Он сделал это ради меня

      Свернувшись калачиком, Шейла дремала на краешке кровати, но сразу поднялась, услышав, как Уайатт заворочался. Проснувшись, он открыл глаза и тут же прикрыл рукой, защищаясь от слишком яркого света.       — Ты как? — прошептала женщина.       Крестник глубоко вздохнул, воспоминания о прошедшем дне всплыли в памяти.       — Как будто только что потерял лучшего друга, который, по несчастной случайности, оказался моим братом. Казалось, что это страшный сон и когда я проснусь, всё снова будет хорошо. Но этого никогда не произойдет, так ведь? Что теперь будет?       Шейла пересела поближе к Уайатту.       — На твой вопрос у меня нет ответа. Но я точно знаю, что всё будет хорошо. Твоя семья всегда находит выход, правда?       — Но с тётей Прю ничего не вышло. Я так и смог её увидеть.       — Она бы тебе понравилась. Замечательная женщина, ревностно защищавшая свою семью от всех и вся. Ты очень на неё похож.       — Она бы, наверное, так не облажалась, как я вчера. Я ничего не смог сделать, — раздражение зазвучало в его голосе. — Если у меня когда-нибудь появятся дети, значит, вот как это будет. Я уже слышу: «Ох, ваш дядя Крис был отличным парнем, он бы вам понравился». Он станет просто лицом на очередном фото в семейном альбоме, о котором никто не говорит.       — Может, пойдём, перекусим? — Шейла решила сменить тему, чтобы избавиться от мрачного настроения. — Приготовлю всё твоё любимое.       — Я не голоден. Пойду, пожалуй, домой. Узнаю, что делают остальные.       — Не думаю, что это хорошая идея. Лучше попозже позвонить им.       Парень зарычал в отчаянии.       — Почему они ничего не сказали мне? Как они могли скрыть такое? Я стал причиной смерти своего младшего брата, теперь уже во второй раз. Он, наверное, сейчас в ярости. Мне надо с ним поговорить. Объяснить, что это моя вина: если бы я не убил брата того демона, тот бы не пришёл за Крисом. Он сам так сказал, — Уайатт скривился и, передразнивая врага, произнес: — «Твой брат за моего». Это я виноват, не Крис. По отношению к нему это нечестно. Думаешь, он сильно злится на меня?       Шейла покачала головой.       — Нет. Думаю, нет. Твой брат тебя любит, он никогда бы не стал винить тебя в случившемся, — судя по всему, Уайатт перенял привычку Фиби трещать без умолку. Только в его случае это происходило в стрессовых ситуациях. Давно он так не лепетал… с детства, пожалуй. И это пугало. Она не считала происшедшее его виной, но убедить самого Уайатта в этом будет нелегко. Ему нужно услышать это от самого Криса. — Ты можешь вызвать его? Ну, как твоя мама вызывает бабушку?       Уайатт печально покачал головой.       — Они никогда не позволят нам встретиться. Мама до сих пор не может призвать тётю Прю, а уже прошло больше двадцати лет. Я не могу ждать так долго…       И тут Шейла поняла: пришло время рассказать ему ещё об одном секрете, который она хранила долгие годы.       — Уайатт, раньше я не была уверена, стоит ли отдавать тебе ещё одну вещь — сейчас или, честно говоря, вообще. Но в нашей ситуации, я думаю, ты должен узнать всё. Хотя, скорее, — прочитать.       Снова вынув из коробки фото с взрослым Крисом и малышом, Шейла сняла заднюю стенку рамки. За ней скрывался слегка пожелтевший от времени конверт. Неаккуратным почерком чёрными чернилами на нём было выведено: «Уайатту Холливеллу».       «Дорогой Уай,       Я могу называть тебя «Уай»? Надеюсь, ты не против. А хотя, если и так, то придётся смириться, ведь ты ничего с этим поделать не сможешь ;)       Я всегда хотел называть тебя так. Звучит очень по-родному. Однако ты терпеть не мог, когда я таким образом к тебе обращался. Это же не твоё официальное имя. Да и не стоило оно того, чтоб каждый раз получать от тебя по морде. Не думаю, что тебе нравится это обращение и сейчас. Надеюсь, у тебя и мини-меня хорошие отношения. Я всегда этого хотел. Не пойми меня неправильно, я любил своего брата — правда. Но это тяжело — бороться за спасение того, кто не желает быть спасённым. Поэтому надеюсь, что хотя бы вы стали друзьями. Знаешь, кидай в него лучше баскетбольными мячами, от энергетических шаров реально тяжело уворачиваться. Да и совсем не весело объяснять потом родителям, почему тебе нужно исцеление. И, Уай? Если ты всё ещё не понял, почему я называю его "мини-я", то пойди и возьми в прокате фильм «Остин Пауэрс-2», тебе понравится. Доктор Зло как раз в твоем стиле!       