***
— Не могу поверить, что они согласились и правда одолжили мне денег. Не просто так, конечно, но это лучшее, на что я мог рассчитывать. Цезарь поставил реактивы под вытяжку и убрал высохшие колбы в шкаф, стараясь не обращать внимания на твой любопытный, пугающий взгляд. — Я не ожидала, что они рискнут, — призналась ты, взяв тряпку, чтобы протереть стол. — Я привлекаю много внимания. Но в последнее время дозорные умерили пыл. Я засветилась, но меня даже не попытались схватить. Интересно, почему? Случайно задев пустой мерный стакан, стоящий возле раковины, ты ойкнула и поспешила собрать осколки с пола. Цезарь остался невозмутимым и устало вздохнул. Разбитая посуда уже давно не удивляла его и не приводила в ярость. Если бы он злился каждый раз, когда ты что-нибудь била, давно умер бы от разрыва сердца. — Поняли, что ты ходячая катастрофа. Мало того, что ты чёртово чудовище, которое очень сложно схватить, так еще и одна из Йонко пала не без твоего участия. Ты буквально обворовала её! Они не такие дураки, чтобы рыть себе могилу. Но это действительно подозрительно. Вы переглянулись, и, пока ты усердно обдумывала что-то, Цезарь незаметно отодвинул от тебя все целые колбы, стаканы и чашки. — В любом случае, я все еще под прицелом. Может, Крокодайл рассчитывает именно на это? Я отличная приманка для правительственных псов. — Да кто его знает. Мы теперь зависим от него, и это чертовски раздражает! Ты замолчала и, окинув взглядом стол, заметила, что он внезапно опустел. Это означало, что работы в этот день больше не было. Но даже если и была, Цезарь не сказал бы тебе о ней. Внезапно ты подняла руку и странно улыбнулась. — Смотри, что умею, — на ладони зажегся огонь, и, когда он как следует разгорелся, на нём появились глаза и рот. — Говорящий огонёк. По-моему, очень мне подходит. Прометей выглядел сытым и вполне безобидным, но Цезарь вздрогнул от ужаса, быстро проанализировав всю лабораторию на наличие готовых загореться вещей. Не найдя ничего слишком опасного, он потёр рукой лоб и сердито посмотрел на тебя. Обычно услышанная от тебя фраза «смотри, что умею» приводила к катастрофическим последствиям. — Ты украла его, только потому что он говорящий? Ты потушила огонь и хмыкнула. — А для чего ещё он мне нужен? Цезарь сел на стул и вздохнул, как будто несколько часов без перерывов таскал цистерны из кайросеки. Он выглядел таким мрачным, что сам чёрный цвет бледнел на его фоне. — Не могу поверить, что вынужден ошиваться с тобой. Ты проигнорировала его последнюю фразу и села на высокий стул рядом, положив подбородок на металлическую стойку. Цезарь не обратил внимания даже на несобранные волосы, повисшие на окружающем тебя оборудовании, как ледяные сосульки. — Выглядишь подавленным. С чего это ты так переживаешь из-за меня? Он посмотрел на тебя с чистым скептицизмом во взгляде, словно не мог поверить в услышанное. Его лицо было наполнено таким страданием, что, возможно, смерть перестала пугать его так сильно, как раньше. — Из-за тебя? — уныло спросил он. — Ошибаешься. Я боялся, что вы с Кингом споётесь и вытрясите из меня душу… Он не врал — таким голосом невозможно врать. Жалостливый вид немного тронул тебя. — Расслабься уже, мы его больше не увидим. Я не знаю, что с ним случилось, и не горю желанием узнать. У нас нет ничего общего, кроме расы. Нет смысла искать друг друга. — Ну, ты же спелась со мной, — помолчав, пробормотал Цезарь. — Это ты спелся со мной! — Он не пытался всерьез убить тебя, и это делает тебя выше большинства из тех, кто его окружает. Мне было сложно поверить в то, что ты не захотела искать его после событий на Онигашиме. Я до последнего считал, что ты передумаешь. — Он не убил меня, только потому что я лунарианка. Если бы была человеком, меня давно бы не было в живых. Я сказала тебе, у нас нет ничего общего. Разные темпераменты, разные взгляды на жизнь. Мы просто похожи внешне и физиологически, на этом все. Этого недостаточно, чтобы ладить друг с другом. Он убивал членов своей команды, не испытывал жалости к тем, кто сдавался добровольно и готов был сотрудничать, не интересовался ничем, что не касалось его капитана. И он ненавидит людей. Мы не можем сосуществовать. То, что мы с ним последние представители расы, не обязывает нас контактировать. — Ты права: таких, как он, уже не исправить. Повисла тишина. Цезарь сидел на стуле совершенно невозмутимо, как будто только что прочитал многочасовую лекцию по философии. — Да что ты говоришь?! — неожиданно воскликнула ты, поднявшись на ноги. — А ты, значит, можешь исправиться? — А я и не был поломан! — Мне напомнить про твои подвиги? Он нахмурился, наблюдая за тем, как со стойки падают листы с его записями о недавнем эксперименте. Пряди твоих волос отправили их в мучительный долгий полёт. Даже если бы всё загорелось, Цезарь не повёл бы глазом. — Не надо. Давай забудем об этом разговоре. Он и впрямь был измучен и подавлен. Ты не знала, что так сильно подействовало на него: пережитые события или твоё присутствие. Но перемены невозможно было не заметить. Ты ожидала, что Цезарь хотя бы попытается натворить что-нибудь в своём духе: создаст отвратительный яд, навредит тебе или кому-либо ещё, придумает очередной бесчеловечный эксперимент. Но с тех пор, как вы покинули страну Вано, его будто подменили или чем-то очень сильно запугали. Он согласился на все условия, которые ему предложил Крокодайл, поистерил всего пару дней и затих, большую часть времени скрываясь в большой лаборатории на втором этаже. Ты больше не вызывала у него таких бурных эмоций, как раньше, и стала чем-то вроде хронической болезни, которая иногда ненадолго выходит в ремиссию, а затем снова начинает доставлять неудобство. Болезнь, к которой он привык и от которой потерял надежду избавиться. И если с этим ничего нельзя поделать — стоит просто смягчить ущерб насколько возможно. В лаборатории не было лишних глаз, поэтому Цезарю приходилось самому справляться со всем. Ты находилась «дома» далеко не каждый день, и пожаров, битого стекла, потопов и прочих неприятностей стало гораздо меньше. Моне была права: если перестать обращать внимание, хулиган в конечном итоге успокоится. Жаль, что её рядом теперь не было. Хотя два крылатых монстра для одной лаборатории — чересчур. Цезарь в этом уже убедился. Ты пыталась поймать его на обмане и найти какие-нибудь улики тёмных делишек, но таковых, казалось, действительно не было. Верилось с трудом, но не пойман — не вор. И Цезарь отвратительно врал, прежние приёмы перестали работать, когда ты увидела его настоящую сущность, а на новые актёрских данных не хватало. — Ты жаждешь мирового признания, но создавал оружие массового уничтожения. Мертвецы не умеют восхищаться. Перед кем ты собирался красоваться? — Мне не нужно никакое признание. Я работаю только ради науки! Его слова прозвучали неправдоподобно. — И теперь ты будешь использовать законные методы превзойти Вегапанка. — Ты мне не указ! Не мешай мне работать и убирайся отсюда! Ненавижу все эти разговоры об этике и морали! — Если не хочешь говорить, я могу вбить в тебя это силой. — А говоришь, что не терпишь насилия! Один из маленьких листков на полу воспламенился, и Цезарь потушил его, небрежно наступив ботинком. — Просто продолжи исследования по гигантификации. Только без детей! И без других жертв! Он скривил губы и посмотрел на тебя, как на величайшую идиотку в мире. — Думаешь, можно создать что-то подобное без жертв? Ты мыслишь, как дитя малое, — последовала небольшая пауза, окончившаяся разочарованным вздохом. — Ничего не выйдет. Нужен растущий организм и кто-то, с кем можно было бы сравнивать результаты. Ты, конечно, не гигант, но у меня была надежда, что что-нибудь получится. Ты же видела — всё провалилось, даже наблюдения за теми оборвышами не дали никаких результатов. Ты мой единственный небольшой успех в этом деле — твой рост удалось изменить навсегда. Правда, не в ту сторону, и из-за твоей природной нечеловеческой силы мне не удалось узнать, что изменилось, кроме роста. То, что привело обычных детей к критическому состоянию, не навредило тебе. Возможно, поэтому с тобой всё прошло относительно неплохо. Но какой в этом толк? Моя задача — превратить людей в гигантов, а не лунариан в людей. Хотя с последним я отлично справился. Даже Большая Мамочка не смогла опознать в тебе свою давнюю мечту, когда мы были на Пирожном Острове. Последние слова заставили тебя посмеяться, и Цезарь сделал паузу, недоверчиво взглянув в твою сторону, пытаясь понять, отчего тебе так весело. Напрасно. Твой ум всё ещё казался непостижимым. Оттого, что ты была лунарианкой, или оттого, что ты была идиоткой, он не знал. — Однако, трогать тебя у меня больше нет желания. Всё-таки ты вымирающий вид. Цезарь смотрел на твоё лицо и пытался представить перед собой кого-нибудь другого, но не мог. Даже с закрытыми глазами и ушами, он бы не обманулся. Ты с интересом слушала его рассуждения и невинно хлопала глазками, как будто вы обменивались занимательными историями о жизни за чашечкой чая. Обретя уверенность и потеряв бдительность, мужчина продолжил делиться своими мыслями. — Вот если бы ты родила ребёнка от человека, я бы смог использовать его, чтобы выявить воздействие генов луна… Все листки на полу неожиданно воспламенились. Цезарь взвизгнул и вскочил с места, вовремя успев перекрыть огню доступ к кислороду. — Ты ничуть не изменился! — возмутилась ты, ударив кулаком по столу. Учёный состроил обиженное лицо, словно не понял причины твоего гнева. — Ну а что? — капризно протянул он, не обращая внимания на звуки шагов недалеко от себя. — Если ты родишь сопляка только для этого, тебе не должно быть его жалко! Пальцы щёлкнули выключатель на вытяжном шкафу. Он тревожно зашумел, и Цезарь с воплем отправился в увлекательное путешествие по вентиляционным трубам.***
Новое занятие совсем не нравилось Цезарю. Снова оказаться под влиянием кого-то, представляющего огромную опасность, и сидеть на бочке с порохом — не то, чего он добивался. Не то чтобы бочка с порохом сильно пугала его, учитывая, сколько их уже рвануло благодаря твоим усилиям, но чувство всё равно неприятное и вызывает нервный тик. После событий в стране Вано Цезарь испытал облегчение: ты стала прежней, пусть и не его усилиями. Единственное, что не вернулось на своё место — размеры тела. Ты всё ещё была ниже его и не собиралась расти, но совсем не волновалась об этом. Цезарь, наконец-то, смог немного успокоиться. Дело было не в чувстве вины — он просто боялся потерять надёжную защиту для собственной задницы и обрёл надежду, что ты станешь к нему снисходительнее, ведь все проблемы в конечном итоге решились. Ты и правда выработала к нему своеобразный иммунитет. Злобный смех, маниакальные улыбки и сомнительные идеи перестали впечатлять, в них больше не ощущалось угрозы, хотя Цезарь всё ещё не оставил своих поганых идей. Но они теперь жили только в его далёких фантазиях: зажатый со всех сторон, он понимал, что любой намёк на былые подвиги отвернет тебя от него окончательно, а это означало потерять свою единственную защиту от несправедливого и жестокого мира. Иными словами, Цезарь не хотел становиться трупом. Несколько месяцев назад он думал, что умрёт от твоей руки, как только представится возможность. Но после возвращения сердца на Пирожном Острове, учёный убедился, что в тебе было достаточно милосердия и снисхождения, чтобы терпеть его неприятную личность. Ты, разумеется, не простила его и не собиралась прощать, но ему не нужно было твоё прощение, только чувство безопасности. […] — Я не узнаю тебя. На Панк Хазард ты вёл себя как конченый ублюдок, но теперь пыхтишь над созданием гигантов и изучением SMILE без своих злобных штучек. Что с тобой случилось? — Угроза жизни случилась. Как только всё уляжется, я вернусь к тому, что планировал. […] Однако неприятности продолжали преследовать его. Цезарь начинал верить в существование кармы. Дела шли слишком хорошо, и это сразу показалось ему подозрительным. Ты наконец-то была занята чем-то, кроме разрушения лабораторий, и довольно быстро нашла общий язык с новыми союзниками. Крокодайл доверял тебе достаточно, чтобы поручать некоторые задания, и большая часть твоей энергии уходила на их выполнение, обеспечивая тем самым Цезарю тишину и спокойствие. Паранойя всё ещё мучала его: временами ему мерещился шелест крыльев, хруст разбившегося стекла, треск огня или запах гари. Но лекарство против тревоги помогало чувствовать себя лучше и сосредоточиться на экспериментах. Ты рассказывала о своих успехах каждый раз, когда возвращалась в лабораторию. Ощутимый прогресс в использовании Хаки, улучшенный контроль пламени и прочие вещи, связанные с боевыми навыками, волновали тебя в гораздо меньшей степени, чем взаимодействия с людьми. Временами