a casual meeting; a casual affair.

      От скуки звенит в ушах.       Пустым взглядом ореховых глаз Карналия скользит по незнакомым лицам — здесь собрались люди высшего сословия, «сливки» общества, как принято считать: представители правительства и мэрии, пластические хирурги, актёры и модели… Моделей, пожалуй, больше всего, замечает она: все с имплантами последнего поколения, приковывающие взгляды («Присутствующих здесь интересует лишь оболочка, давно наскучившая» — размышляет), улыбаются фальшивыми улыбками.       Как пошло.       Тонким пальцем настоящей, тёплой, руки она скользит по краю бокала — тонкий скрип стекла отвлекает от всеобщей суеты, и девушка подливает вина. Её спутник («Наглый богач, не умеющий подбирать галстуки к рубашкам») незаметно растворился в толпе, оставив эскортницу одну — мол, сама себя развлекай. Тариф, конечно, включает в себя любую прихоть клиента, но Карналия с холодной улыбкой подытоживает: сегодня продолжения не последует, и цена вопроса её не взволнует. Совсем уж ужасный галстук.       Когда в стороне мелькает копна ослепляющих глаза неоново-жёлтых волос, брюнетка делает беглый глоток. На тонком стекле отпечатывается вишнёвая помада, чуть смывается от прикосновения с алкоголем; Карналия улыбается и поправляет дорогой палантин из последней коллекции мирового модельера, чьё имя выветрилось из головы столь же быстро, как и внешность её спутника. Вот это уже интересно. Поправив бриллиантовое колье («Один из подарков влюбившейся по уши певички? Или какого-то папика? Чёрт, половину клиентов не помню») и шёлковую лямку чёрного платья, она делает уверенный шаг вперёд: туда, где её непременно ждут.       «— А у тебя достаточно денег, а?       Карналия усмехается, проходя внутрь и сбрасывая с плеч палантин. Взгляду её спутницы предстаёт бархатная кожа оголённой молодой спины: дорогая ткань платья приоткрывает ярко-выраженный силуэт острых лопаток, под одной из которых горят, словно звезды в созвездии на зимнем небосклоне, несколько родинок. За девушками закрывается дверь, загорается мягкий свет лампы.       — Никогда тут не была, по правде говоря. Клиенты предпочитают услуги комфорту.       Её насмешки над своей профессией только распаляют интерес, и спутница не прячет усмешки. Карналия наблюдает за ней в пол-оборота, следит как кошка за добычей: кончиками пальцев она проводит по изгибу шеи и плечам, и длинный ноготок чёрного цвета «случайно» задевает лямку платья. Полоска ткани соскальзывает с аккуратного плеча, вишнёвые губы изгибаются в улыбке, и бархатный шёпот разрезает затянувшееся молчание, являясь приглашением:       — Снимешь его с меня, Триша?»       Найти предмет интереса оказывается столь же легко, сколько замечтаться о том, что их могло бы ждать в ближайшем будущем: неоновой окраски шуба бросается в глаза, и Карналия ловко проскальзывает между толпами наскучивших людей. Все однотипные, копии друг друга и самих себя: верхи — обязательно в золоте и новинках бутиков, модели — роботизированные куклы с собранными с нуля личиками, эскортницы — первого отбора актрисы… Не приём, а цирковое сборище.       Но она — другая. Яркая, будто живая… Звонкий стук каблуков на обтянутых голубыми чулками высоких ногах, чёрное облегающее фигуру платье из блестящей ткани («Такой дешёвый свет отражается так дорого…»), пышная шуба под цвет причёски: она кричит о своей индивидуальности и невозможности повторить столь громкий образ, и Карналия даже не отрицает: возбуждает это до безумия. Отводя от себя очередного человека, наконец она достигает своей цели:       Модель предстаёт перед ней во всей красе, чуть искривляя накрашенные сатиновой помадой губы.       — Не хочу показаться навязчивой, но я не смогла удержаться.       Карналия подходит совсем близко, покручивая в изящных пальцах хрустальную ножку бокала: от механических пальцев, при столкновении со стеклом, отскакивает пронзительное эхо, отчасти ласкающее слух. Она знает, что люди обожают эту её «роботизированную» особенность — уж лица во время оргазма в этом деле не солгут. Делая очередной глоток и отмечая, как приятно терпкая жидкость обжигает горло, девушка протягивает своей собеседнице «настоящую» руку, обнажая белоснежную улыбку:       — Карналия. А ты, кажется, Триша — весьма наслышана.       