Автор.
Всю территорию заднего двора освещало ночное светило, каждый листочек и каждая травинка купались в лунном свете. Поднялся лёгкий ветерок: растаскивая аромат всевозможных трав; разрезая гробовое спокойствие природы. Он метался из стороны в сторону окутывая в свои объятия всех свидетелей обряда, навеивая умиротворение, означая окончание данного периода в их жизнях, и начало нового. Голос старшего из Фоллов будто входил в спор с ветром, но так или иначе, обряд подходил к концу, время на часах перевалило за полночь: — Союз ваш скреплён стихиями. И пролитой кровью, во имя любви! Как только громкий, торжественный голос оборвал последнюю фразу, костёр моментально затух, застилая всё вокруг беспросветным дымом, Кондрат же выдохнул с облегчением, неслышимо прошептав: «Получилось.» Уже волчьи тела опустились на землю. Не осталось никаких мыслей, переживай и боли, всё ушло, будто испарилось. Наверное, им уже очень давно не было так легко. Они были отданы чувствам, целиком и полностью, тому виной был обряд. Бескрайние просторы леса, природы, свобода — только ради этого момента и стоило проходить Слияние. Бесконечный парад звёзд проносился над головой. Всё тело окутывал ветерок, играл с шерстью, и кажется, забирался под кожу. Пробегаемые километры казались несколькими шагами, лапы обволакивала каждая травинка, будто гладя. Ну а величавые кроны деревьев придавали всё большего спокойствия и уверенности. Это нельзя описать, нельзя представить, это можно только почувствовать. Разум совершенно пуст и освобождён от всего, что крутилось в голове вот уже не первый месяц. Чувства, бесконечные чувства — лишь они бушевали в теле с такой силой, что выливались в физическую боль. Они переполняли, а боль казалась на столько ничтожной, что её можно было и не заметить. 24 октября. Между 5 и 6 часами вечера. (Повествование от лица Мии) Да-да, всё тот же привычный маршрут, который так и не потерпел изменений за долгие годы. Она даже и не помнит, как добралась до дома, всё было как в тумане, завешенное пеленой слёз. Из года в год, ничего не меняется. В голову вновь ударил звук защёлкивающегося замка. Снова этот звук… эти стены… мебель… воспоминания… Она в ловушке, в ловушке собственных мыслей и действий, в которую она добровольно попадает каждый год. Добрый семейный праздник превратился в пытку, всё в её голове верещало о вопиющей несправедливости. От безысходности девушка облокотилась о дверь спиной, постепенно оседая на пол. Слёз уже не было, ничего не было, никаких чувств. Её взгляд упал на фотографию, стоящую на тёмном, слегка пошарпанном комоде, располагающимся напротив шкафа с верхней одеждой. Счастливые лица, этот улыбчивый мужчина на фото даже и не предполагал, что будет происходить с той маленькой девочкой, его дочерью, после смерти папы. Она аккуратно поднялась, беря в руку фотографию. Её голос дрожал, а всё внутри бесщадно трепетало. От эмоционального истощения тело было готово вновь рухнуть вниз: — Я знаю, что вы не хотели такого для меня, но я сама выбрала этот путь, к сожалению. Девушка поставила фотографию на место, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Незаметно для себя она начала бубнить себе под нос: — Нужно заканчивать это. Эти все нервы, переполохи. Нужно прекращать себя мучать. Первой мыслью было — поступить как мама: избавиться от этого всего, но она так не могла, был другой способ, более сложный, но другой… В один момент в голове вспыхнуло старое воспоминание, будучи 5-ти летним ребёнком она даже и не поняла смысл этих слов, но сейчас… Образ отца сам собой нарисовался в памяти, такой до боли родной, что в груди всё разом сомкнулось. Она слегка прикрыла глаза, лишь для того, чтобы отчётливее видеть его голубые глаза. С губ Мии сорвался рваный шёпот: — Да пап, я была упрямым ребёнком. Кажется, сейчас она говорила с ним, сквозь года, будто он снова рядом и его мягкий, невозможно добрый голос, уже исказившийся в памяти, прокатился по сознанию: «Ми, у каждой ситуации есть выход, только он может тебя не устраивать» Только он её так называл… «Ми»… Она постепенно начала выкарабкиваться, приводя в чувства себя и свою голову. На то, чтобы осмыслить всё происходящее, ушло не мало сил, так же, как и времени. Девушка всё больше и больше возвращалась в воспоминания давно минувших лет, будто заново проживая то время. Вспомнить пришлось всё: каждую слезинку, истерику, крик, связанный с родителями и этим местом. Не подразумевая этого, она превратила место, в котором была когда-то счастлива сама и близкие ей люди, в свою собственную кунсткамеру. Каждый «День семьи» проведённый в этих стенах и полном одиночестве был идентичен другому. Изначально она приняла неправильную позицию, сделав день козлом отпущения, и только в этот день она позволяла себе плакать и проживать наболевшее, оправдывая всё гибелью родителей. На самом же деле всё давным-давно изменилось, осталась лишь привычка, только поняла она это достаточно поздно. Осознание пришло не сразу. В потоке мыслей она даже не заметила, как переместилась за кухонный стол, сверля взглядом уже потрескавшуюся на нём темную