Волшебный замок Крестоманси

Гвендолен была вне себя от ярости. Крестоманси запретил ей колдовать? Так она такого наколдует! Ночью Гвендолен решила на первых порах наколдовать простенькое. Множество кротов. Найдя одного крота, Гвендолен с помощью магии размножила зверят. Кроты за ночь испортили лунками весь газон у замка Крестоманси. И что же на утро? Крестоманси даже не устроил допрос, по чьей вине это случилось. А за время обеда все кротовьи норы исчезли. Когда все выглянули из окна игровой комнаты, лужайка снова напоминала лоскут бархата. Гвендолен была вне себя от гнева. Она хотела, чтобы с ее магическим талантом считались. Она хотела показать Крестоманси, что с ней шутки плохи. А для этого ей только и оставалось, что произнести еще одно заклинание. За окном появилось тощее белое существо. Оно прижималось к темному стеклу, извиваясь на ветру и гримасничая. Существо казалось заблудшим призраком безумца - слабое, белое, отвратительное, неряшливое, склизкое... Милли содрогнулась, а затем осторожно дотронулась до руки мужа. Крестоманси тоже посмотрел на окна. Устало взглянув на призрака, он вздохнул. И опять никакого разбирательства - кто это сделал. Гвендолен дала волю своему гневу, уединившись у себя в комнате после ужина. Она принялась с воплями прыгать по кровати и кидаться подушками. Мур стоял, прислонившись к стене, и благоразумно ждал, пока буря утихнет. Но Гвендолен не успокоилась до тех пор, пока не поклялась объявить Крестоманси настоящую войну. - Ненавижу этот дом! - вопила она. - Они все прячутся за своими фальшивыми улыбочками. Ненавижу! Ненавижу! - Ее голос, приглушенный бархатом обоев, мгновенно проваливался во всепоглощающую тишину Замка. - Ты слышишь? Это просто какая-то пуховая перина омерзительной любезности! Я порчу их лужайку, а они угощают меня чаем с эклерами. Я вызываю симпатичное привидение, а они задергивают шторы. "Фрейзьер, будь так любезен, задерни шторы". Бр! Меня уже просто тошнит от этого Крестоманси. Все-таки я заставлю его обратить на меня внимание, чего бы мне это ни стоило! Я готова каждый день устраивать ему сюрпризы! Мур отправился гулять по замку в одиночестве. Невдалеке он расслышал разговор. - Что ж, будем надеяться, несносная девчонка больше не станет хулиганить, - донесся до Мура голос Крестоманси. Голос звучал гораздо тревожней обычного и к тому же весьма сердито. - Честно говоря, я уже по горло сыт ее проделками, - послышался голос мистера Сондерса. - Хочу выпороть. Мур помчался по странным коридорам, он лихорадочно думал: "Нужно обязательно рассказать Гвендолен о том, что Крестоманси не только заинтересовался ее привидением, но и очень разгневался на нее". Но Гвендолен заперлась у себя в комнате и не ответила, когда он к ней постучался. На следующее утро Мур снова попытался перекинуться с ней словечком. Но только он открыл рот, как в комнату вошла Юфимия - с письмом для Гвендолен. Вне себя от радости, девочка почти выхватила конверт у горничной. Мельком взглянув на него, Мур узнал неровный почерк мистера Нострума. А Гвендолен уже снова бушевала. - Кто это сделал? Когда оно пришло? - закричала она, увидев, что конверт аккуратно разрезан вдоль. - Сегодня утром, судя по почтовому штампу, - невозмутимо ответила Юфимия, - И не смотри на меня так. Экономка миссис Веникс дала мне его открытым. - Как она посмела?! - еще громче завопила Гвендолен. - Как она смеет читать мои письма?! Я немедленно расскажу об этом Крестоманси. - Смотри, не пришлось бы тебе пожалеть, - попыталась охладить ее пыл горничная, когда та ринулась к двери. - Замолчи, глупая пучеглазая лягушка! - огрызнулась Гвендолен. Муру показалось, что сестра несправедлива: хотя Юфимия и имела привычку немного таращить глаза, она была довольно симпатичной. - За мной, Мур! - крикнула Гвендолен и помчалась по коридору, прижимая к груди письмо. Мур бежал за