Ксеноархеолог: Пирамида мёртвых

Тёмные эльдары, наши пленители, сковали нас одной длинной цепью и велели нам подняться. Они повели нас – меня, Килруса, Ред, Видящего и Эрестрила – потайными тропами в Паутине, которые были известны только самим Друкхари. Налётчики в чёрной броне окружили наше печальное шествие и периодически подгоняли, по их мнению, зазевавшихся рукоятями мечей и прикладами винтовок. – Торопитесь, остолопы! – кричала сестра Видящего, которая шла впереди, – гемонкул ждать не будет! Коридоры – ещё более узкие, извилистые и мрачные, чем прежде – заканчивались порталами, за которыми скрывался другой пласт Паутины. Словно эта невообразимо древняя сеть туннелей состояла из множества слоёв, как луковица или кочан капусты. Я не могу вспомнить, сколько подобных переходов мы совершили, пока не очутились в холодной скалистой местности. На серых камнях не росло вообще ничего. Узкая горная тропа тянулась к вершине, на которой возвышалось строение, похожее на огромное яйцо. С тем исключением, что оно было чёрным и покрытым шипами. Высокие розовые окна перемежались острыми контрфорсами. Внизу за крепостью тянулись ряды маленьких чёрных домиков, будто построенных на гигантском листе бумаги, загнутом к горизонту. А совсем вдали в синей дымке виднелись очертания длинных шипастых шпилей, расположенных по отношению друг к другу под невозможными углами. Эти огромные башни росли даже из самого неба, озарённого причудливыми лиловыми молниями. И в пространстве между заострёнными зданиями проплывали вытянутые космические корабли, которые выглядели как огромные тёмноэльдарские джетбайки. Мы определённо оказались в Комморре – Тёмном Городе, прибежище самых прожжённых маньяков и пиратов в Галактике. Под надзором погонщиков-Друкхари мы приближались к входу в крепость кабала. Из скал перед гигантской аркой торчали пики, на которые были нанизаны трупы существ с разных планет. Крупные птицы, напоминающие ворон с красными спинами, обгладывали мёртвую плоть и жутко каркали. Среди трупов преобладали люди и эльдары – я уже не мог отличить их друг от друга. Но были там и крупные зелёные орки, и низкорослые серые тау. Император милостивый, лишь бы меня и моих друзей не постигла такая же печальная судьба. Раздался чудовищный лязг. Огромные ворота из чёрного металла медленно распахнулись, подобно пасти чудовища, и остроухие тюремщики тычками и ударами направили нас навстречу новой жизни… …Я открываю глаза и испытываю невыносимую боль. Я пытаюсь вспомнить, как меня зовут, но всё тщетно... Или нет? Из пучин прошлого всплывали обрывки воспоминаний. Я до сих пор оставался Иоганном Доннером, имперским инквизитором и ксеноархеологом. Мне следовало спасти планету Анубис от древних, полных ненависти ксеносов-некронов, но вместо этого я лежу на столе в мрачном каземате тёмных эльдаров. Мои руки и ноги прикованы к металлической столешнице, и я не могу пошевелить ими. Я абсолютно обнажён. Друкхари куда-то отнесли мою одежду, оружие и инквизиторскую шляпу. – Чарльз… Патриция… – с моих губ сорвались имена друзей. – Иоганн, – услышал я голос Ред. И повернул голову. Справа от меня к такому же столу была прикована Патриция, тоже нагая, а ещё дальше за ней – магос Килрус. – О Бог-Машина, – вздохнул техножрец, – где это мы? Обычно спокойный служитель Адептус Механикус снова испытывал ужас – ещё более сильный, чем когда увидел таинственного человека в эльдарском хрустальном шаре. – Мне страшно, Иоганн… – тихо произнесла Патриция. Я посмотрел на молодое лицо дознавательницы и попытался поддержать её улыбкой. Уверен, это вышло неуклюже, ведь я сам сейчас разделял чувства Патриции. И она отвела от меня взгляд налитых слезами глаз – к нам из темноты потянулись металлические руки с инструментами, которые не внушали никакого доверия. Изощрённая конструкция состояла из ножей, щипцов, шприцов, пил, хирургических ламп и колб с разноцветными