Лаверос: мой заклятый враг

       С того дня прошёл уже год. Война не закончилась, но уже двигалась к развязке. Чёрная армия Сатурна одерживала одну победу за другой, оттесняя воинов Юпитера за горный хребет. Белый флаг — вопрос времени. Стефан вернулся в строй, и его отряд больше ни разу не потерпел поражения. Даже стали ходить слухи, будто командир отряда умер, а потом воскрес, и теперь ему помогает дьявол; или что он продал душу за бессмертие. Конечно, он был обычным человеком и душу никому не продавал, но вот в её сохранности уверен не был. Рана глубоко поразила его. Она и сейчас болезненно ныла и истекала кровью, словно огонь в груди, только вырвать его было нельзя, как и затушить. Стефан стал жестоким, грубым и холодным. Делал такие вещи, за которые раньше другому отрубил бы голову. Погряз в разврате и пороке, менял партнеров почти каждый день: мужчины, женщины, солдаты, гражданские — дела не было. Только ничего не помогало. Казалось, слухи — не такие уж и выдумки. Но причины не знал никто.        Стефана разбудил мужской голос. Он открыл глаза. Первое, что предстало перед ним — юное личико молодого повара, погружённое в сон; второе — тёмные локоны грудастой прачки, и только потом вошедший солдат.        — Простите, что потревожил. Поступило задание из штаба. Вниз по реке Исен располагается маленькая рыбацкая деревушка. Последнее время их разоряют воины Юпитера. Приказано прибыть на место и устранить проблему.        Стефан поднялся, небрежно сбрасывая с себя чужие руки. «Я понял. Можешь идти». Он почувствовал прикосновение тёплых рук на спине и услышал тихое мурлыканье. Раздражает. Он повернулся и лишь тихо сказал: «Пошли вон». Было что-то магическое в его словах — оба партнера вскочили, собрали вещи и пулей вылетели из шатра. Стефан оделся и пошёл на завтрак.        Деревня находилась в нескольких днях езды от военного лагеря. Отряд начали собирать сразу после завтрака, а выступили в путь после обеда, чтобы успеть добраться до города. Через три дня конный отряд вступил на территорию деревни Иснан. Редкие местные жители встречали воинов по-разному: более старшее население ругалось себе под нос, мол, надоели эти солдаты со своими войнами, житья никому не дают; более молодые жители — с радостью, что помощь явилась; а о детях и говорить нечего — приехали настоящие солдаты в доспехах, с мечами, а они, наверное, и в битвах участвовали!        Пока солдаты разбивали лагерь, Стефан направился в дом к старейшине, дабы разузнать обстановку получше. Добродушный старичок с виду был не так прост, в его глазах был виден немалый ум и стальной характер, такого не проведешь, но мужчина и не пытался. Он расспросил обо всём, что его интересовало: кто приходит, когда, как давно, а затем ушёл к себе. Завтра начнут делать обход и продумывать план действия, а сейчас он просто с ног валился после длинной дороги.        Утром Стефан лично обходил деревню и окрестности, беседовал с местными жителями. Те охотно делились информацией и жаловались на наглость «белых» солдат. Ещё охотнее рассказывали женщины, правда, больше не по теме. Вернулся капитан лишь к вечеру, когда солнце стало садиться за лесом.        — Разрешите доложить! Обход завершен, ловушки и укрепления расставлены, часовые на позициях, график составлен. — Послышался детский плач. — Ждём дальнейших указаний.        — Ну же, Саймон, не плачь. Ты же хочешь быть сильным солдатом, как те, что в чёрных доспехах? А они вряд ли плачут оттого, что коленку разбили. Вытирай слёзки, а то мама будет волноваться.        Стефан замер и, сам не зная зачем, внимательно слушал разговор. Может оттого, что давно не видел детей — всё только битвы да солдаты, а может, потому что голос показался ему до боли знакомым.        — Можешь идти. На сегодня закончили.        Стефан медленно повернулся, боясь того, что он ошибся. В нескольких метрах от него стоял юноша с каштановыми волосами и отряхивал пыль с детской одежды. Мужчине показалось, что сердце пропустило удар. Он решил подойти. Мальчишка будто забыл про ушибленную коленку и резво убежал играть с друзьями. Стефан был уже близко, когда юноша обернулся. Его красивое лицо озарила улыбка, а синие глаза радостно засветились.        — Ой, простите! Я не видел, как вы подошли.        Солдат стоял не в силах оторвать глаз от этого лица, такого родного, любимого. Все чувства, что раньше подавлялись, хлынули наружу.        — Ну здравствуй, Джилиан.        — А... Вы, наверное, ошиблись... — Стефан усмехнулся.        — Нет, я точно не ошибся. Нам есть о чём поговорить, не правда ли?        Не дождавшись ответа, он схватил парня за руку и потащил в сторону. Он грубо швырнул мальчишку к стене и придавил, нависая сверху чёрной скалой. Он много раз представлял их встречу и всегда по-разному: вот Джил со слезами на глазах кидается ему на грудь и молит о прощении, и он, Стефан, его прощает; или они делают вид, что не знают друг друга; или скрещивают мечи в битве. Но сейчас в Стефане клокотали ярость и обида, он готов был придушить предателя. Синие глаза были наполнены страхом, и всё тело мелко дрожало, как тогда, в лесу, когда они впервые встретились. Пыл поутих.        — Почему, Джил, скажи, почему? — у мужчины было такое лицо, будто он терпит невыносимую боль. Он склонился и уткнулся носом в шею Джилиана. Как долго этот запах не покидал его, как долго он жаждал вновь его ощутить. — Я не убью тебя, поэтому рассказывай правду.        Юноша молчал.        — Молчание тебе не поможет. Никогда бы не подумал, что ты такой красивый снаружи, но такой жестокий внутри. Лучше бы я умер ещё тогда, в лесу, от меча, чем так. Ну же! Ответь мне!        Молчание раздражало и натягивало до предела и так напряженные нервы.        — Я не знаю! — крикнул юноша в ответ и зажмурился. По щекам покатились слёзы.        — Хах, не знаешь? Не знаешь чего? Что ты получил: деньги, повышение? Что?!        — Я ничего не получал! Я даже не знаю, кто вы! — Стефан замер. Потом схватил Джила за лицо, приблизился к нему и сказал, глядя в глаза: «Не смей мне лгать».        — Я не лгу, — почти прошептал юноша, не в силах отвести взгляда. — Я правда не знаю вас, простите, я не знаю, не знаю... — он всхлипывал, и всё его хрупкое тело тряслось. Стефан продолжал смотреть на него.        — Что вы тут делаете?! — Стефан обернулся. К нему приближались старейшина и ещё один мужчина из местных. — Прошу вас, отпустите моего сына.        — Сына? — удивился мужчина. Он убрал руку, и парень тут же вырвался и бросился к отцу, не переставая плакать.        — Мы доверились вам, пустили и надеялись на помощь, а вы доводите детей до слёз! Вы ничем не лучше этих подонков из армии Юпитера.        — Мы не лучше? — Стефан усмехнулся, — Это так. А что насчёт вас?        Старейшина непонимающе смотрел на воина. Мужчина вытащил из ножен меч и встал в боевую стойку.        — Жалуетесь на нападения «белых», а сами укрываете такового у себя дома. На основе этого, я вправе признать вас изменниками и вырезать всю деревню. Кто знает, вероятно, мы загнаны в ловушку, и всё подстроили вы, старейшина.        В глазах старика читался ужас.        — Ч... Что значит «укрываем»?        — Ваш сын — воин армии Юпитера, и не пытайтесь меня обмануть.        Старейшина и не пытался. Он попросил Стефана опустить меч и побеседовать с ним в другом месте. Он расскажет всё.        Пришли в дом старейшины. Джилиана отправили спать, а сами мужчины сели за стол переговоров.        — Вы правы, Райан — не мой сын. Река Исен имеет исток далеко отсюда, в горах. Она служит нам основным источником жизни. Прошлым летом в деревне поднялась шумиха, я вышел, чтобы узнать. Оказалось, рыбаки нашли человека. Юноша, солдат Юпитера, был сильно покалечен: переломаны кости, большая потеря крови. Мы не думали, что он выживет. Но каким-то чудом спустя месяцы он пошёл на поправку. Правда, из-за травмы головы он не может ничего вспомнить. Мы боялись, что его будут искать солдаты, поэтому сказали, что он мой сын... Если вы знаете его, может, знаете, что случилось?        Но у Стефана не было ответа. Он очень устал, поэтому молча встал и ушёл к себе. Утром он занимался своими военными делами, когда к нему подошёл Джилиан. Было видно, что он боится, но он подошёл. Как и тогда, в лесу.        — Я бы хотел извиниться за вчерашнее.        — Не стоит, это мне надо извиняться. Я погорячился.        — Это правда, что вы знаете меня? — в его глазах читалась надежда.        — Да. Это так.        — Расскажите, прошу!        — Сейчас мне некогда, но вечером можешь прийти ко мне в палатку.        Лицо парня засветилось от счастья и он, улыбнувшись, побежал обратно в деревню. Стефану было страшно. Ему безумно хотелось верить в то, что его любовь не была отвергнута и растоптана, но с другой стороны... Если бы только те солдаты не заявились. Теперь будет сложно узнать правду. Если, конечно, Джил действительно потерял память. Если же это не так — он себя обязательно выдаст.        Он и правда пришёл вечером. Было чувство неловкости и страх. Они сели за стол, им с кухни принесли чай и что-то из снеди.        — Пожалуйста, расскажите, что вы знаете обо мне.        — Не очень много. Твоё имя — Джилиан Сорель. Твой отец работает главным лекарем на передовой. Он запретил тебе говорить о своих знаниях и умениях, поэтому тебя определили в тыл. Лагерь Юпитера (отряды 71, 89 и 114) располагался в лесу, близ города Джувер. В основном этот лагерь — мед. часть. Ты работал помощником лекаря, занимался сбором трав. Там ты и нашёл меня год назад. По другую сторону леса мой отряд столкнулся с 56-ым отрядом Юпитера, началась схватка. Вскоре «белым» пришла подмога, пришлось отступать. Мы разделились. Меня и ещё одного солдата нагнали, завязалась битва: убиты семеро «белых» и мой солдат, меня ранили. Я сидел под деревом и мысленно готовился умирать. Именно тогда ты и появился. — Стефан ненадолго замолчал. Видимо, он вспомнил тот момент. Его лицо стало грустным.        Потом он встал и поднял вверх рубашку. На боку четко виднелся большой шрам. Правда, это не первое, что заметил юноша. Смуглый мужской торс с идеальными мышцами заставил его покраснеть и опустить глаза. Потом юноша робко протянул руку. От его прикосновения Стефана словно током прошибло, но он не отпрянул. Джил почувствовал, как напряглись, а потом расслабились мышцы. Он провел пальцами по затянувшемуся шраму. Внезапно в его голове показалась картинка: как он зажимает кровоточащую рану, перепачканные алой кровью руки, — и тут же исчезла. Он судорожно одернул ладонь и прижал её к груди.        — Что такое?        — Выглядит пугающе.        — Да уж. Только именно благодаря тебе я всё ещё жив. Ты донёс меня до охотничьего домика в лесу и выхаживал. — Мужчина опять замолк.        — А что случилось потом?        — Потом? Мне стало лучше, и я ушёл. — Хотелось сказать, что он его бросил и рассказал солдатам про убежище. Хотелось высказать всё, что тяжелым камнем лежит на душе, но... Не смог. Да и какой в это смысл? Он же не уверен на сто процентов. Да и Джил ничего не помнит, поэтому, даже если и так, подтвердить не сможет, а какой в этом толк?        — Эм, вчера, — неуверенно начал юноша, — вы сказали, что я что-то сделал. Это что-то плохое, да? — Стефан ничего не ответил и отвечать не собирался. — Что бы это ни было, я хочу извиниться.        — Мне не нужны твои извинения.        Разговор больше не клеился. Они просто сидели в тишине.        — Тебе пора идти. Отец будет волноваться.        — Да, вы правы. — Джил немного помедлил, а потом встал и пошёл к выходу. — Спасибо, Стефан.        Как давно он хотел, чтобы его имя сказали именно эти губы! Только боль и обида никуда не исчезали. Если можно было бы вырвать их из груди, отравить ядом или застрелить — Стефан бы обязательно сделал это. Но увы. В этом человеческая слабость. Как и любовь. Полюбить ещё раз он точно не хотел. Лучше быть истыканным ядовитыми стрелами или подожжённым висеть на виселице, чем испытать муки любви ещё раз. Умирать один раз, а страдать — всю жизнь. Стефан лёг на ковать, но сон не шёл. Вместо этого он прокручивал в голове счастливые воспоминания прошлогодней давности. Они словно опиум. Хоть и проносят боль, но пробуешь ещё и ещё. А потом он принял решение: если Джил потерял память, то можно начать всё с чистого листа.        