краску. Гуляя по просторам памяти, она изучила каждую трещинку, через которые виднелось светлое дерево. Мия медленно подняла взгляд на окно, выныривая из потока мыслей… Наконец-то в её голове было всё более-менее понятно. Она тихо постучала подушечками пальцев по столу. В голове начали проноситься уже вызубренные наизусть строки, выведенные такой родной рукой, корявые буковки. Неожиданно появилось, давно утерянное в этом месте, спокойствие. Будто бы она вернулась домой после долгих лет отсутствия, на душе стало легче, душивший её годами камень спал. Оставалось лёгкое волнение, скорбь и опустошение от прожитых ею эмоций. Двумя годами ранее. Тётушку сгубила онкология. О своём заболевании она сказала племяннице лишь за год до смерти. После же выяснилось, что она боролась с болезнью долгие 3 года. Сколько Мия не уговаривала её лететь на лечение в Германию, ничего не вышло. Как только начались метастазы девушка перевезла Джанет в Нью-Йорк, но к тому моменту что-либо предпринимать было уже поздно. Врачи лишь смогли облегчить её боли, и отсрочить смерть на один месяц. Весь этот месяц Мия провела у кровати больной тётушки, сознание которой было помутнено сильнейшими обезболивающими. 13 марта Джанет попросила уменьшить дозировку: «Я хочу попрощаться с племянницей, находясь в здравом уме» В тот момент Мия была дома. Ей позвонили и сообщили о решении тёти, так же сказали, что она сможет приехать к ней на следующий день. 14 марта. Зайдя в палату, девушка пыталась держать улыбку на лице, что у неё отлично получалось. Всё благодаря годам практики. Внешне она была очень весела, пускай внутри всё сжималось от боли. Женщина уже почти не ходила. Она угасла стремительно, буквально за пару недель, а её жизнь сейчас — заслуга врачей. Увидев племянницу, Джанет расплылась в лучезарной улыбке. Когда-то ярко-голубые глаза с годами стали на много тусклее. Лицо было усеяно множеством мельчайших морщин, носогубные складки были ярко выражены, кожа дряблой, а скулы опустились. Джанет всегда выглядела на много младше своих лет, но за последний год она стала выглядеть лет на 10 старше. У неё был ровный нос, с немного заострённый кончиком. Овальные, большие и глубоко посаженные глаза со слегка нависшим веком. Подбородок острым, а линяя челюсти сглажена. Раньше у неё были очень густые, вьющиеся и тёмные волосы, практически до окончания лопаток, сейчас же на её голове красовался сине-белый платок, который её только украшал: — Привет! Как ты? Как только Мия села на против кровати, тётя ещё больше заулыбалась, в её глазах появились, пускай и болезненные, но очень радостные искорки. Её голос был безумно мягким и сладким, со слегка болезненной хрипотцой, которая раньше отсутствовала. Она прекрасно пела, и обладала великолепным слухом: — Привет. Да вот, тебя увидела и стало гораздо лучше. — Ты почему вдруг решила отказаться от обезболивающего? Тётя стала на порядок серьёзнее, чем была в начале, но мягкость из голоса так и не ушла, появилась лишь лёгкая грусть: — Знаешь же, что мне не долго осталось… — Тётя… — А ну не перебивай меня! — после того, как фраза была произнесена женщина слегка усмехнулась, накрыв руку Мии своей ладонью, продолжая так же мягко говорить: — Малыш, не обманывай себя. Я уже пережила даже поставленный врачами срок. Я не боюсь смерти, пришло моё время. Я же знаю, что ты винишь себя в смерти родителей, в моей себя не вини. Ты ничего не смогла бы сделать. Да и тем более, я прожила достойную жизнь, так как сама хотела, и открою небольшую тайну: я никогда не желала долгой жизни. — В ответ на негодующий взгляд Мии, та лишь улыбнулась. — Тем не менее это правда. Не жалей меня. На мой взгляд, я прожила достойную жизнь и планирую достойно её закончить. Женщина замялась, на несколько секунд, после чего вновь поймала взгляд племянницы и сильнее сжала её руку: — Не знаю на сколько правильно я всё делаю, но другого шанса у меня уже не будет. В твой десятый день рождения Эван передал мне конверт и попросил отдать его тебе тогда, когда я посчитаю нужным. Я до сих пор не знаю, что в том конверте. У меня было много мыслей, чтобы отдать его тебе, но каждый раз я попросту не хотела напоминать лишний раз об утрате. Письмо находится у меня дома, в прикроватной тумбе. Я написала на нём твоё имя, сразу узнаешь. Мия была очень растеряна, на её лице смешались всевозможные эмоции. Она не понимала, что обозначают её слова. Шутка ли это? Лекарства всё ещё туманят её разум? Или правда? Но тётя сама ответила на все её вопросы: — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь и думаешь. Всё что я сказала не бред и не шутка. Прости, я не смогла найти другого момента. Езжай. Растерянность девушки так и не прошла, но она послушалась. Подскочила со стула, взяла ключ от квартиры Джанет, и сказала на прощание: — Хорошо, я вернусь только ночью, меня уже не пустят. Завтра примчусь, как только позволят. Пока! Целую, люблю тебя! — Я тоже тебя люблю! — А закончила фразу она чуть тише. — Прощай.«Моя дорогая Ми, если ты читаешь это письмо, меня уже нет в живых. Надеюсь, Джанет угадала время, в которое тебе помогут эти строки.