медикаментами. И даже огрину было бы понятно, что владелец этого механизма не желал нам добра. – А, вот и мой подопытный материал… – послышался высокий голос, – мон’кей… Не высш-ший с-сорт, до эльдаров не дотягиваете, но вс-сё же… Он был таким же бесполым, как у эльдаров из искусственных миров. Только если Видящий и соратники говорили приятно и мелодично, то этот шипящий голос c приторно-елейными нотками звучал тошнотворно. Вскоре я увидел самого Друкхари, и он оказался на вид страшнее всех прочих тёмных эльдаров, которые нам встречались. Его кожа была не просто бледной, а белой как мел и морщинистой. С почти лысой головы спадали редкие пряди седых волос. Нос вообще отсутствовал, и вместо него были лишь две узкие щели. Красные, глубоко посаженные глаза излучали злобу и ненависть пополам с научным интересом, а лишённый губ рот скривился в предвкушающей ухмылке. Тёмный эльдар носил длинную чёрную мантию, поверх которой надел фартук из лоскутов кожи, принадлежавшей, разумеется, разумным существам. В одной руке монстр держал пульт управления манипуляторами, а в другой – хитроумный агрегат из длинных лезвий. Без сомнений, я встретился с одним из гемонкулов, тёмноэльдарских мастеров боли. По сравнению с их древним и изощрённым искусством примитивная «медицина» орочьих лекарей, убеждённых, что чем сильнее вопит пациент, тем эффективнее лечение – детский лепет. – Этот с-старикаш-шка, долж-жно быть, один из ваш-ших примитивных инж-женеров, – приговаривал гемонкул на эльдарском языке, подойдя к Чарльзу, – как ж-жаль… С-старая, с-слабая плоть – и с-столько деш-шёвого металла… Ах, как я хочу взглянуть в твои глаза… – А-а-а-а! – закричал Килрус, когда тёмный эльдар начал копаться в его аугметических очках, – Омниссия, спаси… – Твой лж-живый идол не помож-жет тебе здесь, – звонко рассмеялся гемонкул. Повернув голову, я увидел, как мучитель вырвал бионические импланты из головы Килруса и поковырялся в его глазницах длинными пальцами. – А тут ч-что у нас? – гемонкул направился к Патриции, – с-самка… Грубая, как и вс-се мон’кей, но молодая и крас-сивая. Дознавательница Ред посмотрела на Друкхари с отвращением. Расплывшись в улыбке, тёмный эльдар поводил чёрным ногтем по её обнажённому животу, выписывая узоры. И я услышал её крик, ведь ей стало очень больно – видимо, от яда, который впился в тело. – Эй ты! – я не мог лицезреть подобное, – оставь её! – Ах, – картинно вздохнул гемонкул, – какая прелес-сть! Инквизитор… Интерес-сно, не мешает ли тебе эта нелепая шерс-сть на губах… Всего через мгновение он навис над моим лицом и погладил усы своими тощими пальцами. Я почувствовал исходящий от тёмного эльдара отвратительный запах духов и гнили. – Я вс-сегда мечтал поработать с таким экземпляром… – проворковал гемонкул, щёлкнув рукой-ножницами, – о! Я укусил один из его мерзких пальцев, и тёмный эльдар даже не вздрогнул от собственной боли. Напротив, он ей наслаждался. – А ты мне ещ-щё больш-ше нравиш-шься… – Друкхари облизал свой рот раздвоенным, как у змеи, языком, – ты станеш-шь главным дейс-ствующ-щим лицом моего нового экс-сперимента. Я распотрош-шу тебя и твоих друзей и из ваш-ших тел с-сотворю… с-соверш-шенное с-создание, которым управляет твой мозг. Меня такая перспектива совсем не радовала. Гемонкулы – настоящие специалисты в двух областях. Они в совершенстве умеют причинять боль и при этом продлевать жизнь своим «подопечным». Последнее нужно, чтобы причинить жертве как можно больше мучений и выпить из неё как можно больше жизненных сил. Души тёмных эльдаров тоже привлекают ненасытного Бога Удовольствий Слаанеш, и поэтому Друкхари как можно дольше продлевают своё существование за счёт страданий других. – Предупреж-ждаю – это будет немного больно. Хотя ч-что я притворяюс-сь? Не немного! Ха! Гемонкул нажал на кнопку пульта, и жуткие механические лапы с медицинскими приборами приблизились к Патриции, Килрусу и мне. – Император