I. Кто о ком рассказывает?
История начинается с текста от первого лица: «Пожалуй, начну с самого начала», хотя вся игра написана от третьего. Во второй главе первое лицо вновь возвращается: «Простите. Я бы рад рассказывать чуть быстрей, не утомляя вас, но в моём состоянии это даётся с трудом», а перед этим мы слышим кашель. В третьей части: «Ты никому не говорил об этом, но вам я доверительно расскажу» и «Простите. Нет-нет, вам не надо отвечать». Становится очевидно, что некий рассказчик обращается к слушателям, в роли которых выступает игрок. В пользу этого ещё говорит достижение «Сломанная история» (чтобы его получить, нужно десять раз подряд взять трубку). Рассказчик сбивается, спрашивает: «Я хорошо помню, что… он совершенно точно не услышал ответа! На чём я остановился?» – шелестит листами бумаги, говорит: «Придётся с начала» – и вновь начинает с первой главы. Обрати внимание: он листает страницы. Из этого, очевидно, следует, что рассказчик зачитывает уже готовый рассказ. Возможно, время от времени предоставляя слушателям право выбора (иначе почему история «сломалась» в вышеупомянутой «концовке»? Вряд ли она это сделала сама по себе). Неужели Ты и есть рассказчик? Уж больно много совпадений. Достоверно нам известны три вещи. 1. Ты пишет рассказы (хотя и не считает, что умеет это делать). Причём про самого себя. Во-первых, достаточно вспомнить заметку про суп и письмо про кита – в них ГГ вспоминает о своём детстве. Во-вторых, если попросить Франка отдать дневник и ответить на вопрос, Ты скажет следующее: «Я не уверен, но мне кажется, что желание убить себя-протагониста в тексте берёт корни в стремлении отчуждать описываемые ситуации от себя-настоящего» (позже я ещё раз вернусь к этой цитате). Себя. Nuff said. Рассказчик поведал слушателям историю – и тоже про Ты. И, к слову, в новелле, которую игрок и читает в интерпретации рассказчика, Ты тоже довольно часто умирает. Наводит на определённые мысли. Кстати, историю нам зачитывают, а Ты как раз таки всё записывал. 2. Рассказы Ты тоже от первого лица (по крайней мере, те два). Хотя в них он не обращается напрямую к слушателям, но теоретически может быть, что рассказчик (которого Ты полностью списал с себя, наделив своей биографией) – главный герой рассказа в рассказе, и «внешний» рассказ (чтение вслух) написан от первого, а «внутренний» (сюжет новеллы) – от третьего, чтобы не путаться. А что, и такое бывает. Тем более он подозрительно хорошо осведомлён о жизни Ты. Мог ли рассказчик просто услышать историю Ты от него самого, записать, а потом поведать её игроку? Вряд ли. «Ты никому не говорил об этом, но вам я доверительно расскажу» – откуда он знает об этом, если Ты никому не говорил? Если не говорил никому, то не говорил и рассказчику. А раз рассказчик всё-таки знает, то они не два разных человека, а просто автор и персонаж. Вопрос в том, кто из них кто. 3. Рассказчик кашляет и жалуется на состояние. Ты тоже болеет, причём, несмотря на письмо в одной из концовок, хворь более чем реальна. То кровь из носа, то кашель ей же. При ипохондрии можно вообразить себе головокружение и слабость, ведь такое недомогание – это просто субъективные ощущения человека, которые нельзя проверить наверняка (можно только поверить на слово). А вот подобные выкрутасы организма – это уже не шутки. К тому же в самом начале говорится, что Ты перестал считать новые родинки на теле. Я не знаю точно, какая это болезнь, но просто так они обычно не появляются. Есть такой вариант: Ты написал рассказ о самом себе, рассказывающем историю о самом себе (читатель, постарайся не запутаться!). Итого у нас есть три персонажа: изначальный Ты-автор (герой новеллы Никиты Кафа, разработчика), Ты-рассказчик (герой рассказа Ты-автора) и Ты-персонаж (герой всех историй Ты-рассказчика). Это прекрасно объясняет количество совпадений и осведомлённость рассказчика. Есть и другой: возможно, подразумевается, что рассказчик – это сам разработчик, а у нас есть лишь один Ты – и это персонаж, который хоть и пишет рассказы, но всегда присутствует только в единичном экземпляре (соответственно, читаем мы тоже только о нём, а не о его персонажах). И это тоже объясняет осведомлённость рассказчика (кто может знать о персонаже больше, чем сам автор?), но не объясняет хворь. При таком глубоком уровне проработки новеллы, где каждая деталь что-то да значит, не хочется верить, что это сделано просто так. Писал ли Каф о своём состоянии на момент разработки? Маловероятно. Я склоняюсь к мысли, что истина где-то рядом. (Собственно, это и написано на экране загрузки.) Хотя первый вариант мне нравится больше.II. Побег от реальности
