Мой друг так безоружен предо мной Но в то же время, он очень смелый Он так красив, когда зайдёт за край со мной Внезапно чувствам нет предела Мой друг прекрасней чем мой дух Ведь я ему так доверяю Ведь ты обманчив так, мой друг Что только дух меня спасает Я высоко с ним улетаю Таю, таю... таю, таю... Я словно птичка, в небе рая Я задыхаюсь, от любви Друг Луна
Отвожу взгляд в сторону и молчу. – Почему, Виктория? – его голос отдаёт сталью, и мне становится не по себе. Он никогда ещё не называл меня подобным образом. Глаза начинает предательски щипать. Почему ты всё время выводишь меня на эмоции? Разве по-другому нельзя? Щит, что я возводила вокруг себя столько времени, даёт трещину. Люцифер мастерски воспользовался этим. Я раньше не могла заметить, но теперь со всей отчетливостью понимаю, что пустой, вымерший уголок в моём сердце, больше не заполняет тьма. Теперь его занимает Люцифер. Чтобы всё вернуть на круги своя, мне придётся сильно постараться. Пусть будет больно мне, но не ему. Пусть беда настигнет меня, но не его. Спиной чувствую всплеск энергии. Оборачиваюсь и вижу водоворот. Люцифер толкает меня прямо в него. Опять Танжер. – В прошлый раз, на этом самом месте, – он тычет пальцем в пол. Мы стоим на балконе моего дома, – ты была откровенна со мной! – повышает голос. Он зол, чертовски зол, – так будь откровенна со мной сейчас! Я ставлю перед тобой условие; ответь на мой вопрос! Зажмуриваюсь и закрываю уши руками. Отчаянно верчу головой, лишь бы не слышать его. – Хочешь сказать, что ты ангел? Пусть! Я знал случаи, когда ангел и демон становились родственными душами. Да, им запрещено иметь детей, но они могут быть вместе! – Нет-нет-нет! – сильнее мотаю головой. Меня начинает подташнивать от всего этого, – Замолчи! Замолчи сейчас же! – Вики. – Я падший ангел! – вскрикиваю и смотрю на реакцию Люцифера. Очень тяжело сфокусировать взгляд из-за пелены слёз. Он даже в лице не меняется - просто смотрит на меня, а у меня дрожат губы. Больно, чертовски больно, но я не могу больше держать тебя в неведении, дорогой! – Ну, что ты молчишь?! – срываюсь на крик и бью кулаками в его грудь. Никакой реакции с его стороны. – Я отступница*, аггел** - называй, как хочешь! Отхожу от него, распрямляясь. Я - это я. Что было, то прошло. Я не могу от этого отречься. – Что, Люцифер?! Больше не в таком восторге от идеи, что я твоя родственная душа?! – сжимаю и разжимаю кулаки, но легче не становится. Меня трясёт в лихорадке, – Такого ли ты желал?! Оборачиваюсь и хватаю вазу. Кидаю ему под ноги. Она разбивается на множество мелких осколков. – Какое расточительство, – демон не отрывает взгляд от того, что осталось от критской вазы. Бросаю ему под ноги всё, что попадает на пути. Ветхлые манускрипты рассыпаются в пыль, едва соприкасаясь с полом, звенит железо восточного подноса, рвутся холсты. Всё то, что я «захватила» с собой из тех мест, где мне пришлось побывать, и из пережитых мной времен. – Зачем ты сейчас рушишь всё, что собрала за столько столетий? – А ты до сих пор не понял?! Всё уже разрушено! Всё, что у меня было! Вся моя жизнь, которую я выстраивала столько времени. Одна. На земле. Всё полетело к чертям, как только я вернулась в школу! – начинаю задыхаться, ведь даже вздоха не сделала, – всё полетело к чертям, как только я встретила тебя, Люцифер… Подхожу к нему и целую. Вжимаюсь губами в его. Безответный поцелуй с привкусом моих слез. Отстраняюсь и обхватываю его за щёки: - Я уверена, ты найдешь свою родственную душу! Будешь счастлив с ней, ведь ты заслуживаешь этого, как никто другой! Закусываю губу и сразу отпускаю. Кладу руку ему на плечо. – Твоя родственная душа обязательно появится, но это буду не я. Целую в щёку и покидаю своего демона.***