всеблагой, защити меня от страданий и невзгод, – я начал читать молитву. Но Повелитель Человечества меня не слышал, а если и слышал, то не мог мне помочь. Острые лезвия, пилы и клешни потянулись к столам со всех сторон, чтобы сделать из меня и моих друзей игрушку, плод извращённого воображения безносого маньяка… *** Видящий очнулся в месте, залитом белым светом. Вокруг эльдара росли прозрачные кристаллические деревья, переливающиеся под яркими лучами. Ему там было хорошо и спокойно. – Видящий, – позвал его высокий голос, полный жизненной силы и любви. Где-то зазвучала плавная, лирическая музыка. Мелодия из дешёвого голографического представления для стареющих эльдаров, которую Видящий воспринимал как песню детства. – Видящий, – маг снова услышал голос. Среди разноцветных деревьев стояла она. Милая, нежная девушка с круглым по эльдарским меркам лицом и живыми глазами. Она была одета в похожую длинную мантию, как у самого Видящего, только бежевую, а не фиолетовую. – Всё хорошо, – мягко произнесла сестра, – мы вместе. Она протянула Видящему обе руки, и он хотел их взять, чтобы закружиться с ней в танце посреди хрустального леса. Однако тело эльдара почему-то его не слушалось. Он отчаянно задёргался и открыл глаза – на этот раз по-настоящему. И обнаружил себя распятом на колесе, которое вертикально стояло посреди комнаты с чёрными стенами. Помимо этого пыточного орудия, в помещении были лишь напольные факелы, горящие розовым пламенем, а у вычурного окна находилась клетка с гиринксом Мурзионом. Тёмные эльдары привязали руки и ноги Видящего цепями к холодному металлическому ободу. Они сняли с мага всю одежду – и забрали его камень души. Вдалеке послышались чьи-то шаги. В зал вошла тёмная эльдарка в угольно-чёрной броне, покрытой шипами. – Так-так-так! Поиграем, братишка! – она насмешливо скривилась. Маг в ней едва мог узнать ту эльдарку, которая только что ему привиделась. Память о которой он бережно хранил несчётное множество циклов… Черты лица сестры огрубели, кожа побледнела, а в её облике исчезли простота и невинность, которые некогда так ценил Видящий. И искорки в глазах погасли – зрачки стали холодными, пустыми. Сестра занесла над Видящим золотистый кинжал, и эльдар инстинктивно попытался использовать псионную силу. Однако маг так и не смог применить свой дар – как и в Паутине, когда его пленили. – Твои пси-способности тебе не помогут, – высокий голос сестры звучал злобно и глумливо, – я вколола препарат, который их подавляет! Видящий чувствовал себя так, будто кто-то изъял из его души нечто важное. Он не мог ни метнуть заряд псионной энергии, ни обратиться к нитям будущего. Но, наверное, так постоянно жили лишённые колдовских способностей люди вроде Иоганна Доннера и его свиты. И сейчас эльдару не оставалось ничего, как поговорить с сестрой, как воззвать к тому лучшему, что могло в ней остаться. – Миранна! – с мольбой окликнул он её, – ты помнишь наше детство, наш родной мир? Помнишь белые шпили и сад из хрустальных деревьев? И ту связь, которая редко возникала даже у Детей Иши. А сестра только захохотала – как и когда Видящий предупредил её о Падении. – Не смеши меня! – она подбросила кинжал, а затем ловко поймала его, – я помню лишь, как искала новые виды удовольствия, пока ты занимался своей магией в подвале! А сейчас я знаю, что наибольшее удовольствие мне принесут твои уши – я с радостью сделаю из них серёжки! Комморритка плавно воткнула лезвие в левую щёку Видящего. Эльдар ощутил жгучую боль – не только от кинжала, но и от пропитавшего оружие яда. А его сестра громче засмеялась, получая удовольствие от процесса пытки. Она медленно провела кинжалом вниз по щеке. Лезвие рассекало кожу Видящего, а яд впивался в его плоть. – ААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!! – невольно вскрикнул эльдар, – ПРЕ-КРА-ТИ ЭТО!!! – И не подумаю! – весело ответила тёмная эльдарка. *** Вдоль