Цезарю хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать бесконечных воодушевлённых возгласов о том, как здорово и весело проводить время с людьми. Он знал о том, что ты выросла среди них и не ощущала травли или непринятия в той степени, которой можно было ожидать, но это выглядело как обычное везение: теперь, когда о твоём существовании знает добрая часть всего мира, в том числе и Дозор, жить, не скрываясь, должно стать труднее. В конце концов, для большинства людей ты была чем-то вроде мифического существа, которое по своей природе должно было приносить вред или лишние деньги в карман. […] — Ну, как все прошло? — Сначала они назвали меня крылатым чучелом, но потом извинились! — Никто не мечтает сгореть заживо. […] Но, судя по рассказам, ты неплохо справлялась с желанием получить признание, и с каждым днём количество человек, не испытывающих страх или презрение, увеличивалось. Цезарь не был этому рад. Он искренне ненавидел твои идиотские выходки и склонность к беспорядку, но отсутствие лишнего шума отчего-то начало раздражать и наводить скуку. Ждать в одиночестве, пока раствор отфильтруется или начнёт проявляться реакция, утомляло. Может быть, пара лопнувших пробирок в день не помешала бы. Но временами, когда после долгого отсутствия ты с воодушевлённым криком врывалась в маленькую лабораторию на первом этаже около входа, Цезарь отбрасывал эту мысль. […] — Почему ты можешь придумывать опыты, а я — нет?! — Потому что я великий учёный, а не криворукий доисторический вредитель! — Я читаю умные книжки по химии! — «Читать» и «сжигать» — это не одно и то же! Отдай эксикатор! — Нет, не отдам! — Отдай! — Нет! Он нужен мне для опыта! — Я уже занял его! Проваливай! — Тогда я возьму другой! — Подожди, там чашечки, которые я измеряю уже три недели! Осталось три дня, чтобы… — Какого хрена он разбился?! У тебя здесь бракованные эксикаторы?! Я же говорила, отдай мне свой! […] Но наступил день, когда ты вернулась в лабораторию после двух дней отсутствия и, поприветствовав учёного, молча отправилась в свою комнату. Ты правда так просто отправилась спать? Очередное задание настолько измотало тебя? Ты получила ранение? Тебя что-то сильно расстроило? Гордость не позволила Цезарю пойти и спросить, и он сделал вид, что ничего не заметил. На следующий день стояла тишина. Ты всё ещё вела себя странно и вышла из комнаты всего раз — для того, чтобы пообедать. В лаборатории у тебя уже давно не было никаких важных дел, потому что, несмотря на старания и искреннее желание помочь, ты приносила больше вреда, чем пользы. Но обычно тебе нравилось наблюдать за опытами, лёжа на животе и болтая ногами на каком-нибудь шкафу или свиснув вниз головой с вытяжной трубы, пуская шуточки в сторону Цезаря. Он запретил тебе приближаться к оборудованию ближе, чем на пять метров, и, на удивление, ты действительно старалась не нарушать это условие. Однако, постоянные глупые вопросы и дурацкие истории нередко мешали сосредоточиться и приводили к тому, что Цезарь допускал ошибки сам и однажды устроил пожар, который потушила ты, впервые принеся пользу. Но теперь его встревожило твоё спокойствие: случай на Панк Хазард хорошо остался в памяти, хотя тогда в произошедшем был виноват он сам. В этот раз Цезарь ничем тебя не травил и изолировал от всех опасных веществ, но твоё поведение вызывало тревогу. Он всё ещё не представлял, какие болезни могут свалить тебя с ног и как им противостоять. А что если тебя серьёзно ранили, и ты скрывала это, чтобы он своими дурацкими «лекарствами» не навредил ещё больше? Цезарь знал, что ты ему не доверяешь, во всяком случае в вопросах, которые касались больной для вас обоих темы. Он пытался следить за тобой, используя преимущества своего дьявольского фрукта, но не заметил ничего подозрительного, кроме слабости и усталости. При каждом удобном случае ты ложилась в постель и дремала, никогда крепко не засыпая. Тебя определённо что-то беспокоило, но узнать об этом можно было, только спросив напрямую. Прошло три дня, прежде чем Цезарь решил, наконец, положить конец бездействию, в глубине души осознавая: чем больше времени пройдёт, тем серьёзнее окажутся последствия, если случилось что-то неприятное. Пока ты находилась в таком состоянии, обеспечивать безопасность лаборатории было некому. — Эй, чего прохлаждаешься? У меня есть для тебя работа. Нужно провести кое-какой опыт, на который у меня нет времени, — беспечно сказал он, неожиданно появившись возле твоей кровати. Ты лежала неподвижно, уткнувшись лицом в подушку и закутавшись почти с головой, и сначала Цезарь подумал, что ты его не услышала или попросту спала. Но неожиданно твои крылья зашевелились, а затем из-под одеяла показалась макушка, и два красных глаза уставились на незваного гостя. — Оставь меня в покое, я хочу спать, — безразлично пробубнила ты. Цезарь обомлел, застыв на месте с раскрытым ртом. Ты никогда не отказалась бы от возможности испортить какой-нибудь опыт. Плохое предчувствие подтвердилось. Он ещё раз в растерянности посмотрел на тебя и подметил, насколько тусклым был твой взгляд. Даже лицо, казалось, побледнело. — Ты серьёзно?! — сердито воскликнул он, стараясь скрыть за раздражением беспокойство. — Хватит бездельничать, я же сказал, что мне нужна помощь! Только спустя пару секунд, мужчина осознал, что только что дал тебе понять, что ему нужна помощь. Это всегда казалось унизительным, если, конечно, не стоял вопрос жизни и смерти. Ты полностью высунула голову из-под одеяла и нахмурилась. — Я же сказала, что хочу спать! — с раздражением сказала ты, скривив губы. Это совсем не тебя не похоже: злиться по таким пустякам. Настало время бить тревогу. — Думаешь, у меня есть время уговаривать тебя?! Вставай с кровати и займись делом! — он схватил одеяло и резко сбросил его на пол. Ты лениво зашевелилась, пытаясь понять, куда оно делось, но когда поняла, неожиданно потеряла интерес. Заметив это, Цезарь напрягся сильнее, сделав для себя неутешительный вывод. — Ты что, не можешь встать? — хмуро спросил он. По твоему виду стало ясно, что так оно и было. — У меня нет сил, чтобы встать, — наконец, после долгой тишины призналась ты, отведя взгляд в сторону. — Как долго? — Ещё утром я могла ходить по комнате, но сейчас трудно даже пошевелиться. — Похоже на паралич? — Вроде нет. — Нужно взять анализы. — Делай, что хочешь, только дай мне поспать.***
— Не могу в это поверить, — застыв возле лабораторного стола, пробормотал Цезарь. Когда ступор прошёл, он бросил пробирку в раковину, и она со звоном разбилась. Злость овладела им: из всего возможного именно это! Двое подчинённых, посланных ему на подмогу, в страхе зажались по углам. Цезарь ещё раз просмотрел записи в журнале и, вспылив, выдрал их, скомкал и бросил в урну. — И что мне теперь с этим делать?! — он топнул ногой, находясь на грани нервного срыва: ни одна здравая мысль не приходила в голову. — Вы выяснили причину? — скромно пролепетал один из лаборантов, всё ещё боясь привлечь слишком много внимания. Цезарь посмотрел на него со злостью. Янтарные глаза горели ненавистью ко всему вокруг, как будто что-то из этого было виновато в произошедшем. — Конечно, я выяснил! За кого вы меня все держите?! Я могу выяснить всё, что угодно! — закричал он в гневе, раздувшись до пугающих размеров. Ужас застыл на лицах лаборантов. Когда их отправили в лабораторию учёного, который прославился на весь мир своими преступлениями, они ожидали увидеть нечто подобное, но реальность оказалась гораздо хуже. Цезарь не скрывал своего презрения к ним, отбросив былые фокусы с притворством, и выглядел слишком озабоченным своей проблемой, чтобы тратить время на всякие глупости. «Мне не нужна помощь! Убирайтесь, пока я вас не прикончил!» — резко произнёс он, когда встретил на своём пороге людей, представившихся «молодыми учёными». Но внезапно лопнувшая на столе колба, оставленная без присмотра, и задымившаяся плитка, которую забыли выключить, напомнили мужчине о том, что ему критически не хватает рук. Чем больше он суетился, тем хуже получался результат. За несколько часов треть всей посуды отправилась в бак для битого стекла. — И что… что же это? — внезапный вопрос застал врасплох. Цезарь внезапно замолчал. На его лице ясно читалась обречённость и нежелание делиться с кем-нибудь результатом. Но выбора не оставалось. Времени на укрощение гордости и капризы нет — придётся принять помощь, а для этого нужно открыть правду. — Это ядовитый газ, — с трудом выдавил из себя он, стараясь не выдать истинных эмоций. — Что? Разве вы всё ещё испытываете его на… — Конечно, нет, болван! Она надышалась им больше года назад, и, накопившись в теле, он всё это время её отравлял! Её не мучали никакие симптомы, поэтому я думал, что критического заражения не произошло и организм справился с ядом! А теперь она в двух шагах от загробного мира! Один из лаборантов, имя которого Цезарь даже не спросил, неожиданно просветлел, и на несколько мгновений учёному показалось, что тот придумал что-то дельное. — Тогда просто введём ей противоядие. Этот газ разработан Вами, поэтому Вы должны знать, как… — Ты идиот? Я создавал оружие массового поражения, с которым невозможно бороться! Воцарилась неприятная тишина. Отсутствие вопросов разозлило ещё больше: ему обязательно было говорить прямо, чтобы донести свою мысль? По лицам лаборантов он догадался, что они прекрасно всё поняли, но не решались прокомментировать. Любое слово сейчас казалось плевком в и без того уязвлённую гордость «гениального учёного», и если взбудоражить его сильнее, он точно лопнет от гнева. — Я специально создал газ, который нельзя нейтрализовать, — потеряв терпение сказал Цезарь. — По крайней мере, я этого не предполагал. По моим прогнозам, [Имя] проживет не больше недели, за это время сделать что-нибудь почти невозможно!***
Дело казалось безнадёжным. Путём долгих стараний и страданий Цезарю удалось создать нечто претендующее на роль противоядия. Однако, у него не было возможности проверить его в деле. Для того, чтобы узнать, работает ли оно, нужно было получить газ, который вызвал отравление, напичкать им кого-то и подождать хотя бы сутки, чтобы яд распространился по всему телу подопытного. У Цезаря не было ни времени, ни компонентов для создания того самого газа: над ним он работал далеко не сутки и даже не месяц. Когда он проверял твоё состояние в последний раз, прогнозы стали просто удручающими и подталкивали опустить руки и тихо плакать в углу от досады. Оставалось, в лучшем случае, около суток. В худшем — около восьми часов. У него на руках были две колбы, каждая из которых не только претендовала на успех, но и представляла угрозу. Был только один выход — выбрать какую-то одну случайным образом и положиться на удачу. При этом была вероятность, что ни одно из средств не сработает и окончательно добьёт тебя. Ему удалось получить нечто похожее по свойствам на тот самый злополучный газ, но не удалось получить сведения о побочных эффектах лекарства против него. Это означало, что, даже если яд нейтрализуется, смерть может наступить от непредвиденных обстоятельств. «Молодые учёные» бесперебойно наблюдали за тобой, постоянно сменяя друг друга. Вернее, за тем, как ты умирала. Цезарь прогнал их подальше от себя, чтобы принять решение в полной тишине наедине с собой. Но у него не хватало смелости сделать выбор. И его всё назойливее посещала мысль о том, что остаться в одиночестве ничуть не лучше, чем остаться без защиты. У него не было никого, на кого бы он мог хотя бы немного положиться. Цезарь знал тебя несколько лет и, несмотря на «разногласия», привык к твоему присутствию. Если поразмыслить, ты была не такой уж плохой, если не считать склонность к разрушениям и порче имущества.｢ Держи. Мне незачем тебе вредить. Ты и сам прекрасно справляешься…｣
