***
Я прикладывала к тетиве стрелу за стрелой. Уже прошла почти неделя с момента нашего последнего с Леголасом разговора. Казалось бы, мне уже нужно было успокоиться и принять решение аранена. Но почему так больно внутри? Чувство, что поселилось в груди, разъедало меня. Причиняло самую сильную боль на свете. И как бы я ни уверяла себя, сколько бы ни смеялась вместе с друзьями, стоило только остаться наедине со своими чувствами, как стальные тиски снова сжимали моё сердце, заставляя его изливаться кровавыми слезами. Послышались чужие шаги. Опустив лук, повернула голову желая разглядеть нарушителя спокойствия. На моё удивление это оказался Владыка. Но что-то было не так. Вместо обычной сдержанности и серьёзности на его лице виднелось… смятение? — Отец? — в моём голосе скользило удивление, его появление оказалось и правда неожиданным. — Доброе утро, ранняя пташка, — улыбнулся он, но, не смотря на поднявшиеся уголки губ, лицо оставалось серьёзным. — Увидел, как ты тренируешься одна, и решил составить тебе компанию. Я непонимающе захлопала ресницами, только сейчас заметив в отцовских руках лук и колчан со стрелами. Неужели он хочет пострелять вместе со мной? — Папа, ты решил похвалиться своими умениями? — усмехнулась я, озвучивая свои мысли. — Ой, да куда уж мне. Из нас двоих — ты главная умелица. Я уже и не помню, когда в последний раз брал в руки лук, — отмахнулся он, скользя кончиками пальцев по тетиве и проверяя её прочность. — Перестань скромничать, папа, каждый солдат в Лориэне знает, что ты лучший воин. И хоть я никогда и не видела тебя в битве, но ни капельки не сомневаюсь в твоих силах. — Я им плачу, чтобы они восхваляли мои навыки. Всё же хочется иметь положительную репутацию, — как ни в чём не бывало сказал отец, сохраняя невозмутимое лицо. И тогда я рассмеялась. Громко и звонко, как не смеялась уже очень давно. — Ну какой же ты у нас шутник, — еле выговорила я, держась за живот. — Вот ни за что не поверю, что ты владеешь луком хуже меня. Успокаиваясь от безудержного смеха, я подняла голову и посмотрела на отца. И удивилась. Он улыбнулся. Не так, как в начале нашей встречи. Теперь его лицо было расслабленным, а глаза блестели. Келеборн исследовал моё лицо, как будто изучая, а потом вдруг сказал, тоже засмеявшись: — Что ж, постараюсь не упасть в грязь лицом и сохранить своё имя. Он проскользил тонкими пальцами по рукояти лука. Натянул тетиву, затаив дыхание. И не прошло и секунды, как оперение стрелы венчало сердцевину мишени. Выстрел оказался таким быстрым, что мне не удалось за ним проследить. Даже Леголас, на которого я равнялась, не обладал такой скоростью. Отведя от мишени поражённые глаза, я уставилась на отца, который уже вооружился второй стрелой. Ещё секунда и бесшумно, будто даже сам воздух не заметил, как его пронзает оружие, вторая стрела рассекла первую ровно пополам. — Папа… — я стояла с открытым ртом, даже и не зная, что сказать. — Это было… Это просто потрясающе. Почему ты раньше никогда не показывал этого? — Неплохо, — довольно протянул Келеборн, опуская лук. — А теперь ты покажи, чему научилась за эти полгода. Я сглотнула. Взяла лук. Молча сделала выстрел. После показанного отцом моя стрельба казалась мне совершенно никчёмной. Ну чем я могу удивить того, кто так удивительно стреляет? Но всё же, сконцентрировавшись, я сделала несколько выстрелов. Да, они были не такими быстрыми и точными, как отцовские. Но каждая стрела таки нашла свою цель. Опустив лук, как несколько минут назад сделал Владыка, повернула к нему голову. Тихо и молча ожидала вердикта. — Ты очень хорошо стреляешь, доченька, — прозвучал гордый отцовский голос. — По тебе и не скажешь, что ты тренируешься всего полгода. — Правда? — не веря, спросила я. Ведь так долго ждала именно этого: чтобы отец похвалил меня. — Конечно, солнышко. Халдир хорошо обучил тебя. — Это не Халдир, — поспешила я поправить отца и перед тем, как произнести то самое имя, задержала паузу. — Леголас. — Ах да, — то ли мне показалось, то ли и правда лицо отца посуровело снова. Между бровями вновь проступили складки, а скулы напряглись. — Тебя же учил стрелять сын Трандуила. Я вздрогнула от того, как холодно прозвучали эти слова. В