Попробуем?

      У них разница в возрасте всего лишь в один год, а Чонину кажется, что все пять лет. Он всё ещё несдержанный в своих желаниях ребенок в глазах своего хёна. И ему всё ещё до мурашек приятно, когда Джисон хвалит его и гладит ласково по голове. Он чувствует себя самым счастливым в мире, когда его хён покупает его любимые вкусняшки и словно заботливая мать смотрит, как тот счастливо их поедает. И кажется, он уже перерос тот чёртов период "я сам", потому что от черезмерной опеки уже не сводит зубы, а лишь глупая улыбка на губах расплывается. Он, честно, готов весь мир к его ногам положить, лишь бы это не прекращалось.       Их отношения длятся чёртову вечнось, всё началось ещё задолго до того, как они официально стали парой. Просто потому, что любили друг друга всегда. Чонин помнит свои детские фантазии об умильных свиданиях, прогулках за ручку, фильмах в объятьях друг друга и, о боги, поцелуях. И он пищит от счастья каждый раз, когда его хён говорит: "Всегда хотел сделать это вместе с тобой".       И поцелуи для него – до сих пор что-то до жути смущающее. Он каждый раз заливается краской до кончиков ушей, когда хён притягивает его к себе ближе и целует в губы. Он чувствует что вот-вот сгорит от стыда каждый раз, когда Джисон проводит руками по его шее, бокам, груди и бедрам. Он готов провалиться под землю каждый раз, когда они с его хёном занимаются сексом, потому что это точно что-то неземного, что-то слишком интимное, чтобы кому бы то ни было рассказывать о том, каким нереальным может быть Джисон.       И кулаки у него чешутся теперь уже только от мысли, что кто-то уже видел его хёна таким открытым и беззащитным, таким сексуальным. И все лишь потому, что он уверен: любой кто увидит Хан Джисона таким хоть раз, хоть на долю секунды – уже никогда эту картину забыть не сможет. Его улыбки, раскрасневшиеся от жара щеки, мутный взгляд, сладкие губы и бесконечные стоны – это всё принадлежит теперь только Ян Чонину. Никто больше в мире даже и мыслить о Джисоне не имеет права.       Чонин мальчик добрый, в конфликты вклиниваться не любит, драться он не умеет и вовсе, сколько себя помнит – Джисон всегда его защищал от обидчиков. Старший всегда был излишне боевым, стоило только кому-то бросить "не такой" взгляд на младшего, и он уже в драке. Но сейчас...       Чёртов Хван Хёнджин и его невероятно сексуальные друзья, которым так и хочется лицо разукрасить и руки переломать, чтобы успокоились. Чонин весь кипит изнутри, каждый раз когда замечает их похабные улыбочки и "случаные" прикосновения к его хёну, слышит их комплименты и ответный смех Джисона после каждой тупой шутки.       Чонину нихрена не весело. Он зло пьёт сок, потому что обещал Джи не пить ничего спиртного. Впрочем, условие "без алкоголя" действует в обе стороны, так что Хан тоже сидит абсолютно трезвый в компании незнакомых ему красавчиков весь окруженный их вниманием. Рядом с Чонином сидит Сынмин и точно так же пьёт сок. Ему в целом на ситуацию плевать с высокой колокольни, лишь бы не трогал никто. Давно бы уже домой ушёл, если честно, но он видит состояние друга и лишь поэтому всё ещё сидит рядом.       Терпение заканчивается ровно в тот момент, когда какой-то парень подсаживается к Джисону поближе и обнимает его по-свойски, пристраивая голову на плече парня. Чонин встаёт с насиженного места резко, Сынмин даже дёргается от неожиданности и не успевает ничего предпринять. А младший уже хватает незнакомого парня за руку, отталкивая его от своего хёна, тот даже падает на пол. И он уже даже замахивается, чтобы врезать парню со всей дури, когда Джисон притягивает его к себе и обнимает, тащит подальше от толпы.       Незнакомый блондин сидит молча на полу, шокированно оглядывается и не понимает, что сделал не так. Хёнджин крутится вокруг него, просит прощения и помогает встать. Сынмин на это просто глаза закатывает и уходит, потому что Хёнджина ревнует жутко, только показывать этого не хочет. В верности своего парня он уверен, но что поделать с самим собой, не знает. Сынмин называет это тактическим отступлением, лишь бы скандалов не устраивать.       Джисон стоит с Чонином в обнимку на улице, успокоить пытается и никуда от себя не отпускает:       – Малыш, ну ты чего? – младший молчит как партизан. Он не намерен разговаривать с предателем, который позволяет другим мужчинам на глазах у своего парня такие вольности. – Только не говори, что ты ревнуешь? – ему не стыдно вообще ни разу. Да, он ревнует. Только тишину улицы так и прерывают лишь извинения старшего, ни слова от Чонина. – Прости меня, я и подумать не мог, что ты так отреагируешь на Феликса. Он...       Договорить Джисону не даёт тот самый Феликс, который неуверенно подходит к ним с виноватым лицом. Джисон объятий не разрывает, лишь крепче держит младшего, кто знает, какие бесы в нём скрываются. Чонин настораживается весь и становится только злее с каждым шагом того самого Феликса.       – Прости, – парень старается не смотреть в глаза младшего, разглядывает с интересом свои кроссовки. Он вообще теперь лишний раз глаз на них не поднимает, даже шёл как-то по наитию, не зная точного местоположения парней. – Я не хотел, чтобы ты подумал что-то не то, Чонин.       Младший кипеть начинает ещё сильнее, когда слышит такое обращение. Да, он младше. Но они даже не знакомы и увидели друг друга впервые не больше часа назад. И более того, даже одним словом друг с другом не перекидывались до этого.       – Нин, Феликс переехал в Корею не так давно. Для него те действия не несли скрытого смысла, – Хан говорит тихо, впрочем, оба парня хорошо это слышат. Чонин откровенно не верит в это, а Феликс кивает активно, поддакивая его словам:       – Да! Видишь ли, Джисон мне совсем не нравится! – на этих словах Джисон немного выпадает, потому что не понимает теперь ничего. Яна это вообще мало обнадеживает, но кивает, мол, продолжай. – То есть нет... он мне нравится... Но только как друг! С ним приятно общаться и у нам нравятся одни и те же фильмы и сериалы, а ещё он очень добрый и внимательный... но только друг.       Чонин минуту обдумывает слова парня, а после просто кивает, потому что, да, его хён именно такой. Он протягивает Феликсу руку, тот пожимает её как-то неуверенно.       – Но не думай, что я забыл этот вечер. Только попробуй в него влюбиться, я... – договорить ему не даёт Джисон, который просто закрывает ему рот рукой и умоляет Феликса вернуться в дом. Блондин кивает и спокойно уходит.       – Пойдём домой, хён, – Чонин не остывает. Просто отступает ненадолго. Но себе он обещает, что дома ещё раз припомнит хёну. Устраивать скандал в гостях у друга он не планирует. Хватило и этой недодраки.

