Лазурный дракон – 28
30 апреля 2023 г. в 22:05
Сюй Чжен Си ненавидел тронный зал, его душили стены. Трон раздражал, а эти ручки с изображением Лудуня заставляли бороться с приступом гнева каждый раз, когда он их касался. Пестрящее золотом и краснотой убранство тронного зала вызывало рябь в глазах и тошноту, но традиции не менялись веками, да и менять их точно не ему. Высокие своды потолков, казалось, уходили так высоко, что им не было видно конца. Для чего такие гигантские размеры, кому из императоров это в голову пришло?!
Единственное, что поменял в этом зале Чжен Си, когда впервые взошел на трон около тысячи лет назад, — это четыре колонны. Теперь помещение украшали уникальные изображения четырех Хранителей, расположенные в соответствии с позициями четырех сторон света. Сюй вспомнил, как советники тогда восхваляли его задумку, наперебой утверждая, что мудрость первого Императора династии Сюй дарована Небесами.
А потом половина из этих подхалимов лишилась голов. Так и началось его правление — со смертей десятков людей; первый Император слыл жестоким, кровавым, необузданным, словно мстил всему миру. Его боялись, но никто не решался восстать против него. А потом смена власти в лице чиновников. Однако сам Чжен Си никогда не переставал оставаться Императором, для него смены правителя так и не произошло. Оттого накопленная годами ответственность давила и, казалось, медленно сводила с ума.
Многие мечтали сесть на трон императором, для некоторых это становилось целью всей жизни. Сюй Чжен Си же ненавидел свою судьбу. Желал избавиться от бремени власти, но прежде — отомстить. Оттого терпел всех этих лицемерных прислужников вокруг себя, выжидая момента и накапливая силы. Выступить против Небесного царства — это не шайку бандитов уничтожить.
И хотя так же, как и судьбы тысяч людей, вся империя находилась в его руках, управлять своей жизнью, как он того хотел, Сюй не мог. Голоса десятков министров наперебой, перекрикивая один другого, звучали в его голове. Все стремились привлечь внимание Его Величества в то время, как он апатично взирал на глупых стариков. За столь долгий срок правления Чжен Си так и не смог избавиться от бесчисленного количества министров, ведь власти Императора не следовало быть абсолютной, Небожители не уставали напоминать об этом.
Каждый из присутствующих мнил себя самым умным и хитрым, ведь, по мнению каждого из министров, контролировал Императора именно он. Си в тайне откровенно потешался над их самоуверенностью, ведь никто из этих жалких смертных не подозревал о немыслимой силе, бушующей в крови Императора. Чжен Си вел свою игру — безжалостную, хитрую, кровавую, — и ему было совершенно не жаль избавляться от ненужных людей, особенно тех, кто зарвался, нередко выкашивая целые семьи в назидание другим. Ведь где-то в глубине души обида, боль и тирания первого из Императоров династии Сюй все еще зияла открытой раной.
Некогда Лазурный дракон, хранитель Востока — Цинлун, заключал в себе мощь, власть, красоту и мудрость, милосердие и справедливость. Сейчас же Сюй, хранивший секрет своего истинного происхождения на протяжении тысячи лет, стал озлобленным, мстительным и коварным. Боги, изгнав Лазурного дракона с Небес, снисходительно позволили ему жить на земле смертных, обязав править этими хрупкими и столь непостоянными созданиями. Воистину отвратительная судьба — перерождаться в новых телах, отнимая души своих народившихся сыновей.
Каждое перерождение в Цинлуне что-то менялось, ведь новая душа обладала своим характером, который Лазурный дракон не желал подавлять, таким образом, позволяя жить всем своим детям в себе. Только это не единственное, что так угнетало его и заставляло себя презирать. Из перерождения в перерождение он называл своих, некогда любимых, женщин матерями, искоренял любовь к ним, как к женщинам, из своего сердца, и со временем самому Чжен Си стало казаться, что в его груди теперь вызрел кусок камня. Потому что лед можно растопить, а камень так и останется холодной неприступной глыбой, обросшей плотью.
