Немного веры в себя.

      Прошло пару дней с момента, как мы вернулись из поездки в Америку на фестиваль, посвящённый Всемогущему. Ребята из моей группы в детском садике окружили меня с Изуку в тесное кольцо, пытаясь вызнать подробности поездки и, конечно же, расспрашивая о посягательстве на волосы Всемогущего. Не оставили они без внимания мой диалог, особенно слова об моей нелюбви к героям. Я не раз это уже упоминала, но только сейчас одногруппники поняли, что я совершенно не шучу на эту тему. Поэтому, на данный момент, я терплю детские попытки обидеть меня словами. Конечно же, пока над нами был взор воспитателей, одногруппники, боясь, что воспитательницы расскажут о том, что они говорят нехорошие слова мамам, пытаются обидеть меня более простыми словами, вкладывая в интонацию всё презрение и яд, на которые они были способны.       Я ожидала того, что меня мягко говоря запишут в зону отчуждения и даже тот факт, что Всемогущий признал мои слова верными, совершенно не влиял на всеобщее мнение. Конечно же, взрослые были иного мнения об этом диалоге, и я видела, что многие стали задумываться о том, а что должен представлять из себя герой. Жаль, только детям объяснить такую позицию было нельзя. Я знаю, что многие убеждения и стремления идут с самого детства и по мере взросления, человек добавляет к стремлению реализм, общественное мнение, а также собственные возможности, что в общей сложности даёт человеку возможность осознать, сможет ли он дальше следовать детским мечтам или ему придётся найти новую цель в жизни. Именно поэтому профессия героев доступна увы не каждому. Особенно, если это желание произрастает именно от желания помогать, нежели желание славы и богатства. Хотя насчет богатства я бы поспорила. Герои действительно не много получают, а вот профессиональные герои много зарабатывают примерно начиная с рейтинга топ-50. В этой жизни много-много славы добиться могут немногие, особенно, если, как я уже говорила, основное желание этого героя — слава и деньги. А поскольку начало геройской карьеры имеет много риска и мало оправданных средств, вскоре многие уходят из карьеры героев.       Вот сейчас дети не понимают всё это и пытаются сделать из меня белую ворону, только вот я понимаю, что в скором времени они вспоминать этот случай будут с жутким стыдом и со словами в голове: «Я был молод и я был очень глуп». Самое смешное в этом то, что когда-то я была точно такая же и винить других детей в их невозможности понять всю ситуацию, я просто не могу. Однако, был один человек, который смотрел на меня иначе, чем другие и по иронии судьбы это был Бакуго Кацуки. Я не знаю почему его взгляд был другим, в нем не было того же осуждения, что в глазах других детей. В них была ненависть… Но смотря в глаза, которые я видела почти каждый день, она очень сильно изменилась. Она никуда не исчезла, но она изменилась, но в какую сторону, увы, я не могу сказать. Мне кажется, что со временем, я смогу её понять, но пока чувства блондина для меня это наглухо закрытая дверь. Я не хотела отвечать на вопросы своих одногруппников и отдала всё это дело в руки Мидории, который трещал о поездке с таким энтузиазмом, что одногруппники сделали вид, что меня не существует. Впрочем, я была такому раскладу только рада. Воспитательница, видя, что у нас всё хорошо, решила ненадолго нас покинуть, что стало шансом для красноглазого блондина. Бакуго, пользуясь тем, что Изуку отвлекся на вопросы, которые ему задавали одногруппники, взял меня под локоток и увел в сторонку. Туда, где нас не должны были заметить ни наши воспитатели, ни другие дети. Сказать, что мне не нравилась ситуация — это просто промолчать, но с другой стороны, нужно было решить вопрос между мной и Бакуго Кацуки раз и навсегда. Остаться жертвой или мне придется показать свои зубы, что с моей причудой, увы, будет довольно непросто. Бакуго, словно чувствуя мой воинственный настрой, лишь сильнее сжал мой локоть, но упрямо продолжал вести меня под лестницу в подвал — это было единственное место в детском садике, которое почти никогда не проверялось воспитателями. Придя на место, Бакуго дал отмашку своим шестёркам, чтобы они стояли на шухере и в случае, если воспитательница их хватится, дали знак, чтобы мы все уходили с места происшествия.       — Я смотрю ты у нас стала звездой в интернете, Веста Прайм, — стал тянуть гласные блондин, явно пытаясь вывести меня из себя, что, увы, у него очень хорошо получалось.       — Бакуго, если бы я знала, что моя небольшая сценка, которую я разыграла на руках Всемогущего станет всеобщим достоянием, я бы не стала драматизировать, — кинула я в ответ, совершенно не лукавя своей душой. Ведь если бы я действительно знала, чем закончится моя небольшая шалость, я бы молчала в тряпочку.       — Ты уже не один раз упоминала о том, что ты не любишь геройскую профессию, но при этом, ты восхищаешься Всемогущим. Мне кажется, ты сама себе противоречишь, Веста, — я не знаю, что хотел услышать от меня на это Бакуго, однако, если он хочет правды, я не буду ему в этом отказывать.       — Хорошо. Понимаешь, Бакуго, я могу утверждать, что люблю всей своей душой зелёный цвет, но я не буду отрицать того, что я люблю и другие цвета, хоть и несколько меньше. То же самое с моим отношением к профессии героев. Я не люблю героев, но это не мешает мне восхищаться некоторыми героями, в том числе Всемогущим. Если брать ту же самую аналогию про цвета, можно сказать так: я не люблю розовый цвет, но это не говорит о том, что мне не может понравится симпатичная резиночка для волос, которая окрашена в розовый цвет. Теперь тебе понятно? — говоря это, я внимательно смотрела на лицо Бакуго, не видя ничего кроме черной ненависти, направленной на меня. Я не знаю, почему тема героев для этого блондина такая острая, но, если чужое мнение не совпадает с его мнением, Бакуго автоматически ненавидит человека всей своей сущностью.       — Твоя точка зрения и твоя аналогия такие же убогие, как ты сама. Я не знаю, почему тебя так холят и лелеют воспитатели, но теперь я понимаю, что Всемогущий тогда просто дар речи потерял от твоих слов. Он просто не хотел показывать, как ты его оскорбила, — ответил мне Бакуго.       Я застыла на месте, так как не могла понять, что творится в голове этого ребёнка. Какие мысли и логические цепочки строят его умозаключения, которые никак нельзя объяснить, кроме как каким-то психическим заболеванием. От проскользнувшей в моей голове мысли о том, что Бакуго может оказаться психически нездоровым ребёнком, я испугалась. Хотя я знала, какими становятся агрессивными психически неуравновешенные люди, когда кто-то пытается вторгнуться в их личный маленький мирок, но я искренне надеюсь, что Бакуго просто непомерно горделив, чтобы признаться самому себе, что ему просто жутко завидно. Думая об этом, я упустила момент, когда рука блондина оказалась буквально в миллиметре от моей головы, которая с противными хлопками врезалась в стену. Блондин прижал меня к стене, и весь его вид говорил о том, что мои дни в детском садике будут наполнены болью и страданиями. Это меня не напугало, за свою шкуру я давным-давно перестала трястись, а моя прошлая смерть лишь укрепила моё полное отсутствие инстинкта самосохранения. А за Изуку, который мог стать жертвой красноглазого ребёнка, я искренне испугалась. Однако на этом Кацуки остановился. Отойдя от меня, он лишь презрительно цыкнул. У меня почему-то возникло крайне плохое чувство, словно его решение после нашего разговора может в дальнейшем повлиять не только на меня, но и на Изуку. Я просто ненавижу свою женскую интуицию.       И, к сожалению, мои плохие предчувствия оказались правдивы. Даже в самом страшном сне я не могла себе представить, что мой единственный настоящий друг в этом мире… Единственный человек, который как никто другой заслуживал звание героя и мечтал с помощью причуды спасти, если не всех, то многих, окажется человеком без причуды. Когда Изуку исполнилось четыре года, его причуда не появилась. В тот злополучный день Инко-сан отвела своего сына к доктору, занимающимся изучением причуд, и этот доктор сказал, что Изуку беспричудный. Это стало худшим днем не только для Изуку, но и для меня лично. Это был первый серьезный удар для Мидории, потому что общество не хотело принимать людей без причуд. Потому что его друг детства Бакуго Кацуки стал его презирать. Общительный ребёнок по имени Мидория Изуку стал второй белой вороной среди детей в одном маленьком детском садике. Вторым ударом по