Not all wild horses have four legs

      Коннор солжёт, если скажет, что не хотел, чтобы поцелуй продолжался.       Было правильно остановиться, потому что Маркус был расстроен и уязвим, но, Боги, как это было трудно.       — Я никогда не смогу перестать думать об этом как о разговоре про поцелуи с мальчиками и всём таком.       Тон Хэнка дразнящий, но также любящий, и тот факт, что мужчина вообще слушает своего приёмного сына о Маркусе, поцелуе с ним и всяких чувствах, на самом деле, много говорит о том, насколько Хэнк заботливый отец.       — Ты был прав, знаешь? — Коннор говорит, наконец, немного успокаиваясь. — В том, чтобы дать шанс… Думаю, он действительно мне нравится.       Хэнк смеётся и качает головой, но не слишком дразнит своего сына: — Хорошо. Судя по тому, что ты мне сказал, ты, вероятно, тоже очень ему нравишься.       Теплая, хотя и немного неуверенная улыбка, которая расцветает на лице его сына, стоит того, чтобы говорить о его возлюбленном: — Мне стоит дать этому шанс?       — Да, чёрт возьми! — Хэнк салютует своей чашкой кофе без кофеина — да, ему нужен кофе, чтобы слушать, как его сын говорит с ним о любовных делах, но он не настолько сумасшедший, чтобы пить настоящий кофе по ночам, так что кофе без кофеина. — Просто пообещай на этот раз сказать мне, если окажется, что он не относится к тебе правильно. Меня не волнуют неловкие или неудобные разговоры. Я просто хочу знать, что ты счастлив и в безопасности.       — Осторожнее, папа, кто-нибудь может подумать, что у тебя действительно есть сердце, — дразнит сын, но улыбка на его лице искренняя и тёплая, это всё что имеет значение.       Они проводят следующий час, говоря обо всём, что Коннор видел в сельской местности, и даже затрагивают тему недобросовестных торговцев скотом и какие юридические действия могут быть предприняты против них, если это будет необходимо, но, в конце концов, они соглашаются, что пожалеют, если вскоре не лягут спать, поэтому отец и сын желают друг другу спокойной ночи и завершают звонок.       — Итак… — Норт выглядит слегка угрюмо, когда она передает ему завтрак. — Это было дерьмовое шоу вчера. Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть.       Коннор вспоминает тихую ярость Карла, откровенное раздражение Саймона, и Маркуса — непоколебимого пацифиста, который не будет драться, даже если он подвергся физическому насилию, рычащего угрозы злоумышленнику и ломающего жердь пополам, чтобы спустить пар.       — Всё в порядке… Должно быть, это продолжается довольно долго, и сильно повлияло на вас. Карл рассматривал запретительный приказ?       Норт фыркает, она сама явно зла на ситуацию: — У нас никогда не было никаких доказательств его преследования: он придурок, и мы хотим, чтобы он ушел, но до вчерашнего дня он только предлагал купить Ра. Однако настойчивость не преследуется по закону.       До вчерашнего дня. Коннор ухмыляется: — Что ж, — он говорит, немного выпрямляясь. — Я — нейтральная сторона, не имеющая юридической связи с ранчо или людьми. Вчера я услышал, как он угрожает ранчо и людям в нём. Я немного поговорил об этом с Хэнком, и даже если этого недостаточно, мы сможем наложить запретительный ордер на этого человека в следующий раз, когда он совершит проникновение на вашу собственность.       Глаза Норт расширяются. Точно… точно!!! Ранчо является частной собственностью! Независимо от всего, если Златко не приглашён, он технически нарушает закон!       — Коннор, ты гений!!! — восклицает она, сжимая другого в объятии.       — Я детектив не только из-за симпатичного лица, знаешь? — он парирует с подмигиванием, как только они отстраняются, и она от души смеется над этим.       — Говоря о симпатичных лицах… — о, это не может быть хорошо. Откуда она знает? Маркус сказал ей? Он может чувствовать предстоящее поддразнивание. Он едва не сжимается в комок, пока не слышит следующие слова Норт: — У Маркуса было невероятно туповатое улыбающееся лицо, когда он пришёл сегодня утром, но не сказал бы мне, почему! Что-то случилось между вами, ребята?       Сердце Коннора пропускает удар при мысли о том, что Маркус хотя бы наполовину под таким же эффектом от их поцелуя, как он. Кроме того, он не сказал — настоящий джентльмен… с плохим покерным лицом, но, тем не менее, джентльмен. Несмотря на желание сохранить самообладание, он улыбается: — Мы просто… поцеловались.       Она выгибает бровь: — Вы просто поцеловались?       Детектив-стажёр смущенно моргает: –… да? Это странно?       Рука Норт сильно хлопает его по плечу: — Коннор, дорогой, я была свидетелем его первого «утра после», и он не был наполовину таким, как этим утром. Этот мальчик влюблен.       Все мысли Коннора замирают. Любовь? Но они едва знают друг друга! Что если Маркус устанет от него через некоторое время? Что если он изменяет? Что если у них просто не получится? Он делает дрожащий вдох: — Я…       Нет. Голос не работает. Он пытается снова открыть рот. Звук не выходит.       