Ксеноархеолог: Пирамида мёртвых

– Что это? – недоумевала Банши, которая сторожила вход в камеру. Остальные эльдары выбежали в коридор на её зов, а раб спрятался за решёткой. К ним медленно приближалась бесформенная масса, которая рычала и шипела. Это были создания, сшитые из совершенно разных существ – людей, эльдаров, орков, других разумных видов и даже животных. Твари неуклюже перебирали ногами и водили в воздухе небрежно прикреплёнными к туловищу руками и лапами, надвигаясь на Банши и Эрестрила, которые приняли боевую стойку. – Убейте нас! – жалобно проблеяла человеческая голова, приделанная к орочьей туше, – прервите наши страдания… Автарх Эрестрил бросил на мутантов презрительный взгляд. – К бою, Воющие Банши! – воодушевил он соратниц, – да будет эта битва знаменательной, как поединок Кхейна с Эльданешем! Эльдарские воительницы открыли огонь из сюрикен-пистолетов по отвратительным порождениям гемонкула. Острейшие мономолекулярные диски впивались в нелепые тела мутантов, разрывая наспех сделанные швы. Но твари не чувствовали боли и продолжали двигаться. И тогда Воющие Банши и Эрестрил пустили в ход силовые клинки. Сияющие лезвия, окутанные синевой энергетических полей, рассекали разнородную плоть существ. – Умоляю… я не хочу мучиться… – просило создание, некогда бывшее эльдаром. Они желали быть убитыми – и в то же время сами жаждали убийств. Монстр с головой акулы широко раскрыл полную зубов пасть над Эйлой – лишь затем, чтобы экзарх вонзила меч в его верхнюю челюсть. Лезвие прошло сквозь кость, как нож – через кусок масла, и пронзило мозг твари, прекратив её страдания. Белёсая личинка, кое-как пришитая к человеческому туловищу, угрожающе заклацала жвалами, а управляемое ей тело ударило автарха Эрестрила мясницким ножом. Эльдарский воин умело отразил резкий и неуклюжий выпад монстра и быстро вонзил меч ему в живот. – А как же мы? – Спасите нас! – Ар’цеа веса! В шуме битвы эльдары услышали чьи-то мольбы, но то говорили не мутанты. Несмотря на творившуюся вокруг суматоху, узники протягивали руки сквозь решётки в коридор, желая освободиться. – Спасём их? – спросила Воющая Банши, которая раньше лечила раба. Она разрубила на две части тварь с вороньим клювом. – Нет, мы должны быстрее спасти Видящего! – отрезал Эрестрил, – такова судьба низших рас – гнить и умирать! – Автарх, а как бы поступил сам Видящий? По наклону головы Эйлы было понятно, что экзарх смотрит на него с укором. *** Слава Императору! Наконец-то этот старый остроухий извращенец оставил меня в покое и куда-то ушёл по своим делам! Не буду обременять читателей описаниями того, что он сделал со мной, Патрицией и Килрусом за столь короткое время, показавшееся нам вечностью. Однако после всего сотворённого гемонкулом и его зверскими инструментами я чувствовал по всему телу адскую боль. Шрамы, порезы, уколы, удары, токсины – всё это складывалось в единое, длительное истязание. Больше всего в Галактике я хотел сбежать из логова безумного ксеноса-садиста и забрать оттуда друзей, но мои руки и ноги так и были прикованы к столу. И тёмный эльдар приговаривал тонким голоском, что истинную боль мы ещё не испытали – видимо, он собирался показать её позже. В этом была определённая ирония – гемонкул будто бы действовал по тем же инструкциям, что и я на допросе одного расхитителя ксеноартефактов. Вот только теперь я, инквизитор, сам стал предметом пыток. В отличие от процедур моего ведомства, абсолютно бессмысленных и служащих лишь удовольствию гемонкула. И я молил Императора, чтобы этот самый отвратительный ксенос из всех, которых я только встречал, не вернулся и не исполнил своё самое главное обещание – превратить меня, Чарльза и Патрицию в огромного голема из плоти. Пока что в комнате не было никого, кроме нас, а зловещие инструменты тёмного эльдара неподвижно висели под потолком. Если я поверну голову вправо, то увижу лицо бедной, забитой Патриции. Дознавательница тяжело дышала ртом, а