вид. Капитан застенчиво улыбался. — Есть, сэр, — ласково отвечает Микаса и выскальзывает за дверь. Тринадцать минут спустя она выбегает на тренировочную площадку и присоединяется к своей шеренге, занимая позицию в самом конце, рядом с Конни. Её волосы всё ещё влажные, свисают с головы тяжёлой тёмной простынёй, а одежда вся помята. Это лучшее, что она могла сделать за отведённое время. Хотя, если признаться, она провела несколько лишних минут под душем, проводя руками по своему слегка больному телу, пытаясь успокоить бурю внутри себя. Следующий день отдыха у них будет не раньше, чем через 10 дней. Её мозг уже начал строить планы, пытаясь вычислить, в какое время её капитану и его «правой руке» исчезнуть на час так, чтобы их никто не заметил. — Ты опоздала, — с притворным отвращением замечает Леви, шагая мимо и отмечая её растрёпанный вид. — И ты не соответсвуешь стандартам, — он тянет её за отложной воротник рубашки, поправляя так, чтобы он аккуратно сел лацканами жакета цвета хаки. — Так-то лучше, — капитан убирает руку, украдкой поглаживая ключицу. — Простите, капитан, — извиняется Микаса. Голос у неё ровный и деловитый, который она всегда использует при деловом разговоре с кем-то. Но она слегка приподнимает уголок рта, посылая безмолвный ответ: «Это ты виноват, что я опоздала», — Этого больше не повторится. Конечно же, они оба знают, что это обязательно повторится.