Когда её ладонь сжимают в мягком рукопожатии («Простой жест знакомства, элементарная вежливость»), когда в отражении светоотражающих очков проблёскивает улыбка самой Карналии, девушка чуть наклоняет голову; длинные волосы спадают каскадом по её едва оголённым плечам, и тихим голосом, чтобы услышать это могли лишь эти двое, она растягивает не без удовольствия:       — Какое приятное знакомство.       «Матрас прогибается под весом двух тел, что тянутся друг к другу в приступе слепой страсти: с губ Карналии срывается пошлый смешок, когда отдающая холодом рука тянется ей под юбку. По голой коже пальцы скользят так ловко, будто Триша знаток своего дела; и на секунду это даже ущемляет достоинство эскортницы, которая привыкла быть на коне, однако как же сладко ощущать превосходство над собой, как сладко чувствовать себя в чужих руках…       Она, не без доли наглости, вжимается в модель: колено между ног, руки на плечах, а губы — к губам. На языке вспыхивает лёгкий ментоловый привкус, отдающий чем-то незнакомым («А она вкусная.»), и чем глубже их поцелуй, тем большего Карналии хочется выжать из сегодняшнего вечера. Когда Триша отталкивает её на кровать, когда смотрит на неё через очки и слизывает вишнёвую помаду с чёрных губ, брюнетка сглатывает: кажется, одной встречей она не насытится.       Они вновь целуются: жадно, страстно, до боли в губах и крови на кончике языка. Брюнетка чувствует, как рука спутницы пытается дотянуться до каждого сокровенного места: скользит по шее, задерживаясь на груди, гладит живот и лезет под юбку… Кожу пробирают мурашки, и эскортница отрывается от своего «десерта»; мысленно смеётся с повисшей между ними тонкой ниточкой слюны, и хрипло произносит:       — Давай условимся, детка…       Триша не отвечает, но Карналии плевать: можно и без слов, без ответного взгляда возбуждённых глаз, достаточно прикосновений и близкого жара молодого тела… Улучив момент, она перехватывает модель и с усмешкой роняет её на постель, наседая сверху и стягивая с неё яркую шубку. Та соскальзывает с острых плеч в ту же секунду («Спасибо за помощь»), и девушка оголяет заинтересованную улыбку. Чёрные волосы свисают с её лица, касаются щёк Триши; дыхание обжигает нежную модельную кожу, и шёпот срывается с губ:       — Процессом здесь заведую я.       Карналия утягивает её в глубокий и влажный поцелуй, кусая нижнюю губу и ухмыляясь: модель не противится, и это радует. И чёрт возьми, какая же она на вкус сладкая.»       В руках у Триши — бокал с чем-то странным. Яркая жидкость цвета неонового безумия переливается из стороны в сторону каждый раз, когда модель усмехается с остроумного замечания Карналии: ей, кажется, нравится её компания. Вдвоём они осматриваются, изучая снующих гостей глазами, отпускают колкие комментарии… Ну, как отпускают? Скорее острит тут только брюнетка, а новообретённая спутница лишь молча с ней соглашается.       — Ты, верно, частенько такие приёмы посещаешь. Не наскучили?       Модель отрицательно мотает головой, делает глоток «сумасшедшего» напитка. Впрочем, до откровения быть честным: наскучило ужасно. Одинаковые лица и комплименты, бессмысленные беседы и искусное притворство интереса. Но такова цена популярности: кто будет отдавать все свои деньги и время на показы неизвестной личности?       Впрочем, с Карналией почему-то иначе. Она кажется… интересной. И даже механическая рука, последний писк моды, не портит в ней ничего: наоборот, даже придаёт странной изюминки. В свете высоких ламп её протез отдаёт серебром, и Триша, отвлекаясь от разговора, думает: а какова она на ощущение? Верно, холодная, раз из металла… Хочется прикоснуться. Хочется ощутить на себе.       Хочется ощутить в себе.       — А почему молчишь?       Её вишнёвые губы расходятся в широкой ухмылке, в которой модель читает: «Я тебе нравлюсь?». В её глазах поблёскивает что-то странно-знакомое, такое живое и заинтересованное, что у модели сводит низ живота и дыхание на секунду сбивается. Брюнетка ждёт, дразнит: касается пухлых губ краями изящного бокала, оставляет на нём свой след и послевкусие… Как жаль, что ни словами, ни взглядом Триша не скажет: не нравишься.       