из её глаз лились слёзы. Я не мог разглядеть Килруса, но гемонкул много «колдовал» над старой плотью техножреца. И я надеялся, что без своей аугметики трёхсотлетний магос не покинет мир раньше времени. Внезапно каземат залил красный свет, и раздались дикие, ужасающие звуки, похожие на крики птиц. – Ио-ганн? – только и могла выговорить Патриция. Мой язык тоже не хотел шевелиться. Я не понимал, что произошло. Была ли это очередная выдумка гемонкула? Хотел ли он нас облучить чем-то опасным? Но сообразительный Килрус дал другой ответ. – Шигналижация, – он прошамкал ртом, из которого ксенос изъял зубные протезы. Значит, в крепости что-то произошло. Возможно, Воющие Банши вернулись, чтобы выручить нас из беды? Но даже если так, то никто и не приходил сюда, оставив нас наедине с красными вспышками и душераздирающими воплями. С другой стороны, и гемонкул куда-то исчез, будто что-то заставило его забыть о своих пленниках. И всё же нас спасли. Я услышал лязг металла, и буквально через несколько минут надо мной выросли три стройные фигуры в боевых доспехах. – Мон’кей без одежды ещё более жалки и отвратительны, – прозвучал голос автарха Эрестрила. – Спа-си-те нас, – еле произнёс я. – Тебе повезло, мон’кей, – ответил эльдар в золотой броне. Воющие Банши – Эйла и её соратница – ослабили зажимы на столе, и я наконец-то поднял туловище, пересиливая боль. Эльдарки освободили и Килруса с Патрицией. – Спа-си-бо, – прохрипел я. Я поблагодарил ксеносов, пришедших нам на помощь. А ещё всемилостивого Императора, который не позволил нам сгнить в подземелье гемонкула. Пэт – усталая и измождённая – вяло улыбнулась мне, сидя на своём столе. – Помажь раны, – Воющая Банши протянула Патриции склянку с чем-то оранжевым, – это поможет. Дознавательница, смущённо прикрывая одной рукой грудь, второй принялась втирать целебную эльдарскую мазь в оставленные гемонкулом порезы и шрамы. В это время мерзкая сигнализация Друкхари исчезла вместе с красными вспышками, оставив лишь шум боя где-то вдали и свечение розовых факелов. – Держи, – Пэт протянула прозрачный пузырёк мне. Я обработал мазью тело, руки и ноги, исполосованные ксеносом, и ощутил приятное тепло вместо жгучей боли. Силы постепенно возвращались ко мне. – А где наше шнаряжение? – задал логичный вопрос Чарльз. Он до сих пор лежал, лишённый аугметических ног. Из неимоверно тощего и жилистого тела магоса выступали обрывки проводов и шлангов, а пальцы присутствовали только на его правой руке. Экзарх Эйла открыла одну из дверей, и там оказались мой плащ, куртка Патриции и детали от экзоскелета Килруса. Оружие тёмные эльдары сложили в том же месте. Воющие Банши принесли каждому из нас вещи, и я – пока ещё с трудом – натянул на себя одежду. – Шевелитесь! – поторапливал Эрестрил. Я уже поднялся и накинул инквизиторский плащ, а затем закрепил на поясе силовой меч и пистолет «Инферно». Воющая Банши протянула мне шляпу – немного помятую, но всё же целую, и я надел любимый головной убор. Патриция тоже влезла в куртку и брюки. Теперь она стояла рядом со мной, держа в руках два стабберных пистолета. Дознавательница выглядела почти как прежде, только выражение её лица оставалось несчастным. – Помогите мне! – позвал нас Чарльз. Эльдары поднесли к его столу экзоскелет, и мы с Патрицией поместили магоса в раскрытую грудь механизма. Через специальные порты то, что осталось от биологического тела Килруса, соединилось с совершенной, на его взгляд, машиной. Я поднёс к невидящим глазницам техножреца аугметические очки, и торчащие из них провода сами нашли путь к мозгу магоса. К таким, круглым и зелёным, глазам Чарльза я привык за свою жизнь. А завершающим образ техножреца штрихом был пробковый шлем, некогда подаренный имперскими гвардейцами с планеты Претория. Килрус надел его и следом сжал механическими руками свой омниссийский силовой топор. – Бежим – нам надо найти Видящего! – экзарх Эйла понеслась к выходу. У коридора шла настоящая