Есть две причины, почему я так озаглавил этот пункт. ⚜ Собственно, слова Ты, к которым я обещал вернуться позже: «Я не уверен, но мне кажется, что желание убить себя-протагониста в тексте берёт корни в стремлении отчуждать описываемые ситуации от себя-настоящего». Мне кажется, Ты так сублимирует. Например, в реальности он принял расставание, но его всё гложет «Что, если?..». Ему не даёт покоя мысль о том, что было бы, если бы он умолял Дарину остаться. Поэтому он пишет рассказ, где поступил иначе. Почему я выбрал для примера именно концовку «Привет из прошлого»? Потому что Ты в ней погибает. Ведь так куда проще убедить себя, что ты всё сделал правильно. И во второй главе он засыпает с мыслью о том, что не видел себя в роли жертвы. ⚜ Как человек, тоже пишущий рассказы, прекрасно могу понять Ты. Разумеется, я не считаю всех творческих людей инфантилами, но многие из нас ненадолго сбегают в вымышленный мир, чтобы отдохнуть от реального, и это абсолютно нормально. Кто-то пишет, кто-то рисует, кто-то читает, кто-то играет, кто-то смотрит фильмы/сериалы/мультики (нужное подчеркнуть). Но у ГГ новеллы есть с этим некоторые проблемы. Мы не знаем наверняка, о чём именно он пишет, ведь рассказы толком не показали. Но как минимум две развилки намекают на его неудовлетворённость своей жизнью.1. Двойник
В третьей главе Ты идёт на работу и видит свою точную копию. У двойника есть семья: жена и сын – и он совсем не замечает Ты, не оглядывается назад (ведь у него всё хорошо в жизни, ему незачем мысленно возвращаться в прошлое). Я вижу в этом идеальное «будущее» с Дариной, которое по ряду причин никогда не состоится. Дорога приводит их к станции, и мне невольно вспоминается выражение «запрыгнуть в последний вагон», словно Ты продолжает цепляться за упущенную возможность, не желая принимать, что этого нет и не будет. Как мы помним, у него ничего не вышло. От зависти Ты столкнул своего двойника под поезд – но из-за состояния аффекта не понял и даже не запомнил своих действий, лишь увидел, как тот полетел под колёса, – и от осознания, что он своими руками разрушил счастливую семейную жизнь с Дариной, Ты в ужасе очнулся от кошмарного сна (разумеется, после такого он чувствует себя неважно, поэтому и считает, что «хворь яростнее всего орудует, когда он смыкает глаза»). Причём я не говорю, что так и было. Достаточно того, чтобы сам Ты считал себя виноватым, а об изменах Дарины поговорим позже. Единственная странность здесь – кассирша, но это всё легко можно списать на типичные нелогичности сна, как и то, что до этого станция была безлюдна, несмотря на то что поезд вот-вот прибудет, а затем на ней вмиг оказалась толпа и устроила самосуд (да, именно на ней, а не в поезде. Ты решил подождать, когда они зайдут в вагон, но не сказано, что они всё-таки зашли. Зато сказано, что двойник, услышав поезд, подошёл к краю платформы, потом вновь послышался гул прибывающего поезда, и после этого двойник оказался под колёсами. По-видимому, Ты психанул, хм, несколько раньше). Ты даже удивился: «Как он не заметил их раньше?»2. Юнец
В первой главе, если Ты не читает письмо, а сразу идёт на работу (кстати, он смотрит на «быстротекущую стрелку часов»: либо это намёк на сон, либо автор хотел так подчеркнуть, что Ты опаздывает) и не помогает юнцу, то на секунду ему покажется, что он видит себя глазами мальчика: «Прямо как в детстве. Дежавю». Подразумевается побег от проблем? Ты не стал читать письмо, потому что не хочет принимать горькую правду? И юнец в этой развилке появляется, чтобы показать, насколько по-детски инфантилен подобный подход к жизни? Ещё и в кита верит – точно детство в одном месте играет. Если прочитать письмо и пойти на работу, то стая собак несётся уже на Ты (и тоже «дежавю»), а затем, что любопытно, время застыло (прямо как в концовке со сном «Туу-туу»), хотя в аналогичной ситуации с юнцом оно шло слишком быстро (к слову, в концовке с увольнением «Руки разбиты» происходящее покажется Ты дурным сном). Он, как и мальчик, может убежать от них, после чего он неизбежно споткнётся, и собаки потеряют к нему интерес. Ты тоже посчитает это больно знакомой ситуацией из детства. Он обдерёт руки до крови и почувствует «давние рубцы» на шее (боевой шрам от аналогичного столкновения со стаей в детстве?). Юнец – это сам Ты? Сомневаюсь. В городе с агрессивными собаками нападения на людей, к сожалению, не столь редки. Скорее всего, в детстве на Ты напала стая, а ситуация с мальчиком