Ты оказалась права. Он большую часть жизни был врагом самому себе. Карма существовала. Когда Цезарь разрабатывал газ, способный необратимо уничтожить всё живое, ему не приходила в голову мысль, что когда-нибудь это обернётся против него. Он мог принимать форму газа — бояться было нечего. Цезарь никогда не придумал бы нечто, что могло бы навредить ему самому. Он едва не сошёл с ума, когда остался в пустой лаборатории всего на неделю, но теперь это время грозилось вылиться в бесконечность. — Чёрт. Она не человек, и мне не до конца непонятно, какой эффект произведёт противоядие. Я не могу протестировать это на ней, она едва жива. Если что-то хотя бы немного пойдёт не по плану, всё будет кончено. Цезарь чувствовал, что его голова вот-вот взорвётся. В комнате вдруг стало душно, но он не мог заставить себя оторваться от мыслей и встать, чтобы открыть окно. И, конечно, учёный не помнил, что в его лаборатории нет никаких окон. — Стоит ли вообще пытаться или лучше дать ей умереть спокойно? Цезарю хотелось удариться об стену. Когда Крокодайл узнает, что с тобой случилось, у тебя на небесах появится компания. В конце концов, как можно работать с человеком, убившим своими руками того, кто прикрывал его зад? — Протестируй это на мне. Цезарь закричал от ужаса и взмыл в воздух, уронив всё, что стояло рядом с ним на столе вместе с самим столом. От страха и неожиданности у него на некоторое время пропала способность дышать. Он не мог заставить себя посмотреть в сторону, откуда донёсся чужой голос, но уже знал, что находится по уши в дерьме. Ещё несколько минут назад учёный думал, что ситуация уже не может стать хуже, чем есть, но реальность ударила ему прямо в лицо. Как только он открыл глаза и нашёл в себе силы повернуть голову, сердце, которое так и не было должным образом закреплено в теле, выпало из груди и ударилось об холодный пол, заставив несчастного взвыть ещё громче. — Эй, ты не слышал? Цезарь очень хотел бы ответить, но не мог пошевелить языком от страха. У него не было в тот момент ничего, чем можно было защититься. Вернее, попытаться. После того, как ужас в стране Вано закончился и Большая Мамочка и Кайдо потерпели поражение, он вздохнул с облегчением — два его главных кошмара исчезли с пути. В то же время у него осталась ты — фигура, в тени которой можно отсиживаться в суровые времена. Но теперь ты лежала при смерти, а Цезаря настиг тот, с которым меньше всего хотелось видеться. Цезарь слышал всё, но не мог обработать информацию в голове из-за паники. Всё, о чём он думал, — грехи прошлого, за которые пришло время расплатиться. Для него было очевидно только одно: время подошло к концу и надежды на спасение нет. Терпение Кинга иссякло. Он резко схватил учёного, превратившегося в газовое облако, и сжал в руке. Цезарь едва не потерял сознание от ужаса, когда заметил, что на его сердце едва случайно не наступили. Глаза изо всех сил старались пялиться в другую сторону, чтобы не выдать причины волнения — если бы Кинг узнал, что валяется у него под ногами, непременно бы воспользовался этим. А ещё Цезарь хорошо помнил, каково это — внезапно воспламениться или получить крылом по голове от того, кто умеет пользоваться Хаки. — Мне стоит спросить по-плохому? Последнее слово в одно мгновение заставило Цезаря прийти в себя. — Я… у меня и так почти всё в порядке! У него ничего не было в порядке. Но в словах Кинга явно таился какой-то подвох. Невозможно поверить в то, что он предлагал. Это наивно и глупо. Цезарь таким себя не считал. Но происходящее вовсе не напоминало какую-нибудь неудачную шутку. Он был свидетелем буквально всего, что происходило с тобой в стране Вано, и пришёл к выводу о том, что ты не числилась в чёрном списке Кинга, в отличие от него. Возможно, существовал какой-то ещё тайный список, но это слишком пугающая мысль, чтобы принять её всерьёз. С другой стороны, никто не знал о твоей «проблеме», поэтому глупо было думать о бескорыстном желании помочь со стороны тех, кто был знаком с тобой всего около месяца. Помочь таким образом, явно очень неприятным, особенно для Кинга. — Меня не впечатляет твоё представление и не волнует твоё мнение. Цезарь стушевался, не придумав путь к отступлению, но помрачнел ещё больше, когда вспомнил о «молодых учёных», которые знают настоящую причину твоей «болезни». В голове созрел только один план по сохранению своей шеи. — Здесь есть парочка лишних ушей, — издалека начал Цезарь. — Они могут проболтаться, если сбегут.｢ Если он узнает от них, что на самом деле произошло, меня уже ничто не спасёт… ｣
***
Цезарь не страдал болями в области совести, когда сочинял историю о том, как ты попала в неприятную ситуацию. Он был уверен, что Кинг такими недугами тоже не страдал, поэтому говорить ему правду совершенно необязательно. Особенно, когда случай представился очень подходящий. Страна Вано стала не дорогой в ад, а спасением. Впервые Цезарь не пожалел, что сунулся туда вместе с тобой, рискнув жизнью, а не торжественно вернулся к тебе в случае победы. Он видел и слышал всё, что происходило с тобой. И один «бездарный учёный» оказал ему огромную услугу, сам того не осознавая. Кинг не мог быть уверен в том, что ты не была отравлена самим Цезарем, как не мог быть уверен и в том, что тебя не заразил Куин. У обоих была возможность, как отличить незнакомый яд от незнакомого вируса? Особенно если это создано такими придурками, как Цезарь и Куин. Они либо не признаются, либо поспорят, чьё творение смогло нанести такой урон. Поэтому обвинять Цезаря не было ни смысла, ни времени. И он этим умело пользовался.｢ Я могу попытаться убить его, но у меня сейчас нет в арсенале ничего, что могло бы хотя бы в теории свалить с ног такое чудовище. Я ничего не теряю, если воспользуюсь случаем… ｣
Цезарь и правда решил просто воспользоваться возможностью, наплевав на последствия. В конце концов, такое ему уже не впервые. Он не мог сбежать, потому что бежать было некуда. Опыты, исследования, материалы — всё находилось в лаборатории. Собирать себя заново порядком надоело. Долг перед Крокодайлом всё ещё огромен. С тех пор, как ты нависла над душой Цезаря, окупать труды стало труднее — много времени уходило на заметание следов и выжидание удачного момента. Если бы тебе вдруг стало известно, что он всё ещё… не хотелось даже думать об этом. И, конечно, женщины и алкоголь не прилагались приятным бонусом за работу и требовали хороших вложений. Он не мог сбежать, нет. Определённо не мог. Но если раньше Цезарь считал, что ты портишь ему жизнь, Кинг заставил его передумать.｢ Хоть [Имя] выглядит устрашающе и угрожает мне, она меня не убьёт. А вот он, кажется, только и жаждет моей крови… ｣
У Цезаря дрожали руки. От перенапряжения и страха за свою жизнь. Свирепый взгляд Кинга постоянно нарушал концентрацию и способность здраво мыслить. Возможно, если бы он не пялился с такой враждебностью, работа пошла бы быстрее. Цезарь всё ещё не знал, ему крупно повезло или ужасно не повезло. Разумеется, он хотел вытащить тебя с того света и понимал, что других надёжных способов нет, но тяжёлая атмосфера давила слишком сильно. Всё равно что работать, пока к горлу приставлен нож. Следить за тобой больше было некому, да и не нужно. Ты не могла упасть, убежать, улететь или натворить что-нибудь, и даже если бы твоё состояние вдруг изменилось в худшую сторону (а другой быть не могло), скорректировать его было нечем. Цезарь не сомневался, что забота о больных не входила в список умений Кинга — обычно он и был тем, кто сделал их больными. Сам учёный упорно не хотел видеть тебя. Поэтому ты умирала в одиночестве.｢ И всё же нас кое-что объединяет. Мы в отчаянии. Я потеряю самого надёжного союзника, а ему попросту некого больше терять…｣
И Цезарь отбросил сомнения.｢ Я великий учёный. Я докажу это… ｣
***
— Вот и всё. Больше я ничего не могу сделать. Может быть, она проснётся, а может быть, умрёт. Я не знаю, когда что-то из этого произойдёт. Цезарь поставил пустой пузырёк на металлический стол и рухнул на стул, опустив плечи и голову. Он был настолько измотан, что не осталось сил даже бояться за свою жизнь. Никогда раньше ему в голову бы не пришло вслух признаться в собственном бессилии. Даже гениальный учёный не в силах влиять на судьбу. А в этом случае рассчитывать оставалось только на неё. Благодаря Кингу вероятность неудачи удалось снизить в несколько раз, но даже один процент из ста мог в любой момент сыграть злую шутку. Ты была не в том положении, чтобы рассчитывать на дополнительные шансы в случае провала. Однако, заметив на себе тяжёлый взгляд, Цезарь вздрогнул, вновь испытав ужас. — Что значит, «умрёт»? — тяжёлая рука схватила учёного за халат и подняла в воздух. — Я предложил тебе помощь, а теперь ты говоришь, что понятия не имеешь, что случится? Зачем, по-твоему, я тратил на тебя время и терпение? Мне просто стоило найти ублюдка Куин и заставить его разобраться с последствиями его вируса. Если тебе нечего сказать, я займусь этим прямо сейчас. Сердце Цезаря едва не вывалилось из груди во второй раз за несколько дней. — Нет-нет! Понимаешь, мы в плохих отношениях… — Мне плевать. Ты даже не представляешь, насколько плохи наши отношения, но это ничего не значит, когда я могу размазать его по стенке, если не согласится. — Мы не сможем работать в одной лаборатории! Цезарь пожалел о своих словах в тот же миг, как произнёс их. — В таком случае ты больше не нужен мне. Ты сделал всё, что мог? Тогда просто избавь меня от своей глупой рожи. Цезаря прошиб холод. Он хорошо понимал, что выражение «избавь меня от своей рожи» означает вовсе не требование исчезнуть из поля зрения. Это билет в загробный мир. Путешествие туда Цезарь в ближайшее время не планировал. После того, что он натворил, любой пессимизм в словах или даже во взгляде провоцировал у Кинга гнев. Это не было удивительно. Цезарь не знал, что так резко возвысило тебя в глазах Кинга. Несмотря на относительное снисхождение, он относился к тебе в Вано далеко не с почтением и даже, кажется, не с уважением. Его не впечатляли твои перспективы, как не впечатлила и твоя личность в целом. По крайней мере, так считал Цезарь. А теперь всё сложилось очень неожиданно и бессмысленно на первый взгляд. Кинг решил рискнуть. Он явно с огромным трудом переступил через себя, осознавая абсурдность своего поступка. Ему всё это хорошо знакомо. Отвратительно. Ненавистно. Болезненно. Об этом он никогда не хотел вспоминать и тем более повторять по собственной воле. Его не могло настолько мучать одиночество. По крайней мере, Цезарь в это не верил. Учёный знал тебя несколько лет, но никогда не сделал бы того же, если бы его жизни ничего не угрожало. Но, возможно, Кинг всё ещё не вернулся в нормальное состояние. Его личность сильно пошатнуло поражение Кайдо. Всё, что окружало его долгие годы, рухнуло меньше, чем за месяц. Или он просто сошёл с ума и впал в отчаяние? Потому что как иначе объяснить происходящее? Он не просто позволил протестировать на себе сомнительную сыворотку, разработанную за несколько дней в спешке и постоянной тревоге, но и смирился с последствиями, которые настигли его через несколько часов после испытания. И Цезарь был удивлён, насколько легко далось принятие. Он был уверен, что умрёт, когда понял, что облажался. В противоядии содержался компонент, который когда-то очень давно способствовал изменению твоего роста. На тебя он бы больше не подействовал, но организм Кинга не обладал резистентностью к подобным веществам. Цезарь не учёл этого из-за суеты и волнения. Ведь изначально антидот не был рассчитан на кого-то, кроме тебя. Цезарь забыл об этом из-за страха за твою жизнь. На Кинга этот фокус подействовал так же хорошо, как и на тебя. Это определённо был успех, но снова не тот, которого добивался учёный. Если бы он испытывал чуть меньше ужаса, то утешился бы мыслью, что теперь Кинг выглядел чуть менее устрашающе. Оставалось радоваться, что его огонь не потух и крылья не отвалились. Это тоже был своего рода успех.***
— Противоядие распространяется по телу очень медленно, поэтому потребуется немало времени, чтобы она смогла хотя бы вста… Войдя в комнату, Цезарь едва не подавился слюной и застыл на месте. Ты не спала и даже не лежала беспомощно в постели. Как будто и не была в коме всего несколько часов назад. — О, газовая отрыжка! Мне скучно, можешь принести… — слова оборвались, когда взгляд наткнулся на Кинга, стоящего рядом с Цезарем. Ты не знала, что повергло тебя в шок больше: сам факт его присутствия или то, что теперь между вами стёрлось ещё одно различие. — Как жаль, что ты так быстро очухалась. Я думал, посуда в лаборатории проживёт чуть дольше. — Со мной что-то случится? — растерянно поинтересовалась ты, никак не прокомментировав слова Цезаря. Он оживился. — Не волнуйся, я всё проверил! Это безопасная вещь, которая избавит тебя от последствий… э-э-э… то есть от болезни! — Ты говорил то же самое, когда я съела розовые конфеты, из-за которых уменьшилась! — Ничего не случится, клянусь! — Это поэтому с ним явно не всё в порядке? — ты в страхе ткнула пальцем в Кинга, который нахмурился, задумавшись о чём-то неприятном. — Это совсем маленькая погрешность! — Ты же сказал, что всё проверил! — Да, но он не ел тех конфет! У него нет толерантности к ним! Цезарь почувствовал тяжёлую ауру позади себя, и его затрясло. — Ты знал, что так будет? — голос Кинга прозвучал ровно, и от этого сделалось ещё страшнее. — Откуда я знал?! Думаешь, я помню все конфеты, которые ей давал?!***
«НЕ ТРОГАТЬ, УБЬЮ!»
Отодвинув колбу и огорчённо вздохнув, ты посмотрела на следующую.«ЭТО ТОЖЕ НЕ ТРОГАТЬ!!!»
Вторая колба отправилась к первой.«ЗА ЭТО ОТРОВУ КРЫЛЬЯ!!!»
Поставив на место бутыль с солью Мора, ты решила заглянуть в вытяжной шкаф.«А ЗА ЭТО — ГОЛОВУ!!!»