В прошлый раз, когда кто-то пытался убедить его в любви, они изменяли ему за спиной без всяких колебаний. Он не может сейчас поверить, что это будет так легко.       Внезапно встревоженная, Норт слегка встряхивает Коннора за плечо: — Эй. Ты в порядке?       — Да, просто… слишком быстро… — он не озвучивает все свои опасения, но Норт знает такое выражение лица.       Понимание мелькает на её лице, она снова обнимает его: — Ты не единственный, кто восстанавливается после плохого разрыва, — она успокаивающе шепчет. — Маркус только выглядит собранным. Я могу заверить тебя, что он тоже напуган своими чувствами. Вот почему вы, ребята, должны всё обсудить, понял меня?       Глубоко вдыхая и выдыхая, он кивает: — Понял.       — Хорошо! — Норт говорит весело, но в следующий момент становится серьезной. — И я надеюсь, ты понимаешь, что я говорю это со всей любовью в мире: если ты ранишь Маркуса, я живьём сдеру с тебя шкуру и скормлю цыплятам.       Коннор почти уверен, что её угроза является лишь образной, ну… на девяносто процентов уверен, и он, вероятно, мог бы пошутить насчет угрозы полицейскому, но он знает, что Норт хочет сказать этим, поэтому просто посмеивается и притягивает её, для разнообразия будучи тем, кто обнимает: — Я учту это.       Их момент только прерывается, когда врывается Джош: — О, хорошо, что ты все еще здесь! — Джош, похоже, был готов вывести овец, но что-то явно заставило его бежать назад. — Мне нужно, чтобы ты взяла грузовик и отвезла Иви к Лютеру.       Норт тут же оживляется: — Почему? Что-то не так?       — Я не знаю точно, но она странно ходит и блеет, когда я пытаюсь осмотреть её ноги. Я думаю, ей очень больно.       Редко можно увидеть, что Джош чем-то обеспокоен. Этот человек был живым определением спокойствия до той беды со Златко, поэтому Коннор догадывается, что Иви — одна из овец, возможно, заболевшая или раненая. Норт уже встаёт, чтобы подготовиться, и он не задумываясь встаёт следом: — Хочешь, я пойду с тобой? — спрашивает он. — Я могу проследить, чтобы овца не двигалась и не поранилась по пути.       — Да, на самом деле было бы прекрасно! — Норт выдыхает с облегчением, из-за того что ей не придётся всё делать одной, и они следуют за Джошем, чтобы забрать овцу и устроить её в грузовике.       — Джош… — Коннор слегка кусает нижнюю губу, когда выглядывает из-за двери грузовика, прежде чем уехать. — Если ты увидишь Маркуса, можешь сказать ему, почему я ушёл?       Любопытный, но, кажется, смеющийся взгляд, который Джош посылает ему, говорит Коннору, что ни он, ни Маркус не были незаметны в их интересе друг к другу: — Ладно…?       — И… что мне жаль, что мы не увиделись, и я хотел бы поговорить с ним.       Да, он определённо развлекается. Тем не менее, Джош кивает с улыбкой: — Конечно, я передам ему.       К счастью, Норт воздерживается от разговоров о поцелуе во время недолгой поездки к Каре.       — Любимая, я дооома~       — Прости, Норт, Изабель уже ушла, чтобы открыть магазин, — Коннор должен поднять голову, и его первая мысль — что за пиздец. Точно, пьяный Маркус сказал ему, что Лютер «пиздец какой огромный». Он просто не думал, что определение будет настолько буквальным. Это место, похоже, одержимо разрушением стереотипов, от байкерш, одетых в милую розовую одежду, до мужчин, которые уместно смотрелись бы на ринге, но вместо этого заботятся о щенках и других животных. Он поворачивается к Коннору с улыбкой, слишком доброй для такого большого человек. — Ты, должно быть, тот, о ком не умолкает Изабель.       — Она слишком добра ко мне, — признаётся он, смущённый мыслью об оставлении такого неизгладимого впечатления.       — Она сказала, я цитирую: «ты должен встретиться с моим новым малышом, он маленький крутой засранец, он такой милый!» — Лютер ужасно пародирует девушку Норт, но Коннор не успевает ответить, отвлекаясь на другую девушку, предположительно, Кэру, которая подходит к Лютеру и берёт его за руку.       — Пока мы можем согласиться с частью «милый», — Кэра крошечная по сравнению со своим парнем, и всё же кажется, что они созданы друг для друга, возможно, из-за того, как они общаются без слов, смотря друг на друга. Она говорит нежно и мягко: — Как вы, ребята?       — У нас всё хорошо, но мы привезли Иви, — Норт обращается к ветеринару. — Джош сказал, что она странно ходит и блеет, если пытаться осмотреть её ноги.       Лютер обменивается взглядом с Кэрой, и она кивает ему.       — Давайте посмотрим, — говорит он.       Они переносят Иви к Лютеру, и в это время Норт говорит Коннору, что да, она названа в честь покемона, и да, Маркус назвал все 30 или около того овец в честь некоторых из оригинальных 150 покемонов… что на удивление глупо, и от того ещё более восхитительно, и, проклятье, Коннору не могло так просто повезти с этим парнем.       — Ничего страшного, — комментирует Лютер, внимательно осмотрев овцу. — У малышки небольшая инфекция стопы, она, должно быть, порезалась о что-то, находясь на пастбище, и рана не закрылась должным образом.       — Но она будет в порядке, да?       — Я проведу дезинфекцию и дам крем, который Джош будет должен наносить один раз в день в течение следующих пяти дней, — ветеринар объясняет, поглаживая овцу, чтобы успокоить её. — Мы начали лечение достаточно рано, всё должно быть в порядке. У Джоша зоркий глаз.       Норт выдыхает с облегчением, и Коннор, неожиданно, тоже. Он никогда не задумывался об этом раньше, он даже не проводил значительного времени с овцами, и всё же, когда он осторожно поглаживает мех Иви, становится настолько очевидно, что она живая — что является очевидным фактом, но это внезапно так важно. Он помнит разговор, который у него был с Джошем, когда он задавался вопросом, возможно, немного наивным: не отталкивает ли Джоша мысль о поедании мяса после ухода за животными. Ответ Джоша отпечатался в его уме: пастух сказал, что дело не в употреблении мяса, а в том, чтобы дать животным самую лучшую и комфортную жизнь, которая у них может быть, независимо от конечной цели.       Он немного напомнил Коннору древних охотников, которые благодарили богов перед тем, как готовить свою добычу.       Джош был бы одним из них. Он довольно крутой парень.       Лютер говорит им, как настоящий добрый гигант, что он будет наблюдать за Иви в течение следующего часа, просто чтобы дважды проверить, что антибиотик не вредит ей.       Норт сразу же ухватывается за возможность ненадолго съездить до магазина Изабель, даже предложив взять юных Алису и Адама на прогулку. Коннор с радостью сопровождает её, на самом деле желая спросить о Венере.       Оказывается, у неё есть фотографии, и она очень гордится ими.       — Разве это не лучшее, что когда-либо писал Маркус? — она нетерпеливо спрашивает. — Посмотри, она такая красивая! У нее очень длинные волосы, потому что на всех древних картинах именно так нарисована Венера, и Маркус делал это, опираясь на Ренессанс. Но было время, когда волосы Норт доходили до бёдер! Это было так прекрасно, что я просто… — Изабель прерывается, оставляя поцелуй на шее Норт.       Картина на фото действительно прекрасна — и довольно точна, беря во внимание статное телосложение Норт. Но на данный момент любимая картина Коннора — Башня. Он мудро воздерживается от упоминания об этом. Они узнают друг друга ещё немного, Адам рассказывает историю о том, как Лютер встретил Кару и как он стал дядей в пятнадцать лет. Алиса — тихий ребенок, вежливый и спокойный, как её мать. Исходя из возраста, Коннор может предположить, что Кара была очень молода, и ей было довольно тяжело, но всё же Алиса с любовью говорит о новой семье. В конце концов они переходят на более лёгкие темы, и все они прекрасно проводят время.       До тех пор, пока знакомая группа идиотов не подъезжает ко входу в магазин.       — Йо, проверьте мусорные банки на наличие лесбиянки! — тянет один из них, вызывая смех у остальных.       Норт и Коннор одновременно встают, чтобы пойти и разобраться с ними, но Изабель жестом просит их остаться: — Извини, что ты сказал? Я не слышала тебя из-за твоего компенсирующего себя маленького мужского эго.       — Оо, а у неё есть язычок!       — Спорим, она много его использует! — говорит один из них, и другие смеются.       Алиса прячется за Адамом, и даже мальчику явно не по себе. Вскоре снова появляется главарь, который выходит из машины и кивает Норт: — Эй, блондиночка! Сколько за то, что бы ты позволила нам смотреть, как твоя девчонка отлизывает тебе?       В этот момент Коннор должен физически удерживать Норт от нападения с ломом на этого засранца, как бы ему не хотелось ей позволить. Вместо этого Иза просто мягко улыбается своей девушке: — Все в порядке, детка, я разберусь с ними, — во всём безупречном образе хорошенькой девушки, она подходит к главному, поставив руки на бедра. — Я думаю, вы должны извиниться передо мной.       Парень просто отвечает громче: — Я не прошу прощения ни у одной девчонки.       Все четверо громко смеются, но Изабель не теряет самообладания. Она изящно поднимает руку к лицу парня: — Тебе нравится мой маникюр? — она спрашивает, несмотря на то, что сейчас её ногти не накрашены. Главарь на мгновение теряется, но не успевает ответить: со скоростью укуса змеи Изабель протягивает руку, чтобы схватить его за ухо и сильно скрутить. Коннор почти начинает сочувствовать — учитывая её силу рук и тот факт, что она — механик, никто бы не хотел, чтобы она ухватилась за любую его часть таким образом. И, черт возьми, Изабель покажет ад любому задире.       