Три раза стучу в дверь. Может, он уже съехал отсюда? Массивная амбарная дверь отъезжает в сторону. – Вики? – Привет! – улыбаюсь Фаю. Особо не изменился. Значит, на земле прошло не очень много времени. Он несколько раз моргает, словно не может поверить тому, кто стоит перед его глазами. – Шепфа, Вики! Это ты! – подхватывает меня и начинает кружить по огромному лофту, – я не думал, что ты настолько задержишься в своём Танжере! Я тоже, мой дорогой друг. Отрываюсь от него и смеюсь. С ним мне всегда было хорошо. Мы знакомы так ничтожно мало, лишь каких-то пять земных лет, но это не умаливает его значения для меня. – Я скучала по тебе, Фай. – Я тоже, крошка. Он так рад мне. – Я уже боялась, что ты переехал. Тихо смеётся и наливает янтарную жидкость в два гранёных стакана. Я же смотрю на ночной Берлин через огромные панорамные окна. – За твоё возвращение! – передаёт мне стакан и провозглашает тост. Звонкий звук соприкасающихся бокалов и огненная жидкость, растекающаяся по моему горлу. Видимо, теперь это единственный огонь доступный мне. – Ты налегке. Надолго в мои края? Вернувшись в школу, я лишь написала записку Мими о том, что хочу немного отдохнуть от всего. Также упомянула, что скоро вернусь, чтобы она не переживала. Я ничего не брала с собой, так как не могла оставаться в школе дольше. Как себя вести, когда увижу брата, Люцифера?.. Пошла по наиболее легкому пути; сбежала. – Я пока сама не поняла, – вымученно улыбаюсь и выпиваю остатки виски. – Ладно, я знаю, что тебе поможет. Нам нужно встряхнуться, как в прошлые времена. Да, ты прав. Это то, что мне сейчас так нужно. Забыть обо всём. Стереть всё и всех из своей памяти хотя бы на время. Он собирает дорожки на кофейном столике. Вдыхаю сразу четыре. – До сих пор не понимаю, как ты ещё после такого жива. – Это, Фай, божья благодать. Рывком поднимаю его с дивана и веду за собой. Мы спускаемся на огромном лифте на минус первый этаж. Я уже ощущаю небольшой прилив энергии. Захлопываю дверцу мустанга и на всех скоростях мчу по улицам. – Поверни на следующей перекрестке налево. Мои друзья открыли классное место. Фай уже не обращает внимание на то, что я сажусь за руль в таком состоянии. В первый раз его пробил пот, когда я нажала на газ. Со временем он уже привык. Мы останавливаемся около глухой стены здания, покрытой граффити. Фай поддевает рукой немного выпирающий участок стены, открывая дверь. Заходим внутрь и останавливаемся. Кромешная тьма. – Поднеси руку, – голос друга мелодичен. Делаю, как он говорит, и чувствую, что он насыпает мне немного порошка на тыльную сторону ладони. Сделав ещё подход, мы продолжаем своё движение. Горло и нос начинают неметь. Я на правильном пути. Садимся на диван в углу. Музыка негромкая, как бывает не во многих заведениях. Но, что самое удивительное - толпа людей, находящаяся сейчас с нами здесь, не производит ни единого шума. Такое ощущение, что кинопленку заживало. Кайф начинается уже от одного чувства онемения в горле. Мне хорошо. Расслабляюсь. Я словно расплавляюсь, впитываюсь в сиденье дивана. Эйфория. Смотрю на Фая. Какой-же благолепный. Редкий свет от прожектора освещает его прекрасное лицо. Верится с трудом, что он всего лишь человек. Он бы задал фору всем красавчикам на небесах. – Ты единственный, кто понимает меня на земле, – мне хочется сказать ему «спасибо». Он смеется: – На земле? Где же ты ещё бываешь? Моё сознание уплывает куда-то далеко. – На небесах, где же ещё. Порошок выжигает весь мозг. Через двадцать минут это закончится. Под утро мы вновь садимся в машину. Фай засыпает сразу. Я не спешу заводить двигатель. Просто сижу и смотрю на то, как восходит солнце. Дыра в груди вновь даёт о себе знать. Боль никуда не ушла. Видишь ли ты сейчас этот прекрасный рассвет, Люцифер? Или моё земное время ещё не синхронизировалось с твоим небесным? Мне так плохо, так горестно. В висках пульсирует, а внутри плещется уныние; я полностью опустошена. Возникает отвратительное чувство, что я предаю Люцифера. Нет. Всё ради него. Я нажимаю на педаль и возвращаю нас с Фаем обратно в лофт. – Что… а… мм. Фай всё не хочет просыпаться, но я не могу позволить ему остаться в машине. Выхожу и открываю дверь с его стороны. Он опирается на меня, и мы медленно поднимаемся. Когда заходим, солнце уже начинает слепить в окна. – Нет, – Фай хнычет мне в шею. – Тише-тише. Быстро нажимаю на кнопку, и жалюзи закрывают нас от солнца. Понимаю, что он не смог избавиться от своей фобии; не выносит солнца. От одного солнечного луча сразу начинается паническая атака. Удивительно. И при этом всегда выглядит так, словно отдыхал месяц на пляже. Ни следа бледности. Мир полон загадок. Укладываю его на кровать и целую в лоб. – Пусть тебе приснятся самые прекрасные сны, – тихо шепчу ему на ухо. Почему у него развился этот душевный недуг? Как и он, я не задаю ему лишних вопросов. Да и он не стремится на них отвечать. Нас это абсолютно устраивает. Осторожно ложусь рядом с ним, стараясь не разбудить. От недавней эйфории не осталось и следа. Боль ведёт своим острым лезвием у меня между ребрами. Чувство отдаленности от демона проникло в каждый мой орган, отравляя его. Я прикрыла глаза, а когда вновь открыла - передо мной был всё тот же потолок.***
