Время обеденного перерыва. Каждый работающий человек, сотрудник абсолютно любого магазина, завода или конторы в таком сумасшедшем, огромном городе как Нью-Йорк молится на две вещи: большую зарплату и обеденное время.
Этот час у каждого наступает в совершенно разное время (зависит, конечно же, от того, кем и где работает человек) да и сам по себе бывает намного короче положенного часа (тоже напрямую зависит от работы человека и его начальства). Но его все равно все почитают и ждут день ото дня, срываясь с рабочего места на три-две минуты пораньше.
Те, кто имеют возможность, выползают на улицу. На свежем воздухе они отдыхают, покупают ланч в излюбленном месте и там же, прямо на скамейке парка или в самом ресторанчике, съедают его, растягивая удовольствие.
Другие же вынуждены оставаться в офисах, в своих душных, прокуренных комнатушках. Обычно они обречено плетутся в столовую, покупают в кофейном автомате самый крепкий эспрессо и обедают с печальным, но всё-таки благодарным выражением лица.
Да, обеденное время самое ценное для любого работяги.
Джерард не понимает этой истерии вокруг часа отдыха.
Наверное он просто баловень судьбы, раз на работе у него довольно свободный график, и он, уставший даже от шума в студии, может спокойно ее покинуть.
Но даже свободный график не может сделать человека счастливым.
В кармане пальто, будто пытаясь ударить его, от вибрации звонка прыгает телефон, раздражая все ещё спускающегося по ступеням своей конторы Джерарда. Он приветственно, с улыбкой кивает охране и выходит на улицу, где его встречает уже холодный осенний ветер.
На улице привычно шумно. Молодой человек ловко ловирует среди людей, огибая здание, из которого вышел, и направляясь в сторону Центрального парка.
— Ало? — спрашивает он, поднимая трубку уже в парке.
— Джерард, наконец-то! — немного раздражённо восклицает девушка. — Где ты ходишь?
— Ну, сейчас гуляю по Центральному парку, — Джерард пропускает смешок, улыбаясь невидимой собеседнице.
— Ловко, — тоже посмеивается девушка, его коллега. Джерард прямо видит ее улыбку и то, как она успокаивается, мгновенно серьезничает и заглядывает в свой ежедневник. — Я что звоню-то…
— Фотосессия, — перебивает он, — я помню.
— Да, именно, — соглашается она. — А ещё, я надеюсь, ты помнишь о том, что она состоится уже завтра…
— Не переживай, Кейт, у меня уже все готово.
Девушка на том конце провода вздыхает и замолкает. Она лёгкой рукой с парой браслетов вычеркивает в своем ежедневнике пару пунктов, начиная писать новые. Вот она снова вздыхает, и продолжает:
— Да, хорошо, если так и есть…
— Не сомневайся, — уверяет Джерард, и Кейт уверена, что он сейчас улыбается.
— Ладно, звони.
— Ты тоже.
Он завершает вызов и возвращает телефон в карман.
Если бы Кейт МакКей знала, что у Джерарда вообще ничего не готово, то не была бы столь спокойна. Вернее как: у него готово все, но ему этого мало.
Джерард с детства был с завышенными требованиями к себе. Сначала ему было мало того, что он якобы медленно худел. Потом, уже в юношестве вытянувшись и потеряв детскую пухлость, он не мог поверить в восхищённые отзывы о его работах. И только в университете он понял, что пора бы себя немного жалеть.
Но если человек понял свою ошибку, это не значит, что он реально станет ее исправлять.
Так что молодой фотограф Джерард Уэй, работающий в агентстве для профессиональных кадров, продолжал существовать с высокими требованиями к себе и своей жизни, что, в общем-то, его бывало не жаловала.
— Эй, аккуратно!
— Простите!
Перед ним пронеслась юная велосипедистка, наверное ещё ученица средней школы; она чуть не сбила с ног ворчливого толстого мужчину, что продолжал огрызаться на нее, разговаривая по телефону, зажатому между его ухом и широким плечом. Ситуация типичная для парков и улиц в принципе. Но даже в этом маленьком происшествии было что-то особенное: искренний, настоящий испуг и вина в юных глазах, сам образ девушки на велосипеде с корзинкой впереди, и сердитое лицо того мужчины, его полнота зажиточного класса населения и лысая, блестящая на свету голова.
Видеть во всем пример для съёмок — издержки его профессии. Но он счастлив тому, что смотрит на мир через объектив фотоаппарата, как бы ловя им все скрытые от глаза моменты.