Так или иначе, я думаю, ты узнал почерк или тетя Шейла, скорее всего, уже успела тебе рассказать обо мне. Она клевая, правда? Будь с ней подобрее, хорошо? Она всегда была "там" рядом с нами. Она даже первой приняла меня, когда я попал в прошлое.       Да, я знаю — если начну болтать, то остановить меня сложно. Но чего ты хотел? Меня вырастила тётя Фиби. А теперь, когда мы спасли тебя, думаю, я могу себе позволить немного расслабиться. Наверное, теперь я также могу быть честным с тобой. Мне немного страшно идти обратно. Я не уверен в том, что со мной случится. Но мне очень хочется узнать тебя, мой старший брат. Настоящего тебя. Такого, каким ты должен был быть до того, как всё рухнуло. Видишь ли, сколько я себя помню, ты меня скорее терпел, нежели испытывал какую-либо родственную привязанность. Однако была пара моментов, когда ты помог, и, благодаря им, я знал, что тебя ещё можно спасти. Так что, если как-то это письмо попало к злому тебе, то не сердись из-за моего путешествия в прошлое. Это твоя вина :)       Но если ты добрый и все ещё читаешь это, то, наверное, что-то ужасное произошло со мной… или мини-мной, мы же один человек вроде как? Не знаю. Но, что бы ни случилось, уверен, ты будешь в порядке. Я не для того так тяжело боролся, возвращался в прошлое и доводил всю семью до белого каления, чтобы что-то снова пошло не так. Ты сильный. Всегда был.       Но, должно быть, и правда что-то плохое случилось, иначе тётя Шейла не показала бы тебе это письмо. Единственный способ не дать Чистильщикам добраться до него — это не дать им узнать о его существовании. Им бы и в голову не пришло искать его у смертной. Я отдал письмо, чтобы она передала его тебе при необходимости. Мне действительно очень жаль, что бы ни произошло, и я надеюсь, что ты в порядке. Думаю, если твои дела и правда очень плохи, то тебе может пригодиться написанное на обороте этого листка. Самое смешное, что я, вообще-то, украл это у тебя. Так что я вроде как возвращаю владельцу?       И ещё одно: «Я люблю тебя, брат». Ты сказал мне эти слова только однажды. Но, думаю, тот раз можно не считать, папа тогда не успел тебя вовремя исцелить и тебя накачали морфином. Кстати, если ты хоть раз окажешься в больнице — не позволяй им давать тебе капельницу самообслуживания с морфином — потому что ты будешь постоянно нажимать ту чёртову кнопку. А Уайатт под кайфом — это почти так же страшно, как злой Уайатт :) Шучу, чувак. Что бы ты ни решил делать — удачи. У тебя всё получится.       Всегда твой,       Кристофер Перри Холливелл»       Перевернув листок, Уайатт увидел незнакомое заклинание. Бегло его прочитав, парень вопросительно поднял глаза.       — Что это?       Наклонившись, Шейла заглянула в письмо через плечо крестника.       — Крис сказал мне, что это заклинание, с помощью которого он вернулся в прошлое. Помню, притащил его после «вынужденной импровизированной поездки в своё будущее». Он не знал, когда оно было написано, но, скорее всего, теперь оно есть в единственном экземпляре. Только ты и я знаем о нём.       Впервые за это время во взгляде юноши промелькнула надежда.       — Значит, я могу всё исправить? Я могу его вернуть?       — Это на крайний случай, Уайатт, — предупредила Шейла. — Крис сказал мне, что использовать это заклинание очень опасно, именно поэтому я сомневалась, стоит ли отдавать его тебе. Ты можешь поменять слишком многое, даже то, что не хотел. Давай подождём, может, твоя семья найдет другой выход, хорошо? Пообещай мне, ладно?       Уайатт обнял Шейлу, крепче сжимая письмо.       — Обещаю. Спасибо большое. Смогу ли я хоть когда-нибудь отблагодарить тебя?       Женщина улыбнулась и потянула его из комнаты.       — Как насчет поесть? Я сделаю тебе свои знаменитые французские тосты. Хочешь есть?       Уайатт потёр живот и улыбнулся, полный новообретённой надежды.       — Голоден, как никогда.