И теперь, спустя столько лет, все эти нелепые попытки министров и прочих обитателей Запретного города взять его жизнь под контроль казались Цинлуну смешными, однако он охотно подыгрывал глупцам и выскочкам, теша их чрезмерное высокомерие и самолюбие. И Чжен Си продолжил бы скучать, но в его духовное Ци ворвалась чужая энергия — слабая, еле ощутимая. Несмотря на это, император точно знал: это Фен Хуан.
Спустя пятьсот лет сна хранитель Юга наконец показал себя миру. Мужчина вскочил с трона и рванул в сторону своих покоев, не обращая внимания на крики за спиной. Министры взахлеб выкрикивали возбужденное: «Ваше Величество», «Так нельзя, Ваше Величество», только Императору было все равно. Первородное начало Цинлуна брало верх. Чжен Си чувствовал, что не способен удерживать трансформацию — слишком разнежился; а всколыхнутое духовное Ци вырывалось из-под утраченного контроля.
Вихрем влетев в свои покои, он грубо приказал выйти всем; внутри остался лишь начальник личной охраны — Ма Тянь Юй. Уже в юном возрасте Юй добился ошеломительных побед, за что был возведен в ранг генерала, а позже сам Император отобрал его для служения у себя во дворце. Этот на вид молодой юноша очень редко находился поодаль от своего господина, посему во дворце время от времени ходили слухи про порочную любовь генерала и Сына Неба.
Но осуждать Императора всё-таки не спешили, потому как генерал Ма являлся поистине прекрасным молодым мужчиной. Утонченные черты лица, гордая осанка, тонкий стан — многие считали, что Тянь Юй слишком юн для подобного чина и работы, однако на деле генералу Ма было куда больше лет, чем самому старому евнуху в Запретном городе.
Юй считался хранителем Запада — Белым тигром Бай Ху. Столетиями ему приходилось менять облик, чтобы никто не разоблачил его, и на протяжение сих столетий генерал Ма всегда следовал за Императором, поначалу исполняя роль наставника и учителя юного высочества, а позже — исполняя роль очередного нового в стране молодого талана, который неизменно занимал место у трона. Схема работала не одну сотню лет, поэтому ни Бай Ху, ни Цинлун ничего не собирались модифицировать.
— Твоя Ци! Она вот-вот вырвется!... — взволнованно произнес Ма, бросаясь к побледневшему мужчине.
Испарина окропила лоб Чжен Си; руки сжались так сильно, что проступила кровь. Дыхание сбилось, и временами генералу чудилось, что Император вовсе не дышит.
— Помоги... — прохрипел Лазурный дракон и, рухнув на колени, схватился за грудь, судорожно сжимая ткань императорских одеяний.
— Неужели это мимолетное дуновении энергии Феникса так повлияло на тебя?! — в голосе Ма сквозило удивление.
В подобном состоянии он видел друга лишь дважды. Точнее, если считать данный случай — трижды. Впервые Цинлун потерял контроль над Ци, когда умерла его первая и истинная любовь, земная девушка Лин Вэй, из-за которой хранитель Востока и попался в ловушку Богов с перерождениями и вечным служением народу. В тот момент Бай Ху пообещал себе, что не влюбится никогда. Опасно много власти дает такая простая эмоция, как любовь. Второй раз произошел, когда Тяньлун убил мать Цинлуна. Хотя, если говорить откровенно, Цинь Е сама подписала себе смертный приговор, решив пойти против Богов. И сейчас от мимолетного веяния Ци Фэн Хуан хранитель Востока вновь теряет власть над собственной внутренней силой.
— Бай Ху... — даже в подобном состоянии в голосе Сюй Чжен Си ощущалась неоспоримая власть и подавляющая волю безграничная энергия.