Под испуганные всхлипывания, брюнетка идёт к своим друзьям и девушке, заставляя парня следовать за ней: — Как ты сказал тебя зовут?       — Д-Дэвид.       — Дэвид! Дэвид, отлично! — она восклицает со своим обычным, весёлым нравом. — Итак, Дэвид, это Коннор, Норт, Адам и маленькая Алиса, конечно. Когда ты оказываешься в присутствии таких прекрасных людей, ты говоришь «Доброе утро, дамы и господа»! Ты можешь сделать это для меня?       Этот парень, вероятно, всё ещё ошеломлён тем, что его тащат за ухо, как надоедливого ребёнка, но он заикается: — Д-доброе утро, дамы и господа.       — Если, конечно, не вечер, в таком случае ты говоришь.? — Изабель сжимает и без того железную хватку на Дэвиде, и он стонет, отвечая.       — Добрый вечер, дамы и господа! — у него уже почти слёзы на глазах от всех рывков, и его друзья теряют дар речи.       — Хорошо! — байкерша хвалит голосом, который звучит сладко, словно она не тащит парня вдвое большего размера за ухо. — Хорошо, великолепно! Сейчас иди домой, причешись, и, пожалуйста, надевай чистую рубашку, когда выходишь из дома. Это непотребство оскорбляет саму деликатность моей натуры.       С этими словами она грубо толкает парня назад к его машине, и он пытается пройти оставшуюся часть пути, чтобы сесть и уехать среди аплодисментов и криков Норт, Адама и Алисы. Коннор будет это отрицать, но он тоже пытается скрыть свой смешок рукой.       — Иза, ты такая крутая сучка! — Норт восклицает, схватив свою девушку, как только она возвращается, чтобы поцеловать ее в губы. — Я люблю это!       Коннор делает мысленную заметку сообщить Маркусу об этой встрече — технически здесь не было никакой борьбы.       В конце концов они возвращаются к Лютеру, чтобы забрать Иви и поехать обратно на ранчо. Коннор получает чрезмерную благодарность, хотя всё, что он делал — это держал овцу в кузове грузовика. Он находит Саймона в гостиной, просматривающего свою работу на день.       — Хэй! — блондин приветствует. — У Кэры все хорошо?       Коннор кивает: — Как нельзя лучше.       — Прекрасно! — Саймон тепло улыбается. — Ты сделаешь мне ещё одно одолжение? Маркус сейчас помогает Карлу в студии, и после этого ему нечего делать — шокирует, я знаю. — Это похоже на внутреннюю шутку, что ковбой упадёт без сил из-за работы, прежде чем признается, что ему нужен выходной. — Лошади уже тренировались, Джош забрал овец и позаботится о Иви, когда она вернется, цыплята накормлены, а всё остальное находится под контролем. Не мог бы ты убедиться, что он не находит оправданий чтобы работать до изнеможения?       На кончике языка Коннора есть вопрос типа «почему я», но он уже уверен, что все они знают, что его привлекает Маркус, и пытаются их свести: — Конечно, — он просто отвечает, уходя налево в студию. Любопытно увидеть знаменитого художника в его естественной среде.       Хах. Так вот для чего этот кран.       Карл расположен на сиденье крана на высоте около трёх метров и рисует на гигантском холсте, который уже наполнен яркими синими тонами. Внизу Маркус в своём плаще для рисования зорко следит за ним, пока занимается уборкой вещей вокруг.       На плаще много пятен разных цветов, но свежие голубые точки на его плечах говорят Коннору, что Маркус несколько раз проходил под Карлом, и то, как он продолжает смотреть на отца — явный признак готовности бежать к нему, заметив что-то необычное.       Они оба молчат, вероятно, сосредоточенные на своих задачах, и детектив чувствует себя неловко из-за вторжения. Он ничего не говорит, а дожидается момента, когда Маркус поднимает взгляд и замечает его.       — Ох, привет! — эта улыбка, боже мой. Мало вещей так очаровывают, как по-настоящему счастливый Маркус. — С возвращением!       Коннор кивает в знак благодарности, прежде чем произнести своим лучшим детективным голосом: — Меня послали убедиться, что ты не находишь способов переутомиться, и сразу предупреждаю — я всегда выполняю свою миссию.       Старший Манфред искренне посмеивается над этим: — Наконец-то мы нашли кого-то, кто справится с этой задачей! — он опускает сидение крана, чтобы спуститься вниз. — Тебе придётся смириться и отдохнуть для разнообразия, — он говорит своему сыну с дразнящей улыбкой, проводя рукой по его предплечью.       Потерпевший поражение, Маркус может только покачать головой: — Хорошо, — он уступает, и затем смотрит на Коннора. — Хочешь позагорать у пруда? — после кивка другого он продолжает. — Отлично! Позволь я возьму свои вещи, и мы продолжим там, где остановились.       Выбор слов заставляет Коннора задуматься о конкретной деятельности, которую он очень хотел бы продолжить, но он вынуждает себя выкинуть из головы всякие домыслы и соглашается.       