Опустив защитный экран, ты обречённо застонала. За дни, пока ты валялась в кровати, Цезарь успел расклеить этикетки с угрозами на всю посуду, реактивы и оборудование в лабораториях. На шкафу появились замки из кайросеки. Как он сам открывал их? Вероятно, найти способ оказалось проще, чем научить тебя не совать нос повсюду. Мужчина занимался этой ерундой явно не один и не два дня. Даже пипетки, шпатели и весы безмолвно угрожали тебе расправой. — Он и правда верил, что я не умру, раз убил кучу времени, чтобы придумать столько угроз… Но вдруг на глаза попалась неподписанная маленькая колбочка. С любопытством повертев её перед лицом, ты вынула пробку и принюхалась. — Что ж, думаю, твои навыки стали лучше! Можно доверить тебе включить сушильный шкаф в розетку! Голова резко повернулась в сторону двери, и от неожиданности колба выпала из рук. Испугавшись реакции Цезаря, ты засуетилась и не сразу заметила языки пламени, расползающиеся по полу. Рядом, по несчастливой случайности, стоял резервуар с… Повисла тишина. Её не разбавил даже треск огня. Цезарь одарил тебя несчастным взглядом. Глаза заслезились, и ты с надеждой посмотрела на него в ответ. — Потушишь? — Слишком поздно. — Бахнет? — Разумеется.***
— Видал, Вегапанк? Тебе до меня, как до Луны! Делай, что хочешь, но у меня теперь их двое! И оба оригинальные! Конечно, у меня некоторые разногласия с ними, но посмотрим, кто кого! Завидуй молча, твои игрушки ничего не стоят!.. Ни одна подделка не будет лучше оригинала! А может быть, у меня их будет даже больше двух! — Ты чего это размечтался? Забыл принять таблетки? Снова начал бредить? Цезарь выронил из рук колбу Вюрца, повернулся лицом к двери и в ужасе уставился на тебя. — Да, ты сказал это вслух. Повисла тишина. Цезарь даже не посмотрел на осколки, разлетевшиеся по полу, и нервно перебирал подол халата. Его трясло. Глаза широко раскрыты, уголки рта оттянуты назад. Взгляд то устремлялся вниз, то бегал из стороны в сторону, никогда не останавливаясь на тебе. Дыхание стало неровным. Но вдруг он плотно сжал губы, нахмурился и слегка покраснел. — Скажешь кому-нибудь — убью! Особенно ЭТОМУ. Ты видела его таким довольно часто, поэтому никак не от реагировала на злое выражение лица. Казалось, он готов был наброситься на тебя, но на самом деле не решился бы. — Почему ты не называешь ЕГО по имени? — спокойно спросила ты, пнув один из крупных осколков в сторону Цезаря. Он поморщился и огляделся по сторонам. Цезарь уже давно страдал приступами паранойи, но теперь они усилились в несколько раз. Он не знал, изменилось ли твоё отношение к нему и чьё мнение теперь тебя интересовало больше. У него и без того не осталось никаких рычагов воздействия: наоборот, он зависел от тебя, как собака зависит от своего хозяина. Единственное, за что можно было зацепиться — давнее знакомство. Ты знала его дольше, чем остальных, кто окружал тебя теперь. Привязанность — всё, на что можно было рассчитывать. Ты ведь не бросишь своего «Мастера» на произвол судьбы? Его молчание заставило тебя немного смягчиться. Он, без сомнения, заслужил всего, что с ним происходит. Но без него было… довольно одиноко. И он иногда бывал полезен. Ты любила изучать химию, хоть и почти не понимала, что написано в книжках, и давно была отстранена от любых манипуляций с реактивами, приборами, установками, лабораторной посудой и даже от мебели, которая окружала всё это. Но Цезарь всё ещё не запретил находиться в одном помещении с ним и наблюдать с безопасного расстояния за ходом экспериментов. Твои глупые вопросы, идиотские шуточки, отвлекающие маневры (которые временами пугали его больше, чем смерть) постоянно мешали ему, но это самое малое, чем он мог отплатить за чувство безопасности (это не касалось испорченного оборудования, угрозы взрыва и пожара, хотя подобное происходило реже, чем раньше). — ОН мне запретил, — вдруг возмутился Цезарь, топнув ногой. — Не может определиться, как его называть! Что мне остается? Ты хитро улыбнулась. — С каких пор тебе кто-то может что-то запрещать? Разве ты не величайший учёный? — У НЕГО на меня компромат! Если бы не это, я бы его выгнал отсюда к чёртовой матери! — Цезарь напомнил тебе Усоппа, когда он пытался казаться смелым, и ты посмеялась, чем вызвала ещё большее раздражение. — А с чего ты взял, что он останется? — перестав смеяться, поинтересовалась ты. Этот вопрос уже не был шуткой, ты и правда думала, что через пару дней вы с Цезарем вновь заживёте привычной жизнью и наконец-то сможете спать спокойно (на самом деле Цезарь никогда не мог спать спокойно и чувствовать умиротворение, пока ты радовала его своим присутствием). — А куда ему еще идти? — он выглядел так, словно сам был на грани того, чтобы собрать вещи и бежать куда-нибудь подальше, разумеется, прихватив тебя с собой. Ты пожала плечами. — Он не останется просто так. Думаешь, его мечта — засесть в укромном местечке у парочки сумасшедших и ждать, пока снаружи само собой что-нибудь изменится? Возможно, он и освободился от влияния Кайдо, но явно не разделяет нашей неопределённости. Хотя я не думаю, что он так легко откажется от всего, что влияло на него больше половины жизни. Я не знаю, что заставило его так рьяно защищать интересы Кайдо, но он вряд ли так быстро сменил сторону. Я не верю, что он случайно нашел нас и даже может находиться с тобой под одной крышей так долго. А после твоего «лекарства», у него появилась дополнительная причина придушить тебя. У него есть скрытые мотивы. Цезарь мгновенно оживился. — Конечно, есть! Ещё какие! Если бы ты о них знала… нет, когда ты узнаешь, мне придётся дать тебе транквилизатор! — Так скажи мне! После того, что я натерпелась от тебя, мне вряд ли когда-нибудь потребуется транквилизатор! Его воодушевление спало. Это показалось подозрительным. Цезаря довольно легко было напугать, особенно тому, кого он боялся до потери сознания. Но в этот раз он выглядел… странно. Как будто «скрытые мотивы» его не касались напрямую, но всё-таки сильно волновали. — Понимаешь, пока мы веселились на Панк Хазард, водились с Мугиварами и разбирались друг с другом, кое-что произошло, — Цезарь казался нерешительным и необыкновенно тихим. — Кое-что, что касается вас обоих. Вас с ЭТИМ. — Да хватит уже! Говори нормально! Ты пожаловался, что Альбер тебя ненавидит, но у вас какие-то общие секреты. Ты всегда начинаешь нормальные отношения со взаимной ненависти? Это твой способ найти кого-нибудь, на ком ты сможешь паразитировать? Цезарь сжал руки в кулаки мигом и оказался возле тебя, едва сдержавшись от того, чтобы потрясти за плечи. — Потому что у нас теперь один и тот же объект для ненависти! Я ему дорогу не переходил и вообще был лишь наблюдателем, меня не за что ненавидеть так сильно! — он прокричал тебе это прямо в лицо, и ты ткнула пальцем ему в нос, вынудив отстраниться и немного успокоиться. И вдруг Цезарь вздрогнул, словно резко испугался чего-то. И тогда до тебя дошёл смысл его слов. Ты нахмурилась и строго посмотрела на него, заставив сжаться и отвести взгляд. Стена неожиданно показалась ему очень интересной, и он усердно разглядывал её, поджав губы. — А ну-ка поподробнее, — Цезарь сжался ещё сильнее от твоего строгого голоса. — Я думала, что Альбер хочет убить тебя из-за того, что ты облажался со SMILE, но, кажется, вы двое очень хорошо знакомы и у вас какие-то личные обиды. Наблюдателем чего ты был? Выкладывай. Если соврёшь, разобью всё в этой лаборатории! — Успокойся! Ничего серьезного! Я немного обидел его очень давно, но он был тогда подростком! Он и сейчас вспыльчивый, злопамятный и несговорчивый, а тогда!.. ты же знаешь, подростковый возраст самый трудный! Одно неверное слово, и ты враг на всю жизнь! А я тогда был всего лишь ассистентом, что я мог ему сделать? Он просто вымещает на мне злость! — И как вы познакомились? Не думаю, что ты случайно встретил лунарианина, слегка обидел его и забыл об этом. Ты и сам тогда был молод, зная тебя, точно натворил какую-нибудь глупость! «Я и сейчас молод!» — эта мысль была написана у Цезаря на лице, но он не решился её озвучить. — Пересеклись случайно, — он снова отвёл взгляд и сложил руки возле груди. — А рассказывать не было надобности, о нём и так уже знали. Его нашли и доставили к учёным, чтобы те спросили, откуда он взялся и чем отличается от человека. Для нас было открытием, что он вообще существует, как мы могли не заинтересоваться им? Я тоже хотел узнать, кто такие эти лунариане. Он так много мог рассказать! Я просто подслушивал, и ему это не понравилось! Ты же видела, он ненавидит рассказы о себе! Вот и затаил обиду! А потом пришел Кайдо и решил забрать его себе, и я так и не успел объясниться! — Ты это на ходу сочинил или заранее готовился? — Хочешь верь, хочешь нет, но он до сих пор со мной не расправился, и это подтверждает мои слова! — Наверняка есть причины. Кто поверит, что в молодости ты был белым и пушистым? — А вот был! Чёртов Вегапанк сбил меня с пути! Цезарь хмыкнул и гордо задрал голову, как будто его нагло и бессовестно оболгали. Ты не смогла сдержать смешка, вовремя успев прикрыть рот ладошкой. — Тебе пора успокоиться и избавиться от своей одержимости Вегапанком! Я начинаю ревновать! — Правда? — он с надеждой взглянул на тебя, слегка покраснев. — Нет! Это просто раздражает! Я сама начала его ненавидеть, хотя даже не знаю лично! — Ну вот и правильно! Хоть в чём-то ты права! Ты не удержалась и бросила в него колбу, стоявшую рядом на столе. Она прошла сквозь газовое облако и разбилась где-то позади него. Цезарь скривился, но не разразился оскорблениями и угрозами и даже не крикнул на тебя. Он поёжился, но не от злости, и вновь осмотрелся по сторонам, как будто из угла в любой момент мог выскочить «тупица в соломенной шляпе». Ты невольно сделала то же самое, но не обнаружила ничего подозрительного. На самом деле в лаборатории было отличное освещение и не было тёмных углов: всё помещение отлично просматривалось. Подождав, пока «величайший учёный» переборет свою паранойю, ты села на высокий стул возле сушильного шкафа и тяжело вздохнула. Цезарь выглядел таким жалким и напуганным, что вызвал немного сочувствия. — И всё же не могу поверить! — наконец воскликнул он, принявшись ходить по лаборатории из угла в угол, даже не смотря под ноги. — Мы от НЕГО еле-еле избавились, а ОН нас снова нашёл! Это что, какое-то проклятие? Ты пожала плечами, оперившись на термостат. Цезарь этого даже не заметил, хотя обычно попытался бы оттащить тебя за волосы от несчастного прибора. — Да, ты это заслужил. И я тоже. За то, что связалась с тобой! Его захлестнула обида, но он лишь остановился и посмотрел на тебя с осуждением. — Ну, ничего! Теперь нам есть, чем защищаться! — вдруг провозгласил Цезарь, подняв палец вверх и натянуто улыбнувшись. — Например? — осторожно спросила ты. — ТЫ! Повисла долгая пауза. Фальшивый восторг застыл на лице Цезаря. Он пытался убедить себя, что идея хорошая, но на самом деле ожидал очередного меткого броска в голову, уже с использованием фрукта. — Ты совсем обнаглел? — рука попыталась нащупать что-нибудь тяжёлое на столе, но там, к счастью Цезаря, оказалось пусто. Маленькая удача воодушевила его. — Да ну, брось! Тогда, в Вано, мы были не во всеоружии! — МЫ были?! Ты ничего не делал! — Я молился за себя! Вернее, за тебя! Он впервые почувствовал что-то отдалённо напоминающее стыд, но не показал этого. Тяжёлый взгляд заставил вздрогнуть: ты по-настоящему разозлилась. Наверняка теперь в ход пойдет что-то потяжелее колб и чашек. Может даже, сам термостат. Однажды ты уже жестоко уничтожила автоклав, в ярости бросив его в стену, чудом не попав в Цезаря. — Знаешь, что? — крылья одним взмахом разбили всю посуду сразу на нескольких столах и оставили вмятину на вытяжке. — Мне хватило впечатлений! Я не буду с ним связываться! Я не сумасшедшая! — Я в тебя верю! — с несчастным лицом проверещал Цезарь, показав палец вверх, и поспешил к двери, запинаясь на ходу. Ты перегородила ему путь к спасению, и, схватив за волосы, притянула ближе к себе. — Засунь свою веру себе в задницу! — голос пылал злостью. — Если захочет тебя убить, я сбегу первая! Руки дрожали от гнева, дыхание сбилось настолько, что пришлось отстраниться, чтобы попытаться немного прийти в себя. Цезарь воспользовался этим моментом и попытался незаметно обойти тебя, но оказался зажат в угол. — Вообще-то это НАША общая проблема! — отчаянно воскликнул он, пытаясь защититься. — Что скажут «те, кто нас крышует», если узнают, что у нас ТАКОЙ гость? Ты отступила назад, достаточно успокоившись, чтобы продолжить разговор, и с отвращением посмотрела на Цезаря. — Не переживай за меня. Я скажу им, что ты пригласил его, чтобы извиниться за то, что «немного обидел» хрен знает сколько лет назад. Цезарь замер. Ты не знала, что у него на уме, но он определённо боролся с самим собой, чтобы нарушить тишину. — Ладно! — решительно шагнув вперёд, сказал учёный. — Если так сильно хочешь знать, я обидел его немного больше, чем «немного»! Да и не я вовсе! Меня заставили! Чертов Вега… — Заткнись! Ещё слово про Вегапанка, и я тебя!.. — На этот раз я не вру! Если я расскажу тебе больше, мне конец! Я ещё больше, чем ты, не хочу лезть на рожон! Он испугался, когда ты неожиданно затихла, опустив голову. Из-за длинных волос невозможно было разглядеть эмоции на лице. И, когда ты наконец посмотрела вперёд, Цезарь подумал, что лучше бы этого не видел и вообще не начинал разговор. ОН должен скоро свалить, но с тобой придётся как-то жить дальше. Но в тот момент Цезарь испугался, что ты тоже в двух шагах от того, чтобы уйти навсегда, даже не собрав вещи. Всякому терпению есть предел, и твой, очевидно, был очень близок. Тебе даже некуда идти, но жаждущий уйти всё равно когда-нибудь уйдёт. Вопрос времени. И для тебя обязательно нашлось бы место в мире. Цезарь понимал, что его слова «без меня ты умрёшь» теперь казались смешными и абсурдными: это он без тебя умрёт. И это уже не было попыткой запугать. Цезарь знал это. Он очень хорошо знал. Выражение твоего лица испугало его больше, чем угроза жизни или катастрофа в лаборатории. Тело дрожало, дыхание стало тяжёлым и из глаз, казалось, вот-вот польются слёзы. В последний раз Цезарь видел тебя такой разбитой на Панк Хазард, когда он сломал твои крылья и собирался бросить умирать в камеру с ядовитым газом. Даже в Вано ты не выглядела настолько побеждённой и уязвлённой. — Думаешь, мне не страшно?! — вдруг закричала ты, даже не пытаясь скрыть отчаяние. — Думаешь, я ничего не боюсь?! Я боюсь не меньше тебя! Но я пытаюсь преодолевать свои страхи! В отличие от тебя! Думаешь, я бессмертный герой? Меня чуть не размазали по стенке в Вано, а я ничего не могла сделать! Ты думаешь, мне было не страшно?! Ты правда так думаешь? Ты правда настолько трус?! Твой фрукт даёт тебе кучу преимуществ! Но ты ими не пользуешься! Где тот Цезарь, который наводил ужас на Панк Хазард?! Ты можешь буквально заставить человека потерять создание! Ты можешь его отравить! Можешь его задушить! Можешь потушить огонь! В конце концов, можешь создавать пузырьки в лимонаде! — Ну да, последнее для тебя самое главное. Но спасибо, что похвалила, — мрачно сказал Цезарь, впервые не почувствовав радости от комплиментов. — Я не об этом! Я умею создавать огонь, а ты буквально состоишь из газа! Мы бы могли стать намного сильнее, если бы работали вместе! Не сумев перебороть гордость, он ощетинился и с вызовом посмотрел на тебя, избегая прямого взгляда. — С чего ты взяла, что я боюсь? Я просто не хочу рисковать, когда можно обойтись без этого! Зачем я тебе нужен? Просто бахни посильнее, у тебя это без меня отлично получается! Неожиданно потеряв запал, ты вздохнула и отвернулась в сторону двери. — С тобой бесполезно говорить, я поняла.***