крепостной стены, повёрнутой к трущобам на окраине Комморры, поднималась узкая лестница из чёрного материала, похожего на камень. По тянущимся ввысь ступенькам шли экзарх Эйла и три её Воющие Банши. Воительницы из искусственного мира двигались быстро, но тихо, стараясь не привлечь внимание летающих вокруг замка бритвокрылов. Когда Друкхари взяли в плен Видящего, автарха Эрестрила и мон’кей, Воющие Банши по телепатическому приказу эльдара-мага скрылись в Паутине, а потом вышли на след пиратов и так попали в Комморру. На узкой лестничной площадке стоял одинокий стражник, не обращая внимания на порывы сильного ветра. Воин-кабалит, вооружённый осколочной винтовкой, обозревал беспорядочно построенные шпили Тёмного Города – и не заметил, как опасность подкралась сзади. Точным движением клинка одна из Воющих Банши рассекла горло стражника, и он без лишних звуков упал перед чёрным входом в крепость. Кровь, хлеставшая из шеи тёмного эльдара, улетела вниз, в трущобы, а бритвокрылы громко закаркали, почуяв запах мяса. Воющие Банши забрали у мёртвого стражника ключ и столкнули тело с обрыва, чтобы птицы не всполошили остальных воинов тёмноэльдарской цитадели. – Смотрите, что я раздобыл! – похвастался один кабалит. Он зашёл в небольшую каморку, залитую розовым светом факелов. Там на мягких пурпурных пуфах возлежали два других воина, которые испивали вино из богато украшенных кубков и закусывали его фруктами. Вошедший кабалит ударился головой о низкий дверной проём, ведь тёмный эльдар надел сияющий золотой шлем с высоким плюмажем. От такого зрелища соратники воина расхохотались. – Я автарх Эрестрил, защитник справедливости! – Друкхари сжал правую руку в кулак, пародируя бравого командира мира-корабля, – враги падут от блеска моего великолепного шлема! Пьющие вино кабалиты засмеялись ещё сильнее. – Да у тебя талант, Караниэль! – довольно произнесла одна из них – светловолосая комморритка, – тебе бы в Арлекины идти, а не прохлаждаться тут. – Да, форменный Арлекин! – глумился другой кабалит, чьи волосы были рыжими, – только смешить нас и годится! – Ладно тебе, Риорил, – махнула рукой тёмная эльдарка, глотнув вина. – А ну отдай мне шлем, – рыжий кабалит выхватил нож. – Он принадлежит мне! – выпалил Караниэль, – я его нашёл в Паутине! – А доспехи принадлежат мне, – усмехнулся Риорил, указав на разложенные на столе золотые пластины, – поэтому будь другом – я хочу полный набор. И тут бледные лица обоих воинов, пивших вино, застыли от удивления. Из груди Караниэля торчал окровавленный силовой меч. Вскоре труп кабалита рухнул на пол, и другие воины увидели в дверном проёме эльдарок в белой броне Аспекта Воющих Банши. – Вы недостойны носить броню нашего автарха, – строго произнесла экзарх Эйла. Воющие Банши приблизились к тёмным эльдарам, обнажив клинки. Одна воительница выбила из руки Риорила нож и поднесла силовой меч к горлу кабалита. – Где Эрестрил? – грозно прошипела Банши. – Я не скажу вам! – с вызовом ответил воин-Друкхари. – Где Эрестрил? – повторила эльдарка из искусственного мира. И сломала руку кабалита, отчего тот вскрикнул. – Он в т-тюремной камере, а-а-а! – превозмогая боль, сказал Риорил, – надо спуститься на этаж и немного пройти влево! – Спасибо, – ухмыльнулась Эйла, которая наблюдала за допросом. И её сёстры быстро и молча лишили кабалитов жизни. *** Нестерпимая боль стихла, но рана на лице Видящего продолжала пылать. Взгляд эльдара помутился, и всё окружение перед ним слилось в одно тёмное пятно. Тело мага затекало от неестественного положения, а душа металась в бессильной злости. – Не обольщайся, – издевалась его сестра, – это только начало. – Ми-ран-на, – Видящий с трудом выговорил её имя, – я помню тебя совсем другой… – Ты такой же зануда, как и наши родители, – фыркнула тёмная эльдарка, – так же упрекаешь, что я живу неправильно и так далее, но ты когда-нибудь задавался вопросом, что мне было