Генерал Ма опустился на колени за спину императора и приложил ладони к точкам соприкосновения потоков Ци, вливая свою духовную силу и подавляя бушующего дракона в крови Чжен Си. Как только Ма почувствовал, что дыхание императора выровнялось, он прекратил передачу энергии, устало опустив руки на колени. Вставать Тянь Юй не спешил; слишком много он утратил Ци, чтобы делать резкие движения.
— Юй, ну почему всегда так? — сокрушенно произнес Чжен Си, поворачиваясь к генералу: — Сначала делай, потом доберись до сути. А если бы я показал истинный облик?
— Ничего бы не произошло, — усмехнулся Ма, прикрывая рукой глаза, свет теперь казался ярким и болезненно действовал на зрачки.
— Ты беспечен, — укоризненно заявил Император, хотя обвинить в подобном генерала Ма было воистину глупо: не существовало во дворце человека более ответственного, нежели он.
— Ты посмотри вокруг: драконов больше, чем людей. У тебя во дворце половина министров — какая-нибудь неизведанная тварь. Не удивлюсь, если тут и Цюнци притаился, — Юй говорил спокойно, лениво улыбаясь, но все еще не открывал глаз. — К тому же, ты — Император. Появление дракона над твоим дворцом посчитали бы благим знаком.
В его словах действительно была логика. Смертные слишком много смысла и мистики придавали незначительным для самих сверхсуществ явлениям: алое зарево на закате — где-то произошла страшная смерть; снег в летнюю пору — гнев Бога, знак грядущей беды. И подобных суеверий водились тысячи. Чжен Си поначалу забавляли подобные мелочи, но вскоре ему наскучили и они. Теперь же все изменилось окончательно. Явление Четвертого Хранителя оказалось именно тем событием, которого он ждал столько лет.
— Все это скоро станет не важно, — победно улыбался Сюй, — мы вернемся на Небеса и отомстим.
Байху вздрогнул. Он надеялся, что Чжен Си забыл о своей нелепой мести Богам за изгнание, за смерть любимой и за вечные муки перерождения. Ведь более легким путем к возвышению все еще оставалось смирение, однако тысячи лет не уняли гнева в сердце Цинлуна.
Болезненно верный их дружбе и невообразимо привязанный к Хранителю Востока Ма был перед ним в неоплатном долгу за свое спасение, и час, по всей видимости, наконец настал. Белый тигр почувствовал за спиной дуновение холода. Так заявляла о себе смерть. Подобное он испытывал только однажды, но тогда судьба благосклонно свела его с Чжен Си и его сестрой, что спасло от жнецов. Однако сейчас он понимал, что именно эти двое и станут причиной его падения в бездну вечности. Правда, это осознание никак не повлияло на его решение отдать долг верности их с Императором дружбе. Пусть даже такой ценой.
— Ты не передумаешь, ведь так? — спросил Тянь Юй, все еще надеясь.
— Нет, — слова Чжен Си нависли над Тянь Юем тенью Ян Вана.
— Смерти моей хочешь, жалкая твоя зеленая морда, — Чжен Си казалось, что генерал Ма шутил, произнося подобное, но не знал, что его друг был так близок к правде.
— Ты говоришь нелепицу, друг мой, — Чжен Си похлопал Ма по плечу и добавил: — Ну что, позлим Богов и дадим людям повод для пересудов?
— Не делай этого, — простонал Тянь Юй, хоть и понимал, что переубеждать его бесполезно.
— Ты же сам сказал: смертные примут это за знак благословения.
— Для чего тогда я столько сил в тебя влил, — устало пробубнил Ма, ложась на пол, не в силах больше сидеть.
В ту же минуту над дворцом появился Цинлун. Наблюдавшие в столице это явление Лазурного дракона действительно посчитали произошедшее благим знамением. Однако никто не предполагал, чем все кончится для самого Цинлуна. Никто, кроме Бай Ху.