Заложник

      Рамси сразу примолк рядом с полицейским и глядел на него с каким-то трепетным ожиданием. Теон горько усмехнулся про себя: он тоже жаждал добиться отцовского внимания. А это, несомненно, был отец Рамси. Хоть внешне они не очень-то похожи, но глаза… У отца они были словно талый весенний лёд, у сына будто хмурое осеннее небо.       Полицейский изучал его пытливым взглядом некоторое время, и Теон невольно потупил взор, вытянувшись по стойке смирно. Неуютно стало как-то, будто он экспонат в музее. Голос у него оказался размеренный, тихий, даже завораживающий и в то же время зловещий, будто бы он читал страшную сказку.       — Теон Грейджой — воспитанник семьи Старк, — констатировал отец Рамси. — Здорово же ты им отплатил, мальчик.       Теон с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы, голова брякнулась ниже плеч. Нет, нет, так не годится, если признать свою вину, назад пути не будет! Собрав остатки храбрости, он строптиво вскинул подбородок вверх.       — Я ничего не сделал! Это ваш сын меня здесь запер! Я пойду в полицию, — естественно, никуда идти он не собирался, но отец Рамси и так будто видел его насквозь.       — Зачем же куда-то идти? Я здесь закон, а что ты сделал, решит суд, — размеренно произнёс он. — Где ребёнок?       Теон упрямо молчал, вот только глаз поднять не смел.       — В доме, я его слышал, — ответил Рамси вместо него.       Его отец сухо кивнул и, развернувшись, бросил сыну:       — Сними с него наручники.       Рамси состроил кислую мину, но с готовностью протянул ключ.       — С тобой мы поговорим позже. Я ведь велел только узнать, там ли мальчишка, а ты что устроил? — в светлых глаза полицейского мелькнул едва уловимый укор.       Рамси тут же склонил голову, недовольно поджав губы.       Теон со злорадной усмешкой потёр запястье: вот так, и этому придурку от отца никакой благодарности не досталось! Однако этот мимолётный проблеск ехидства быстро иссяк, ведь впереди его ожидал самый худший кошмар — камера предварительного заключения. Теон запоздало вспомнил, что ключ от комнаты Рикона он так и не отдал. Полиция наверняка справилась и без этого.       Сидя в комнате для допроса, он слышал причитания Кейтилин Старк в коридоре. К счастью, вживую они так и не встретились, чему Теон был безмерно рад. Она бы, наверно, задушила его голыми руками. Когда дело касалось её детей, миссис Старк превращалась в настоящую разъярённую волчицу и любого готова была разорвать на куски.       Старший инспектор Кассель, седой и грузный, буравил его тяжёлым взглядом. Теон так и не проронил ни слова. Нельзя признаваться, нет, ни в коем случае, иначе уже не отвертеться. Однако никакой хоть мало-мальски приемлемой версии событий, в которой он не был бы виноват, в голову не приходило.       — Можно мне воды? — попросил Теон, чтобы потянуть время.       В комнате было жарковато, и старший инспектор то и дело протирал лоб большим клетчатым платком. Голова уже кружилась от духоты и, наверное, от всего этого дикого, становящегося с каждым часом всё ужаснее, дня.       Теон жадно осушил стакан, поставленный перед ним, и снова уставился в стол.       — Ну и чего ты ждёшь? — как-то по-простецки вытолкнул старший инспектор.       — Я буду говорить только в присутствии своего адвоката, — нашёлся Теон. Фразу эту сотни раз долбили по телевизору.       Старший инспектор Кассель вздохнул и пожевал губами.       — Конечно, в присутствии адвоката, — повторил он, аккуратно выравнивая листы, заполненные мелким бисерным почерком, в желтоватой картонной папке. — Подождём недельку-другую, может, месяц, пока кого-нибудь пришлют. Денег ведь у тебя нет?       Теон опустил глаза.       Старший инспектор Кассель кивнул, будто в этом ничуть не сомневался.       — Значит, будем ждать бесплатного. А ты пока познакомишься с соседями по камере, — заключил он, поднявшись. — Чистосердечное признание смягчает наказание, подумай об этом, парень. У тебя теперь будет много времени.       Теон тяжело сглотнул и проводил старшего инспектора тоскливым взглядом. Просто не верилось, что всё это происходит на самом деле. Происходит с ним.       В камере оказался какой-то вонючий старик, дремлющий на жёсткой деревянной скамье, и два торчка со стеклянными глазами и блуждающими на бледных лицах потусторонними ухмылками. Теон забился в угол и тупо разглядывал замызганный пол с отстающими кусками потёртого жёлтого линолеума.       Вскоре принесли ужин, и только тогда он вспомнил, что во рту и крошки не было за весь день. Клейкая каша имела какой-то странный прогорклый привкус, а чай и вовсе напоминал едва сладкую водицу, хлеб крошился в ладонях. Кое-как запихнув в себя еду, Теон вернулся на прежнее место. Неизвестно, когда предложат поесть в следующий раз.       Торчки оживлённо копошились в своём углу и хихикали, старик пробудился и принялся звенеть миской о прутья, затянув какую-то унылую песню.       Теон зажал ладонями уши и круглыми глазами взирал на всё это представление. Разве ему место здесь, среди этого отребья? Нет, конечно же, нет! Чёрт возьми, теперь он готов был сказать старшему инспектору Касселю всё, что угодно, лишь бы его поскорее перевели отсюда куда-нибудь в место почище, а желательно и вовсе выпустили на свободу.       