Утром прошёл сильный дождь и отгремела гроза, но к полудню вновь воцарилась жара. Ты могла переносить и гораздо более высокие температуры, но в этот раз решила залечь в тени огромного дерева, растущего в стороне от песчаного пляжа. Ещё не так давно Цезарь был готов на всё, лишь бы выпроводить тебя из лаборатории. Его не волновало, перегреешься ты на солнце, случайно утонешь или сломаешь себе шею. По крайней мере, когда он был занят исследованиями. С тех пор как с вами на временной основе поселился «замечательный сосед», Цезарь пересмотрел свои взгляды. В первые дни после вашего приезда он с воодушевлением поддерживал твоё желание позагорать, но несколько часов назад раздражённо ляпнул, что всё равно никогда не замечал разницу между «до» и «после». В ближайшие дни не предвиделось никаких важных дел, кроме наблюдения за попытками Цезаря использовать деньги Крокодайла не по назначению. Было много мыслей, над которыми хотелось подумать, и одиночество хорошо подходило под это занятие. Ты не повернулась, когда Цезарь ненавязчиво присел рядом. Раньше он не выходил за пределы лаборатории, особенно в человеческом обличии, но теперь, казалось, всей душой полюбил прогулки на свежем воздухе. Этот остров даже не напоминал Панк Хазард: живая природа, солнце, приятная погода. Здесь, разумеется, не жил никто, кроме тебя и Цезаря, а лаборатория была единственным упоминанием о цивилизации. Тебе не нужен был корабль, как и Цезарю, и поэтому единственное судно, способное держаться на плаву, вы надёжно спрятали от посторонних глаз, а спустя пару недель забыли, где именно. Нужные люди сами посещали остров, но, если было возможно, предпочитали этого не делать и узнавать о происходящем от тебя. Цезарь сильно изменился. Он не стал добрее или злее, не стал более жестоким или более мягким, как и не перестал быть придурком. Он выглядел хуже, чем на Панк Хазард: измучанный, усталый, с большими мешками под глазами и постоянной зевотой. Но ты знала, что это для него комплимент. У него, наконец, нашлось много новых идей, а, самое главное, появились средства на попытки их воплощения. И всё-таки Цезарь изменился. Возможно, он изменился только в твоих глазах или изменения произошли лишь между вами, но они произошли. Ты не простила Цезаря и не прониклась к нему любовью и состраданием, но уже и не испытывала острого желания превратить его обычный день в ад. Он отвечал тем же. Не соглашался с тобой, капризничал, устраивал истерики и однажды даже попытался объявить двухчасовую голодовку, но в свободное время просто сидел рядом, потягивая коктейль через трубочку, сердито летал по комнате, сетуя на несправедливую жизнь, пока ты пыталась заснуть, или учил жизни, в которой сам ни черта не разбирался. Но теперь Цезарь начал очень ценить твоё общество. Настолько, что не мог вытерпеть разлуки более чем на четыре часа. Находиться в газовом состоянии под палящим солнцем ему не хотелось, поэтому пришлось своими руками притащить зонтик и раскладной стул. — Есть причина… по которой я ещё жив. И это не общая ненависть к Вегапанку. Ты сложила руки возле груди и перестала жевать волосы. — Ты же знаешь, что у НЕГО… Э-э-э… небольшая проблема с крылом, — неловко продолжил Цезарь и перевёл взгляд на океан. — ОН не сможет далеко улететь, если вообще сможет. Понятия не имею, как ОН вообще попал сюда. В остальном с НИМ всё в порядке, но вот крыло… Для НЕГО это… ну… уязвимое место. Но я теперь много о вас знаю. Особенно благодаря тебе. — Цезарь тяжело сглотнул и, сорвав цветок, растущий рядом, покрутил его между пальцев. — Прежде чем сломать… ну, испортить твои крылья, я тщательно изучил как это лучше сделать. Я долго наблюдал за тобой и однажды прижал твоё крыло дверью, чтобы проверить, что с ним будет, — он с трудом подбирал слова, постоянно делая паузы. — Я бы мог что-нибудь придумать, если бы… ну… — Небольшая проблема? — вдруг прервала его ты. — Это ОЧЕНЬ большая проблема! — Ты вообще бегала без крыльев полгода! — попытался оправдаться Цезарь. — А кто виноват?! Если бы не Ло, так и осталась бы без крыльев! — Хватит про этого Ло! Цезарь обиженно хмыкнул, но не по спешил уйти, как обычно делал, когда его гордость была задета. — И как вообще тебе можно доверять крылья?! Ты уже доказал, что хорошо умеешь только портить их! У вас с Альбером и так серьёзные личные обиды! Он так сильно ударился головой при падении? Цезарь дёрнул тебя за прядь волос и шикнул. — Тихо! Чего орёшь? Он не знает, что это я все испортил. Он поверил тебе и думает, что я виноват лишь косвенно. И я все исправил! Ты испортила, а я исправил! — Ты конченый ублюдок! — ты оттолкнула его от себя. Огонь за спиной неожиданно разгорелся сам по себе. — Не только я! — не обратив внимания на твою злость, воскликнул Цезарь. — Я тут вообще пузырьки в лимонаде пускаю! Он не смог сдержаться и забыл, что не хотел создавать лишний шум. — Если ты испоганишь ему крылья, я даже представить не могу, во что и как ты превратишься… — А если откажусь, он меня всё равно убьёт! Просто потому что ненавидит! Никакой общий враг не спасёт меня! Если у меня есть хоть какой-нибудь шанс на успех, я лучше воспользуюсь, чем бесславно умру! Злость ещё сильнее охватила тебя, но ты решила оставить её при себе, чтобы ещё больше не разжигать пламя ненависти. Огонь за спиной потух. Ты поднялась на ноги и отряхнула одежду. — Делай, что хочешь. Я возвращаюсь. Мне еще формулы нужно тренироваться писать. — Ты не могла бы спросить у этого… твоего приятеля? — наконец сдался Цезарь, и его щёки слегка покраснели. — Этот придурок Ло смог полностью восстановить оба крыла, хотя я сломал их так, что сделать это было невозможно. Но они как новые. Ты остановилась и удивлённо посмотрела на учёного, не ожидав прямой просьбы о помощи. — Ло? Я пыталась связаться с ним пару дней назад, чтобы сказать, что со мной всё хорошо, но он не ответил мне. Ты украл у меня и выбросил его вивр-карту. Теперь я не знаю, что с ним. Цезарь ударил рукой по земле и случайно задел ножку зонта, отчего тот едва не свалился ему на голову. Гасу Гасу но Ми давал ряд преимуществ. — Чёрт побери! — Цезарь со злостью отбросил зонт в сторону. — И что мне делать? В книгах написано только то, что крылья у лунариан есть, но авторы никогда не видели их вживую! Я не знаю, относится ли высокая способность к регенерации к крыльям или восстановить их без дьявольского фрукта этого Трафальгара невозможно! — Что ты хочешь сказать? — У тебя такие же крылья. Понимаешь? Пальцы сжались в кулаки. — Даже не думай! Ты к ним больше не притронешься! — Другого варианта нет! — Ты же великий ученый? — раздражённо плюнула ты, сделав шаг назад. — Вот и разбирайся сам! Цезарь вскочил на ноги и попытался схватить тебя за рукав рубашки, но ты увернулась и окинула его яростным взглядом, напрочь лишая желания прикасаться. — Я могу быть немного хорошим! — немного отступив, возмутился учёный. — Я не настолько ублюдок, как некоторые! Ты меня недооце… переоцениваешь! Или как там? В общем, ты поняла. Хватит вымещать на мне злость! — Обычно ты и есть причина моей злости! Ты отвернулась, но не ушла. В голове было много противоречивых мыслей. Они терзали и мучали, резко кидали от одного решения к другому. Ты не хотела помогать таким, как Цезарь и Альбер. Никто из них не заслужил помощи. Цезарь, возможно, вызывал в тебе совсем немного снисхождения, но только и всего. Если бы Альбер смог летать, как раньше, много разрушений и зла он бы ещё принёс? Стоит ли возвращать ему то, что он потерял из-за своей слепой ненависти? Стоит ли продолжать этот круг? Ответ очевиден: нет. Он не стремился помочь тебе, когда у тебя не было крыльев и огня. Он, напротив, вредил тебе ещё больше. Он сохранил тебе жизнь, но на самом деле и был для неё самой большой угрозой. Ответ очевиден. Но ты помнила, каково это — остаться без крыльев. Без части себя. — Ну так ты дашь посмотреть крылья? Я могу предложить кое-что взамен, — Цезарь с мольбой посмотрел на тебя. Ты редко видела его таким вежливым.***
— Ха-ха! Напугали! Чего мне бояться?! Делайте, что хотите, идиоты, но у меня есть лунарианка, которая родилась и жила среди лунариан! Она владеет всем в совершенстве! Вам её не достать, я просто величайший гений! — Ты охренел? — Что? Ты и Цезарь переглянулись. На этот раз он не испытывал стыда. — Ты снова бредишь! Это же враньё в чистом виде! Я ничем не отличаюсь от Альбера! Он отмахнулся от тебя и случайно задел штатив с пробиркой, выругавшись. — Да заткнись, я знаю, что делаю! Ты отличаешься минимум отношением ко мне! Никто и никогда не решит даже приблизиться ко мне! И никогда не произноси ЕГО имя вслух при мне! Цезарь взял из угла щётку и совок, чтобы убрать с пола осколки. — Идиот здесь ты! Они вспомнят о моём существовании и начнут выслеживать, придурок! Хочешь, чтобы нас нашли?! — Так иди и дай им по роже! Ты и так засветилась в Вано! А я занят исследованиями! — Держи свои фантазии при себе и не высовывайся! Я тебе говорила, что не собираюсь слушать жалкого труса! Цезарь выронил из рук совок и зашипел, когда осколки вновь разлетелись под ногами. — Но я могу быть прав насчёт тебя! Ты просто слишком тупая, чтобы это признать! Ты жила среди лунариан, поэтому априори должна уметь и знать больше! — Иди и расскажи об это Альберу! Ему очень понравится ход твоих мыслей! Мне было три года! Я просто лох, который большую часть времени провёл на отшибе и на полудохлом острове, занимаясь вредительством! Я даже не умела летать до шести лет! Устраивала пожары! Пугала людей своими «особенностями»! Ты просто слишком больной на голову, чтобы это признать! Цезарь отшвырнул от себя щётку и злобно посмотрел на тебя. — Да ты и сейчас летаешь не очень! Постоянно используешь меня как личного извозчика! А Прометея как личную зверушку! И пожары — самое безобидное, что ты устраиваешь! Это тебе должно быть стыдно! Тебе никогда не достичь моего уровня развития! Молчи и учись у меня, как нужно мыслить! — Это поэтому ты сейчас был бы в полной жопе, если бы не я?! Слишком гениален, чтобы спасти свою шкуру самостоятельно?! Определись, я самая сильная или самая «не очень»! — Может, вы уже отключите Ден Ден Муши? У меня сейчас голова лопнет от вашего нытья! Повисла тишина. Цезарь вздрогнул и на ватных ногах подошёл к Ден Ден Муши, чтобы отключить его. Он совсем забыл, что за несколько минут до твоего прихода разговаривал с Крокодайлом. Именно тот разговор спровоцировал очередной приступ мании величия. — Нам повезло, что они не знают ЕГО имени, — сдавленно вякнул он, опустив плечи. Повисла тишина. — Ты в курсе чем вообще занимается Кросс Гильдия? — вдруг спросил Цезарь, повернувшись к тебе. — Это не очень вяжется с твоим альтруизмом! И этот Багги… — Да, такой же придурок, как и ты, но ещё и тупой. Вновь тишина. — Но теперь я немного изменилась, — продолжила ты. — Меня собираются поймать, как какого-нибудь зверя, почему я должна это терпеть? Я люблю людей, но не тех, которые издеваются над другими. Как ты, например. — Неужели ты поумнела? Глядишь скоро и розетками пользоваться научишься!***