битва. Третья Воющая Банши кружилась вокруг массы мерзких созданий, которых мог придумать только мрачный гений гемонкула. Они были небрежно собраны из плоти людей, эльдаров, орков и других ксеносов. А на нашей стороне сражались не только воины искусственного мира. Эрестрил и Банши привели разных существ, которых, наверное, нашли в застенках кабала. Как и мутанты, рабы принадлежали к разным расам. Кто-то из вчерашних узников носил лишь набедренные повязки, а кто-то облачился в броню тёмных эльдаров, но все они были вооружены – клинками или винтовками. – Получай, отродье! – колотил мутантов полуобнажённый человек с чёрной бородой. – Вы што, хатити драчки? – размахивал топором мускулистый орк, – я устрою вам драчку! – Ко’ваш Т’ау’ва! – кричал серокожий тау в броне тёмных эльдаров, которая была ему явно велика. Он стрелял по творениям гемонкула из трофейной винтовки, пока другой пленник, круут, впивался клювом в их плоть, при этом не поглощая мясо. – Ну что, уроды? – усмехнулся я, доставая пистолет «Инферно», – посмотрим, кто кого? Мы тоже вступили в битву с ордами мутантов, ведь те обступали нас с разных сторон коридора. Патриция отстреливала бредущих на нас кадавров из стабберных пистолетов, а я испепелял их гротескные тела точечными ударами «Инферно». – Убей меня, – заплетающимся языком произнёс кто-то из них, – я не хочу мучиться… У мутанта были голова человеческой женщины, орочий торс и ноги тиранида. Одна рука существа, бледная и тонкая, некогда принадлежала эльдару, а вторая, красная и толстая, заканчивалась большой клешнёй. – Я только за! – сказал я и отрубил мечом сначала руку твари, а затем – голову. Килрус разбрасывал мутантов силовым топором, и техножрецу помогал большой и сильный орк. Для нас с эльдарами эксперименты гемонкула не представляли большой опасности благодаря нашим навыкам и оснащению. Однако беглым рабам повезло меньше. Существо с головой хруда впилось зубами в плоть вооружённому алебардой человеку. Гадкое асимметричное создание, обладающее тонким телом и длинными, похожими на щупальца лапами, порвало на части представителя расы тау. – Нам нельзя здесь задерживаться! – прокричал Эрестрил, – я помню, как они отвели Видящего туда! Он указал в одну из сторон коридора. И вместе с эльдарами и освобождёнными рабами мы отправились туда, пробираясь через несметные полчища мутантов. *** – Пока мои детки раз-звлекаютс-ся, погляжу-ка я на Видящ-щего, – почти пропел гемонкул. Они с Миранной отошли от входа и направились к пленнику. Тот поморгал и сосредоточился, отчего окружение стало чуть более чётким. – На нас напали! – выпалила сестра, – неужели ты думаешь… – Он мой, – тёмный эльдар улыбнулся до острых белых ушей. – Нет. Сестра Видящего встала между гемонкулом и братом, не давая мастеру боли приблизиться к жертве. – Ч-что ты твориш-шь, моя госпож-жа? – Друкхари облизал губы змеиным языком. – Это давно следовало сделать! – Видящий никак не ожидал услышать именно эти слова. Миранна быстро выхватила золотистый кинжал и повернула остриё в сторону гемонкула. – Я спасу тебя, брат, – тихо проговорила она. Почти так же мягко и нежно, как в детстве. Почти… – Что? – удивился Видящий, – это невозможно… Сестра повернула голову и игриво подмигнула брату. – Я… я поклялс-ся с-служить тебе верой и правдой! – гемонкул понизил голос от закипающего гнева, – у нас-с был уговор! Вернос-сть взамен на лаборатории для моего ковена… Гемонкул протянул руку, клацая пальцами-ножницами, а сестра перекувырнулась и ушла в сторону. Она нанесла молниеносный удар кинжалом. Гемонкул уклонился и отступил назад. Миранна потеснила его дальше, размахивая оружием. Повелитель страданий тоже двигался проворно, но уступал воительнице из кабала. Видящий отчаянно забился, прикованный к колесу. Он хотел помочь сестре, вступить с ней в бой против гемонкула, но по-прежнему не мог избавиться от своих пут. А она ударила мастера боли ногой в живот, прикрытый передником из кожи. От