Наш недельный трип приостанавливался только тогда, когда Фаю нужен был сон. Я была бы счастлива вообще не возвращаться к отдыху, но он лишь человек. И дело даже не в восхвалении собственной небесной персоны, которая может намного дольше бодрствовать. Нет. Ни в коем случае. Просто каждый раз, как мой разум вновь очищался от препаратов, а моя голова касалась подушки, я думала лишь о нём. Сон совершенно не шёл. Если раньше не было сновидений, то теперь нет ничего. Под моими глазами залегли чёрные круги, а лицо чуть осунулось. Фай пару раз спросил, хорошо ли я себя чувствую, и не случилось ли чего. После моих, уводящих в сторону, ответов он отбросил это занятие. Я ничего не предпринимала. Когда-то я уже всё перепробовала, чтобы избавиться от боли. Помогает лишь одно - время. Очень много времени. Сейчас же эта боль даже доставляет мне удовольствие неким мазохистским способом. Потому что она связана напрямую с ним. На кухне слышу свист вскипевшего чайника. Отрываю голову от подушки. Беру в руки горячую чашку с крепким чёрным чаем. Ох, Фай. Хмурюсь и смотрю на него. – Я помню, что ты такой не любишь, но он очень полезен! – Даже на ночь гладя? – он вызывает у меня усмешку. – Ну конечно, Вики! Ну, что за ребёнок? Если он не прекратит такой образ жизни, то умрет через лет так пять. Но всё равно верит в целебность чая. Горячий напиток оставляет испарину над губой. Провожу по ней пальцем, стирая, и вспоминаю недавний разговор с отцом. Всё-таки надо вернуться. У меня был уговор. Это слово неприятно бьёт в черепную коробку. Я не могу подвести Дино, если уже не подвела. – Только не говори, что тебе вновь нужно уехать. Мы же так классно проводим время. – С чего ты взял? – ставлю чашку обратно на столешницу. – Прочитал в твоих глазах. – Может ещё на кофейной гуще погадаешь мне? – хихикаю. Он наклоняется ко мне через тумбочку и взлохмачивает волосы: – Я знаю, что тебя не переубедить, так что давай сегодня проведём последнюю классную ночь! Мы запрыгиваем в тачку и мчимся через весь Берлин загород, в дом какого-то знакомого Фая. Сколько же у него друзей и знакомых? Проходя по залам огромной виллы, невозможно было различить лица людей. Часть представляла собой танцующую толпу, от которой иногда кто-то отрывался и скрывался из виду. Поднимаю голову на Фая. Он опускает свою и улыбается. – Отрой рот. Он слушается меня, и я кладу ему таблетку на язык. Что-то мне здесь не нравится, с того момента, как мы подъехали к подъездной тропе. Но, чёрт! Я не могу понять, что именно! – Ты что, не будешь? – Не-ет, – нервно веду головой по сторонам. – Вики, расслабься. Это просто остаточный эффект. Да, ты, наверное, прав. Остаточный эффект от всего. Закуриваю и прохожу в середину двигающейся массы людей. Музыка приятно окутывает меня, и я выдыхаю наверх. Стараюсь последовать совету друга и закрываю глаза. Казалось, сами стены отдают отголосками музыки. Медленно двигаюсь, сливаясь с фигурами, что находятся вокруг меня. Воздух, почти лишенный кислорода, обволакивает мою кожу, словно тяжелое одеяло. Глубоко вздыхаю. Не могу отделаться от ощущения, что я не одна, и дело не в толпе людей вокруг. Мне хватает секунду, чтобы понять. Уловить. Мастерски скрываемая аура даёт слабину и проявляется на мгновение. Преднамеренно. Я не вижу её источника, но этого и не нужно. Захария здесь. В этом чёртовом здании. Стараюсь незаметно, но в тоже время, очень быстро выбраться из толпы. Верчусь на месте, но не могу найти Фая. Меня начинается потряхивать от страха. Это нехорошо. Широким шагом захожу в каждую комнату. Его нигде нет. Это не к добру. Выглядываю в окно и вижу его, сидящего на скамейке в одиночестве и курящего. В ушах стучит. Я пытаюсь не сорваться на бег. Я пытаюсь просто не сорваться. – Что тако… Силой поднимаю его и за руку веду к