С ума сводишь.       — А знаешь, неважно. У тебя такая милая шубка. Не подскажешь, где прикупила?       Её рука касается пышного меха, длинные тонкие пальцы перебирают приятную текстуру. Так мягко, что её страстная улыбка сменяется более мягким отголоском, но уже через секунду она отнимает ладонь. Глаза скользят по телу Триши сверху-вниз, и эскортница растягивает столь терпко-сладкие на вкус слова, облизывая губы:       — Я бы посмотрела на тебя без неё.       Триша готова раздеться прямо здесь и сейчас.       «Нежная кожа незнакомого тела ощущается под губами как сочный бисквит, пропитанный густым кремом. На шее Карналии один за другим вспыхивают чёрные отблески поцелуев — помада смазывается на каждом последующем, и она закусывает губу. Рука Триши скользит по изгибу спины, нашаривает застежку — уже тянет вниз, предвкушая победу, но брюнетка не так проста. С её губ не сорвётся ни единого стона, пока она не получит своё. Довольный клиент — залог успешного вечера. Ни один посетитель не уходил от неё в неудовлетворённом состоянии, ни один не оставил негативного отзыва. Карналию любят все.       И она сделает всё, чтобы Триша тоже обожала её.       — Ты не забыла о нашей договорённости?       Доля секунды — и Триша прижата к кровати, а на её бедрах с усмешкой восседает зачинщица «игры». Ноги брюнетки расставлены широко: расстёгнутое платье задирается до округлых бёдер, лямки болтаются на плечах; от этой картины у модели на секунду замирает дыхание, и она даже не успевает воспротивиться. Ловким движением рук Карналия стягивает с себя лишнюю ткань; одежда падает где-то у кровати, и взгляду Триши предстаёт полностью… почти полностью обнажённое молодое тело. Чёрное кружевное белье на контрасте с бледной кожей возбуждает так, что в голове вскипают все мысли, и модель тянется вперёд;       Ей в грудь упирается аккуратная ладонь, и эскортница лишь мягко мотает головой.       — Я не закончила, сладкая.       Сначала с её плеч соскальзывают лямки лифчика («Боже, почему так долго…» — думает Триша), и Карналия будто медлит назло: в её пошлой улыбке так и читается издёвка, когда она нарочито долго нашаривает за спиной проклятую застёжку. Когда внутри всё доходит до высшей точки кипения, когда модель уже готова сорваться и наплевать на все запреты, она слышит лёгкий щелчок:       Боже, какая у неё грудь.       Она тянет к заветному месту руку, стремится ухватить хотя бы одно прикосновение, но девушка лишь усмехается, чуть подаваясь назад. Пальцы мажут по пустоте, не выхватывая ничего столь желанного («Чёрт, да она издевается»), и Карналия кусает эти соблазнительные губы, что сводят с ума окончательно. Пальцами механической руки она касается ореола аккуратного соска, медлит и наклоняет голову:       — Нравится?       Знает, что нравится. Нравится так, что хочется завалить её и взять верх, услышать стон и увидеть как искажается это прекрасное лицо в судороге оргазма; но её образ кажется столь эфемерным, что одно лишнее движение — и она испарится… Поэтому Триша лишь молча смотрит, пожирает глазами; и когда эскортница опускает руку всё ниже: ключицы, грудь, впадинка пупка и кружева нижнего белья — а после и касается тела лежащей под ней модели, в мыслях она ликует: как же ей хочется просто ощутить её в себе.       Возбуждение в крови вскипает так, что тело сводит в судороге желания: меж любовниц вспыхивает искра.       Лёгкой рукой Карналия расстегивает боковую молнию платья Триши, оголяет её плечи и грудь. На ней невероятной красоты бельё, и на секунду она даже поддаётся уколу зависти: и где она его взяла? Но в ту же секунду тёмная мысль сменяется другой: эскортница припадает губами к ключицам модели, опускается ниже. Сквозь ткань она чувствует жар её тела, и хочется больше, хочется глубже; но девушка умеет растягивать удовольствие. Оставляя у самой груди отпечаток вишнёвой помады, она поднимается вновь:       — Люблю быть сверху, знаешь.       