этого гемонкул упал на пол, задев клетку Мурзиона. Увидев перед собой белую, лысеющую голову мучителя, гиринкс очень злобно зашипел. – Хр-р-р! – прорычал гемонкул от ярости, – с-скоро ты поз-знаешь настоящую боль! Не отрывая ног от пола, он снова вырос перед сестрой Видящего. Бледное, сморщенное лицо тёмного эльдара исказил гнев, а в красных глазах загорелся безумный огонь. Он интенсивнее замахал перчаткой с лезвиями, пытаясь достать Миранну. Сестра же уклонялась от его ударов, ища возможность самой нанести удар. В это время в зал ворвался автарх Эрестрил. Сверкая бронёй, он подбежал к Видящему и разрубил силовым мечом цепи, державшие колдуна. Маг осторожно ступил босыми ногами на холодный чёрный пол. – Ты в порядке, Видящий? – автарх с ужасом взглянул в изуродованное лицо эльдара. – Да, но мне нужно время на восстановление сил, – тихо, но спокойно ответил чародей. Однако Видящий не собирался стоять, пока его сестра и гемонкул сражались друг с другом. Медленно, дрожа от боли, он подошёл к одной из стен и положил на неё руку. За перегородкой открылась потайная ниша, где лежали его броня и оружие. Видящий как можно быстрее надел колдовскую мантию с рунным нагрудником и камнем души для защиты от врагов и Той-Что-Жаждет, а в руки взял Поющее Копьё. И он опоздал. Сестра резко вскрикнула – все три лезвия перчатки гемонкула пронзили её плоть. Тёмноэльдарский хирург мрачно улыбался, глядя на Видящего и Эрестрила, освободившего Мурзиона. – Я… в тебя… верю, – маг услышал на прощание голос сестры – точно такой же, как в детстве, – брат… Миранна пошатнулась, корчась от мучений, вызванных ядом в клинках гемонкула. Три клинка выступали из её тела, а пол крепости залила алая кровь. Но всё равно сестра нашла силы завершить бой. И всадила свой золотой кинжал в живот повелителя страданий. Фартук из желтовато-розовой кожи почернел от крови тёмноэльдарского истязателя. – Я! Не боюс-сь! Смерти! – выкрикивал он слова одно за другим. Изо рта гемонкула вылетали брызги чёрно-зелёной жижи. Чудовищный мучитель рухнул на блестящий чёрный пол. Миранна лежала рядом с гемонкулом, до сих пор нанизанная на его лезвия. А Видящий склонился над телом своей сестры – эльдарки, с которой была связана вся его жизнь, все его надежды и разочарования. Её чёрные доспехи покраснели от крови, а бледное лицо застыло. Видящий беспокойно порылся в карманах мантии и вынул небольшой сапфир с золотым ободком. Это был камень души. Все эльдары из искусственных миров носили подобные украшения, чтобы их души после смерти не достались Слаанеш – Той-Что-Жаждет… Видящий бережно поднёс камень к сердцу сестры. Но даже с ослабленными псионными способностями эльдар осознал, что ничего не произошло. Её испорченную душу уже пожрал двуполый Повелитель Удовольствий… – Мой Видящий, – окликнул мага Эрестрил, – теперь мы можем бежать из крепости, а мон’кей оставим на растерзание мутантам! – ЕЩЁ ХОТЬ ОДНО СЛОВО ПО ЭТОМУ ПОВОДУ, И Я ЛИЧНО ВЫБРОШУ ТЕБЯ ИЗ ИСКУССТВЕННОГО МИРА ПРЯМО В ОТКРЫТЫЙ КОСМОС!!! – внезапно проорал маг. Из глаз эльдара потекли слёзы. Соль попала на шрам, оставленный сестрой, и боль вспыхнула с новой силой. Брат смотрел на безжизненное лицо сестры, понимая, что потерял абсолютно всё. Демоны прошлого изгнаны, но цену за это пришлось заплатить немалую. Мурзион жалобно заурчал. Он остался в стороне, рядом с автархом Эрестрилом, понимая, что не стоит подходить к хозяину… Мы сражались в коридоре с мутантами, охраняя дверь, за которой тёмные эльдары держали Видящего. Я отгонял нечестивых существ силовым мечом, а Килрус – омниссийским топором. – Получай, монстр! – Патриция ударила прикладом по голове чудовище, собранное на основе круута. Орк-раб колотил кулаками окруживших его тварей. Несколько мутантов разодрали зеленокожего острыми когтями, и он погиб. Впрочем, творения гемонкула тоже не были вечны. Вместе с Воющими Банши мы уничтожили оставшихся мутантов, а новые больше не появлялись. Зато