Дьявольским чудом

      Франко подобрал в коридоре голографию и даже не подумал её себе оставить или кому-нибудь показать. Он спросил Винни, не его ли это картинка с мёртвой пустыней. Охочий до обсуждения женских прелестей малец упорно и старательно делал вид, что ничего интересного изображено там не было.       Винсент приклеил пропажу на место и полюбовался ею и другими памятными картинками. Ру́би умела не только хорошо снимать, но и позировать. Хотя, на модель для плаката она всё же тянуло мало. Военкор занималась своей работой и перед тем как сделать фото по четыре часа не красилась.       Но как только замечала его среди выживших, вылезала из ОБЧР, как была, и снималась на память. Многие парни были готовы упасть к ногам Руби, но посмотрев на неё вблизи и понюхав, позорно скисали. Винсент презрительно провожал таких взглядом и наливал ей ещё пива.       Руби пилотировала ОБЧР и не тратила время на переодевания, её контактный комбинезон накрепко пропитался дыхательной бурдой. Из чего там делали эту дрянь Винсент не знал, но воняла прозрачно-оранжевая жижа именно кровью. От десятков часов за клавиатурой глаза у неё, ясное дело, были красными. Ведь столько и так качественно смонтировать и описать ещё уметь надо, тут не до сна. Ну а зубы заточенные так, чтобы выглядели как пули — это же самый шик! Ничего эти маменькины сынки не понимали, ни в войне, ни в женщинах!       В общем, при всех её недостатках и закидонах, военкор Руби Кашениль Винсенту нравилась. Он ей — тоже. Всякий раз, когда он умудрялся не помереть, она делала фото. На фоне мёртвого пейзажа рыжая красотка в обтягивающем комбинезоне смотрелась эффектно, мягко говоря. Они любили друг друга, как высококачественную взрывчатку. Встречи недолгие, яркие, и ты никогда не знаешь, увидитесь ли вы ещё раз. И каждый раз полон обожания и азарта.       В перестрелках, когда он бывал на краю, Руби Кашениль мерещилась ему на краю поля зрения, когда кровь слепляла ресницы. А в том коридоре, где поганцы Балфера убили его робопса, она сгустилась из красного марева его ярости. Она прошлась по трупам и поцеловала, укусив до крови. Потом док из команды ветерана космодесанта Петухова заклеивал Винни лицо и приговаривал, что прикус де надо подправить. Будто это Винни сам себе губу зубами повредил. Так оно и было, должно было быть. Обломки робопса лежали там, где этот славный малыш пал, а ведь Ру́би забрала останки его питомца с собой.       Винсент порой поражался тому, что Роджер не мог, при всём своём тонком понимании, оценить эстетики: он лишь указывал, что мёртвые пейзажи наводят уныния и напоминают о тщете бытия.       Однако, стоило признать, друг был тактичен и предусмотрителен, хорошо Фрэнку хвост накрутил. И даже про Джилл не забыл, хоть тут Винсенту было в общем без разницы. Но даже Мисс Отвёртка, когда ремонтировала световую панель в его каюте, делала вид, что фотографии разбитой техники посреди выжженной пустыни печалят и вообще совсем не романтичные. При всём своём фанатизме, девчушка ни словом про красный ОБЧР на заднем плане не обмолвилась.