Я не знаю какая ты сейчас: маленькая и напуганная девочка, с тысячью вопросов; девушка, перед которой открылся взрослый и трудный мир; или женщина, покорившая многие высоты, и не планирующая останавливаться на достигнутом.
Я не знаю какие препятствия тебя ждут в этой не простой жизни, но знай одно: я всегда буду гордиться тобой, потому что ты моя дочь.
Сейчас я смотрю на тебя и не могу представить, как можно быть на столько добрым и чувственным человеком. Ты искренняя, умная и просто потрясающая. Да, я говорю это как родитель, который просто обожает своего ребёнка.
Чтобы не случилось, не смей сдаваться, живи, радуйся и будь счастливой, ради себя и людей, которые тебя любят.
Ты всегда сможешь найти выход, сможешь найти поддержку и опору. Ты очень сильная, пускай иногда и не будешь замечать этого.
Это далеко не всё, что я хотел бы тебе сказать, но затягивать тоже не хочу. Надеюсь, у меня ещё будет время для того, чтобы рассказать тебе, что такое жизнь. Но тут я, пожалуй, добавлю пару слов. Жизнь — это тяжёлая штука, но это всё, что у тебя есть. Она одна, второй не будет, поэтому, живи так, чтобы ты могла завидовать самой себе.
С любовью папа»
Джанет Кэррол скончалась ночью 15 марта в «Мемориальном онкологическом центре Слоан Кеттеринг» на 53-ем году жизни. Настоящее время. В поисках телефона девушка поднялась с места. Она опёрлась о стенку, голова немного кружилась от измотанности. Устройство оказалось на тумбе в прихожей. Разблокировав его, она увидела несколько не прочитанных сообщений от Виктора: «Всё в порядке?» (17.28) «Нужна какая-то помощь?» (18.46) «Прошу, выйди на связь, как только выдастся возможность» (19.31) Она всегда отвечала ему на сообщения в этот день — знала на сколько он переживает. Он же никогда не звонил 24 октября. «Да, на разбор полётов ушло два часа, я даже не услышала твоих сообщений» Девушка набрала номер. Первый проносящийся гудок даже не успел прозвучать — прервался. Вампир взял трубку незамедлительно. На другом конце послышался радостный голос, с явными нотами волнения: — Здравствуй, всё в порядке? На удивление, она была спокойна, присутствовала лишь внушительная усталость, которая замечательно слышалась: — Привет, да, всё хорошо. Ты можешь прийти? Кажется, после этой фразы переживание в его голосе тут же увеличилось: — Конечно, пару минут. Разговор прервался. Сейчас оставаться одной было слишком сложно. В голову лезли мысли о правильности её решения, и чувство вины всё больше и больше начинало захватывать разум. Он на столько быстро пришёл, словно вообще был около дома. Виктор был весьма обеспокоен, его движения были более рваные, отсутствовала обыденная для него плавность. Но мужчина ничего не сказал. Как только он переступил порог квартиры, тут же заключил девушку в объятия, закапываясь в её волосы носом, аккуратно проводя руками по спине, будто убеждая себя, что перед ним стоит именно она, это не галлюцинация, и с ней всё хорошо. Ей и самой нужно было это. Наверное, в данный момент, это было лучшим действием, которое он мог совершить. Они стояли так некоторое время, пока Виктор не приподнял голову, оказавшись возле её уха. Тонкую кожу шеи обожгло холодное дыхание, на столько нежное… слишком значимое, слишком тревожное: — Надеюсь, ничего страшного не произошло. — Не произошло. Через несколько секунд вампир отпрянул, обхватывая большими ладонями её лицо, пальцы плавно спустились на шею. Он внимательно рассмотрел её, каждый блик в глазах, каждую пору, тем временем большой палец аккуратно ходил по её щеке. Цвет кожи был чуть светлее обычного, глаза слегка припухшие, уставшие, а губы покусаны. Виктор мимолётно прикрыл веки, еле заметно выдохнул, и нежно коснулся губами её лба: — Как ты себя чувствуешь? Она чуть кивнула головой и немного склонилась, упираясь виском в его плечо. Виктор вновь обнял её, девушка стояла полубоком, он не стал менять её расположение и обвел руки вокруг талии. Вампир вновь уткнулся в макушку, вдыхая родной и сладкий аромат волос, его ладонь нежно скользнула к её животу: — Всё хорошо? Мия чуть отпрянула, поймав взгляд мужа. Изначально она даже и не поняла к чему был задан вопрос. Непонимание