по коридору к нам устремилось подкрепление тёмных эльдаров. – Вы не сбежите из этой цитадели кошмара! – грубо пролаял кабалит. Передо мной появился Видящий. Он был полностью облачён в колдовские одеяния и держал в руке Поющее Копьё. Лиловые глаза псайкера наполнились слезами, которые стекали на лицо. На левой щеке Видящего зияла красная рана с ядовито-зелёными краями. Лицо эльдара заметно побледнело и превратилось в безразличную маску, а некогда причёсанные волосы беспорядочно свисали с головы. Я никогда не видел его таким – даже когда он узнал, что его сестра на самом деле жива. Медленно ступая по коридору, Видящий бросил на стража полный презрения и ненависти взгляд. Эльдарский псайкер вытянул руку, и кабалит отлетел к стене. Чёрная колонна одной из бесчисленных коридорных арок оказалась острой и разрезала воина на две половинки. Другие кабалиты открыли по Видящему огонь из осколочных винтовок, но бритвенно-острые, отравленные боеприпасы зависли в воздухе перед колдуном и вернулись, пробив шипастую броню тёмных эльдаров. Стражники вопили от мучений, а Видящий шёл дальше с отрешённым видом. – Ты безумец! – кричала ему ведьма, – ты нас всех погубишь! Из ладони эльдара вылетел фиолетовый столб чистой псионной энергии и прожёг комморитку насквозь. – Я посажу тебя на кол, колдун! Инкуб попытался остановить шедшего вперёд псайкера мечом. Но Видящий сжал руку в кулак, и невидимая сила сдавила доспехи тёмного эльдара, сокрушая плоть под ними. Из сочленений брони и глазниц рогатого шлема вытекла кровь. Видящий повернулся ко мне, и его лицо стало почти таким же, как у Друкхари. Бледным, лишённым всякой доброты и сострадания. Даже мы, люди, отличаемся двойственной природой, а у такой склонной к крайностям расы, как эльдары, она проявляется ещё ярче. – Отведай моей жажды душ! – прокаркал Друкхари совсем рядом с нами. Новые тёмные эльдары прибывали из боковых ответвлений коридора, атакуя нас. – А как насчёт силового топора? – Килрус обрушил на воина своё оружие. К магосу вернулся сервочереп. Дрон парил над головой техножреца, не находя места в суматохе битвы. А Видящий ничего не замечал, испепеляя кабалитов и ведьм разрядами псионной энергии. Он был сломлен горем от смерти некогда любимой сестры, которая унесла с собой в могилу и гемонкула. Вдруг под псайкером разверзся пол, и эльдар полетел вниз. Я не знаю, почему так поступил, но зачем-то подбежал к потайному люку и схватил падающего Видящего за ногу. А внизу разверзлась пропасть, над которой бешено вращались лопасти из острейших клинков. Эльдар оказался неожиданно тяжёлым. Я взялся за его ноги обеими руками – и потянул на себя. А кабалиты прибежали навстречу своим павшим собратьям и наставили на нас осколочные винтовки. За моей спиной Воющие Банши, Эрестрил, Килрус, Патриция открыли огонь по ним из пистолетов. Осторожно поглядывая на тёмных эльдаров, я сделал рывок и вытащил Видящего из ловушки. Спасённый мной, эльдар встал на ноги и испепелил прибывших стражников молниями. – Благодарю, Иоганн Доннер, – блёкло и безразлично произнёс он, не отводя взгляда от горящих тёмных эльдаров. Псайкер выглядел так, будто кто-то почти лишил его жизненных сил. И сейчас он улыбнулся мне вяло и натянуто. – Не нужно благодарностей, – ответил я. Всё же я поступил так, как должен. К нам подошли остальные. Никто из моей свиты и отряда Видящего не погиб. Зато этого нельзя было сказать о рабах – выжили только два человека. Бородач в набедренной повязке и бритый мужчина в тёмноэльдарской броне. Мурзион приблизился к хозяину и потёрся о его ноги. Видящий же протянул руку над пропастью – и оттуда вылетело Поющее Копьё, целое и невредимое. – Нам нужно уходить немедленно, – эльдар указал на чёрную стену коридора. Я отчётливо увидел, как в воздухе собиралась розоватая дымка. Без всяких сомнений, это миазмы варпа проникали в Паутину через бреши, оставленные колдовством Видящего. Здесь, в Комморре, грань между реальным и