груди снова сжался ком. Но не от речей отца и не от его твёрдого голоса. Просто болезненные воспоминания о любимом дали о себе знать. — Я заметил, что вы с ним… сблизились, — продолжил Келеборн всё тем же голосом. — Да… — я прикусила губу, начав теребить пальцами тонкую косу, спускавшуюся с виска, — можно сказать и так. — Анариэль, — отец медленно подошёл ко мне и обхватил мои ладони своими большими и тёплыми руками. — Ты любишь Леголаса? И отец пристально смотрел мне в глаза, не мигая. Я же опешила, замерев. Я ожидала услышать, что угодно. Но совершенно точно не это. И с чего это такой вопрос родился в отцовской голове? — Да, — тихо ответила я, замечая, как Владыка сильнее нахмурил густые брови. — Но смысл только об этом сейчас говорить? Леголас ясно дал понять, что не желает со мной дальнейшего будущего. Глаза неприятно защипало, и я ощутила, как в них проступила влага. Освободив пальцы из держащих их ладоней, быстро отвернулась, вытирая выступившие слезы, которые уже потекли по щекам. Но не успела я отойти от отца, как почувствовала, как меня притянули в бережные и крепкие объятия. Папа прижимал меня к своей широкой груди, гладил волосы и шептал слова успокоения. И вместо того, чтобы перестать плакать, я разрыдалась ещё сильнее.Слёзы градом катились из моих глаз, не останавливались. Да и нужно ли было их останавливать? Я чувствовала, что мне было нужно выплакаться. Вся скопившаяся боль, чувство несправедливости и обиды разливались бурной рекой, находя выход в глухих всхлипах. Руки отца бережно гладили спину, а голос не переставал шептать. И я снова ощутила себя маленькой девочкой. Вновь нашла спасение в отцовских объятиях. Будто вернулась на пятьсот лет назад, когда папа был для меня главным защитником и мог решить все проблемы. — Доченька моя, — его губы коснулись моего лба, длинные пальцы обхватили лицо, стирая кончиками пальцев растекающиеся слёзы. — Что бы ни случилось в твоей жизни, я всегда буду рядом. Ты была и навечно останешься светом моей жизни. Я люблю тебя больше всех в этом мире и хочу, чтобы ты всегда улыбалась. И если Леголас сделает тебя счастливее, то я приложу все усилия, чтобы ты получила свое счастье. Непонимающе, я смотрела на отца, шмыгая носом. То, что он сказал не до конца дошло до меня, но влага все-таки перестала бежать из глаз. На щеках остались лишь солёные и пощипывающие дорожки. Отец улыбнулся и провёл пальцем под моим глазом. — Ресничка, — шепнул он, сдувая её с пальца. — Я тоже люблю тебя, папочка, — и теперь уже я обняла самого первого мужчину, который появился в моей жизни, который всегда заботился обо мне и оберегал. И пусть, между нами, последние годы частенько возникали разногласия, я всё равно никогда не перестану его любить. В отцовских объятиях было тепло и спокойно. Я уткнулась носом его шею, вдыхая знакомый с детства аромат, который всегда ассоциировался с домом и семьей. — Владыка, Анариэль, — донёсся мужской голос через какое-то время, потому что я правда не знаю, сколько мы так простояли. — Здравствуй, Халдир, — произнёс отец, выпуская меня из своих объятий. Мне сразу стало холодно, но спокойствие, пришедшее с тёплыми руками папы, никуда не ушло. — У вас тренировка с Анариэль? — Да, — Халдир помедлил, посмотрев на меня, словно ожидая, что я что-то скажу. — Но если у вас есть совместные дела, то мы можем её перенести. — Нет, что ты, я уже ухожу, — вежливо сказал отец. — Да если вы из-за меня отмените тренировку, боюсь, что Анариэль потом на мне же и испытает всё, чему научилась. — Ну, папа, — снова рассмеялась я. Но отец ничего не ответил, лишь кивнул. Он взял лук и колчан стрел, которые оставил у дерева и медленным шагом направился к талану. — Папа, — вдруг окрикнула я и, дождавшись, когда он повернется, благодарно шепнула. — Спасибо. Отец точно меня услышал, потому что его губы расплылись в улыбке, а лицо снова расслабилось, а на лбу разгладились морщинки.***