быстро сменилось растерянностью, и даже испугом. Её дыхание стало тяжелее, сердцебиение заметно ускорилось, а усталость в глазах сменилась тревожным поблескиванием: — Я совсем забыла про…— Девушка невольно прислушалась. — Вик… я не слышу его сердцебиения… Внешне он пытался сохранил самообладание, что получалось с трудом, да и сердцебиение ребёнка услышать было не так легко. Виктор аккуратно сжал ладони на её талии: — Милая, успокойся. Ты потратила очень много сил сегодня, перенервничала, из-за этого и не слышишь. Она попыталась прислушаться к нему, но для исполнения понадобится какое-то время: — Ты слышишь? Какое оно? — Слышу, слегка учащённое. Может стоит присесть? — Да, ты прав, нужно… успокоиться. Они прошли в кухню, сели друг на против друга. Девушка развернулась лицом к столу, и упёрлась в него локтями, скрывая за руками лицо. Всё что мог позволить себе Виктор — ожидание. Он не стал тревожить её расспросами и не влезал без спроса, просто ждал, когда она сама впустит его и поведает о происходящем. Вампир не переставал концентрироваться на слухе, за несколько минут тишины его волнение немного спало, но слух ходил от одного сердцебиения, к другому. Пока она не начала говорить: — Я слишком сильно изолировала себя в этом мире переживаний, не пуская даже тебя. Это очень бессердечно с моей стороны и неправильно. Сейчас я понимаю, что рассказав я тебе обо всём раньше, ты бы смог найти выход, который в упор не видела я уже на протяжении нескольких лет. Мия поняла голову, и пересеклась взглядом с мужем: — Я действовала слишком эгоистично, а себя этим попросту угнетала. Я холила и лелеяла свою скорбь, не подозревая, что она уже слишком сильно вредит мне. — Мия, не стоит винить себя в происходящем. Пускай я и не слышал из твоих уст всей истории, срастить обрывки и действия было не сложно. Я знаю, какой ты человек, думаю, тебя бы не устроил «мой выход», тебе нужно было приди к нему самостоятельно. Слова мужчины заставили её задуматься. Она ведь действительно была слишком упряма и, даже понимая всё происходящее, отрицала это. Она была обессилена, всё было слишком тяжело объяснить, а передать испытанные ею чувства, казалось, было вообще невозможно: — Я не знаю, как это всё рассказывать. Виктор поднялся из-за стола, и направился в её сторону. Он встал за спиной Мии, опустив руку на её плечо: — Ты можешь рассказать позже. У нас с тобой много времени, я тебя не тороплю. Сегодня ты пережила очень много эмоций, и сделала правильный вывод. Девушка слегла болезненно усмехнулась, поднимая на него взгляд: — Ты меня «читаешь»? — Нет. Как бы ты выразилась: «ощущение» такое. Мия вновь улыбнулась, и прильнула головой к его руке: — Думаю, ты прав. Сейчас стоит подумать о ребёнке, и мне нужно попытаться прийти в чувства. — Девушка поднялась из-за стола, повернувшись лицом к Виктору. — И, наверное, мне лучше прилечь, а ещё лучше поспать. Сейчас даже её комната перестала навеивать воспоминания. Какое-то время они молчали. Каждый думал о своём и пытался упорядочить мысли, сгладить углы. Как бы не пыталась девушка, сон никак не шёл. Да, у тяжёлого дня были свои последствия. Виктор стоял чуть поодаль, у окна, не смущая девушку своим пристальным взглядом. Изначально, он хотел выйти из комнаты, чтобы она могла нормально отдохнуть, но это предложение было отвергнуто. Мужчина слышал, что она не спит, слышал её сердцебиение и дыхание и прекрасно понимал её состояние. Она перевернулась на спину, оставляя попытки заснуть, тяжело выдохнула. Практически в этот момент вампир повернулся, сразу же ловя голубой взгляд: — Как ты? Мия приподнялась на локтях и подвинулась чуть выше. — Не представляю, как описать… — Как есть. Девушка слегка улыбнулась: — Иди сюда. — Она немного подвинулась, предлагая ему сесть с краю, напротив неё. Он послушался, приблизился и выполнил всё, что и предполагалось. — Сильная слабость и головокружение, но при этом всём уснуть не получается, наверное уже и не получится. Слух Виктора вновь вернулся к еле слышимому, уже ровному, сердцебиению. Его взгляд невольно упал на её живот, а затем встретился с её глазами: — Ты позволишь? Девушка слегка