Midnight Blue

Take my mind And take my pain Like an empty bottle Takes the rain...

Казалось, эта зима не закончится никогда. Она точно тянулась большую часть моей сознательной жизни. Каждый день был борьбой, когда хочется оставаться под тёплым одеялом и не совать нос наружу, но вместо этого я продолжала машинально натягивать свои самые тёплые многослойные вещи и двигаться против ветра. Когда сил нет, лицо не готово выдавать никаких эмоций, слёзы произвольно текут из глаз, но ты продолжаешь идти вперёд. Вопреки всему. Зима. Как я устала от зимы. Перекатилась на спину и думала, что упрусь в плечо Луи, который мирно всегда рядом посапывал на боку, только реальность была совсем другой. Взглянув в узкое окно нашей спальни, вяло ухмыльнулась. Зима. Снег невинными хлопьями снова осыпал Нью-Йорк. Всё вокруг погружалось в магию, ещё чуть-чуть и жители потоками станут заполонять улицы города, радоваться белоснежному волшебству, что случилось за ночь. Только моя ночь, как и зима, уже не заканчивались давно. Ещё несколько минут, а может и часов, я продолжала неподвижно лежать и вслушиваться в тишину ночи, стараясь услышать ответы на свои нескончаемые вопросы. Мне не хотелось покидать пределы этой комнаты, эту кровать, этот дом. Ведь именно поэтому я и попросила Гарри дать мне свободу этой ночи. Вчера мне казалось лучшей и единственной идеей - отстраниться от него. Будто он моя тюрьма. Но уже сегодня, лёжа в одиночестве, я поняла как ошибалась… Не Гарри моя тюрьма. Нет. Это я. Я сама свой узник и свой палач. И это самое страшное. Когда бежать некуда. Не от кого. Не за чем. Всю мою сознательную жизнь кто-то мне помогал выкарабкиваться из этого состояния. Мама. Луи. Ким. Я цеплялась за них, как за спасательную соломинку, которая в силах удержать меня здесь. С ними. Позволить жить нормальной жизнью. И мне это удавалось. Восновном. Со стороны, уверена, меня считали нормальной. Замкнутой и слегка себе на уме, но нормальной. Чтобы это “Нормальной” не значило. И я старалась. Боже, как же я старалась. Но зима… Она всегда ко мне возвращалась, как и ночь. Будильник стал звенеть слишком неожиданно, заставляя меня застонать и уткнуться лицом в подушку. Кажется, это был первый звук, который я издала с того момента, как Стайлс оставил меня у нашего парадного. — Только не делай глупостей, — единственное, что он бросил мне на прощание. — Не буду, — мы смотрели так пристально друг другу в глаза, что мне казалось, он читает мою душу. — Хорошо, — его голос был низким, а между бровей пролегла морщинка. Наконец, он разорвал нашу связь, заставляя меня быстро заморгать и сделать жадный вдох морозного воздуха. Всё же заткнув надоедливую мелодию будильника нажатием всего одной кнопки, сбросила с себя одеяло и направилась в душ. Далее следовала привычная череда последовательных действий отработанных мною месяцами жизни в нашей скромной, похожей на коробку из-под дорогой обуви квартире. Потому что платить за неё нужно было много, как по нашим меркам, а пользы или удобства в ней было ноль. Причесывая гладко назад свои влажные волосы, не могла перестать глазеть на себя в зеркало. Огромные синие глаза были таким обманом, как и моё имя. Будь мои глаза карими, а имя менее ангельским, чувствовала бы я себя менее фальшивкой? Сжав большим и указательным пальцем свою пухлую нижнюю губу, отвернулась от своего отражения с отвращением. Слишком яростно почистив зубы, сплюнула лишнюю пену вместе с кровью в раковину, наблюдая, как её смывает водой. Вода… она может всё поглотить. Будто никогда и не было. Закрутив кран отправилась обратно к кровати, деревянные полы уставшим скрипом напоминали, что в своей тюрьме я одна. Холи? Экран телефона, который по прежнему лежал поверх пушистого одеяла, загорелся моим именем. Мне не нужно было видеть имя того, кто это писал, я просто почувствовала. Сердце предательски стало стучать где-то в горле. Вся моя тихая меланхолия тут же уступила место гормональной буре. Да? Всё так же тихо я стояла не двигаясь у кровати, только теперь с телефоном в руках и странным жжением в груди. Тебе больно. Два слова, которые в точности описывали моё состояние. Как физическое, так и душевное. Да. Тяжело вздыхая, я нарушила тюремную тишину. Я могу приехать. Раньше ты не спрашивал моего разрешения. Это был не вопрос. И, люди меняются. Люди да. Ты просила вчера помощи. Я помню. Поверь мне, я уж точно помню! Потому что прямо сейчас умираю тысячами смертей внутри и никто этого не видит! Никто! Я одна! Совсем одна! Ты не одна. Чёрт, не копайся в моей голове! Я и не копался. Швырнув телефон на кровать, стянула халат и стала натягивать одежду, что попадала под руку. Бельё, джинсы, футболка, чёрное худи Луи, которое слишком стойко удерживала аромат его духов. Дурацкие слёзы текли снова по моим щекам из моих жалких синих глаз. Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Натянув рукава на костяшки пальцев, вытирала ими яростно лицо. Сделав несколько успокаивающих вдохов, снова схватила телефон и игнорируя желание написать Стайлсу, чтобы он скорее приехал за мной, забрал с собой и никогда больше не отпускал из своих объятий, я вырвалась из спирали этих навязчивых желаний и ткнула на значок входящих звонков, оживляя линию с тем, чей голос мог сейчас вернуть прежнюю меня. — Прошу, прошу тебя, — молилась закрыв глаза. — Ответь, ответь. Только гудки тянулись и тянулись шумными вагонами поезда, громыхая своей бесконечностью. Не найдя в себе больше сил оставаться заключенной в этой тюрьме, натянула ботинки и пальто. То самое, что Гарри дал мне. Надела капюшон худи, запахнула плотнее пальто и двинулась скорее на улицу. Какова ирония. Шагать согреваемой частичкой их двоих. Мне нужно было идти. Крепко сжимая в кармане телефон в надежде, что Луи всё же перезвонит. Как бы там ни было, он не заслужил ничего этого. Нет его вины в том, что я сломлена, что не могу быть его Холи, не его это вина. Никакие извинения мира не спасут меня в его глазах. Но мне хотелось просто с ним поговорить, постараться объяснить, чтобы он понял. Чтобы услышал крик моего отчаяния, что разрывает изнутри и в тоже время не даёт упасть без сил. Если бы он только понял. Если хоть кто-то в здравом уме готов такое понять. Чёртов ветер напомнил, что мои волосы под капюшоном были всё ещё влажными. Но снежинки так нежно целовали кожу лица, что я двигалась дальше. Это единственное, что мне сейчас оставалось. Тело каким-то магнитом двигалось в сторону метро, это я поняла спустя несколько минут проведённых в полном забвении своих мыслей. Спускаясь по крутой лестнице в подземку, мне пришло понимание, куда мне действительно стоит отправиться. Вода… она может всё поглотить. *** Стальные двери вагона метро громким стуком вытолкнули меня из транса, в котором я находилась последние полчаса дороги. Неразборчивый голос машиниста объявил, что мы на конечной станции. Отлепив щеку от поручня, который поддерживал меня весь путь, поднялась на ватные ноги и, по-прежнему сжимая телефон в кармане пальто так, будто это единственное, что удерживало меня в этом мире, наконец, почувствовала его вибрацию. Не ту короткую, что оповещает о новом сообщении. Нет, эта была непрерывно долгой. На ходу выудила его дрожащей рукой в надежде, что увижу сейчас там имя Луи, но номер был мне не знаком. Нахмурив брови, решилась всё же ответить, потому что этот кто-то, был явно настойчивым. — Алло? — мне удалось выдавить из себя слово. — Холли Майклз? — это был мужской голос. Незнакомый мужской голос. — Это она, — абсолютно не имея понятия что дальше может последовать, ответила прочистив горло. — Ваш номер телефона был указан, как экстренный в мед страховке Луи Томлинсона, — дальше этих слов я больше не могла разобрать ничего. Только выборочные слова врезались в сознание острыми осколками моего мира, который продолжал рушиться крупица за крупицей, будто я и так уже не была готова расстаться со своим телом, лишь бы только прекратить всё это. — Мэм, вы слышали что я вам сказал? — голос незнакомца звучал обеспокоено, но профессионально, будто он имел дело с разговорами такого рода каждые пять минут. Возможно так и было, но я нет. У меня подобный разговор случался только когда… мама… умерла. — Нет. Простите. Я не понимаю, как? — Мэм, мне очень жаль. Это была автомобильная авария. Вы сможете приехать опознать тело? Вам нужно явиться в Бостонский Медицинский центр. — Опознать тело, — всего два слова, которые выбили остатки сил из моего собственного. Лучше бы это была я. Лучше бы моё никчемное тело опознавали и делали с ним потом что хотели. Отдали на исследования в институт патологических лгунов и предателей. Или просто расчленили и раздали нуждающимся. Мне ничего не жалко! Пусть бы каждый орган и часть моего собственного тела бродила по свету отдельно. Каждая. Гребенная. Часть моего тела. Моего! Не его! Где в этом мире хоть какая-то справедливость? Противный металический привкус наполнил рот, сжимая всё внутри. Делая глубокие вдохи холодного морского воздуха, старалась бороться с нахлынувшей тошнотой. Вода… она может всё поглотить. Данная мысль всё ближе и быстрее несла меня к ледяным мрачным волнам громыхающего океана. Уронив телефон на влажный песок и оставив человека на той линии без ответа, я не моргая и жадно вдыхая всё быстрее и яростнее воздух, двигалась на встрече воде.