нужно? Эльдар глухо рассмеялся. – Они осознавали опасность культов удовольствий, – сказал он смутным очертаниям сестры, – но не понимали всех причин, не вникали в суть вещей. Всё, что они могли – слепо вернуться к отжившим традициям… За это они и поплатились. – Ты… ты обрёк наш родной мир на Падение? – гневно спросила Миранна. – Он сам себя обрёк, – с горечью ответил Видящий, – я сделал лишь то, что было в моих силах. – Мы оба знаем, что это ложь, – отрезала сестра. В воображении эльдара снова выросли картины родной планеты, поглощённой варп-штормом. – Ты… прости меня, – печально проговорил он, – выходит, ты сильнее тосковала по нашему миру, по старой Империи, чем я сам. – Ты не знаешь, как мне было больно, – процедила Миранна. – Это правда, – согласился Видящий, – ты нашла своё место в том глупом, пошлом и прогнившем обществе, да и никогда не была для него чужой. А я помню лишь одиночество и потерянность. И потому не понимал, как много значила для тебя родина. Не понимал, почему ты предпочла уйти с Дзиррелем в Комморру, а не улететь со мной в искусственном мире. Так что… прости. Из его фиолетовых глаз полились слёзы. А сестра молчала, скрестив руки. Если бы у Видящего не отняли псионные способности, он бы тотчас уловил её настроение и чувства. Но он и без колдовства знал, что она пребывала в смятении. – Ты... – протянула сестра. – Моя госпож-жа, – издали донёсся чей-то слащавый голос. – А, гемонкул, – властным тоном сказала архонт Миранна, – подожди меня, братишка. Мы ещё не закончили. Чёрно-бело-коричневое пятно, которое было сестрой Видящего, растворилось во тьме каземата. И, пытаясь совладать с болью, эльдар вслушался в разговор с гемонкулом. – Я нас-стаиваю, что мне нуж-жен этот Видящ-щий, – промурлыкал повелитель плоти, – эти мон’кей такие скуч-чные, кричат, молят о пощ-щаде вес-сьма однообразно. Мон’кей… Доннер и его люди… Хоть бы гемонкул не успел причинить им много страданий… – Он будет твоим, когда я с ним наиграюсь, – резко ответила сестра, – а если тебе нужны эльдары, сходи в тюрьму за золотым мальчиком. – Молодая, примитивная душ-ша, – отозвался её собеседник об Эрестриле, – грубый воин, лиш-шённый утончённости. Почти как те мон’кей, ч-что с-сейчас лежат у меня. А твой брат – эльдар с оч-чень непрос-стой с-судьбой. Из-з его переж-живаний мож-жно вытянуть с-столько ж-жизненной с-силы… – Я с ним закончу и отдам тебе, – настояла Миранна, – живым и относительно невредимым, как и договаривались. – Но ес-сли ищ-щейки Векта проз-знают, ч-что мы держ-жим Видящ-щего, нам не с-сдобровать, – в голосе гемонкула слышались заискивающие нотки, – конеч-чно, мой ковен избеж-жит пос-следствий, но о дальнейш-шем с-сотрудничес-стве с твоим кабалом больше не будет и речи. – Вект ничего не узнает, – возразила сестра, – пока твоя сыворотка глушит дар моего брата, можно ни о чём не беспокоиться. *** Следуя указаниям убитого воина, Воющие Банши отправились на поиски Эрестрила. Одна воительница собрала броню автарха в найденный у тёмных эльдаров мешок, а другая повесила оружие командира себе на пояс. Ведомые экзархом Эйлой, воительницы мира-корабля спустились по узкой винтовой лестнице в коридор. Казалось, арки, которые выступали из закруглённых чёрных стен, были такими же острыми, как и клинки Друкхари. В коридоре царил полумрак, и свет исходил лишь от розовых факелов на стенах и редко встречающихся небольших окон. Эйла услышала впереди чьи-то всхлипы и стоны. Раб-мон’кей в одной набедренной повязке нёс тяжёлую железную коробку, а тёмный эльдар ударами плети гнал его вперёд. Вдруг несчастный человек оступился, и ящик упал прямо ему на ногу. Раб закричал, а погонщик подошёл к нему, угрожающе замахнувшись хлыстом. – О, нет! – виновато залепетал пленник, – НЕ БЕЙ МЕНЯ!!! – из его горла вырвался пронзительный вопль. На жутком, почти зверином лице погонщика проступила довольная ухмылка. – Это тебе за нытьё! – он