усмехнулась и положительно качнула головой, накрыв его руку своей. На её лице сразу прочиталось искреннее удивление и лёгкость, которую вампир не мог никак объяснить. Мия нежно погладила кончиками пальцев, костяшки его руки: — Почему-то… когда ты коснулся, стало так легко, и спокойно. И… — она прислушалась, словно пробираясь в собственное подсознание. — Всё это время: я понимала, что он внутри меня; слышала; но не чувствовала его… Его силы, энергии. Девушка подняла взгляд на мужа. На его лице играла мягкая, бархатная улыбка, а брови были еле заметно приподняты. Она выглядела счастливой, радостной, пускай и уставшей, а её лицо украшала мягкая полуулыбка: — А сейчас я почувствовала, — она слегка сжала руку Виктора. — его энергия похожа на твою, но очень светлая, при этом безумно сильная… В ней бушевали всевозможные эмоции. Да и это чувство, что-то маленькое и трепещущее где-то внутри, в миг приобрело такую силу, что подобное сложно было уложить в голове. Улыбка не сходила с её уст, а по коже бегали мурашки. — Ты это чувствуешь? — она вновь встретилась глазами с мужем. Сейчас, его голос напоминал сладостное урчание кота: — Нет. Он мал, ему ещё нужно время для того, чтобы окрепнуть. Скорее всего, сейчас подобное можешь ощутить только ты. — Я… не знаю, что сказать. За место лишних слов, переглядок, он склонился к ней, ласково накрывая её губы своими.Поцелуй был пропитан моментом. Он был неприлично сокровенен, в нём было столько радости, облегчения и нежности, чем был и примечателен этот час. «Семья — это что-то очень глубокое и сокровенное. Все могут видеть союз людей, объединённых чувствами, обстоятельствами, благодаря которым они вместе, но никто не сможет понять этих эмоций, которые переживают люди рядом друг с другом. Наверное, именно это и подразумевали Эван и Эмили Керолл под простым названием «День семьи». Да, в один день не уместить все моменты, это и не нужно. День — «дань уважения» к собственной семье, и лишний повод побыть рядом с близкими людьми.»Автор.
У них уже давно не было таких вечеров. Спокойных и тихих, без упоминая каких-либо опасностей. Кажется, они даже забыли о всём происходящем до этого. Такие простые, счастливые моменты очень сильно отпечатывались в памяти незабываемым теплом и умиротворением. Казалось, всё так, как должно было быть. Они уже сидели в обнимку, рассуждая на самые банальные темы. Ближе к часу ночи девушку начало клонить в сон. Она так и уснула у него на плече, обвивая руками его торс. Виктор не стал тревожить жену, казалось, даже дышал через раз, лишь бы не побеспокоить её до предела чуткий сон. А через пару часов, все мысли уже были разложены по полочкам, наступил блаженный момент абсолютного спокойствия, и даже он погрузился в полудрём. Первые лучи солнца начали гулять по комнате. Они пробежались по небольшому, светлому комодику, стоящему по правую сторону от окна; по письменному столу, стоящему всё у той же стенки. Прямые лучи коснулись белого шкафа, устремляющегося в потолок. Раньше, в него складировалась уйма вещей, сейчас же, белый великан стоял без дела, и даже петли на дверках начали ржаветь. Прежде чем дойти до мягкого, бежевого дивана, который сейчас был не разложен, лучики прокатились по тёмной, деревянной двери, соседствующей со шкафом. Мию разбудил устремившийся в лицо солнечный свет. Открыв глаза, она увидела свою старую комнату. Тревожные мысли одним потоком хлынули ей в голову, а от нахлынувшей тоски по телу пробежали мурашки. Сильные руки аккуратно погладили её по плечу, от чего Мия даже немного вздрогнула, после чего только сильнее прижалась к своему спасителю от самой себя: — Всё же это был не сон. — Она произнесла это с невероятном облегчением, приподнимая голову к его шее, вдыхая уже такой родной аромат мужского парфюма. По губам вампира скользнула лёгкая полуулыбка, и он прижал её ближе к себе, пряча от всех всевозможных невзгод: — Не сон. — Вик… я хочу домой. — Поехали. Мне подождать тебя в машине? — Нет, пожалуйста, не надо. Я не хочу оставаться одна. Он нагнулся, немного отстраняясь от неё, ловя зрительный контакт. Её состояние было очень сложно описать, внешняя усталость одновременно граничила с облегчением и лёгким страхом: — Ты не одна, я рядом с тобой. Всегда буду рядом. Она аккуратно, практически на цыпочках прошлась по всем комнатам, с лёгкой скорбью проводя пальцами по плёнке, которой была бережно накрыта мебель. Это совершенно не было похоже на прошлые разы. Обычно, уходя от сюда, она захлёбывалась в слезах, пробегаясь глазами по каждому сантиметру квартиры. Сейчас же этого не было. Да, чувства очень смешанные, но Мия не рыдала и не ощущала чего-то на столько отрицательного, просто лёгкая скорбь.***