Нужно выдумать какую-то историю — правдоподобную, чтобы все поверили — он вовсе не похищал Рикона. Они ведь никак не докажут. Письма он печатал на компьютере, а ключи от дома… Чёрт, как же быть?!       Торчки бормотали и ржали, за стеной надрывно звонил телефон, а старик всё стучал своей миской по прутьям. От всей этой какофонии разламывалась голова.       Время тянулось, будто резина, казалось, что он сходит с ума. Старика всё-таки угомонили: он уселся на место и принялся ворошить затёртые, скомканные газеты, вынутые из мешковатой грязной куртки. Лучше бы куртку эту он и вовсе не снимал. «Аромат» от него пошёл просто одуряющий. Аж глаза заслезились. Наверное, он мылся в последний раз в прошлом году, а одежду так и вовсе никогда не менял.       Нестерпимо хотелось курить, и Теон почти уже решился попросить сигарету у полицейского, но тут решётку отворили и сказали, что к нему пришли. Только бы это оказались не Старки! Смотреть им в глаза не было никаких сил. Может, отец? Ему ведь наверняка сообщили.       Это явилась Аша. В светлых джинсах и сером свитере под горло она ожидала за столом в той комнате, где он беседовал со старшим инспектором Касселем. Сестра теребила браслет часов на запястье и взгляд у неё был какой-то потухший.       — Доигрался? — произнесла она, когда Теон опустился на жёсткий стул по другую сторону стола.       Он устало вздохнул и выдавил слабую примирительную улыбку.       — Я просто хотел помочь нам всем, помочь семье.       Аша дождалась, когда полицейский затворит дверь, и окинула его таким ледяным взглядом, что по коже мурашки пробежали. Хрен с ним со Старками, но презрения семьи он точно не ожидал.       — Ты хотел помочь?! Каким же это образом? Чужого ребёнка украл! Соображаешь вообще, что ты несёшь?!       Теон подскочил на месте и отодвинулся.       — Я думал, они заплатят, и мы выкупим дом! — воскликнул он.       Аша прожигала его гневным взором, в её синих глазах кипела настоящая буря, будто взбешённое штормовое море. В избытке чувств сестра стукнула по столу ладонью, и Теон зажмурился, казалось, что она сейчас ударит его.       — Какой же ты непроходимый тупица! Ты нас всех подставил и свою жизнь испортил. Денег на хорошего адвоката у нас нет, уж прости, — язвительным тоном закончила сестра. — Мальчишка Старков в больнице из-за тебя.       — Я просто хотел помочь, — всхлипнул Теон. Благо, они находились здесь только вдвоём, и позориться перед посторонними не пришлось. Сдержать слёзы он уже не мог. — Я думал… думал, что никто не пострадает, что мы выкупим дом и будем… жить вместе, — едва слышно закончил он.       Аша резко выдохнула и отвернулась, дала ему пару минут, чтобы прийти в себя.       — Всё, хватит реветь, теперь уже поздно.       — Да?! Тебе-то легко говорить! — Теон подскочил на месте и выдал последний прерывистый вздох, утёр лицо рукавом. — Вы только и хотели от меня избавиться, ну вот… теперь не буду занимать место в вашей новой квартире, — прикусив губу, он сморгнул вновь подступившие к глазам слёзы.       Аша спокойно наблюдала за его взрывом, а после произнесла негромко и устало:       — Видно будет.       Теон тоже как-то сразу поник.       — У тебя есть сигареты?       Аша молча выложила на стол пачку. Курить им, кажется, разрешили: по крайней мере, пепельница стояла. Теон вытянул тонкую дамскую сигарету, но дрожащие руки никак не могли совладать с зажигалкой. Аша раздражённо мотнула головой, и, щёлкнув колёсиком, поднесла огонёк к нему, а после подтолкнула пачку по столу.       — Оставь себе, — она достала из сумки упаковку орехового печенья и бутылку воды. — Это тоже тебе.       И сразу горячей волной захлестнул стыд: сестра, оказывается, о нём думала!       — Папа придёт завтра? — выдохнув дым в сторону, произнёс Теон.       Аша покачала головой, рассеяла рукой сизое облако и стряхнула пепел в глубокую железную пепельницу.       — Он видеть тебя не хочет.       Теон отвернулся: горьковатый вкус сигарет вовсе не шёл ни в какое сравнение с горечью, поселившейся в душе.       — И что теперь? — обречённо спросил он.       Аша помолчала немного, затушила окурок и поднялась.       — Будем ждать адвоката, что же ещё. Ты-то уже всё сделал, — не забыла упрекнуть на прощание.       Теон промолчал: чего уж теперь.       После ухода сестры его снова отвели в камеру. Кое-как улёгшись на жёсткой лавке, Теон накрылся курткой с головой. Вскоре и свет погас.       Эх, если бы только у него был второй шанс, он бы точно поступил иначе! Но такое происходит лишь в сказках. В этом проклятом дне он совершал одну ошибку за другой и в итоге это привело к сокрушительному провалу.       Вспомнился почему-то этот дурацкий сахар. Вот чёрт, а ведь Рамси пришёл не за сахаром: чай-то они пили с кусковым, а не с тем, что он насыпал в банку.       Теон поглядел на часы: без пяти полночь. Скоро этот день закончится, а завтра, кто знает, что будет завтра?       Когда он был совсем маленьким, дядя Эйрон научил его какой-то молитве, вот только текст уже давно выветрился из памяти. Единственное, о чём он мог попросить: «Пожалуйста, помоги!»       Стрелки замерли на двенадцати, и Теон, окончательно измотанный этим днём, провалился в тяжёлый и нервный сон. Набатом били проклятые часы в доме Старков и стакан с недопитым бурбоном разлетался вдребезги снова, снова и снова…