нереальным была очень тонка, и именно поэтому тёмные эльдары не развивали свои псионные способности. А это розовое облачко могло скоро превратиться в кошмарный портал, откуда в крепость хлынут демоны Хаоса. Я не возражал против такого исхода для Друкхари, но сам хотел бы выжить и не потерять рассудок. И мы быстро побежали из цитадели страданий, следуя за Видящим. Эльдары нашли выход, и Воющие Банши открыли для нас ворота. Вскоре мы уже бежали вниз по крутому склону. Хищные птицы с карканьем спикировали на нас, и Видящий отогнал их с помощью своих сил. И вот за спасительной аркой переливались стены лабиринта… Не оглядываясь назад, я шагнул сквозь врата. Всем сердцем надеюсь больше никогда не оказаться в этом адском месте под названием Комморра. Эльдарский псайкер вывел нас через каскад порталов, и мы вновь очутились в коридоре, усеянном древними руинами – там, где Друкхари устроили засаду. Никто больше не преследовал нашу команду, и можно было передохнуть. Совсем немного – перед встречей с некронами, которые наверняка пробудились, пока мы развлекались у тёмных эльдаров. – Ты как, Патриция? – спросил я дознавательницу. – Бывало и получше, – ответила она. Судя по улыбке, девушка пребывала в лучшем настроении, чем могла. Сам же я не мог забыть всего, что пережил на столе гемонкула, но физическая боль постепенно покидала меня – эльдарское лекарство делало своё дело. – Не могу поверить, что мон’кей спас тебе жизнь, Видящий, – сказал автарх. – Иногда я думаю, что мы повторяем ошибки прошлого, Эрестрил, – с грустью ответил псайкер, – не забывай, что именно высокомерие и гордыня погубили нашу расу. Казалось, маг взял себя в руки и выглядел бодрее, чем в крепости. Он нанёс на щёку целебную мазь, а затем провёл рукой, и порез исчез, как будто его никогда и не было. Похоже, эльдары были настолько внимательны к своей внешности, что прикрывали боевые раны иллюзиями. – А что делать с рабами? – спросил меня Видящий. Я решил отвести их на имперскую планету, которая оказалась на нашем пути в Паутине. Вместе с Килрусом и Патрицией мы привели двух несчастных людей к адамантиевым воротам военной базы, построенной посреди густых джунглей. Под двумя ночными лунами я показал инсигнию и изложил ситуацию имперскому офицеру в кадианской форме, и тот распорядился увести рабов. Пусть этих бедолаг, побывавших в плену у Друкхари, наверняка ждали допросы и трудовые лагеря, мы сейчас не могли предложить им ничего лучше. В гробнице некронов их бы ждала смертельная опасность, а поручать жизни людей эльдарам из искусственного мира я бы не стал – даже несмотря на дружелюбие Видящего. Эрестрил не остался с нами. Видящий отправил его обратно в мир-корабль – похоже, между ними случился разлад. Мы же вместе с псайкером, Мурзионом и Воющими Банши прошли через нужный портал в Паутине и вновь очутились на Анубисе. После холода Комморры знакомая жара показалась мне спасительной. Мы стояли на бархане посреди бескрайней пустыни, а прямо перед нами поднималась пирамида мёртвых. Небо планеты было таким же ясным и безоблачным, как когда мы его впервые увидели, а оранжевое солнце так же безжалостно палило. – О Бог-Машина! – воскликнул Килрус. Треугольный монолит из тёмно-серого, почти чёрного камня высился над жёлтыми песками Анубиса. Пикты не передавали, насколько он был огромен и величественен. По углам пирамиды стояли четыре заострённых обелиска. На её тёмных стенах встречались золотые полосы, а над прямоугольным входом виднелся красный знак – круг, от которого влево, вправо и вниз тянулись прямые линии, а сверху небольшая линия соединяла его ещё с одним полукругом. Палаточный городок, возведённый археологами Карнарвона перед пирамидой, казался на её фоне игрушечным. Как и припаркованная рядом техника – несколько грузовиков «Голиаф» и гусеничный бур «Аид». И два «Лэндспидера», от которых прямо ко входу в гробницу выдвинулись несколько мелких точек. – Нас опередили, – сурово заключил я.