Дорога проходила в тишине, без разговоров, даже без излюбленных витиеватых узоров мелодий. Лишь шум изредка проезжавших мимо автомобилей и лёгкий шёпот ветра, пробивавшегося из приоткрытого окна автомобиля. В один момент ему даже показалось, что жена засыпает, как внезапно лёгкую и трепетную тишину прервало вибрирование телефона. Девушка даже не стала обращать на это внимания, так и не размыкая глаз. Сам же владелец устройства был удивлён всплывшему имени звонившего: — Здравствуй, я слушаю. На другом конце провода послышалось недовольное цыканье, вероятнее всего указывающее на столь серьёзный и холодный тон брата: — Привет. Знаю, что после нашего последнего разговора ты не в лучшем расположении духа, и вряд ли ожидал моего звонка, но… Голос стал чуть мягче: — Звонка я точно не ожидал. Что стряслось? — Пока ничего, но может. У вас проблемы. — А теперь давай подробнее. — Это не телефонный разговор. — голос стал несколько тише, искреннее — И, Виктор, прости меня за то, что наговорил при встрече. Несколькими неделями ранее. Дом Ноэля. Самолёт приземлился всего пару часов назад, отец с сыном беседовали о чём-то на кухне. Войдя, он даже не стал прислушиваться, отец был осведомлён о его приезде, поэтому входная дверь была не запрета, но для младшего брата этот визит был неожиданным. Ван Арт прошёл слишком тихо, по-хозяйски опустился в кресло в гостиной, не обращая на себя никакого внимания присутствующих в доме. Он прекрасно знал своего отца, он услышал шаги и, еле уловимые с кухни, звуки автомобиля. Дастин же был достаточно молод, чтобы постоянно держать концентрацию на слухе, а движения Виктора, достаточно плавные, не создавали громких звуков. Через пару секунд послышался ряд шагов, направленных в сторону гостиной. Ноэль наверняка приложил к этому руку. Увидев брата, Дастин даже не стал скрывать своего удивления: — Виктор? Здравствуй, я думал, мы назначили встречу на завтра. Старший брат кивнул и улыбнулся, в знак приветствия, поднимаясь из кресла. — Подумал, что тянуть не за чем. — Они коротко обнялись, Виктор положил руку ему на плечо. — Рад тебя видеть. — Взаимно. Отец и сын обменялись рукопожатиями, в знак приветствия. Они так и остались в гостиной. Беседа была в полном разгаре: Дастин делился с родными впечатлениями и опытом, приобретённым в новой стране. Старшие вампиры лишь иногда задавали уточняющие вопросы и периодически рассказывали что-то о прошлых местах, которые они посетили. Ноэль прекрасно знал цель визита Виктора, поэтому, как только рассказ был закончен, а планы подверглись обсуждению, он поспешил удалиться, оставляя братьев наедине. — У меня тоже есть новости, но, учитывая всю напряжённость общества и повышенного внимания к моей персоне, этот разговор пришлось перенести на сегодняшний день. — Рассказывай. — Мия в положении. На лице Дастина не было даже удивления, за место этого, на заиграли ухмылка: — Так убей его или их обоих, ну или просто разведись. Он проигнорировал эту колкость, лишь качнул головой, в ответ на свои мысли. Молча поднявшись, поправляя лацканы пиджака, проговорил сквозь зубы: — Что же, как я понял, урок не усвоен. Виктор направился к выходу, но брат вскочил с места, повышая тон: — Очнись! Ты ослеп от своей любви. Веришь в чушь, которую она тебе наплела? Ван Арт даже не обернулся: — Она мне не изменяла, Дастин. Это мой ребёнок. Чейз лишь рассмеялся в ответ на эту фразу: — Не изменяла, лишь залезла в постель к своему вол… Фраза оборвалась, Виктор стоял уже лицом к брату, а его тёмные глубокие глаза поблёскивали красным. Голос был ледяным, обжигающим, презренным: — Не смей. — Он