ней, задыхаясь, но смог догнать ее, только когда они миновали мраморную лестницу. - Крестоманси! - грозно позвала Гвендолен, и ее голос, как обычно, прозвучал тихо, тонко и без всякого эха. Волшебник поднимался по мраморной лестнице, облаченный в широкий, ниспадающий сюртук, в расцветке которого сочетались оранжевый и ярко-розовый цвета. - Эй, вы! Немедленно идите сюда! - завопила девочка, перегнувшись через перила. Крестоманси посмотрел на нее и вопросительно поднял брови. - Кто-то вскрывает мои письма, - продолжила Гвендолен. - Кто - не имеет значения, но я этого не позволю! Слышите?! У Мура перехватило дыхание от ее дерзости. - И что ты собираешься делать? - с озадаченным видом поинтересовался волшебник. - Я этого не потерплю! - еще больше рассвирепела она. - Письма должны приходить ко мне запечатанными! - То есть, ты хочешь, чтобы я расклеивал их на пару, а затем заклеивал снова? - с сомнением предположил Крестоманси. - Многовато возни, но я готов пойти на это, чтобы доставить тебе удовольствие. - Вы хотите сказать, что это сделали вы? Прочли письмо, адресованное мне? - словно не веря своим ушам, спросила юная колдунья. - Естественно, - любезно кивнул хозяин Замка. - Если тебе пишет такой человек, как Генри Нострум, то я должен убедиться, что в его письме нет какой-нибудь пакости. Ведь он прескверный тип. - Он был моим учителем! - разъярилась Гвендолен. - Вы не имеете права! - Жаль, что ты училась у такого безответственного колдуна. Теперь тебя придется от многого отучивать. А еще мне жаль, что ты не позволяешь мне вскрывать твои письма. Надеюсь, они будут приходить нечасто, а то меня совесть замучит. - Значит, вы и впредь намерены их вскрывать? Тогда берегитесь! Я вас предупредила. - О, ты очень заботлива. Я ценю предупреждения. Крестоманси продолжал подниматься и уже проплыл мимо Гвендолен и Мура. Пола оранжево-розового шлафрока взметнулась, и вспыхнула ярко-алая подкладка. Мур моргнул. Величественная фигура прошествовала вглубь галереи, сопровождаемая мстительным взглядом Гвендолен. - Значит, не хотите меня замечать? - зловеще зашипела девочка. - Шутки шутите? Ну погодите! Ох, Мур, как же он меня разозлил! *** И вот начался очередной урок с мистером Сондерсом. За окном внезапно стемнело. Комната погрузилась в непроглядную тьму. Джулия взвизгнула. Мистер Сондерс ощупью пробрался к выключателю и зажег свет. Когда он это сделал, окно снова стало светлым. Мур смог увидеть ухмыляющегося Роджера, испуганную Джулию, притворившуюся скромницей Гвендолен и мистера Сондерса, державшего руку на выключателе и раздраженно глядевшего на Гвендолен. - Как я понимаю, причина этого находится за пределами территории Замка? - спросил он. - О да, как раз за воротами, - удовлетворенно промурлыкала Гвендолен. - Я устроила это сегодня утром. Тут Мур понял, что обещанная военная кампания против Крестоманси началась. а окном потемнело вновь. - И как часто нам придется с этим мириться? - послышался в темноте голос учителя. - Каждые пятнадцать минут, - ответила Гвендолен. - Спасибо, - язвительно произнес мистер Сондерс, оставляя свет включенным. - Поскольку теперь мы можем видеть, то ты, Гвендолен, напиши сто раз фразу «Я должна следовать духу закона, а не букве», а ты, Роджер, перестань ухмыляться. - Не буду я писать строчки! - возмутилась Гвендолен. - Хочешь в угол или порку? Порку ты уже заслужила, я выпорю тебя, когда меня об этом попросит Крестоманси. Или, вероятно, он сам захочет тебя выпороть. Гвендолен возмущенно засопела, но принялась писать строчки. *** В воскресенье все члены Семьи принарядились и отправились на утреннюю службу в деревенскую церковь. Чародеям вроде бы не полагается особенно любить церковь и уж точно не полагается творить там заклинания. Но Гвендолен была выше предрассудков, что, по мнению миссис Шарп, было признаком исключительного дарования. Гвендолен уселась