Наконец, все ещё окутанный дымкой задумчивости, он пересекает парк и выходит на Коламбус-авеню. Ему остаётся немного пройти вперёд, и он достигнет своего наблюдательного пункта.
Нет, он не сталкер и вовсе не маньяк, он простой фотограф, который нашел идеальную модель для будущей фотосессии.
Уже две недели почти в одно и то же время на перекрестке 110-й стрит и Коламбус-авеню, что с другой стороны главного шоссе носит название Морнингсайд драйв, напротив парка он стоит у дороги и смотрит на уличного музыканта.
Музыкант — это низенький парнишка, наверное, моложе его на несколько лет. Каждый день он появляется у парка Морнингсайд в одном и том же: выцвевшая фиолетовая кофта с капюшоном и темно-синие джинсы. В такую на редкость холодную осень он стоит на улице совершенно без шарфа и шапки, даже не покупая маленький стаканчик кофе в соседнем кафе, чтобы согреться. Он играет на электрогитаре. Джерард не слышит, что именно он исполняет, но судя по тому, как парниша скачет по тротуару, как он энергично и даже в какой-то степени агрессивно встряхивает головой, играет он что-то в духе панк-рока. Интересно, как он ещё не ударился или что-то типа того?
Уэй вздыхает и сует руки в карманы, чтобы найти визитку в одном из них. Он идёт к пешеходному переходу и ждёт зелёного сигнала светофора. Если бы у него была заженная сигарета, то такой кадр очевидно вышел бы замечательным, совершенно атмосферным. (Но не будем отвлекаться: он хоть и работает с людьми, приглашать такого красивого человека для съёмок ему приходилось крайне редко, потому он немного волновался)
Иногда Джерарду жаль, что он сам не снимается для журналов и не ходит по фотостудии с макияжем и в дорогих костюмах.
Перейдя дорогу, он уже слышит музыку, так настойчиво проникающую в уши прохожих, как вода в уши утопающего; он не морщится, как делает это обычно, а лишь приподнимает брови, будучи удивлённым, услышав столь знакомую мелодию.
Фотограф останавливается у стены дорогущей высотки, стоящей прямо рядом с парком, и прокручивает в голове заученные фразы. Он подбирает среди их разнообразия те, что помогут ему заинтересовать парня.
Мелодия утихает, чем отвлекает прислонившегося к холодному бетону Джерарда. Паренёк, ссутулившись как-то по-больному, как умеют только старики, согревает руки своим дыханием, заламывая пальцы. Гитара спокойно висит на плече за собственный ремень, готовая к тому, что в любой момент хозяйские холодные пальцы ударят по струнам.
«Сейчас или никогда», — подстёгивает себя Джерард и решительно сокращает расстояние в пару метров между ними.
Он тенью встаёт перед гитаристом, смотрит прямо на его опущенную голову, на самую ее макушку.
Если вы когда-нибудь работали на улице или же просто стояли где-нибудь с ее краю, то догадаетесь, почему парень не сразу заметил на себе взгляд Уэя.
Во-первых, каждый и на каждого так или иначе глянет на улице по ходу своего движения. Глаза — удивительный инструмент: замечают то, что нужно и не нужно, но отказываются видеть очевидное. Поэтому в людском потоке стало меньше людей, смотрящих вперёд и по сторонам, а не себе под ноги (а вверх и подавно смотреть перестали — эта роскошь лишь для необремленных заботами и мечтателей. Люди смотрят ввысь только если что-то угрожает их жизням или угрожает жизни стоящего там, на крыше очередного небоскреба).
Во-вторых, когда со стороны хоть раз посмотришь на потоки людей, то невольно становится плохо, даже немного страшно. Толпа вообще страшное явление, особенно в общей панике.
Так люди проплывают мимо тебя, изредка кидая тебе взгляды, но не более; они проплывают так самозабвенно, не обращая внимания ни на что, будто косяк форели осенью, когда рыбка нагуливает жир на длинную зиму.
И парень в джинсовке поверх фиолетовой кофты на молнии и с капюшоном попросту не понимает, что человек останавливается перед ним для того, чтобы начать диалог, а не просто так.
Музыкант, прекращая согревать руки в странных, каких-то обрезанных перчатках, сначала замечает дорогие ботинки напротив своих ног. Потом, в замешательстве поднимая голову, он сталкивается взглядом с хозяином этих ботинок, что растягивает губы в приветственной улыбке.
— Здравствуй, я Джерард, — здоровается мужчина в пальто, легонько кивая оторопевшему парню.