***

      Домой Джисон приходит весь на иголках. Чонин всю дорогу шёл впереди поодаль от него и не проронил ни слова – дурной знак. Извиниться перед ним хочется жуть как, только вот причина вроде как глупая. Но чёрт уже с ней этой причиной. Стоит входной двери закрыться, как Хан обнимает младшего со спины, кладёт подбородок ему на плечо и совсем тихо произносит:       – Прости, малыш. Не думал, что так получится.       Чонин в ответ молчит снова, но недолго. Он всю дорогу думал о произошедшем, но так в себе, кажется, и не разобрался. Джисон ведь ни в чём не виноват по сути. Это он повёл себя глупо. По-детски приревновал человека, который любит его по-настоящему и даже не увидел в чужих действиях ничего особенного, не почувствовал более чем дружеских прикосновений.       – Нет, хён. Это я повёл себя глупо, – Чонин спокойно поворачивается в объятьях старшего и целует его любовно, нежно сминая его мягкие губы. Приторный вкус газировки напоминает о случившемся, но сейчас это уже неважно. – Пошли спать, хён.       Джисон кивает и идёт вслед за младшим, не выпуская его руки из своей. В спальне они молча переодеваются в домашнюю одежду, лежат в обнимку в кровати, просто потому что устали, а спать совсем не хочется.       – Я сегодня себя ужасно повёл, хён, – Чонина накрывает от стыда слишком резко. Он лежит в объятьях родного человека, хотя всего недавно чуть не подрался с его, как оказалось, другом и однокурсником из-за банальной ревности. Боже, он натворил то, из-за чего ему будет стыдно, наверное, целую вечность.       – Ты у нас такой плохой мальчик, Нин, – Джисон шутит, смеётся весело. Но ободряюще прижимает младшего к себе. – Тебя надо наказать, – строгим или серьёзным быть у него не получается совсем.       – Хён, хватит уже, – Чонин легко бьёт его в бок, умоляет перестать дразниться, да только всё это напрасно, Хан уже вошёл во вкус.       – Ну уж нет, молодой человек, – небольшая пауза. – Никаких мультиков перед сном и отбой в девять.       – Хён, уже давно как час ночи. Хватит издеваться, – младший вспыхивает и теряется весь. Этого уж он точно никак не ожидал.       – Вот тем более, молодой человек, вы уже давно должны видеть сладкие сны!       И на самом-то деле Чонин уже давно не ребёнок, и разница у них в возрасте всего лишь год. А Чонину до сих пор кажется, что между ними все пять лет. Для Джисона он обычный малыш, которого оберегать хочется чуть ли не до самой старости. И их отношения, кажется, длятся уже целую вечность, но каждый раз старший вдумчиво произносит точную цифру. И Ян вообще-то счастлив по-настоящему, потому что невесомые поцелуи Джисона и его крепкие объятья – всё, о чём он мечтал с самого детства.