— Извини. Ты села в постели и потерла глаза, громко зевнув. — Что? Цезарь нахмурился и отвернул голову. Учёный стоял почти в самом углу комнаты, словно пытался слиться со стеной. Было странно, что он не принял форму газа и вообще не использовал дьявольский фрукт. Его вид напомнил тебе ребёнка, которого привели к сестре и заставили извиниться за своё поведение. — Ты что, не слышала? — возмутился Цезарь, вновь повернувшись, но всё ещё пряча взгляд. — Я же сказал! Извини! Я был слегка неправ. Ты чуть не упала с кровати, осмыслив услышанное. — Ты заболел или тебя запугали? Цезарь хмыкнул и сложил руки возле груди, как будто ты только что оскорбила его. — Просто понял, что совсем немного был неправ. — Проснулась совесть? Он ничего не ответил, но по его лицу было понятно, что он с огромным трудом сдержал желание накричать на тебя за уязвлённую гордость. — Больше не будешь называть меня криворукой идиоткой? — Разве не ясно, химия — это не твоё! — А ты никогда и не учил меня! Посмотрев на Цезаря, ты сразу поняла, что он согласен с упрёком, но не мог признать этого вслух. — Ты слишком… эээээ… ну, легко воспламеняешься. В мире таких, как ты, по пальцам одной руки можно пересчитать. Но готов поспорить, они не интересуются химией! Более того, ты совсем не следишь за крыльями! Сколько всего ты уже испортила? И, кажется, на Панк Хазард ты прекрасно знала, как уничтожать мои труды и даже целую лабораторию! Ты поникла, неловко покрутив прядь волос между пальцами. — Я искала что-нибудь такое в книжках, которые ты давал мне, и просто делала то, что могла осуществить. — Но посуду била специально! Ломала приборы тоже! — Но с тех пор, как мы перебрались сюда, я ничего не делала специально! — Вот именно! Специально ты это делаешь или нет — всё равно что-то случается! Я должен научить тебя держать в руках колбы? Или втыкать приборы в розетку? Или нажимать кнопку? Или не махать крыльями как попало? Жалостливый вид не подействовал на Цезаря. Он строго посмотрел на тебя, и на удивление ты не испытала желания дать ему за это по роже. После долгой тишины и игры в гляделки ты, наконец, решилась, заранее ожидая услышать отказ. — Научи меня тому, что может быть полезным, если я или мои союзники попадут в опасную ситуацию! — Ты создаёшь эти ситуации! — Ты снова оскорбляешь меня! Ты обиженно поджала губы и собралась плюхнуться обратно под одеяло, но Цезарь успел схватить его за край и сбросить на пол. — Ладно, чему ты хочешь научиться?! Ты снова села и свесила ноги с кровати. — Хватит жевать волосы! — Цезарь шлёпнул тебя по голове и убрал волосы за спину. Недовольный взгляд не вызвал сожаления. Щёки надулись и покраснели. Ты отвернула голову, чтобы не выдать своего смущения. — Я могу создавать огонь, и это мой основной способ атаковать и защищаться, — проворчала ты себе под нос, и Цезарю пришлось подойти ближе, чтобы разобрать слова. — Но есть много способов потушить огонь. Если я попытаюсь улететь, буду отличной мишенью. Без огня я даже не смогу толком защититься, если в меня прилетит что-нибудь серьёзное. — Справедливо. Обойдя тебя и оказавшись с другой стороны кровати, Цезарь заметил, что ты снова жевала волосы. На этот раз он дёрнул прядь, заставив тебя ойкнуть, и с ворчанием вернул её за спину. — Рыболюди могут использовать воду как оружие. Особенно там, где есть море. Я не могу всё время находиться на суше — меня могут вынудить принять бой над морем. На рыболюдях не работает мой фрукт. Если я встречу кого-то достаточно сильного, то окажусь в… неприятной ситуации. Это касается не только рыболюдей. — Честно говоря, не пробовал тушить тебя водой. Несколько раз пытался перекрыть доступ к кислороду, но ты была либо слишком далеко, либо использовала фрукт. — Попробуй? — После того раза, у меня нет желания это делать. Воду можно испарить. Если достаточно нагреть. Есть несколько нюансов, но может помочь. Придётся греть на полную, чтобы увеличить скорость. Цезарь знал, что объяснять подробности тебе нет смысла. По крайней мере, пока. — Я потрачу много сил, и, если враг будет не один, меня всё равно могут обезвредить. Тем более, дозорным сейчас известно много способов хорошо надавать мне по шее. — Тогда сматывайся на полной скорости! Чтобы не успели подбить! — Я не умею летать с такой скоростью! Ну, на данный момент не умею. Цезарь задумался. В последний раз он выглядел так, когда не мог решить, сбежать со своим сердцем с Пирожного Острова или прилепиться к тебе, как паразит. — У меня есть мысль, но я боюсь озвучивать её тебе, — наконец сказал он, поморщившись. — Ты и так представляешь опасность. Вероятность, что тебя попытаются окатить огромным количеством воды, не такая большая, как вероятность, что ты случайно устроишь весёлый праздник себе или своим союзникам. — Разве ты не хотел, чтобы я защищала тебя? Ты прекрасно знаешь, что у дозорных сейчас огромное преимущество перед нами. Я одна, а моих пародий больше трёх, это только те, о которых мы знаем! И они наверняка способны на большее, чем я. Цезарю не понравились твои слова. Он не считал тебя неспособной справиться с «подделками». И это его разозлило гораздо больше, чем ты ожидала. Не только потому, что их создали те, кого он ненавидел. — Чёрт тебя побери! Ты снова манипулируешь мной! Во-первых, это не твои пародии! А во-вторых, ты ещё не раскрыла свой потенциал! Люди ничему не могли научить тебя! А мне было незачем создавать себе ещё больше проблем! — Тогда я могу спросить у… — Не можешь! Ты сама сказала, что ничем не отличаешься от него. А надо, чтобы отличалась! — Тогда сам научи меня! — Я не могу просто сказать тебе, что можно бросить в… Неважно. Цезарь понял, что серьёзно попал. Стоило тебя чем-то заинтересовать — живым уйти невозможно. — Бросить что? И как мне это поможет? Решив, что терять больше нечего, он вздохнул и мрачно посмотрел на тебя. — Ещё как поможет. Тебе даже не потребуется Прометей, чтобы устроить огненное шоу со спецэффектами. Особенно рыбочеловеку. Можешь потом принести его мне, приготовим праздничный ужин… если что-нибудь останется. Поверь, его приёмы сыграют против него же. — Зачем ты рассказываешь мне, если не хочешь учить? — ты нахмурилась и потянулась, к светильнику, чтобы включить его, но Цезарь успел вовремя сделать это за тебя — подобные вещи загорались в твоей комнате с завидной регулярностью. — Хорошо, — сказал он, ненавязчиво убирая твои руки подальше от светильника. — Я дам это тебе и расскажу, как пользоваться. Но не скажу названия, чтобы не могла спереть его у меня. Ты улыбнулась, вызвав у Цезарь порыв ужаса. Он и сам не мог поверить, что согласился на такой самоубийственный трюк, но твои аргументы на этот раз были достаточно убедительными. Он просто надеялся, что рядом с тобой никогда не окажется воды или ваших союзников. Если бы ты натворила дел и оказалась в зоне поражения, то скорее всего отделалась бы испугом и полётом к чёртовой матери. Но твоим противникам… определённо не повезет, если они захотят использовать твоё слабое место. Ты могла бы стать намного опаснее. Намного опаснее. Если бы только у тебя не было склонности к вредительству, в том числе и самой себе. Но, в конце концов, у каждого есть свои слабости. — Отлично! Я буду носить это с собой? — Нет! Только когда будешь покидать лабораторию! Если хочешь рвануть — делай это без меня! — А если кто-то нападёт на нас здесь? — Скорее всего нападёшь ты! И если застукают здесь, я скажу тебе, где взять. У меня этого полно! — Да-да, хорошо! Только покажи! — Ты понимаешь, что можешь рвануть вместе с противником? — Я смогу защититься от огня и успею смотаться! У меня же есть крылья! — Да, и на них с ударной волной улетишь до другой планеты! Крылья не смогут удержать тебя в такой ситуации! — Тогда научи, как мне избежать всего этого! — Ты же говорила, что не бесстрашный герой! — Ситуация изменилась! Если не я, то меня! — Чёрт бы тебя побрал! Делай, что хочешь! Я научу тебя, но запомни: это запрещенный приём! Используешь, только если тебе будет грозить смерть! — Ладно, пошли потренируем? — глаза загорелись восторгом, и Цезарь поёжился. — Я передумал.***
— Там, где есть только O — оксид, только ОН — гидроксид, только Н — кислота, когда ты соединяешь первую часть гидроксида и вторую кислоты, получаешь соль. Итак, Li2O — это оксид, NaOH — гидроксид, HCl — кислота, MgCl2 — соль. Запомни хотя бы это. Хотя бы так! — Я не знала, что существует столько видов солей. Я пробовала только одну, где можно купить другие? — Дурья бошка! Их нельзя есть! — Почему? Они же соли… Цезарь встал из-за стола и бросил ручку и тетрадь на пол. У него дрожали руки. Шёл третий час. Ты едва научилась составлять формулы соединений. За два дня. Если бы не дурацкий уговор, он потерял бы терпение гораздо раньше. Но условия были слишком хороши: одна минута изучения крыльев за одну минуту занятия химией. По крайней мере, так казалось сначала. Возможно, на самом деле было легче и быстрее самому придумать способ восстановить крыло, чем жертвовать ради этого своей психикой. — Просто скажи, что куда можно лить, а куда нельзя! — Это так не работает!!! — Тогда научи меня включать спектрометр. Я никогда раньше туда ничего не клала! — Цезарь не успел помешать тебе соскочить со стула. — НЕ ПОДХОДИ К НЕМУ! Ему удалось отловить тебя на полпути к прибору, который был приобретен три дня назад за огромную сумму. Цезарь схватил твои волосы, потянув назад, и ты шлёпнулась, не удержав равновесия. Ему повезло в этот раз: крыло прошло сквозь газ и не заехало по роже. — Я ЗАСУНУ ТЕБЯ В АКВАЛАБ ИЗ КАЙРОСЕКИ! Легко вырвавшись, но оставив в руках Цезаря клок волос, ты показала язык и выбежала за дверь. Только спустя полминуты он понял, что с ближайшего стола пропал PH-метр. — ТЫ ДОЛЖНА МНЕ СТО ВОСЕМЬДЕСЯТ МИНУТ! И ТРИДЦАТЬ ШТРАФНЫХ!***
Часы показывали час ночи. Ты нахмурилась и вылезла из-под одеяла, когда дверь в комнату внезапно открылась. Не нужно было даже открывать глаза, чтобы понять, кто решил заглянуть к тебе, нарушив сладкий сон. В здании постоянно находились лишь трое. Альбер не беспокоил тебя даже днём. Незваные гости тоже вряд ли прошли бы мимо него без шума. Оставался лишь один кандидат. — Ты не могла бы поспать в моей комнате? — тихо спросил Цезарь, осторожно закрыв за собой дверь. — Хотя бы пару дней? Темнота помещала разглядеть выражение его лица, но он явно не шутил. — С чего вдруг? — сонным голосом поинтересовалась ты, сев в постели. Стоило включить светильник, но было лень искать наощупь кнопку. Зажигать огонь в полудрёме Цезарь давно тебе запретил. Не то чтобы это было так просто. — Хочу проверить, хорошо ли ты спишь. Вдруг всю ночь учишь? — С каких пор тебя подобное интересует? — Просто решил начать заботится о тебе! Нельзя же так измываться над собой! Если не можешь что-то сделать, просто скажи — я не буду ругаться и помогу тебе утром! Ты щёлкнула выключатель и с недоверием взглянула на Цезаря. Его лицо и вид в целом сразу навели тебя на мысль. — Погоди… Ты что, боишься? — Я не могу спать спокойно, пока здесь этот! Вы переглянулись. Страх, которым веяло от Цезаря, вынудил тебя смягчиться и уступить. Но только потому, что ты и сама спала не очень спокойно, зная, что Альбер в одной из соседних комнат. Тот самый Альбер, другое имя которого ты предпочла оставить в самых глубинах памяти. — Хорошо, но ты спишь на полу. Учёный топнул ногой и презрительно надул губы. — Не буду я спать на полу! Это моя комната, ты будешь спать на полу! — Твоя комната? Вот и спи в ней один! Рассердившись, Цезарь плюхнулся на твою кровать, не потрудившись снять ботинки, и спихнул тебя на противоположный край, едва не уронив на пол. В ответ ты сильно ткнула его пальцем в бок, забрала все подушки и перетянула на себя всё одеяло. Мужчина хмыкнул и отвернулся, подложив руку под голову. Цезарь притих, лишь изредка шепча проклятия себе под нос. По его бормотанию ты поняла, что он намеренно пришёл к тебе в комнату, чтобы остаться, и не планировал возвращаться к себе ни с тобой, ни без тебя. — Ты уверен, что стоит так сильно бояться? — подумав, нарушила молчание ты, прижав к себе одну из подушек. — Честно говоря, прошло уже много времени, но я не ощущаю угрозы. Цезарь повернулся набок лицом к тебе. Ты лежала на спине и смотрела в потолок. — Знаешь почему тебе не страшно? Потому что враг на твоей территории! Нет ничего страшнее и опаснее, чем ты в лаборатории! Ты не оценила злую шутку и ничего не ответила. — Мы ЕМУ больше не нужны, — продолжил Цезарь. — ОН нам ничего не должен и мы ЕМУ ничего не должны. Он помог мне вытащить тебя с того света, мы помогли ему с крылом. Какой смысл оставлять нас в живых? Мы о нём слишком много знаем! Особенно я! Наверняка планирует, как нас… — Какой смысл вытаскивать меня с того света, чтобы потом убить? — Разве не очевидно? Чтобы ты и я остались у него в долгу. Ни я, ни ты ни за что не согласились бы что-то сделать для него просто так. С этим трудно было поспорить, но что-то всё-таки не сходилось. Ты никак не могла понять, что именно, и это раздражало. — Тебе не кажется, что Альбер сам на себя не похож? Тогда, в стране Вано, он был совсем другим. Теперь он упорно нас игнорирует. С тех пор, как он сказал мне своё имя, его будто… охватило что-то тёмное. Не то чтобы он раньше светился, но теперь эта тьма стала другой… какой-то давящей, но не на нас. На него самого. Цезарь незаметно перетянул к себе небольшую часть одеяла. — Зачем он вообще это сделал? — Мы договаривались обменяться воспоминаниями еще в Вано, но вышло так, что я рассказала всё, а он не сказал ничего. Не успел. Я сбежала. Рука Цезаря осторожно нащупала одну из подушек и придвинула к себе. — Ну, сказал и сказал. Не вижу ничего такого. Ты повернулась к нему, заставив поморщиться. Он подумал, что вновь останется без одеяла и подушки, но они не привлекли твоего внимания. — Ты много знаешь, но молчишь. Наверняка и об этом знаешь. Но черт с тобой. Я не хочу лезть в это дерьмо. — Про это я действительно не знаю! Я не знал его имени! Ну, по крайней мере не помнил. Хотя, кажется, его о таком никогда и не спрашивали. Ты с подозрением взглянула на Цезаря, жестоко отобрав у него одеяло, но великодушно оставив подушку. — Если ему так важно, мог бы и сохранить в тайне. Он говорил, что оставил своё имя в прошлом. Кажется, это одно из самых неприятных воспоминаний. — Я же говорил тебе! Он сам не может определиться, называть его по имени или нет! Пусть сначала решит конфликт с