просто напомнила ему об этом. Но в истории он явно занимает куда большее место. Я думаю, Ты видит в нём себя-мелкого, когда он ещё не был таким депрессивным офисным планктоном. Юнец пока достаточно наивный и добродушный (когда он сказал, что специально закрывает один глаз, чтобы ценить то, что он родился здоровым, а не инвалидом, я прям умилился; плюс он оправдал этих тупых безмозглых псин), и Ты хотелось бы вернуться в это беззаботное время. Игра его за это жестоко наказывает, если Ты потом идёт в кафе: либо «Платок» (у Ты идёт кровь из носа, и, по-видимому, для него это закончилось фатально), либо «Задержите дыхание!» (на самом деле так умереть невозможно, потому что в условиях нехватки воздуха человек теряет сознание и после этого автоматом начинает дышать… но это не так важно. Может, ему кто-то «помог» задохнуться, мы же не знаем).***
Любопытно, что сын двойника – ровесник юнца. Но здесь всё просто: подсознание интерпретирует реальность по-своему и выдаёт её во сне. Поэтому Ты видит только знакомые образы: самого себя, мальчика возраста юнца, девушку (на то, что это именно Дарина, не было даже намёка, но мне кажется, что на тот момент это была единственная значимая женщина в жизни Ты), сердцебиение кита. А затем Ты вновь встречает двойника (если принять решение выплатить компенсацию и спросить начальника: «Я могу идти?»). Снова дом напротив и снова дежавю, но в этот раз двойник заметил Ты. На этом повествование резко обрывается. Что у нас получается? Ты увидел до ужаса знакомый сюжет своего кошмара, но в виде страхового дела (причём умерший тоже оказался работником страховой компании – точь-в-точь клон Ты, только вот в деле не сказано, есть ли у него семья). Игрок должен был решить, убийство это или суицид. Если мы принимаем решение в пользу двойника, то получается, что мы считаем это убийством (соответственно, если отклоняем – суицидом). Выходит, Ты как бы признал себя убийцей двойника, потому тот и пришёл «по его душу» (если отклонить и задать отцу тот же вопрос, тогда Ты, похоже, просто умрёт от сердечного приступа – вот тебе иIII. Отношения с другими персонажами
Что-то ни с кем у Ты не ладится. И друзей у него толком нет.1. Начальник
Как водится, типично строгий, и это не вызывает удивления до третьей главы, в которой-то мы и узнаём, что начальник – отец ГГ. На работе Ты обращается к нему на «вы», и это логично: отец остался дома, а на работе соблюдайте субординацию. Но и дома он не проявляет родительской любви (хотя и интересуется самочувствием), да и в целом довольно резок в общении. Он даже боится показаться излишне мягким в концовке «Ещё столько работы…». Вся его забота состоит в том, что он пару раз предлагает Ты отлежаться. «Выглядишь как дерьмо», «Мне ни к чему потерять последнего сына. Даже такого, как ты», «Мне инсульт здесь не нужен» – это ни о чём. Чем Ты так провинился перед отцом? Поведение на работе можно было бы списать на то, что отец не приветствует кумовство и блат, но: ⚜ во-первых, отец устраивает дальнего родственника охранником (который загадочно исчезает в третьей главе. А во второй его можно убить. По развилке «Багровый ручей» невозможно выйти на третью часть, но это довольно интересно), несмотря на очевидную бесполезность этого; ⚜ во-вторых, Макс прямым текстом говорит, что уволил бы Ты на месте отца, что намекает на качество его работы; ⚜ в-третьих, не перед кем красоваться честностью (в компании-то больше никто не работает, кроме Ты, отца и Франка, а для людей со стороны всё выглядит понятно как). Я думаю, в письме про кита Ты обращался к отцу. Ты не может поделиться с ним своими мыслями, мечтами, переживаниями, понимая, что отец его не особо любит. Разумеется, в таком случае проще спросить в письме, которое никогда не будет отправлено, чтобы не пришлось выслушивать всякие неприятные вещи. Поэтому Ты так ценит эти редкие проявления заботы. С другой стороны, письмо может быть обращением к погибшему брату (на это намекает строчка: «Очень просто задавать тебе вопрос на бумаге, зная о том, что ты не ответишь» – словно обращение к мёртвому. И, возможно, у них были натянутые отношения, поэтому Ты не стал бы поднимать эту тему вновь, зная, что его не поймут), но о нём сказано слишком мало. Только то, что он существовал, и всё. И даже не факт, что отец имел в виду именно это. Быть может, у Ты вообще была сестра, а отец хотел сказать, что не хочет лишиться последнего ребёнка. Притянуто за уши, конечно, но я стараюсь рассматривать не только те теории, которые нравятся лично мне.2. Дарина и Макс