рядом с братом на скамью, отведенную для семейства Крестоманси. В платье с английской вышивкой и шляпке она казалась самой невинностью. Ради пущего благочестия она открыла молитвенник и скромно уткнулась в него. Вдруг некий святой, запечатленный на витражном окне, зевнул и деликатно прикрыл рот своим епископским посохом. Затем он покосился на свою соседку, суровую монахиню. Жесткие складки ее одежд напоминали вязанки хвороста. Епископ протянул свой витражный посох и огрел им соседку. Монахине это не понравилось, она перескочила в его витраж и начала трясти охальника за плечи, Мур все это заметил. Он увидел, как раскрашенный прозрачный епископ почем зря колотит монахиню, да и она в долгу не остается. Между тем какой-то волосатый святой подскочил к своему соседу - святому в королевском облачении, держащему в руках макет Замка. Король с перепугу выронил макет и бросился наутек, сверкнув стеклянными пятками. Пока он прятался за обширными юбками какой-то жеманной праведницы, его волосатый обидчик весело топтал макет Замка. Постепенно ожили все витражи. Почти каждый святой колошматил своего соседа, а те, у кого соседей не оказалось, или исполняли дурацкие танцы, приподняв подолы своих одежд, или махали священнику, который, ни о чем не подозревая, по-прежнему нес бессмыслицу. Крошечные трубачи в уголках окон прыгали, резвились и дурачились, корча стеклянные рожи всем, кто на них смотрел. Волосатый святой выманил царственного соседа из-под юбок жеманной праведницы и теперь гонял его из витража в витраж, расталкивая остальных драчунов. Тут уже все прихожане обратили внимание на возмутительную суету. Одни оторопело наблюдали за происходящим, другие шептались, а иные даже вовсю крутили головами, чтобы проследить за мельканием стеклянных пяток короля-святого. И тут Крестоманси обернулся и поглядел на мистера Сондерса. Тот кивнул. Последовала какая-то вспышка, и Гвендолен даже чуть подбросило на скамье, зато в следующее мгновение святые уже оказались на своих местах и чинно замерли, переливаясь разноцветным стеклом. Когда прихожане потянулись на выход, Гвендолен спокойно смешалась с толпой, словно не замечая потрясенных взглядов, устремленных на нее со всех сторон. Милли догнала ее и схватила за руку. Она была сильно расстроена. - Какой стыд, маленькая ты безбожница! Я не осмеливаюсь даже заговорить с бедным священником. Знаешь ли, иногда можно зайти слишком далеко! - И со мной это произошло? - спросила Гвендолен с неподдельным интересом. - Почти, - ответила Милли. Но, по-видимому, черту Гвендолен еще не переступила. Во всяком случае, Крестоманси ничего ей не сказал, а вместо этого очень долго и ласково беседовал со священником и его помощником. - Почему твой отец не выбранит Гвендолен? - поинтересовался Мур у Роджера, когда они шли назад по аллее. - Она свирепеет, когда ее не замечают. - Понятия не имею, - пожал плечами Роджер. - Нас он здорово ругает, если мы балуемся волшебством. Может, он надеется, что ей самой это надоест. Не говорила ли она тебе, чем собирается заняться завтра? - Роджер с явным нетерпением ждал новых проделок Гвендолен. - Нет, вероятно, что-то масштабное. Ночью Гвендолен колдовала. Она сделала так, что все деревья и кустарники в саду Крестоманси пододвинулись к окнам. Каждое окно было буквально залеплено густой листвой деревьев - листьями зелеными и начинающими желтеть, голубоватой хвоей кедров и сосновыми иглами. К одному стеклу прижимался буйно цветущий розовый куст, к двум другим - обильные виноградные грозди. Казалось, за окнами не меньше чем на милю раскинулся непроходимый лес… И снова никакого разбирательства - кто это сделал. Ни угла, ни строчек, ни порки. Гвендолен взбесилась. Она заставит Крестоанси обратить на себя внимание. Пусть старикан знает, что она - могущественная ведьма. Гвендолен достала пузырек с драконью кровью со дна чемодана.