Пять минут спустя Маркус появляется в накинутом расстегнутом плаще с рукавами, завязанными на талии, и только зеленая майка закрывает его грудь. Брызги краски, останавливающиеся на предплечьях, говорят о том, что он носил плащ должным образом в студии, где был кондиционер.       У пруда жарко и солнечно, но недавно поднялся легкий ветерок, и Коннору хорошо в тени поваленного дерева.       Даже пристальный взгляд с другой стороны мольберта не смущает его. Всё кажется таким… правильным.       Они говорят обо всём, от впечатления Коннора о Лютере до невероятного способа Изабель справиться с гомофобными придурками. Маркус всё ещё говорит, что грубить людям — плохо, но он до слёз смеётся над сценой, которую для него описывает Коннор. Если детектива-стажёра спросить, то он не сможет точно сказать, как долго он сидит там, пока Маркус не поднимается. Он больше не в тени, так что, наиболее вероятный ответ — чуть больше трёх часов.       — Ты хочешь вернуться на обед? — спрашивает Маркус. — Мы могли бы увидеть, готовит ли кто-то другой, для разнообразия.       Обычно готовит Маркус, успевая первым прийти на кухню, но Карл буквально выгнал его задолго до одиннадцати, так что сегодня у него совсем не было шанса приготовить что-нибудь.       Коннор улыбается самому себе: — Хорошо, позволь мне помочь тебе, — он предлагает, пройдя вперед, чтобы помочь другому собрать его различные художественные принадлежности. Маркус быстро покрывает свой холст коричневым защитным полотном. — Хэй! Мне нельзя даже взглянуть?       Художник дразняще качает головой: — Нет, пока работа не закончена.       — Это нечестно! — Коннор надувается, и Маркус не может удержаться от того, чтобы смотреть. Взгляд несоответствующих глаз опускается на губы детектива.       Коннор никак не мог этого не заметить.       Он заметил, определённо заметил, и замер, как только понял, куда смотрит Маркус. Секунды длятся дольше, чем часы, пока они неуверенно наклоняются друг к другу.       Их губы встречаются осторожно, почти испуганно, в едва заметном клевке, быстром и целомудренном, но действующем как магнит: они отстраняются, но взглянув друг на друга, они сближаются в поисках следующего прикосновения, снова и снова. Они отстраняются в последний раз, и глаза Маркуса просят молчаливого разрешения, которое Коннор, не колеблясь, дает. Это похоже на разбитую стеклянную стену — стремительно и внезапно. Маркус нетерпеливо обвивает рукой плечи Коннора, в то время как тот притягивает его за талию, позволяя поцелую углубиться. Они теряются во вкусе друг друга — Коннор подаётся вперед, когда Маркус слегка царапает его затылок, заставляя художника откинуться назад и упасть с колен в траву на спину — то движение, за которым детектив слишком рад последовать.       Маркус лишается воздуха при падении, и чуть отстраняется с хриплым хихиканьем, ощущающимсяся теплом на коже Коннора.       Это даёт Коннору паузу, чтобы спросить: — Что случилось с обедом?       — О чём ты? — спрашивает Маркус, наклоняясь, чтобы украсть последний быстрый поцелуй. — У меня он прямо сейчас.       — Ты говоришь такие вещи… — другой качает головой, нежный взгляд становится серьёзнее. — Мы должны поговорить об этом, — Коннор знает, что он большой лицемер, раз сказал это нависая над лежащим Маркусом в близи от его губ, но ему нужно знать.       С уверенностью, вызванной энтузиазмом, с которым Коннор ответил на поцелуй, Маркус кивает и слегка саркастично комментирует: — Фантастическая идея! — он слегка облизывает губы, прежде чем продолжить. — Я начну: ты мне нравишься. Ты нравишься мне с самого первого дня, и я был бы безумно рад называть тебя своим и слышать, как ты делаешь то же самое до тех пор, пока ты будешь хотеть этого.       Чёрт, что может стать лучшим стимулом для ответного признания? Просто услышав, как Маркус произносит «ты мне нравишься», сердце Коннора забилось, как бешеное. Он едва смог сориентироваться, чтобы заставить себя ответить.       — Ты тоже мне нравишься, — он справляется, и ему кажется, что он снял камень с души. — Но… скоро я уйду…       Интенсивность в этих завораживающих глазах не становится меньше: — И? Детройт находится в двух с половиной часах езды, — он улыбается. — Я привык работать над тем, что важно для меня.       И, ох… это просто убивает его. Маркус говорит «важно для меня», а не большое «Л-слово». Он хочет, но понимает, что слишком рано для этого. Маркус действительно, действительно не хочет проебать всё. Он видит, как Коннор прикусывает нижнюю губу, и перебарывает желание приподняться и сделать это вместо него. В конце концов Коннор кивает.       — Знаешь, ты мне тоже понравился с первого дня, — добавляет он. Дерзкая улыбка медленно появляется на его лице. — Даже если тебе, кажется, никогда не удаётся удержать всю одежду на себе.       — Некоторые считают, что это достоинство, а не ошибка.       — Может быть, в некоторой степени… — уступает детектив, делая вид, что закатывает глаза, — но я нахожу это очень отвлекающим, когда пытаюсь быть искренним и честным с тобой.       Просто чтобы поддразнить, Маркус обхватывает руками талию Коннора и притягивает его к себе так, что его бедра толкаются между ног Маркуса, заставляя их обоих слегка задохнуться. — Кажется, у одной из твоих частей нет проблем с честностью, детектив.       — Я не думаю, что «честность» — это то слово, которое ты ищешь здесь, — Коннор отвечает, смягчаясь настолько, что наклоняется и дает Маркусу последний, медленный поцелуй, без спешки пробуя язык другого, затем отодвигается, чтобы оставить небольшую дорожку поцелуев на его челюсти, достигая уха, чтобы прошептать: — Мы должны вернуться.       Маркус прикусывает нижнюю губу и резко вдыхает: — Боже, ты дразнишь. Ладно, — он соглашается, хотя бы из-за отдаленного осознания того, что да, он на самом деле голоден и нуждается в какой-нибудь еде. — Иди вперед. Я должен быстро окунуться в ледяном пруду, прежде чем приблизиться к презентабельности.       Коннор сбивается с мысли — он вдруг осознает, что определённо может почувствовать, каким… воодушевленным Маркус стал во время их краткого взаимодействия. Это кажется почти ошибкой правосудия — отказаться от всего, но если они не появятся хотя бы чтобы поесть, то кто-нибудь придёт проверить их, и будет только хуже. Он вздыхает про себя и делает несколько глубоких вдохов, чтобы избавится от собственного возбуждения.       Маркус очень удачно решил охладиться перед тем, как пойти на ланч — Изабель только что пришла, чтобы пообедать с девушкой. Если бы она и Норт увидели, что он вернулся со стояком, который не может скрыть даже его плащ, то их совместного дразнения было бы достаточно, чтобы он захотел исчезнуть.       — Так ты уже нарисовал его как одного из тех французских мальчиков? — вместо этого обычное количество поддразниваний.       Он улыбается, и щедро накладывает великолепное карри Саймона: — Нет, французские мальчики скучные, — он подмигивает. — Думая о Конноре, мне скорее на ум приходят скандинавские божества, возможно, Бальдр.       Норт фыркает над своей тарелкой, выкрикивая «Ботаааник!!!», пока Маркус просто закратывает глаза.       Коннор должен спросить: — Бальдр?       Художник хмыкает в знак согласия, передавая ему порцию обеда, и жестом указывает садиться: — Человек Которого Нельзя Убить. Было бы неплохим титулом, да? — он объясняет. — Бальдр — сын Одина и Фригг, предсказавший свою смерть с приходом Рагнарёка. Чтобы спасти его от такой судьбы Фригг сделала чары, которые делают Бальдра неуязвимым.       Коннор очарован рассказом, даже если Норт называет Маркуса ботаником из-за столь хорошего знания мифологии, вероятно, благодаря изучению искусств и их истории. Тем не менее, Коннор заинтересован и хочет знать: — Разве Рагнарёк — не самосбывающееся пророчество?       — О нет, их двое!!! — Изабель смеётся над стоном Норт, но глаза Маркуса буквально светятся энтузиазмом даже от небольшого проявления заинтересованности Коннором.       — Это так, — он подтверждает, слегка наклонившись к нему с озорным выражением. — И все магические заклинания имеют подвох, особенно сильные. Человек Которого Нельзя Убить на самом деле уязвим, но не к обычному оружию. Его уязвимость — драгоценный секрет.       Голос, подозрительно похожий на голос Хэнка, говорит Коннору «Напоминает кого-нибудь, малыш?». Он снова должен задаться вопросом: как глубоко видит Маркус, когда смотрит с другой стороны мольберта?       — Заткнись, — это всё, что он отвечает, но быстро целует художника в щёку.       — Эй, эй, попридержите коней! — Норт моментально реагирует, указывая на них. — Когда это произошло?       — Ну, ты же сказала мне «хватит быть варёной лапшой и попробуй», — Маркус признаётся без тени стыда в голосе. — Я последовал твоему совету.       Коннор задумывается на секунду, а затем со смехом добавляет: — Я тоже.       Блондинка, по меньшей мере, в восторге. Она смеётся, поворачиваясь к своей девушке: — Видишь? Я самая лучшая Фея Крёстная! — Изабель награждает её улыбкой и быстрым поцелуем. Затем Норт поворачивается и предупреждающе указывает пальцем Маркусу: — Не облажайся.       На этот раз без угрозы расчленения, но ощущается схоже, и сердце Коннора согревается от мысли, что Норт будет угрожать телесными повреждениями для его защиты. Возможно, это что-то говорит о всех них или их дружеских взаимоотношениях, но ему всё равно: у него есть настоящие друзья, и этого более чем достаточного.       Маркус чувствует прилив любви к своей названной сестре и кивает: — Я сделаю для этого всё возможное.       — Это просто восхитительно! — восклицает Изабель, протягивая руку, чтобы ущипнуть Маркуса за щёку. — Мой малыш повзрослел и нашёл бойфренда, который по настоящему хороший человек! — затем она делает паузу и откидывается назад. — Погодите, вы ведь теперь бойфренды, так?       