самим собой, а потом рычит на нас, как дикий зверь, по любому поводу! Я ему не этот чёртов динозавр, ко мне нужно относиться с уважением! Ты улыбнулась, тихо рассмеявшись. Цезарь нахмурил брови и вновь пихнул тебя в сторону, устроившись поудобнее на тёплом месте. Пинок по колену вынудил его вернуться на край кровати и жалобно заскулить. — Ха, я тоже никогда не обращалась к нему по имени. Но если приходится упомянуть в разговоре, предпочитаю использовать настоящее имя. Просто… знаешь… тот, кем он был в Стране Вано… — неравно пожевав прядь волос, ты решила не заканчивать предложение и переключилась на другую мысль. — Называя его другим именем, я пытаюсь убедить себя в том, что больше не нахожусь в опасности. Мне легче думать, что это два разных э-э-э нечеловека. Хотя я понимаю, что это не так. Любое упоминание о том, что случилось в Стране Вано, вызывает во мне ужас. И боль. Я до сих пор её чувствую. До сих пор вижу кошмары. Представляешь, каково жить под одной крышей как ни в чём не бывало с тем, кто на протяжении… Сейчас он выглядит иначе. Я уверена, что Альбер ничуть не изменился как личность, но его душевное состояние и намерения… — Ну, честно говоря, я тоже заметил, что настроение у него… никакое. Как будто у нас поселился призрак, которого мы боимся до жути, но на самом деле он не собирается нас пугать и просто живет своей призрачной жизнью. Даже я его, кажется, уже не раздражаю так сильно, как раньше. Тяжёлый взгляд упал на Цезаря. — А есть за что всё-таки? — Всё-таки есть, — наконец честно признался он. — Даже не буду спрашивать. Наверняка что-то ужасное. Цезарь отвёл взгляд и перевёл тему. — Он привык зверствовать за спиной Кайдо и за столько лет не выстроил ни с кем нормальных отношений. — Прямо как ты? Он сильно покраснел и отвернулся, прижавшись ко подушке щекой. — Забудем об этом, — помолчав, учёный продолжил: — Так вот, теперь что ему делать? Он абсолютно один. Даже я не настолько вляпался после того, как потерял Джокера. А теперь ещё и эти чертовы подделки Вегапанка! Ну, ты же понимаешь, как он их слепил? — И дураку понятно. — Я рад, что ты поняла. Силой повернув Цезаря к себе за шиворот, ты дёрнула его за один из рогов. — Пошёл ты! — выпустив пар, ты поправила подушки и села. — Что ты предлагаешь делать? Рассказать ему, как научиться радоваться жизни и заводить друзей? Это не ты, я не могу вбить ему это в голову силой. Хотя даже ты остался таким же ублюдком, как и раньше. Просто понял, что со мной выгодно «дружить». Я уверена, что на нулевом этаже спрятан какой-то ядовитый газ! Цезарь едва не подпрыгнул и нервно помахал руками прямо перед твоим лицом. — Там ничего нет! У меня даже ключа нет! — Ты вчера прятал там от меня фотометр! — А сегодня ключи потерял! Повисла тишина. Ты ему не поверила. Но Цезарь вёл себя примерно, насколько только мог. Он долго убеждал тебя, что должен сосредоточиться на исследованиях и чужое присутствие, особенно твоё, будет сильно мешать. Дорогие приборы и реактивы, с трудом собранные установки, идеальный порядок — всё это не совместимо с огромными крыльями, созданными, чтобы разрушать лаборатории. Ты пошла на уступок. Глупо было отрицать, что твои визиты во время важных экспериментов обязательно оканчивались катастрофой или нервным срывом Цезаря. Может, действительно стоит дать ему немного пространства. Вы оба не доверяли Альберу, и поэтому идея о его допуске на нулевой этаж даже не обсуждалась. — Так что нам делать? — вздохнув, спросила ты. — Построить баррикады и спать по очереди. — Не легче набраться смелости и намекнуть Альберу о том, что мы сами едва сводим концы с концами? — Зачем нам от него избавляться, если у нас общая цель и общий враг? — вдруг тихо сказал Цезарь, сильно удивив тебя. — Я не шутил, когда говорил, что оригинал всегда лучше подделки. Так должно быть. Что касается ЭТОГО, он слишком самоуверен. А ты далеко не всё умеешь. Если эти проблемы устранить, мы станем силой, с которой нужно считаться. Кроме того, у тебя очень полезный фрукт, который дает огромное преимущество всем, кто на твоей стороне. Было почти невозможно поверить, что «великий учёный» настолько отчаялся. Ему было не впервой манипулировать другими, но теперь это выглядело как игра с огнём. Во всех смыслах. Ты часто задумывалась, как Альбер относится к происходящему в мире. По его виду невозможно догадаться: что бы ни случилось, он всегда казался недовольным или, чаще всего, раздражённым и сердитым. Несколько раз ты пыталась обсудить с ним новости, касающиеся вас обоих, но всегда встречала одну и ту же реакцию: несколько грубых слов и тяжёлый взгляд. Однако он определённо о чём-то размышлял в одиночестве. Ты тоже довольно часто приходила ему на ум — иногда он делился такими выводами, к которым невозможно прийти на ходу или за пару часов. Ты потёрла виски, почувствовав напряжение во всём теле. — Говоришь так, словно уже обо всем договорился. Альбер самоуверенный, ты сам сказал. Представляешь, что случается с такими, когда они все теряют и проигрывают тем, кто должен быть слабее их? — Да мне и представлять не надо, — мрачно ответил Цезарь. — Но я решил: к чёрту все эти заморочки! Лучше быть без гордости, чем без жизни! — Иди и поделись секретом успешной жизни! — Я делиться тобой не готов! Вновь повисла тишина. Цезарь выключил светильник, чтобы ты не могла видеть его взволнованное лицо. — Тогда просто забудь и делай вид, что ничего не происходит. Пусть занимается, чем хочет, пока у нас не появятся разногласия. Может, ему надоест твоя рожа. — А может не надоест! У меня не такая уж плохая рожа! И вдруг ты прозрела. Весь этот разговор… он подталкивал тебя к решению, которое Цезарь пытался навязать. — А-а-а… я поняла. Ты собрался паразитировать на нас обоих? Я навела тебя на такую удачную мысль? — Почему нет? Пусть остаётся, но вы сами договаривайтесь, как сохранять моё спокойствие. Разрешаю тебе быть посредником между ним и мной, потому что нам лично лучше не общаться. Это была ужасная идея. И ты искренне надеялась, что Цезарь вовремя от неё откажется. Альбер никогда не станет сотрудничать с таким человеком. Возможно, с тобой ещё мог бы попытаться. Но он не из тех, кто готов связаться с любым, лишь бы получить для себя выгоду. Гордость не позволяла ему. Ты была уверена, что заслужила снисхождение, только потому что родилась лунарианкой. В противном случае Альбер даже не запомнил бы твоего имени. Если Цезарь действительно решил ввязаться в такое дело, он определённо окончательно выжил из ума.***
— Я решил! Мы можем оставить его! — с гордостью заявил Цезарь, подняв палец вверх. Ты отложила тетрадь и учебник в сторону. — Что? — непонимание читалось во взгляде. Учёный подошёл ближе и похлопал тебя по плечу. Его лицо сияло. — Я говорю, пусть остаётся! Так и быть, найду ему место. Тем более теперь это не проблема. Ты медленно поднялась с места и отодвинула стул в сторону. — Что за ерунда? Что значит, ты «решил оставить»? Ты думаешь, он или я твои домашние животные? Это ты моя собака! — Тогда заботься и люби меня! — пропустив оскорбление мимо ушей, капризно ответил Цезарь. — Теперь я и правда поняла. Ты в очередной раз задумал коварный план по свержению Вегапанка? — Э-э-э-э-э… — у Цезаря вспотели руки. — Ты о чём это? Вы вымирающий вид, и я понял, что должен о вас забо… — Ты прокололся, — холодно произнесла ты, встав напротив и вцепившись в учёного ледяным взглядом. — Сначала ты мне говорил, что у Альбера есть скрытые мотивы, которые меня шокируют. Но это не вяжется с его нынешним состоянием. Он, кажется, вообще ничего не собирается делать. Ты нарассказывал мне историй о серафимах, пытался вбить мне в голову мысль, что Альберу тоже есть до них дело. Но на самом деле дело есть только тебе. Ты понимаешь, что меня одной недостаточно, чтобы сломать эти игрушки. Альбер не собирается сводить с тобой счеты, и даже такой трус, как ты, не может этого не заметить. Он хочет, чтобы ты не показывался ему на глаза и не трогал его, вот и всё. Ты боишься другого, да? Боишься, что он узнает о твоём замысле использовать нас двоих, чтобы отомстить Вегапанку! Это отличный вариант! Даже не придется что-то делать самому! — Да как ты! — И всё это время ты просто набивал цену! Ты изначально не собирался его выгонять! Просто прикидывался, чтобы он или я ничего не заподозрили! Цезарь ахнул, схватившись за сердце. — Я собирался! В самом начале, когда он только объявился как чёрт из табакерки, я собирался! Я думал, он правда убьёт меня! Но потом я понял, что не нужен ему! Он не стал бы нас искать только для этого, особенно в таком состоянии! Он даже не думал меня искать! Он искал тебя! Вернее даже не искал… он просто знал, куда ты пошла! Ты изменилась в лице и прикусила губу. — Что? — У него твоя вивр-карта! — почувствовав уверенность, воскликнул Цезарь, получив в ответ недоверчивый взгляд. — Я не давала ему её! Она есть только у Ло и Луффи! — Она лежала у тебя в одежде, идиотка! А он испортил её еще в камере, а потом притащил новую. И правда! Откуда у него твоя вивр-карта?! Так он и узнал, что ты собралась отойти в мир иной! Вот и весь секрет! Ты едва не потеряла дар речи. — Что за ерунда… — Он перестал угрожать мне, когда ты очнулась, и перешел в режим привидения, потеряв к нам обоим интерес. Ну, я и решил, почему не придать ему мотивации? Он не знает, что делать, а я знаю, что делать! Цезарь упёр в бока руки и гордо задрал нос. — А как же «мы ничего не должны друг другу»? — ты нарочно передразнила его недавние слова писклявым голосом. Учёный глубоко вздохнул и сильно покраснел. — Ну, не просил он меня помогать ему с крылом, и что с того? Я сам предложил, потому что боялся, что он уйдёт! Что с ним будет тогда? Сделает себе гнездо и будет сидеть там, пока не умрёт от голода? Разве ты можешь так просто бросить его? Он не так ужасен на самом-то деле! Неужели ты всё еще держишь обиду? Ты едва не вспыхнула от злости. — Разумеется! Он мне чуть череп не пробил! — Но не пробил же! И помог унести ноги с того света! Ты теперь до конца жизни злиться будешь? Нельзя быть такой злопамятной и жестокой! Почему бы ему не быть полезным другим, если уж плевать на себя? Он же вообще сбился с пути! Забирай и делай, что хочешь! Конечно, мне бы он этого никогда не позволил. Даже с учётом крыла. Но вот ты можешь… Ты содрогнулась, почувствовав волну отвращения. — Хватит! Не могу поверить, что ты планировал всё это с самого начала! — А что в этом плохого? — искренне изумился Цезарь. — Я не собираюсь никому вредить! Вегапанк сделал ужасную вещь! Как и все, на кого он работает! Почему бы ему не получить за это по заслугам?! И я верю, что в глубине души ЭТОТ… ну ЭТОМУ очень неприятно существование этих чёртовых серафимов. Они же его пародии, сделанные бесчеловечным способом! И они лишь похожи на настоящих лунариан! Стрелять лазером? Что за уродство! Они искажают природу! Если этому миру и нужны сопляки-лунариане, есть намного более хороший и этичный способ получить их! Ты едва удержалась от меткого удара в челюсть, услышав его слова. — Меня сейчас стошнит от твоей мерзости! Как можно быть таким придурком? Ты в полной жопе, но продолжаешь строить козни и вынашивать безумные планы! — Не безумные! — обиженно возмутился Цезарь. — Представь, каково будет маленьким «лунатикам» видеть такие ужасные вещи, как серафимы! Это всё равно что кошмар! Ведь на самом деле «лунатики» должны не стрелять лазерами, а быть маленькими и миленькими с нежными крылышками и любовью ко мне! — он нарочно использовал слово, которым ты называла себя в детстве. — Ты сама задавалась вопросом, на кого были бы похожи ваши дети, пока не попробуешь — не узнаешь! Только в ближайшее время пробовать не надо. Мне обузы не нужны! Ещё и ты выйдешь из игры! — Сдохни, чёртов ублюдок! В этот раз Цезарь поверил, что ты действительно собралась оторвать ему рога.***