ударил раба плетью. Крик мон’кей разнёсся по всему коридору. – А ну работай! – пролаял тёмный эльдар, – госпоже нужен новый зал для пыток, да побыстрее, а он тут развопился! Экзарх Эйла не могла стерпеть подобную несправедливость – даже к низшим расам. Она добежала до погонщика и пронзила двуручным мечом его сердце. – С-спасибо, – раб суетливо поклонился Воющей Банши. Этот крепкий мужчина с чёрной бородой до налёта Друкхари мог быть кем угодно – и шахтёром, и фермером, и Имперским Гвардейцем. Тёмные эльдары поддерживали в форме тело человека, полезное для тяжёлых работ и привлекательное, но полностью сломили волю и дух раба, превратив его в поистине жалкое создание. – Сядь, – произнесла Эйла на низком готике, указав на брошенный мон’кей ящик. Человек послушался и сел. Эйла кивнула другой Воющей Банши, и та достала из сумки на поясе склянку. Эльдарка села рядом с рабом и сняла шлем, показав ему миловидное, похожее на человеческое лицо. Теперь мон’кей дрожал уже не так заметно. Стянув перчатку из псионно-активного пластика, Банши втёрла оранжевую мазь в спину раба, исполосованную постоянными ударами плети. – Всё хорошо, – эльдарка успокаивала человека, – всё позади. – С-с-спасибо! – только и мог выговорить раб. – Скоро ты будешь чувствовать себя лучше, – сухо сказала Эйла, – не отставай от нас, если хочешь жить. – Да-да, п-понял! – нервно закивал мон’кей. Вместе с Банши и рабом экзарх направилась дальше по коридору. В стенах начали появляться решётчатые двери – значит, это был уже тюремный блок. За металлическими прутьями томились в плену существа, которым не повезло стать жертвами налётов Друкхари. Люди, тау, крууты, другие разумные создания… Эйла искала среди множества страдающих лиц одно – суровое лицо черноволосого воина-эльдара, побеждённого в Паутине. И наконец экзарх нашла Эрестрила. Автарх сидел нагой на каменном полу тюремной камеры и медитировал, закрыв глаза. От ноги эльдара тянулась цепь. Воющие Банши разрубили замок на решётке силовыми мечами и вошли в камеру Эрестрила. Эйла приблизилась к автарху и сняла свой шлем. – Мы пришли за тобой, Эрестрил, – сказала эльдарка с чёрными волосами и резкими чертами лица. Автарх открыл глаза и с укором посмотрел на неё. – Ты и твои Банши струсили, Эйла! – жёстко произнёс Эрестрил. Друкхари ещё не сломили дух эльдара, но он уже и не походил на себя прежнего – блистательного и самоуверенного воина. Лицо Эрестрила осунулось, а чёрные волосы были беспорядочно растрёпаны. – Мы выполняли приказ, автарх, – спокойно продолжила экзарх, – мудрый Видящий знал об этом, Эрестрил. Он велел нам отступить, чтобы мы могли спасти тебя. Банши помогли командиру избавиться от оков и принесли ему броню и оружие. Вскоре автарх гордо выпрямился, облачённый в золотые доспехи, которые тускло блестели в розовом свете тёмноэльдарских факелов. В руках он крепко сжал силовой меч и сюрикен-пистолет. Только флаги на спине Эрестрила отсутствовали – Друкхари прежде разорвали их в клочья. Внезапно чёрные стены крепости залил красный свет, и раздался истошный звук, похожий на воронье карканье. Ужасный шум повторялся снова и снова, и даже привыкшая к воплям Банши Эйла захотела заткнуть свои уши. Экзарх надела шлем и насторожилась. Должно быть, тёмные эльдары обнаружили убитого погонщика или кабалитов и подняли тревогу. *** От пронзительного сигнала тревоги в голове Видящего зазвенело. Перед взором эльдара замигали красные вспышки. Но, несмотря на новые раздражители, Видящему стало легче – ведь Банши Эйлы уже проникли в крепость и вот-вот освободят самого мага, Эрестрила и Доннера со свитой. – Гемонкул, выпусти свои творения! – прокричала сестра, – пусть разберутся с гостями! Неожиданные обстоятельства прервали её беседу с мастером боли. – Госпож-жа, я так ж-ждал этого момента, – гемонкул пребывал в экстазе, – отпереть клетки! И к воплям сигнализации добавился его высокий, безумный смех.