Во второй главе, если попросить Макса подменить ГГ, Ты заметит платок Дарины и узнает, что Макс болен той же хворью. А из письма в третьей главе мы узнаём, что хворь Ты незаразна (либо её и вовсе нет). Понятно, что платок мог попасть к Максу только в том случае, если они встречались лично (если Ты узнал платок, то он либо тоже именной, либо какой-то уникальный, сшитый на заказ). Быть может, она вообще подарила его на прощание. А раз Дарину заразил не Ты, то, видимо, это сделал Макс. Если не проигнорировать это и прицепиться к Максу, то он толкнёт ГГ, Ты приложится головой о поребрик и умрёт. Перед смертью он ещё успеет несколько раз пересчитать пальцы, чтобы убедиться, что это не сон. И Макс не спешит помогать ГГ. Нет даже типичной реакции в стиле: «О Боже, что же я наделал? Я убил человека!» Подозрительно хладнокровно, не находите? Может, это Макс и убил Ты в концовке «Привет из прошлого»? Из ревности. А если Ты с достоинством примет расставание, то Макс перестанет считать его угрозой. Если избежать драки, то Ты заснёт с мыслями о том, что он отпустил Дарину.IV. Каноничность концовок
Развилки, которые не дают открыть следующую главу, можно считать досрочными концовками, потому что, если счесть их счастью канона, в таком случае выходит, что события из следующих глав не могли произойти. Делает ли это их хуже? Однозначно нет, ведь они – такая же часть пазла, без них невозможно собрать цельную картину о происходящем в голове ГГ. Итак, отбрасываем тупиковые развилки первой главы и оставляем те, которые открывают вторую (а ведь, по сути, они одинаковы – отличаются только незначительные детали). Делаем то же самое со второй главой. Выходим на третью. Дальше глав нет. Как в таком случае определить, что здесь канон, а что нет? Разбираем каждую концовку отдельно. 1. «Туу-туу». Просто сон, который зацикливает главу и каждый раз возвращает в её начало. Поэтому это даже нельзя назвать концовкой. 2. «Отлежаться». Если ГГ не сразу идёт читать письма и остаётся в кровати, текст будет совсем другой. Врач К. напишет, что никакой болезни нет и не было, Ты сам всё выдумал. Сразу после этого в нём появляется воля к жизни, и он начинает замечать мир вокруг себя. Смотрит на старые вещи как баран на новые ворота. Люстру явно повесили не вчера, но ему было настолько наплевать на окружающий мир, что для него это стало открытием. Но откуда тогда кровь? Ипохондрия ипохондрией, но это перебор даже для неё. Плюс на иконке достижения Ты смотрит на руку, и на ней как-то подозрительно мало пальцев. Или это такой ракурс? Однако положение руки уж больно неестественное и неудобное. Я думаю, это просто сублимация Ты в рассказе (мол, как бы классно я зажил, если бы не болел) или сон. В реальности ведь текст письма не может измениться просто потому, что ты подошёл к нему раньше или позже. 3. А вот здесь всё намного сложнее. Мы подобрались к концовке, которая не досрочная, а прям финал-финал в любой развилке. И у нас есть четыре варианта: «Вновь близнец» (принять, «Я могу идти?»), «Сердцебиение кита» (отклонить, «Я могу идти?»), «К работе» (отклонить, «Надо ещё что-то сделать?»), «Ещё столько работы…» (принять, «Есть ещё работа?»). По сути, более или менее положительными концовками можно назвать только последние две (а, так мораль басни в том, что надо работать на износ, чтобы не сдохнуть! Даже в первой главе Ты на каждом углу поджидает смерть, и только на работе ему ничего не грозит. Каф, I see what you did there). В одной отец говорит, что ему инсульт здесь не нужен, и Ты усмехается (похоже, рад, что отцу всё-таки не совсем плевать на него); а в другой отец говорит, что Ты нужна помощь, а Ты про себя думает, мол, это она и есть (кто она? Работа?). С одной стороны, смертельные концовки могут быть рассказами, в которых Ты вновь переживает случившееся. С другой – ровно то же самое можно сказать про «счастливые», потому что уж больно они оптимистичные. Но если и условные (очень условные) хэппи-энды являются сублимацией в рассказах, то получается, что и смертельные концовки – ненастоящие, потому что иначе некому было бы написать о них. В таком случае у нас… нет истинной концовки, и все четыре являются равноценными? Или, может, какая-то из них всё же выделяется среди остальных чем-то эдаким? На этот вопрос я ответить уже не в силах. Предлагаю это каждому решить самостоятельно.Выводы
Я надеюсь, все понимают, что всё вышеизложенное – это не одна огромная теория, а несколько разных? Хотелось бы верить, что никто не запутался в моём потоке сознания, но верится с трудом,