резко отвёл взгляд, порывисто развернувшись проговорил. — До свидания, Дастин. Ван Арт скрылся за дверью ещё до того, как брат пришёл в себя. Настоящее время. — Ты прощён. — было не сложно догадаться, на сколько тяжело ему было произносить эту фразу. — Когда и где? — Я в аэропорту, еду к Ноэлю, любое время и место. — Ты его осведомишь? — Это уже решать тебе. — После двух часов. Точное время и место в смс. Он положил трубку, не дождавшись ответа. Подобный тон супруга насторожил сидящую рядом девушку. Она аккуратно коснулась побелевших костяшек его руки, сжимающий руль. — Что случилось? Кажется, его голос и взгляд сменились в одно мгновение. Перед ней снова сидел ей мягкий, чуткий и заботливый муж. — Всё в порядке. Звонил Дастин, извинялся. — За что? Виктор лишь на мгновение отвлёкся от дороги, окидывая её взглядом так, чтобы смысл следующей фразы был понятен. — Он в курсе. Она отстранилась и откинулась на спинку кресла, уставившись в лобовое стекло. — Почему ты раньше не говорил? — Не хотел волновать его безрассудством. — Я могла бы с ним поговорить. — «Игра не стоила свеч.» — «Будь спокоен, подозрительно ровен, даже мрачен и вял — сердце женское найдет объяснение всему…» Александр Грин «Дорога никуда». Он слегка улыбнулся: — Верно. Но конфликт уже исчерпан, мы сегодня встретимся, если хочешь, можешь присутствовать. — Я напишу ему, спрошу, дальше пусть сам решает. Она не стала оттягивать, сразу взяв в руки телефон. Чтобы найти Дастина пришлось какое-то время покопаться в мессенджере. У них было не так много диалогов, по правде говоря вообще практически не было. Он невзлюбил её так же, как и Ноэль, но если Миллер изменил своё мнение и даже начал испытывать в какой-то мере отеческую любовь к избраннице сына, то младший брат всё так же оставался при своём. Его причины были не понятны: то ли он с самого начала её невзлюбил, то ли действия Мии так и не убедили его в обратном, но его неприязнь к девушке не переставала оставаться фактом. «Привет. Виктор рассказал мне о недавнем недопонимании, случившимся между вами, так же сказал, что конфликт уже исчерпан. Но я всё же хотела бы поговорить с тобой. Думаю, Ноэль и так тебе всё уже рассказал, но возможно тебе следует услышать всё от первого лица. Не против встречи?» — Написала ему? Среагировав на голос, девушка оторвалась от телефона, смотря в сторону мужа: — Да, подумала, что не стоит тянуть. Скорее всего Ноэль посвятил его во все тонкости, но лучше пусть он это услышит от первого лица, как по мне. На долю секунды Виктор задумался, проговорив: — Думаю, он поверил. Да и я не замечал за ним такой тенденции. Он верит тем, кто для него ближе всех. Нас с Ноэлем он не уличал в обмане, поэтому не думаю, что он стал сомневаться. Девушка слегка усмехнулась, пытаясь вывести Виктора «на чистую воду»: — А вы его обманывали? — Хах, разве что в глубоком детстве и в воспитательных целях. В нашей семье всегда приветствовалось взаимопонимание и доверие — это нам и прививал Ноэль с ранних лет. Она немного улыбнулась, глядя влюблёнными глазами на мужа: — Думаю, из Ноэля выйдет хороший дедушка. Вампир мягко улыбнулся, оглядев девушку: — Будь в этом уверена. На телефоне уже успело высветиться уведомление. «Привет. Я не против встречи, но слова Ноэля были для меня убедительны, и к тому же последние события в «нашем обществе» не оставили во мне сомнений.» «Хорошо. А что за события, если не секрет?» «Боюсь, в интернет пространстве говорить об этом будет глупо. Из-за этого как раз-таки я хотел встретиться с Виктором сегодня, поэтому, лучше тебе после встречи поинтересоваться у него.» Последнее сообщение слишком насторожило девушку, и если изначально она не хотела встревать в семейные разборки, то сейчас она хотела на них присутствовать. — Вик, а зачем звонил Дастин? Он явно был удивлён повторившемуся вопросу: — Он извинился, за то, что наклеветал на тебя в прошлую нашу с ним встречу. — А почему он позвонил именно сейчас? Мне кажется, Ноэль ему всё объяснил гораздо раньше. Ему явно не хотелось отвечать, но другого выхода не было, так что спустя пару секунд напряжённого молчания прозвучал ответ. — Он сообщил о