Они оба улыбаются друг другу, слово они знали это всю жизнь.       — Да, — говорит Коннор, не отводя взгляд ярких глаз от другого.       Иза с энтузиазмом хлопает в ладоши, прежде чем внезапно нахмуриться: — Это напомнило мне кое о чём! Коннор, ты знаешь Гэри? — спрашивает она. При очевидном замешательстве детектива она продолжает: — Подожди, может, это был не Гэри… всего пару часов назад у автомастерской остановился турист и задавал странные вопросы!       Это не предвещает ничего хорошего. Он тоже хмурится: — Какие вопросы?       — Просто… знаю ли я тебя и с кем ты остановился… когда я спросила кто он, он ответил, что он твой парень… но ты говорил, что у тебя никого нет, поэтому я просто притворилась дурочкой и отправила его восвояси, — уверяет Изабель. — Боже, да как его звали… Гэри, или Горди, или…       — Гэвин.       — Точно!       Лицо Коннора искажается в гневе.       Гэвин матьего Рид.       Какого хера он хочет и как он нашёл его в округе Аллеган?       Ох, стоп — ебаные соц. сети. Все его посты в Instagram о прекрасном ранчо и милые видео с Маркусом, шепчущим Ра… не говоря уже о видео Норт, в котором он попытался ездить на быке.       И конечно этот придурок решил именно сейчас вернуться в его жизнь.       — Коннор? — мягкий взволнованный голос Маркуса заставляет его понять, что он ничего не говорит уже несколько секунд, и он поворачивается к нему.       — Всё в порядке, — он пытается с натянутой улыбкой. — Просто плохое воспоминание, которое не знает, когда нужно отпустить.       Норт сочувствующе кивает: — Нам ли не знать…       Почти до смешного вовремя Саймон заходит в столовую: — Коннор? — он зовёт слегка нерешительно. — Снаружи какой-то тип требует увидеть тебя. Он говорит, что он твой парень…? — его взгляд метнулся в сторону Маркуса, когда он вопросительно заканчивает предложение, а Коннор просто стонет: — Он не мой парень!       У Саймона сильное чувство дежавю о сталкерстве. Он инстинктивно защищает его тоже: — Только дай знать, и я скажу ему отвалить.       — Нет. Нет, все хорошо, — Коннор фыркает, вставая так резко, что стул гремит. — Я сам от него избавлюсь. Спасибо, Саймон.       Он вылетает в холл и направляется к входной двери. После секундного колебания из-за шока Маркус следует за ним — и, чуть медленнее, все остальные.       Они застают их в середине перепалки:       — …что значит «почему я здесь»?! Я твой парень!       — Бывший парень, Гэвин, — голос Коннора очень холодный. И, ох, Маркус не хотел бы, чтобы он когда-нибудь был направлен на него. Во всех своих тонких чертах, Коннор может быть пиздец каким пугающим.       Этот Гэвин, кажется, слишком тупой, чтобы воспринимать опасность в голосе Коннора: — Да ладно, Коннор, ты это не всерьёз, — он говорит, шагая в личное пространство своего бывшего и кладя ему руку на плечо. — Раньше мы так хорошо проводили время вместе. Мы бы не расстались, если бы ты не был таким нервным.       Коннор стиснул челюсть от гнева. Он не знает, стоит ли просто ударить этого придурка или кричать на него, пока он по настоящему не поймёт, что значит измена. И Гэвин смеет выставлять всё так, словно Коннор неразумен?       Как бы ему ни хотелось ударить, он сдерживает себя. Он не хочет дешёвого удовлетворения от драки. Он хочет, чтобы этот мудак понял, что правильно покончить с этим. Разве он много просит?       — Не «нервно» порвать с кем-то, кто изменяет.       Маркус молча следит за диалогом, но это не может не привлечь внимание — кто бы изменил кому-то вроде Коннора? И почему?       — Ну, суди меня за то, что я хочу партнёра, который на самом деле обращает на меня внимание!       Коннор сжал кулаки: — Тебе не нужен «партнёр». Тебе нужна надувная кукла, которая двигается.       О, этот парень полный осёл, вот почему. Маркус подходит ближе к ним, стараясь расправить плечи и выпрямиться во весь рост. Норт, несомненно, посмеется над ним позже, но Гэвин ниже, чем Коннор, а сам Маркус выше чем он и шире в плечах. Ему не обязательно это нравится, но если тактика запугивания сработает, он её использует: — Здесь всё нормально?       — Не твоего ума дело… — Гэвин останавливается, ошеломлённый, казалось бы, неестественной разницей в цвете глаз Маркуса, которая делает его тяжёлый взгляд ещё сильнее.       Хорошо. Чем сильнее он застигнет его врасплох, тем легче будет заставить его уйти: — Это моё дело, если вы преследуете моего гостя, — говорит Маркус, с как можно большим авторитетом. — Это частная собственность. Пожалуйста, уходите, иначе мне придется сопроводить вас лично.       — Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь, мальчик с фермы! — говорит незваный гость, снова обращаясь к Коннору: — Что ты вообще здесь делаешь? Ты действительно предпочел бы провести лето пробираясь через конское дерьмо, чем где-то ещё, где мы с тобой можем повеселиться?       