Войдя в приёмный зал, Келеборн сразу направился к балкону, с которого так же хорошо, как и из покоев, было видно тренировочное поле. Он с энтузиазмом наблюдал за тренировкой дочери с Халдиром, молча восхищаясь её навыками. Параллельно Келеборн размышлял о том, что произошло между ним и Анариэль ранее. И понимал, что сегодня ему придётся дать положительный ответ. Ведь только так можно осчастливить дочь. Донеслись тихие шаги, которые Келеборн сразу узнал. Он слышал их уже на протяжении нескольких дней. Принц всегда заставал его в одно и то же время, как по расписанию. Вот и настал тот момент. — Полагаю, ты пришёл, чтобы обратиться ко мне всё с той же просьбой, — не поворачиваясь, озвучил свои мысли Келеборн. — Владыка, — ответил ему молодой голос, — вы совершенно правы. — Что ж, — задумчиво протянул мужчина, улыбаясь, когда Анариэль отразила атаку Халдира, — выслушаю тебя в пятый раз. Леголас набрал в грудь побольше воздуха, а потом медленно выдохнул, концентрируясь. Он уважал отца своей возлюбленной, но унижаться перед ним аранену совершенно не нравилось. Один только Эру знал через что ему пришлось переступить, чтобы приходить к Келеборну изо дня в день, просить руки его дочери. И каждый раз получать отказ. Видел бы Леголаса сейчас Трандуил, наверняка бы ужаснулся. И не только тому, что его сын упрашивает отдать в жёны любимую девушку, но и тому, что ему в принципе отказали. Ведь король считал, что завиднее жениха нет во всем Средиземье. Последний эльфийский принц, да к нему очередь из невест должна была выстроиться. Леголас, конечно, не разделял взглядов своего отца. Да и толпа девиц ему была не нужна, лишь сердце одной единственной. — Я прошу вас отдать мне в жёны свою дочь, — на одном дыхании вымолвил аранен, наблюдая за напряжённой спиной Владыки. — Нет, — коротко отрезал тот, несмотря на своё смирение с ситуацией, Келеборн по-прежнему хотел испытать принца. Леголас разочарованно выдохнул. Он уже привык слышать отказы, но сегодня в нем жила надежда, что наконец получит долгожданное позволение. — Можешь попытать удачу завтра. Но не думаю, что что-то изменится, — без единой эмоции продолжил Келеборн. «Да Вы насмехаетесь надо мной!» — так и хотелось выкрикнуть Леголасу. Кулаки нервно сжались. Сердцебиение участилось. Скулы напряглись. Как же ему надоело такое отношение к себе. Как будто он не наследный принц, а какой-то безродный отброс, не имеющий имени. Казалось, ещё секунда и его негодование выплеснется наружу, и тогда ему точно не видать Анариэль. Леголас попытался отвлечься на что-то, чтобы это чувство отпустило его. Вдох-выдох, его грудная клетка совершала медленные движения, приводя дыхание в норму. Но пульс никак не хотел замедляться, пока до ушей аранена не донёсся смех. Он услышал самый прекрасный смех на свете. Этот заливистый, искрящийся радостью восторг вторгся в комнату вместе с примчавшим его дуновением январского ветра. А следом последовал и голос, принадлежащий только ей одной. Чистый и живой. И тогда Леголас представил светлый лик любимой и подбадривающую улыбку. Без единого слова она дала ему понять, что всё будет хорошо. Его тело мгновенно расслабилось. Пальцы разжались. Пульс замедлился, а на лице появилась слабая улыбка. — Вы хорошо знаете моего отца. Келеборн согласно кивнул и даже повернулся в пол оборота, не понимая к чему клонит Леголас. — Тогда вы знаете, что он обладает одной интересной чертой характера, которую я так удачно от него унаследовал, — аранен усмехнулся. — Терпение. Я буду ждать хоть сто, хоть тысячу лет, но своего я добьюсь. И будьте уверены, что я не дам вам спокойно жить, каждый день наведываясь с одной и той же просьбой. — Ты мне угрожаешь? — Келеборн сверкнул глазами, а после рассмеялся. — Нет, ну каков наглец. Гостишь в моих владениях, так ещё поворачивается язык говорить подобное. — Я не настолько бесстрашен, чтобы угрожать владыке. Лишь пытаюсь предупредить, что вам придётся ещё долго наблюдать моё просящее лицо, — спокойно ответил аранен, смеряя собеседника решительным взглядом. Келеборн хмыкнул и снова вернулся к наблюдению за двумя бойцами. — Почему ты хочешь взять мою дочь в жены? — Потому что люблю её, — даже не раздумывая, моментально ответил Леголас. — Но почему ты любишь именно её? — Что? Я… — он растерялся от неожиданного вопроса. — Я не знаю. — То есть ты не знаешь, почему любишь мою дочь, но при этом желаешь, чтобы я позволил тебе забрать её у меня? — Владыка разочарованно выдохнул. — Я люблю её за то, что она