возможной проблеме, речь о которой будет вестись во время встречи. — Он не имел ввиду «смуту» в вампирском обществе? — Не знаю, во время разговора он не вдаваться в подробности. В ней кипело негодование и непонимание, эмоции били через край и хотелось начать кричать из-за ситуации. Подобное для неё было не самым обычным проявлением, вернее, давно утерянным. Приобретя новую, бессмертную жизнь, эмоции стали несколько слабее проявляться. Да и, смысл в них стал немного теряться. Эмоции безусловно были, но негативные становились тусклее и постепенно всё больше и больше теряли смысл. — «…слова Ноэля были для меня убедительны, и к тому же последние события в нашем обществе не оставили во мне сомнений». Он тебе этого не сказал? — Нет. Он сказал лишь о проблеме, без какой-либо конкретики. — Наши предположения схожи? — Однозначно. Теперь же вампир не отрывал взгляда от дороги, всем своим видом показывая неприятность, или же ненадобность данного разговора. Она молчала некоторое время, пытаясь анализировать то произошедшую ситуацию, то его поведение. Кажется, в её голове проблема уже разрешилась сама собой. — Я не понимаю твоего настроя, касательно сложившейся ситуации. Её голос стал строже, холоднее, почувствовав это Виктор попытался её прервать, но попытка оказалось безуспешной. — Тебе стоит выслушать, а позже обсудим. — Я не приемлю подобный тон, Мия. — он пытался говорить мягко, но напряжение уже успело повиснуть в воздухе. — А я не приемлю вранья и утаек, и я говорила об этом уже очень давно. Он не стал перечить, лишь кивнул, в знак согласия, параллельно выключая телефон. — Давно начал бояться прослушки? — она последовала его примеру. — Сама прекрасно понимаешь, что это вынужденная мера предосторожности. Прошу, вытащи сим-карты. — Он протянул ей свой телефон, всё так же, не отвлекаясь от дороги. — Ты же прекрасно понимаешь, как решить эту проблему. У тебя на руках документация, её нужно лишь предать огласки. — Думаю, её уже успели найти. Она — временное отвлечение от правды, рано или поздно её фальсификация всплывёт. — Это не самый лучший выход. Да, вы вампиры, но за эти пять лет жизни с тобой я успела понять, что ваше поведение и психология не сильно отличается от смертных. Ты смотришь на мир другими глазами, так же, как и большинство в обществе. У вас другой взгляд на манипуляции и обман. За время диалога он впервые отвлёкся от дороги, смиряя её вопросительным взглядом: — Что ты имеешь ввиду, под «другим взглядом»? — Вы мыслите сложными стратегиями, полагаетесь на дары, которые безусловно упрощают жизнь. Но иногда самый лучший выход — самый простой. В силу возраста и обострённых чувств вы не так часто задумываетесь об этом, понимая, что обмануть оппонента не так просто. В этом ваша правота, но зачем обманывать, если можно просто дать то, чего они сами хотят? Отдав информацию на всеобщий суд, не все станут её проверять, просто примут за правду, подумав: «Ван Арт не так глуп, чтобы так открыто врать». В этом и будет их ошибка. И всё что останется: заставить поверить сомневающихся. Он усмехнулся, то ли её словам, то ли собственным мыслям: — В моей голове это действительно выглядело слишком глупо. — Порой тебе лучше отбросить все мысли, чтобы приди к правильной. Она отвернулась, вглядываясь в мелькающие пейзажи за окном. Её руку обдало холодное касание, от чего девушка немного вздрогнула. Он слегла погладил её большим пальцем, а повернувшись она поймала его мягкий взгляд: — Спасибо. — К чему тебе все эти утайки? — Мне не стоит волновать тебя лишний раз. — Это было и до беременности Виктор. Я сама не стремлюсь в политику и разборки в обществе, но я не хрустальная ваза, которую нужно от всего оберегать. Узнав о какой-то проблеме, я не разобьюсь, и тем более не стану лезть. Да, я поддержу, возможно смогу помочь в каких-то размышлениях. В последнее время ты полностью открестился от всего человеческого, но у тебя есть чувства, переживания и ты можешь уставать. Я же хочу сделать твою жизнь проще, и выслушать тебя мне в тягость. Каждому нужна поддержка Вик. — Она усмехнулась, тон в момент потерял всё оставшуюся строгость — На сколько бы стар он не был.