Гэвин хватает его за другую руку. Маркус частично ожидает, что Коннор вырвется из захвата и опрокинет ублюдка на задницу, на что он более чем способен, но все же… Коннор не двигается. Его кулаки сжаты до белых костяшек, но он не двигается. — Я пришел сюда… чтобы уйти от тебя, Гэвин.       Маркус может понять. Всегда тяжелее бороться с кем-то, о ком ты когда-то заботился. Но это значит, что если Коннор не будет бороться, то придётся ему.       Гэвин, кажется, воспринимает слова Коннора как знак того, что их отношения не завершились на самом деле: — Ты это не серьёзно, — повторяет он. — Ты просто прячешься от меня, как всегда!       — Хорошо, закончим на этом, — Маркус встаёт между ними, оттесняя Гэвина на пару шагов. — Тебе здесь нечего делать. Уходи или мне придётся самому тебя сопроводить.       Подняв брови, Гэвин смотрит на Маркуса с усмешкой: — О… о, я понял, ты его новая игрушка, не так ли? — он с отвращением щёлкает языком. — У меня для тебя плохие новости, приятель. Этот мальчик не даёт.       Маркус не попадается на удочку: — Это тебя не касается. Я говорю в последний раз. Уходи.       — Или что? А? — Гэвин толкает Маркуса в грудь. — Ну же, ковбой! — ещё раз. — Покажи, на что способен! — и ещё один.       Маркус не ждет четвёртого удара. Он хватает Гэвина за запястье и с силой поднимает его руку, опускаясь, и проскальзывает в пространство Гэвина одним плавным движением. Оттуда секундное дело толкнуть его, поднять и опрокинуть. Не было ни единого удара, но если он разозлится ещё сильнее, то это ненадолго.       — Ты выглядишь как разумный парень, — на самом деле нет, но он всё равно говорит это, надеясь, что, возможно, есть маленькая вероятность, что Гэвин решит, что бывший, который не хочет его возвращения, не то, из-за чего он хотел бы сломать свой нос. — Не делай всё ещё хуже, чем уже сделал.       Настойчивый бывший всё ещё полулежит на траве, в замешательстве от того, как он вообще туда попал, и его глаза смотрят на Коннора.       — Что ты хочешь от меня, Гэвин? Между нами всё кончено, — холод в его голосе ясно показывает, что его слова не обсуждаются, даже когда он опускается на колено, чтобы смотреть ему прямо в глаза. На этот раз даже Гэвин видит, что Коннор серьёзен. — И не смей ещё хоть раз, ты или твои друзья, показываться мне на глаза. Ты меня понял?       — Коннор…       — Ты меня понял?! — яростный тон голоса Коннора сильно контрастирует с его равнодушным выражением лица, и Маркус ещё раз думает, что он определённо не хочет быть тем, на кого это направлено.       — …ладно. Ладно! — Гэвин, огрызается, поднимаясь. — Ладно, как хочешь, — он поворачивает, чтобы с ненавистью бросить последний взгляд на Маркуса, а затем вновь обращается к Коннору. — Всё равно ты не продержишься до конца лета с этим красавчиком. Ну нахуй.       Коннор выдыхает только когда Гэвин исчезает из их поля зрения — он даже не осознавал, что несколько последних секунд задерживал дыхание.       Маркус мгновенно оказывается рядом с ним, успокаивающе прикасаясь к спине: — Ты в порядке?       Он на секунду задумывается. Слова Гэвина о том, что у них не получится долго встречаться, задели его, но ласковая забота Маркуса уже прямо сейчас доказывает, что это ошибочно… они могут не продержаться долго, только время покажет, но Коннор чувствует, что даже если что-то не получится, то причины будут другие.       — Я буду в порядке, — заверяет он. — Надеюсь, мы видим его в последний раз.       Они смотрят друг на друга несколько секунд, а затем Маркус смеется: — Теперь я знаю, как я смог подцепить тебя! Планка была установлена довольно низко!       Детектив смеется, в большей степени из-за того, как ужасна шутка: — Эй! Ты можешь осуждать меня из-за этого кретина сейчас, но как насчёт твоего бывшего-сталкера?       — Кто тебе об этом сказал?! — если бы у Маркуса была светлая кожа, прямо сейчас он был бы алым. Коннор просто смотрит на него долгим взглядом, и он понимает. — … Лейтенант. Конечно.       — Боже, вы придурки созданы друг для друга, клянусь вам.       …и это была Норт. Изабель тоже хихикает, прикрывшись рукой, а лицо Саймона, сдерживающего смех, стоит тысячи слов.       — Давайте просто пойдём обратно? — спрашивает Коннор, на самом деле опустошённый после встречи. — Я бы просто хотел бы забыть обо всём этом.       В глазах разного цвета появляется задорный блеск, когда Маркус отвечает: — Конечно, — он говорит с едва заметным поддразниванием в голосе. — Позволь мне проверить Карла, а затем у меня есть несколько идей, как помочь тебе в этом.       Честно говоря, Коннор не ожидал битвы в Марио Карт в четвером вместе с Изой и Норт, пока его не оторвали от дневных обязанностей для этого, но, если честно… он не жалуется.       Он может к этому привыкнуть.