просто существует. Люблю, потому что благодаря ей вспомнил, что значит счастье. Она разогнала нависший надо мной мрак, навевавший одиночество и безысходность. Разрушила стены тысячелетней боли, — Леголас помедлил, а потом совсем тихо добавил. — Она - свет моей жизни. На последней фразе сердце в груди Келеборна замерло, а тёмные зрачки расширились. Он неуверенно повернулся к Леголасу, пытаясь разглядеть эмоции на его лице. Владыка так сильно хотел найти в лице принца насмешку, но не было видно даже её малейшей тени. Аранен говорил совершенно серьёзно. Но как могло произойти такое совпадение? Ещё недавно Келеборн сказал эти же слова своей дочери. «Ты свет моей жизни». Четыре слова с полнотой отражавшие, что Анариэль для него значила. Ведь она и правда была его светом, рассеявшим мрак ещё очень давно. В тот день, когда он впервые увидел её, взял на руки, Келеборн разглядел в прекрасном личике маленькое солнышко. Анариэль сама стала его маленьким воплощением. Но откуда Леголас мог знать о том, как Келеборн называет свою дочь? Он совершенно точно не мог подслушать их сегодняшний разговор. Владыка был полностью уверен, что во время тренировки дочери до прихода Халдира они были только вдвоём. Значит ли это, что Леголас и правда любит Анариэль так же сильно как и говорит? — Владыка? — неуверенно спросил Леголас после продолжительного молчания своего собеседника. К тому же принцу был непонятен взгляд, с которым на него смотрел мужчина. Келеборн шумно вздохнул, а потом улыбнулся, окончательно смиряясь. — Я скажу это всего раз, — начал Келеборн, не отрывая сурового взгляда от Леголаса. — Если хоть единая слезинка прольётся из глаз Анариэль по твоей вине, то тебе лучше не знать, что тебя будет ждать после. — Владыка? — снова повторил аранен непонимающим голосом. — Неужели вы даёте своё благословение? Этот факт казался Леголасу таким нереальным, что принц подумать об этом не мог. Скорее всего Келеборн его лишь дурачит и сейчас скажет ему, чтобы он убирался. Ведь всё-таки как бы и ни хотел Леголас получить согласие отца возлюбленной, после стольких отказов, ему уже и не верилось, что он услышит долгожданное «да». — Я же сказал, — более твёрдый голос нарушил ход мыслей юноши, — что не стану повторять дважды. И лучше бы тебе поторопиться, пока я не передумал. И тут до Леголаса дошло, что Владыка не шутит и серьёзен как никогда. Аранен быстро сорвался с места, выбегая за дверь. Его сердце колотилось от радости, предвкушения и страха, что будущий тесть переменит своё решение. Поэтому он покинул зал, даже не поблагодарив Келеборна. Но если честно, его мысли были сейчас совершенно не о нём. Только об одной единственной. О ней же сейчас думал и Келеборн. Он снова повернулся к окну, снова нашел глазами Анариэль, отражавшую удары меча Халдира. Услышал её радостный смех, она даже что-то говорила своему тренеру, а тот в ответ лишь хохотал. Келеборну казалось, что он наблюдал за своей дочерью целую вечность. Она стала красивой и женственной девушкой, но для него всегда оставалась лишь маленькой девочкой. Солнечным лучом, пробившимся в комнату майским утром. Вскоре показался приближавшийся к тренировочному полю Леголас, и Келеборн отошёл от окна, дабы не шпионить за возлюбленными. Всё-таки свою дочь он любил, поэтому как бы Анариэль ни ответила принцу, он всегда примет её выбор. В глубине души теплилась надежда, что принц получит очередной отказ, и тогда Анариэль останется лишь его светом. Хотя кого он обманывает? Галадриэль права, с каждым днём удерживать Анариэль рядом становится всё нереальнее. Дверь тихонько отворилась и неслышным шагом, ступая босыми ногами по полу, внутрь вошла Галадриэль, словно бы чувствуя, что супруг сильнее всего нуждается в её подбадривающих объятиях. — Ты всё сделал правильно, — шепнула она ему на ухо, удобно устраивая голову на напряжённом плече. Её губы коснулись гладкой щеки, провели носом по заостренному подбородку, а голос тихо говорил слова любви. Келеборн начал успокаиваться, плечи расслабились, дыхание стало более ровным. — Кажется, нужно налаживать отношения с нашим соседом, — усмехнулся Владыка, крепко прижимая к себе любимую жену. — А то, как будем внуков-то вместе нянчить.?