С каждой новой встречей напряжение между ними спадало. Намеренно или неосознанно они тянулись друг к другу. Расставание для них было сродни нехватке кислорода и сильной жажде: мучение до того момента, когда сможешь глотнуть то, что жизненно необходимо. Джилиан рассказывал случаи из жизни в деревне, когда они прогуливались по лесу, а Стефан — моменты из детства или смешные случаи; войны старался не упоминать.        Если Джил испытывал трепетный восторг, когда они были вместе, то мужчине было сложнее. Человек, которого он так сильно любил и любит сейчас, стоит рядом. Стефан чувствует его запах, дыхание, испытывает лёгкую дрожь от его звонкого голоса, но не имеет возможности коснуться. Стефан желал его всем своим сердцем и телом. Хотелось схватить его, прижать к стене и впиться в губы страстным поцелуем; оставить красные отметины по всему телу, почувствовать его жар и тесноту молодого тела. Желание росло всё больше и сдерживать его становилось всё сложнее и сложнее. Особенно после того случая.        Вечером стояла чудесная погода. Солнце медленно садилось за горизонт, забирая с собой зной летнего дня. Стефан и Джил гуляли по лесу, вдали от посторонних глаз. Воздух был наполнен запахом хвои и сладкой земляники, разомлевшей на солнце. В чаще переливались соловьиные голоса. С Джилианом сегодня было что-то не так. Уже какое-то время он украдкой поглядывал на мужчину и будто хотел что-то сказать, но затем одергивал себя. Потом вновь решался заговорить, но в последний момент менял тему.        — Ты что-то хочешь мне сказать, я прав? — Стефан решил подтолкнуть его.        — А? — вопрос был явно неожиданным. — Нет, с чего ты взял?        — Меня сложно обмануть. Давай, выкладывай, раз уж я тебя подловил. — Джилиан смущенно опустил глаза.        — Я не знаю, можно ли спросить такое. Это, как бы, — юноша замялся, — личное. Очень личное, — его лицо залилось румянцем.        — Решать, конечно, тебе, но другого шанса может не представиться. К тому же, ты уже начал этот разговор.        — Ты прав. Дело в том, что иногда мне снятся сны, но это не совсем сны — обрывки воспоминаний. — Было видно, что ему тяжело говорить. — Имена, лица, но они не имеют для меня значения, я всё равно не знаю, кто это. Но не так давно мне приснился сон, который я запомнил полностью. Он снился мне уже несколько раз.        Лицо юноши покраснело, было видно, что он сильно смущён. Он нервно перебирал пальцами и иногда закусывал губу: нервничал.        — Мне снилось, будто я лежу в постели, но... Как бы, не один... — он замолчал, видимо, думал, стоит ли говорить дальше. — Там... Ну... Был мужчина, вот.        Он не смотрел до этого в глаза Стефану, а тут и вовсе отвернулся. Но мужчина видел, что даже уши и шея юноши немного покраснели. Что касается самого солдата — его сердце, кажется, на миг замерло. «Неужели он вспомнил меня? Нет, вряд ли. Он бы сразу сказал». Но всё равно надежда была.        — И?        Юноша повернулся. Как и предполагал мужчина, его лицо просто пылало. Он пристально смотрел на Стефана, будто пытаясь что-то разглядеть в нём.        — Тебя не смущает, что я сказал «мужчина»?        — А почему меня это должно смущать?        — Ну, это же как-то... Ладно, забудь. Я лежал у него на груди, а он гладил меня по волосам и... Какое-то странное слово: ла...лавер.        — Может, лаверос...        — Да! Только я не знаю, что оно означает.        — Любимый.        — Что?        — Оно значит «любимый».        Повисло неловкое молчание. И только Стефану казалось, что биение его сердца звучит так оглушительно, что заглушает все посторонние звуки вокруг. Да, это слово ему хорошо знакомо, ведь он произносил его бессчётное количество раз. Вот так: в заброшенном домике посреди леса, обнимая единственного родного человека и представляя, будто они одни во Вселенной. Хотелось впиться в эти алые губы и обнять крепко-крепко, чтобы весь воздух вышел из лёгких, а потом во всём признаться... Не смог...        Стефан уже было повернулся, но одернул себя в последний момент. Ему показалось, что это жестоко — рассказать правду. Это значило бы лишить Джилиана права на выбор. По крайней мере, так он решил для себя. А может, просто испугался.        — А вы не знаете этого мужчину? — вылетело раньше, чем юноша успел подумать. — Нет, не поймите неправильно. Просто... Я ничего не помню. А этот человек... Что если он ещё ждётменя, ищет? Я же дорог ему, так ведь?        Голос дрогнул. Стефан почувствовал в последней фразе оттенок отчаяния. Да, он и не подумал, но, наверное, это очень сложно — потерять все свои воспоминания, забыть самого себя, своих друзей и родных. А ещё — страшно. Не быть уверенным в том, что ты кому-нибудь нужен.        — Есть люди, которые тебя любят и ждут. Просто поверь.        Джил поднял на него полные слёз глаза, потом улыбнулся, пытаясь скрыть слабость.        — Ха-ха, да я так, просто. Иногда меня посещают такие мысли. Я... Прости, я не хотел.        — Ничего страшного, это вполне нормально — пытаться вернуть то, что у тебя отняли, ровно как и плакать, когда больно и тяжело.        — И вовсе я не плакал! Тебе показалось!        — Да-да, мне просто показалось.        До деревни они добрались нормально. Хоть Джилиан и ничего не говорил, Стефан был уверен, что ему стало гораздо легче.        Если волшебство и существует на планете, то его, скорее всего, можно было увидеть именно перед рассветом, когда над рекой стелется призрачный туман; в переливчатом пении птиц далеко в лесу; или в том необычайном оттенке, который приобретает всё вокруг в лучах восходящего солнца.        Стефан проснулся и неприятно поёжился от прохлады. Он попытался зарыться обратно в одеяло и подремать ещё немного, но природу не обманешь — если уж проснулся, больше уснуть не получится. В лагере все спали. Мужчина размялся и решил сделать пару кругов вокруг деревни, как делал каждое утро. В деревне тоже всё было спокойно, поэтому одинокий парень на улице привлёк внимание. Он выглядел нервным, шёл быстро и постоянно смотрел по сторонам. Стефан остановился.        — Эй! Стой на месте. — Парень испуганно замер.        Стоило Стефану приблизиться, как тот достал нож и резанул солдата по руке, после чего бросился бежать. Раздался крик, и из леса начали появляться солдаты в белом. Стефан побежал к лагерю, благо тот был недалеко, и громко прокричал: «Нас атакуют!» Схватил свой меч и побежал обратно. Враги начали поджигать дома и всё, что встречалось на их пути; вламывались в дома, кричали, убивали... Всех без разбора, жестоко и беспощадно. Стефан действовал быстро и чётко, его движения напоминали движения хищника — гибкого и грациозного, но вместе с тем — безжалостного. Другие солдаты Сатурна не заставили себя долго ждать и уже отбивали натиск. Врагов было вдвое больше, но половина из них — юнцы: неумелые, голодные, но отчаявшиеся.        Битва закончилась победой «чёрных» солдат. Потери были минимальные, но смерть никогда не бывает утешением: в строй не вернулись трое солдат; убиты двое мужчин и одна женщина, несколько человек ранены. Отряд Юпитера понёс большие потери, а тех, кто остался, взяли в плен.        Врагов связали и поставили на колени в центре деревни, оттуда их по одному приводили в дом старейшины на допрос.        — Стефан! — мужчина обернулся. — Я никак не мог до тебя добраться. Мне сказали, что ты ранен.        Парень смотрел тревожно, и когда он заметил перевязанную руку, его лицо исказилось от боли. Он едва коснулся окровавленной повязки.        — Просто царапина. Не стоит волноваться. — Стефану было приятно, что Джил переживал за него. Он улыбнулся и потрепал юношу по волосам.        В стороне началось шевеление. Один из пленённых солдат вскочил со своего места и никак не реагировал на приказы конвоира. Стефан и Джилиан обернулись. Лицо парня было бледным, а его глаза, чёрные и бешеные, пугали. Джил инстинктивно подвинулся ближе к мужчине.        — Дж... Джил... Этого не может быть... Ты же не... — солдата вновь поставили на колени, но он не сводил безумных и испуганных глаз с Джилиана. Он был напуган до ужаса, будто увидел привидение. Потом он начал смеяться. У Джила по спине пробежали мурашки, и он прижался к Стефану. — Тебя не может здесь быть! Ха-ха! Ты не Джилиан!        Было приказано привести спятившего солдата в палатку капитана, когда у него пройдет истерика. Стефан и Джил уже находились в палатке, когда пленника завели внутрь.        — Как я уже понял, ты знаком с Джилианом. Ты был в лагере недалеко от города Джувер, я прав?        Тот кивнул. Его взгляд был прикован к хрупкому юноше; в нём виделся нездоровый блеск.        — Говори, что вас связывало, и почему тебя так поразила встреча с ним.        — Потому что Джилиан Сорель мёртв. Я видел это собственными глазами.        Стефан не верил своим ушам. Он перевел взгляд на юношу. Тот был ошеломлён и застыл на месте.        — Рассказывай. Возможно, это смягчит твоё наказание. — Парень рассмеялся.        — Это вряд ли. Но я расскажу. Если он здесь, значит, никакой вины на мне нет. Примерно год назад, когда мы ещё были в лагере, мальчишка вдруг изменился: он стал постоянно исчезать из лагеря, а когда возвращался, то просто светился; его глупая улыбка раздражала. А однажды он не пришел ночевать в лагерь. Потом стал проделывать это довольно часто, и однажды я решил проследить за ним. Мы дошли до заброшенного домика в лесу, и знаете, что я там увидел? — мужчина напрягся. — Джилиана целовал какой-то мужик! Он был ранен и явно не принадлежал армии Юпитера.        Солдат замолчал и посмотрел на напряжённое лицо Стефана, потом перевёл взгляд на Джилиана. Тот стоял совсем бледный, его всего трясло.        — На следующий день мы с друзьями подловили его, когда он направился в лес. Мы хотели немного поиграть, а он — наутёк. Пробежали весь лес, а дальше ничего — обрыв и бурлящий поток внизу. Он оступился. Мы бросились к обрыву, но его уже унес поток, хотя, мы были уверены, что он унёс его мёртвое тело. Мы никому ничего не рассказали, зато обмолвились про вражеского солдата в лесном домике.        Джилиан выбежал из палатки. Стефан бросился за ним, приказав другому солдату отвести пленника к остальным. Он догнал его в лесу, среди ровных стволов еловых деревьев. Джилиан рыдал, его тело дрожало и сотрясалось. В груди у солдата защемило: это была не только боль от увиденного, но и вина, что тяжким бременем свалилась на его плечи. Всё это время он винил его во всех грехах, засыпал лишь с мыслями о том, как заставит его плакать и молить о прощении, и ни разу не предположил, что это сделал кто-то другой. Всё-таки люди до неприличия эгоистичные создания — думают только о своей боли, не замечая её у других. Стефан хотел прикоснуться к юноше, прижать его к себе, успокоить, всё его естество рвалось к нему навстречу, но он не решался. Это больно. Это страшно.        — Я думал, что ты бросил меня и выдал солдатам.        Джилиан на миг даже перестал плакать и непонимающе уставился на говорящего.        — Только поверить не мог. Тысячу раз оправдывал, потом снова обвинял. Миллионы раз представлял, что буду делать, говорить, когда встречу тебя; предполагал реакцию... Но ни разу не угадал. Всё оказалось совершенно не так. Весь этот год я ненавидел тебя всей душой! Но ещё больше любил... Каждая клетка моего тела жаждала коснуться твоей кожи, провести по волосам и почувствовать запах. Казалось, ещё немного, и я сойду с ума.        Стефан горько ухмыльнулся и опустил голову вниз.        — Ты... Неужели? — его голос звучал растерянно.        Мужчина резко поднял голову и пристально посмотрел Джилиану прямо в глаза. Было в его взгляде что-то такое, что заставило юношу немного отпрянуть: уверенность, решимость и что-то ещё, что было сложно прочесть. Он подошёл и одной рукой обхватил Джила за талию, впечатал его в свою мощную грудь.        — Можешь ненавидеть меня, презирать, только мне всё равно. Больше я тебя никогда не отпущу.        Стефан впился в губы любимого страстным, жёстким поцелуем. Джил пытался вырваться, — больше от неожиданности, — но у него ничего не получалось. В голове стало пусто. Весь мир вокруг перестал существовать, даже кислород закончился, остались только эти сильные руки и губы. Юноша начал отвечать. Неуверенно, робко, но искренне. Ему хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался.        — Лаверос, — прошептал ему на ухо Стефан.        В этот момент Джилиан стал самым счастливым человеком на свете. Хотя, нет. На этом свете было два счастливых человека.