машине. – Вики, что случилось? – Просто молчи и садись в машину. Подвожу его к чужой машине с водителем. Нельзя садиться в нашу машину. Захария не приблизится, когда рядом посторонний человек, не подвергнет его опасности. По крайней мере, я очень на это надеюсь. – Но это не наша машина… Я награждаю его предупреждаемым взглядом. Он без лишних препирательств залезает в салон. – Эй, вам не стоит, – водитель в недоумении. Всовываю ему все деньги, что у меня есть с собой. Вряд ли он ещё когда-либо заработает за ночь несколько тысяч евро. – Просто езжайте побыстрее обратно в центр города. Водитель молча и быстро заводит машину. Он уносит нас прочь от этого злополучного места. Мне надо срочно вернуться в школу. Это было предупреждение. Очень опасное предупреждение. Но сначала мне нужно отвезти Фая и удостовериться в его безопасности. – Да, извини, что так и не встретил тебя, но мне срочно нужно было уехать по серьёзным делам. Оборачиваюсь на Фая, который, видимо, болтает по телефону с организатором вечеринки. Его взгляд встречается с моим, и губ касается улыбка. Прости, что вновь ураганом ворвалась в твою жизнь, дорогой. Даже сейчас не спрашивает меня, почему мы так резко сорвались из клуба. Принимает все, как будто так и должно быть. Оглядываюсь назад, проверяя. – Что за чёрт?! – шофёр выругался, округлив глаза. Мы резко тормозим. Я хватаюсь руками за ремень безопасности. Нет. Нет! Пусть Захария только не тронет Фая. Быстро смотрю на заднее сидение. С другом все в порядке, если не считать разбитого носа. Бежать бесполезно. Дверь со стороны водителя открывается, и чья-то рука вышвыривает его из салона. Что за чёрт?! Может я всё-таки приложилась головой? – Что, не рада видеть меня? Люцифер резко жмёт на газ, и машина вновь срывается с места. Нас всех немного откидывает назад от резкого старта. Ветер из открытого окна машины крутит мои волосы в разные стороны. – Вики, да что происходит? Демон недовольно смотрит на Фая, что открыл рот, через зеркало. Шепфа, Фай, во что я ввязала тебя? Но я не могу об этом даже думать, потому что тот, о ком я мечтала всю неделю, сидит прямо передо мной. – Люцифер, – протягиваю руку и веду по его щеке. Это не иллюзия. Он изредка смотрит в зеркало заднего вида. Как он вообще нашёл нас и зачем? После того, что я высказала ему. Неужели простил меня? – Люцифер, – вновь повторяю. – Нахуя ты сбежала? У тебя что, такой фетиш? Даже сейчас язвит мне. – Захария не на шутку зол, что ты покинула школу на столько времени. – Я почувствовала его энергию сейчас на вечеринке на секунду! – Потому что он дал тебе её почувствовать. Это было первое предупреждение. – Что значит первое? Вновь на секунду я чувствую её. Она поистине прекрасна, я даже не могу найти земного сравнения для описания ауры Захарии. Наверное, это что-то похожее на воздух. Мы сталкиваемся взглядами с Люцифером. Машина резко переворачивается. На огромной скорости мы проносимся ещё на метров сто. Я отключаюсь на мгновение, встречаясь с шершавой поверхностью асфальта. Лёгкие обжигает. Мне кажется, что сломаны буквально все кости, что у меня есть. Люцифер недалеко от меня пытается подняться. Кисть руки горит. Опускаю на неё взгляд. Открытый перелом. Надеюсь, это единственное, чем я отделалась. Хочу уже провалиться в обморок. Но сознание словно ошпаривает кипятком. Фай. На негнущихся конечностях еле приподнимаюсь. Он лежит вдалеке от нас, около машины. Не шевелится. Снимвсёхорошоснимвсёхорошо. Мантрой повторяю это и медленно плетусь к нему. Падаю перед ним на колени. Беру его голову в руки и глажу по кудрявым волосам. Мои слёзы падают на его лицо, сражаясь с кровью, но проигрывают. Люцифер обхватывает меня за плечи. – Вики, надо уходить. Оставь его. – Не-еет, – ком в горле не даёт мне и слово вымолвить. Я трясусь и сильнее обхватываю друга за голову. Вокруг нас ни шороха. Сплошная тишина. Демон садится рядом со мной. *Так Ириней (один из отцов церкви) называл падших ангелов, которые будут наказаны вечным огнем. ** Слова аггел (а҆́гглъ) и ангел (а҆́гг҃лъ) пишутся в церковнославянском языке одинаково, но ангел имеет над собой титло (знак, обозначающий священные понятия). Аггелы же, ставшие падшими ангелами, утерявшие святость, принадлежность к Богу, пишутся без этого знака.