Впервые за две недели Альбер наградил вас вниманием. Он прервал многодневное затворничество, не испугавшись даже хорошей погоды, которая прежде портила ему настроение. На острове очень редко было пасмурно, ветрено, и прохлада обычно стояла только вечером и ночью. Ты подозревала, что Цезарю временами очень хотелось посидеть на пляже в темноте и послушать шум волн: он казался очень измотанным и нуждающимся в отдыхе, хоть и пытался это никому не показывать, чтобы не портить имидж «великого учёного». Однако риск встречи с теперь уже постоянным соседом отбивал всякое желание выползать на природу. Дождливые дни тоже не нравились Альберу. Он никогда не говорил причины, но ты и Цезарь быстро поняли, что дело в быстро намокающих крыльях и неприятных воспоминаниях об Онигашиме. Ему удалось заново выстроить вокруг себя стены, но они уже никогда не смогли бы стать такими же крепкими, как прежние. И вот он «случайно» наткнулся на тебя, когда ты сидела на траве в тени возле кустов и над чем-то усердно пыхтела. Сначала Альбер подумал, что ты вновь разговаривала сама с собой, но, к своему огорчению, обнаружил рядом Цезаря. Вдвоём вы что-то активно обсуждали, склонившись над какой-то книжкой и тетрадкой. Иногда Цезарь тыкал пальцем в страницу книги, а затем переводил его на тетрадный лист и начинал ругаться. Вы были увлечены настолько, что не заметили чужого присутствия. Поначалу Альбер собирался просто пройти мимо, но интерес взял верх, заставив передумать и на время отбросить гордость. Он искренне не понимал, почему ты не только терпишь Цезаря, но и поддерживаешь с ним вполне нормальные отношения. Относительно нормальные: вы не пытались убить или навредить друг другу. Это выглядело… странно. Особенно со стороны Цезаря. Ты не одобряла его взгляды, он считал тебя наивной и глупой, но всё же соглашение между вами было каким-то образом достигнуто. И теперь вы с воодушевлением пыхтели над какой-то очередной ерундой, разводя лишний шум. Впервые узнав о твоей связи с Цезарем, Альбер подумал, что это очень иронично. Словно история дала круг. Но эти отношения совсем не были похожи на те, что разделяли он и Куин. Цезарь и Куин определённо во многом стоили друг друга, но в этот раз всё обернулось иначе. Несмотря на многочисленные споры, ссоры, временами небольшие потасовки, ты и Цезарь, казалось, делили одну извилину на двоих. Он не стеснялся прятаться за твоей спиной, подсознательно искал внимания и почти всегда был готов сотрудничать, зачастую даже без угроз. Ты всерьёз интересовалась его исследованиями и терпеливо выслушивала бесконечный поток самовосхвалений и всякого бреда. А в последнее время вы постоянно шушукались о чём-то и таскались по лаборатории с книжками, тетрадками, самодельными макетами и прочей чепухой. А теперь и вовсе сидели и пыхтели над каким-то общим делом. Цезарь захлопнул книгу и скорчил злую рожу. Ты громко хмыкнула и отвернулась от него в знак протеста. Именно тогда вы оба заметили незваного гостя. Цезарь был застигнут врасплох настолько, что забыл укрыться в твоей тени. Ты удивилась и нахмурилась, но не отвела взгляд. Альбер не сел рядом и даже не сделал шаг ближе. Он просто стоял в стороне и пытался понять, что происходит. Раздражение на его лице было настолько очевидным, что ты искренне недоумевала, зачем он вообще терпит это всё. «Меня от вас тошнит,» — не нужно было слышать, чтобы понять. Альбер все еще чувствовал себя ужасно, но его неприятный характер постепенно возвращался, и главной жертвой для вымещения раздражения становился Цезарь. Не ты. С тобой он почти не общался, но никогда не переставал наблюдать, стараясь быть незаметным. Это получалось плохо: тяжелый взгляд трудно было не почувствовать. Он становился еще мрачнее и сварливее, когда ты покидала остров, и в это время Цезарь предпочитал отсиживаться на нулевом этаже. На самом деле он знал, что происходит, и это его устраивало. Альберу не нравилось смиренно ждать, когда ты пострадаешь. У него никого больше не было, даже если ваши отношения остались напряженными и не напоминали даже дружеские. Вы не сблизились, просто не были больше врагами. Но нежелание остаться в одиночестве хорошо читалось в его поведении. И в конце концов он должен потерять терпение и встать на твою сторону. Цезарь надеялся на это. Ради этого можно было и посидеть немного наедине с собой. Тем более на нулевом этаже было чем заняться. Вы больше не были врагами. Это не означало, что прошлые обиды забыты. Напряжение постоянно висело в воздухе, когда ты и Альбер пересекались, особенно наедине. Бредни Цезаря — единственное, что сближало вас, но, когда учёного не было рядом, мнения сильно расходились, хоть и оставались невысказанными. Ты могла попросить Альбера сделать что-нибудь, если без этого не обойтись, или передать ему что-то важное. Он мог бросить перед тобой свежую газету и коротко прокомментировать новость, которая должна была заинтересовать тебя, однако эти комментарии почти всегда несли негативный оттенок. Мир в его глазах, казалось, представлял собой сплошной мрак, в котором совсем нечему было радоваться. И все-таки Альбер всегда носил твою вивр-карту с собой. Это было до боли очевидно, хотя он не признался бы, даже если бы она выпала у него из руки прямо у тебя перед носом. Он всегда знал, что с тобой. И Цезарь был уверен, что если несчастная бумажка вдруг загорится, Альбер не станет просто наблюдать за этим. Такое уже было. Он добрался до тебя, потому что ты умирала, и сделает это снова, но уже не дожидаясь сигнала о помощи. Вы были совершенно разными. И даже сам Альбер понимал это и не мог объяснить себе, почему продолжает смиренно отсиживаться на безымянном острове как пёс, оставшийся без хозяина и прибившийся к тем, кто его не прогоняет. Возможно, он и правда решил просто остаться там, где задержался, а может, ухватился за тебя как за первое, что пришло на ум, потому что ему необходимо за что-то держаться. И теперь ты смотрела хмуро, но не враждебно. Он мог бы сказать что-нибудь и присоединиться, постепенно вытравив Цезаря обратно в лабораторию. Поведение учёного сильно настораживало, и, если бы не ты, Альбер расправился бы с ним сразу, как только проблема с крылом решилась. Но ты и Цезарь вполне успешно взаимодействовали друг с другом, особенно в последнее время, справедливо ли навязывать свои правила и решения? А ещё пару дней назад из кармана твоего халата выпала фотокарточка, которая вызвала отвращение. Альбер видел того человека, который хмуро терпел твои объятия, в Стране Вано. После битвы на Онигашиме оказалось, что ты, он и Юстасс Кид совместными усилиями одолели Большую Мамочку. Как ты могла так просто связать себя с… человеком? «Росла среди людей», «хочу завести много друзей», «ни на кого не держу зла» — всё это просто отвратительно. Альбер мог бы спросить тебя, каково это, вырасти среди людей. Каково это, когда тебя учат летать те, кто по природе не способен летать. Каково это, когда тебя учат контролировать огонь те, кто никогда не умел и не сможет создавать огонь без дополнительной помощи. И каково это, жить среди тех, кто в любой момент мог продать тебя. Он смотрел на тебя, и так много вопросов крутилось в голове. И, казалось, ты ответила бы на них, если бы только они прозвучали. Просто задай вопрос. Останься. Постарайся понять. — От вас двоих голова не проходит уже третий день. В твоих глазах отразилось недоумение. — Но мы поэтому и ушли сюда… Альбер фыркнул и ушёл, ничего не ответив. — Ты посмотри на него! Ведёт себя, как будто хозяин здесь! — дрожа от злости, прорычал Цезарь, ткнув пальцем в пустоту, зная, что его уже не услышат.***
Утро следующего дня выдалось на удивление спокойным. В коридорах было тихо и не воняло химикатами. Обычно там всю ночь горел свет, но теперь пришлось зажечь огонь, чтобы добраться до выключателя. Ты выспалась впервые за несколько дней. Цезарь ничего не задал учить или решать и прошлым вечером даже похвалил тебя за успехи, чего никогда раньше не делал. Он вообще казался каким-то нервозным и неловким, но наверняка опять наткнулся на Альбера в неподходящее время и никак не мог прийти в себя после этого. Несмотря на свои грандиозные планы, учёный всё так же сторонился его и по большей части общался с ним через тебя или намёками. Это выглядело… жалко. Если он действительно хотел сотрудничества, то должен был перебороть свой страх хотя бы немного. Но, в конец концов, Цезарь оставался Цезарем. Ты не ожидала от него ничего другого. После того разговора о трусости эта тема никогда больше не поднималась. Ты заметила, что учёный стал более открыто выражать свои мысли и вновь взял на себя главенствующую роль в ваших «отношениях», но в остальном всё так же строил козни исподтишка и не желал высовываться из укрытия без надобности. Он даже не хотел напрямую общаться с Крокодайлом, постоянно перекладывая всю ответственность на тебя, хотя охотно принимал деньги и дорогое оборудование. Ты привыкла видеть Альбера каждое утро. Казалось, он вообще не спал или просыпался раньше всех, но теперь его отчего-то нигде не было. «Чёрт с ним, надо поесть,» — сладко зевнув, ты мысленно выстроила путь до холодильника и направилась в его сторону. Проходя мимо большой лаборатории, в которой Цезарь находился двадцать часов в сутки и семь дней в неделю, ты сильно удивилась: было тихо, свет не горел и даже не шумели приборы. Ты щёлкнула по выключателю и осмотрелась. Действительно пусто. Даже слишком пусто. На столах не разбросаны журналы с записями, под вытяжками нет реактивов, посуда убрана по шкафам, и даже в эксикаторах не стояли фарфоровые чашечки. Обойдя всё помещение, ты неожиданно заметила на сушильном шкафу какую-то странную бумажку. Обычно Цезарь никогда и ничего не ставил на сушильный шкаф. Особенно не разбрасывал в таких местах бумажки. Не сумев справиться с любопытством, ты осторожно взяла её в руки. Как только глаза пробежались по знакомому почерку, по телу прошла холодная дрожь. Ты не могла поверить в увиденное. Вспотевшие пальцы сжимали лист, а взгляд вцепился в надписи, как будто от этого что-то в них могло измениться.｢ Это всё шутка, верно? ｣
Позади раздался звук шагов. Ты сразу поняла, кто стоял за спиной, но побоялась обернуться. — Я нашёл на нулевом этаже следы ядовитого газа. Ты знала, что этот придурок создавал там своё новое оружие? Тишина. — Ты знала, что в соседней лаборатории открыт баллон с усыпляющим газом? Тишина. — Ты знала, что из сейфа пропали все сбережения, которые должны были пойти на исследования? Тишина.｢ Я не трус! Вы ещё обо мне услышите! ｣
Он давно решил взять деньги и смыться? И перед этим настроить тебя и Альбера против Вегапанка? Дать вам повод работать вместе, но без его участия? Он правда так поступил? Ты подтолкнула его к этому? Он действительно запомнил тот разговор? — Я… я не знала.｢ Ты правда настолько трус?! Твой фрукт даёт тебе кучу преимуществ! Но ты ими не пользуешься! Где тот Цезарь, который наводил ужас на Панк Хазард?! Ты можешь буквально заставить человека потерять создание! Ты можешь его отравить! Можешь его задушить! ｣
***
Прошло два дня, с тех пор как Цезарь сбежал с острова. Альбер вёл себя, будто совсем не был удивлён. Ты давно заметила, что он ненавязчиво следил за учёным, явно ему не доверяя. Без Цезаря в лаборатории стало… пусто. Он точно не собирался возвращаться, поэтому можно было делать всё, что придёт в голову. Но желания проводить опыты в одиночку так и не появилось. Оставаться на острове больше не имело смысла, но ты решила не искать новое место, несмотря на предупреждения Альбера. Придурок-Цезарь мог сообщить о вас двоих, кому угодно. Сразу двое в одном месте — потрясающая находка.｢ Если хочешь, уходи. ｣
Но он, к удивлению, не ушёл. Радоваться или расстраиваться — ты не знала. И что делать дальше, тоже представляла смутно. One Piece не интересовал тебя настолько, чтобы гореть неудержимым желанием найти его. Хотелось узнать, что это, только и всего. Ты всё ещё любила сидеть в тени дерева на берегу, хотя без бредовых идей и самовосхвалений было немного одиноко. Ты не разлучалась с Цезарем надолго уже больше четырёх лет, поэтому его внезапное отсутствие ударило по настроению. Он не был незаменимым человеком и даже тем, о котором стоило сожалеть. Это… просто плохая привычка. — Это было очень наивно и глупо. Ты правда поверила ему? — ты вздрогнула от неожиданности, услышав позади себя голос Альбера. — Что теперь собираешься делать? Все его долги легли на тебя. О чём ты думала? — Долги? О чём ты? Он бросил на тебя недоумённый взгляд. — Я давно покрыла все долги Цезаря. Деньги, которые он тратил на последние исследования, были моими. Он удивился ещё больше и не смог это скрыть. — Он знал об этом? — Нет, конечно. Он не знал, что у меня есть деньги, — открыто призналась ты, пожав плечами. — И откуда они? Свежие воспоминания невольно пришли в голову. […] — Пожалуйста, возьми их! Можешь посмотреть на меня ещё раз?! — Нет, посмотри на меня! — Боюсь, я не могу принять всё это… мне так неудобно! ~ — Возьми! Не переживай, я очень богат! Ты стоишь самого лучшего! — Вы так добры ко мне! ~ Что если дозорные узнают и арестуют вас? Я разыскиваемая пре… — Пожалуйста, покажи ещё раз крылышки! — Я готов заплатить! — Это кольцо для тебя! Настоящий чёрный алмаз! Я купил его у лучшего ювелира в моей стране на заказ! Оно так подходит к твоим крыльям! — Если вы настаиваете!.. ~ […] — Я… ну… когда я стала появляться на людях, неожиданно узнала, что… э… популярна серди них. Мне дарят подарки, я сдаю их и получаю взамен деньги. Часть отдаю людям, которые нуждаются в помощи, часть Цезарю, а часть Крокодайлу. Ну, у меня тоже немного остаётся… Ты поскромничала, сказав Альберу о своих доходах. Ты никогда не ходила в одной и той же одежде дольше двух дней. — Откуда столько? Ты отдавала Цезарю только треть, что это за подарки? […] — Выходи за меня замуж! Ты никогда ни в чём не будешь нуждаться! — Я… я не могу так поступить с Вами! Что если Правительство узнает, что Вы связаны со мной?! — Какая ты милая! Ты так заботишься обо всех! — Я никогда бы не стала пользоваться мужчиной для своей выгоды! — Тогда, прошу, возьми этот браслет, пусть он напоминает тебе обо мне! […] — Ну… Алмазы? Золото? Конечно, большая часть это вещи подешевле… Например, кто-то подарил мне корабль… Я отдала его Крокодайлу, — тяжёлый взгляд Альбера тебе не понравился, и ты поспешила объясниться: — Я совсем не такая, как Боа Хэнкок. Я с радостью забираю всё! Я не настолько красивая, но иногда это не самое главное. Главное хорошо подыгрывать и использовать обаяние. И таких, как я, больше нет, понимаешь? Стоит увидеть крылья, и они забывают, что собирались поймать меня! […] — Люди причинили мне столько боли, но я не могу держать ни на кого обиды! Я понимаю, что заслужила всего этого! — О, нет! Умоляю, только не плачь! Тебя невозможно ненавидеть! — Как Вы можете такое говорить! Вы же вице-адмирал, Вас уволят, если узнают! — Я служу во имя Справедливости! Я не могу молча наблюдать за тем, как жестоко к тебе относятся, только потому что ты не человек! […] Альбер поморщился. — Отвратительно. Где ты этого набралась? Не помню, чтобы ты… — Крокодайл научил меня! Повисло долгое молчание. По лицу Альбера ты поняла, что он не знал, как прокомментировать услышанное. Его взгляд замер на тебе: в нём читалось что-то между желанием устроить хорошую взбучку твоему «учителю» и надавать по шее тебе самой. — Я нашёл эту вивр-карту, — вдруг сказал он, отбросив гневные мысли в сторону. — И я её не поджигал. Ты вздрогнула, всё ещё не привыкнув к быстрой смене настроения. Взгляд упал на подгорающую вивр-карту в руке Альбера. — Это же…