— Здравствуй, — отвечает он, вкладывая свою ладонь в протянутую ему; она широкая и теплая, с мягкой, но суховатой кожей.
Тут ему кажется, что человек перед ним явно старше него, и ему становится просто необходимо добавить к приветствию окончание «те», ведь человек старше, а это, всё-таки неуважение, но, увы, момент прошел, а нужно двигаться дальше! — Я Фрэнк.
— Очень приятно.
Названный Джерардом чуть сжимает его руку в своей, но не даёт парню выпустить в ответ своего вежливого «взаимно!», а просто продолжает:
— Знаешь, Фрэнк, ты, конечно, извини, но я тут давно наблюдаю за тобой…
— Извини? — Когда человек удивляется искренне — это всегда видно. Фрэнка выдает все: мимика, интонация и даже поза, в которой он стоит.
Джерард мысленно щелкает себя по лбу.
— Да, нужно было сказать по-другому… — тихо шепчет он, тут же вскидываясь. — Фрэнк, я работаю фотографом и для нового проекта ищу непрофессиональных моделей. А где мне таких найти, ну сам подумай? Конечно же на улицах Нью-Йорка!
Судя по широко распахнутым карим (не карим, а каким-то шоколадным с примесью орехового оттенка, на секундочку!) глазам, ставшим настолько широкими, как объектив для ночной съёмки, он понимает, что парень перед ним нуждается в объяснениях как можно скорее.
— Так вот, я ищу людей, которые могли бы сняться в моих проектах…
— И? — с интонацией «ну, а я-то тут причем?» спрашивает Фрэнк.
— И ты мне как раз подходишь!
— Что?
Джерард улыбается, распахивая пальто. Под теплой верхней одеждой на молодом фотографе красуются вязаный в разноцветный ромбик жилет поверх белоснежной рубашки. Из внутреннего кармана он всё-таки достает визитку, что не была обнаружена в других карманах, и ручку, принимаясь писать на обратной стороне картона.
— Фотосессия будет проходить по этому адресу. Тебе нужно будет освободить весь день — снимать мы будем долго! Адрес и мой телефон я написал.
— Нет, подожди, я…
— Зарплата хорошая, даже чуть выше той, что характеризуется словом «хорошая».
Визитка передается из рук в руки, оказавшись в объятиях черной ткани на юношеских ладонях. Фрэнк, ссутулившись сильнее, вчитывается в название агенства, а после уже и в информацию о человеке перед ним.
«Джерард Уэй.
Профессиональный фотограф, художник-оформитель.»
Любой нормальный человек давно бы отшатнулся от этого странного типа. Кроме того, может и послал бы куда-нибудь.
Но Фрэнк знал, что он не нормальный. Нормальность даже как-то пугала его. Он также знал, что это точно какой-то развод, но мужчина перед ним был, кажется, серьёзен.
И Фрэнк бы тоже, как и все нормальные люди, вежливо бы отказался, сделав шаг
шажочек назад, если бы не его затруднительное как финансовое, так и моральное положение.
— Так ты согласен? — нетерпеливо спрашивает Джерард.
Обычно люди, которых он приглашает, так долго не думают, ведь, боже, это же профессиональная фотосессия, это возможная слава!
— Я не люблю фотографироваться… — честно отвечает Фрэнк, ещё раз смотря на полученную визитку, вчитываясь. — Но… почему бы и нет, да? Да, я согласен, мистер Уэй.
Мужчина в длинном пальто удовлетворенно улыбается. С его плеч за секунду свалился огромный груз, но грохот от его падения не способен хоть ненадолго оглушить и повалить настолько воодушевленного Джерарда.
— Отлично! Спасибо большое! Не переживай, все пройдет замечательно. — он улыбается и поправляет растепавшиеся на ветру волосы. — На визитке все есть, если что нужно — позвони мне.
— Окей…
— Тогда до завтра. И, будь добр, не опаздывай!
Джерард кивает на прощание и разворачивается, спеша скрыться за поворотом, потеряться в потоке людей.
Фрэнк провожает его взглядом, пока тот совсем не теряется среди похожих серых пальто. Он вновь смотрит на визитку меж пальцев, будто не до конца веря в то, что ему придется поработать моделью.
Если честно, с утра вставая с кровати, Фрэнк не знал, что ему делать со всем дерьмом в его жизни. Он и до сих пор не знает, но может ему что-то поможет?
«10:15 утра
1425 Мэдисон-авеню, фотостудия «Восторг», 12 этаж, 1268 каб.»