хрупкому Изуку стало признание матери в том, что его отец уже как два года умер. За столь короткое время я не видела столько горя во взгляде, словно солнышка, тёплого мальчика… Нет, моего друга. Впервые в жизни я возненавидела кого-то так сильно. Я считала себя человеком, который не способен на ненависть, но именно в этом мире я познала это чувство на полном максимуме очень и очень хорошо. Вместе с этим чувством, я чувствовала, как по моим костям проходит словно тяжёлый гул. Он оседал под самым глубоким слоем мышц, тонкой пленкой обволакивал кости и очень больно оседал в костях, и чем сильнее была моя ненависть, тем сильнее была боль в костях. Ах, я рассказала об этом родителям, и они отвели меня к детскому врачу, который обследовал меня с ног до головы, но ничего подозрительного он не нашёл. Диагноз был однозначный — полностью здорова. Вначале я подумала, что у меня пробудилась причуда моего отца. Хотя он сказал, что чувствует свою способность абсолютно иначе — он словно натыкается на натянутую плёнку, которая окружает абсолютно любой предмет, и хотя я пыталась как-то воздействовать на окружающие меня вещи, увы, я ничего не смогла сделать. Возможно, это не моя причуда, но что же тогда со мной происходит? Я задавалась этим вопросом с самого детства и теперь я задаю его не просто потому, что попала в другой мир, а потому, что с моим телом что-то происходит. И это что-то доставляет мне массу неудобств, что отражается на моём поведении. Изуку, который и так пережил достаточно всего за один год, сказал, что я стала настолько агрессивной, что невольно сравнивал меня с Бакуго. Теперь я задаюсь вопросом: «А возможно ли, что агрессия Бакуго завязана на его эмоциях, а не только на причуде, ведь не зря, чем злее Кацуки, тем сильнее его способности». Однако, даже если я буду доведена до ручки, моя способность абсолютно не проявлялась, лишь привычная за полгода боль становится невыносимой до такой степени, что я могла потерять сознание. Моё состояние здоровья вызывало у родителей немалое опасение, отец пару раз возил меня за границу к другим врачам, но те каждый раз брали у меня кровь на анализы и повторяли то же, что и врачи в Японии. Здорова. Отец поднял все свои связи, а также поднял всё генеалогическое древо, но ни у кого из моих родственников, даже самых дальних из побочных ветвей, не было данных симптомов. Однако, мне до метаний отца было всё равно, было такое ощущение, что во мне словно перегорела лампочка, что долгое время подпитывала меня исключительно положительными эмоциями. Мне бы ужаснуться моей малоэмоциональностью, которая повлекла за собой невозможность вылечить своих друзей и знакомых, но я даже этого не смогла сделать. Мой мир превратился в сплошную апатию. Особенно больно было смотреть на страдания Изуку. Всего за полгода его лучшая подруга из задорной, смешливой и слегка язвительной девочки, стала апатичной и слегка пугающей своей бездушностью личностью; а второй лучший друг стал презирать из-за отсутствия причуды. Если и была какая-то эмоция у меня, то это — ненависть. Эта ненависть была направлена лишь на саму себя. Восьмого апреля, когда мне исполнилось пять лет, родители приняли окончательное решение уехать из Японии. Это был единственный день, когда помимо лютой ненависти, я почувствовала нескончаемую грусть, а также глубокую яму отчаяния. Мне было очень страшно говорить эту новость Изуку и Инко-сан. Однако родители были непреклонны, и день моего отъезда был серым, тусклым и горьким от осознания, что я больше никогда не увижу Мидорию, когда захочу. Я даже не была уверена, что моё психическое состояние позволит мне общаться с этим светлым ребёнком на расстоянии, но я дала себе твердое обещание, что я ни в коем случае не прекращу наше с ним общение. Тогда я ещё не знала, что все эти глобальные перемены происходят не только в моей личности, но и во всей моей жизни. У меня даже сложилось впечатление, что я словно переродилась в третий раз, словно мне просто дали отдохнуть на тот момент, перед тем как бросить на мою голову новые испытания, которые не были бы так тяжелы, если бы были связаны просто с материальными или физическими ценностями. Самым тяжёлым было понять, что от меня и моего поведения будет зависеть очень и очень многое.