Резким движением она стягивает со спутницы платье, один за другим снимает яркие чулки; не в силах удержаться, запечатлевает беглый поцелуй на щиколотке Триши. Ту пробирает дрожь, и Карналия довольно улыбается, проводя по мягкой коже языком. Сладкая и терпкая, как вино. Самый лучший триумф в её жизни.       Модель сама снимает с себя лифчик, оголяя не менее прекрасную грудь: брюнетка от удовольствия облизывает вспухшие губы, не стесняясь проявления столь очевидных чувств. Поцелуями поднимаясь выше, Карналия тянется к чокеру модели, желая обнажить нежную кожу и оставить там очередной влажный поцелуй; но рука Триши останавливает её в миллиметре от бархатной ткани. Она отрицательно качает головой, и брюнетка чуть дует губы:       — Как знаешь, детка. Желание клиента — закон.       Она целует её в губы, устраивая острое колено меж сведённых ног, и от этой близости у Триши закипает мозг. Модель закрывает глаза, и всё, о чем она способна думать: «Господи, какая же она крышесносная — я с ней свихнусь».»       Бокалы пустеют и наполняются вновь, и кажется, будто за их беседой проходит целая вечность, когда как на самом деле жалкие минуты едва складываются в незавершённый час. Карналия замечает, что давно не смеялась так много и так искренне: оказывается, остались ещё в этом пустом обществе преисполненные жизнью и интересом люди. Такие как Триша… Какое же красивое имя, думает она, изучая собеседницу игривым взглядом. И почему она не заказывает услуги эскорта? Ради такой девушки рядом с собой Карналия готова на любые жертвы, хоть на БДСМ-вечеринки ходить.       Ряды гостей потихоньку редеют: кто-то уходит в одиночестве, кто-то в компании модели или актрисы под «лёгким» опьянением доступных наркотиков, и брюнетка понимает: скоро появится и её спутник, а значит — приятному вечеру придёт конец. Какая жалость, ведь компания Триши ей так ласкает сердце… Вишнёвые губы вновь прижимаются к стеклу бокала, и Карналия не в силах более ждать. Осушая остатки вина, брюнетка ставит бокал на буфетный столик и широко улыбается: модель отвечает ей тем же, и это приятно.       Когда собеседница отвлекается на шум в другом углу зала, брюнетка поправляет палантин и делает шаг вперёд. Из небольшого кармана она вытягивает плотную визитку, поблескивающую в ярком свете; касанием механической руки она привлекает внимание объекта своего интереса: Триша оборачивается резко, и даже за толщей очков она видит её взгляд… Полный желания. Ладонь Карналии задерживается в чужой, и она чувствует:       Между ними пробегает разряд.       « «А она знает своё дело» — единственное, что остаётся у Триши в голове, когда она закусывает тыльную сторону ладони и выгибается в спине. Нет, это не просто давнее воздержание, она точно знает: здесь что-то большее. Профессионализм, чуткость ли… Она не знает. Не хочет знать. Ничего не хочет, когда над ней нависает Карналия, когда её механическая рука касается влажной ткани дорогого белья. Она видит перед собой ослепляющую улыбку, ощущает на себе горячее дыхание и мимолётные поцелуи в области груди и живота: она чувствует её.       — Твоё молчание компенсируется реакцией твоего тела, я погляжу…       Брюнетка смеётся, столь нежно издеваясь над её проблемой: но модель лишь прерывисто дышит в ответ, желая одного — разрядки, её прикосновений и любви, пусть и подделанной лишь на сегодняшнюю ночь. Сфабрикованное чувство, заставляющее сердце биться в приступе приятной агонии, сбивающее дыхание до хрипотцы и тяжести в груди: и это всё сводит с ума. Отчего-то Трише даже хочется верить, будто их ждёт что-то большее... Вместе. Впереди. Друг с другом.       Мысли путаются, и хочется сорваться: прохрипеть, закричать, умолять — но нет. Её образ построен на чистоте тела, и потерять всё в порыве минутной страсти… Какая глупость. Пускай у этой страсти и есть столь прекрасное имя: Карналия. Какое же у неё имя, думает модель: его так и хочется крутить на языке, изучая каждый звук и распевая слог. Быть может, в следующей жизни? Быть может, когда-нибудь.       За своими мыслями она не замечает, как остаётся в одном только чокере — измокшее бельё падает к платью эскортницы, что только улыбается представшей ей картине. И всё же тело Триши подобно произведению искусства: такое чистое, не тронутое технологиями и грязной рукой инженера — хочется изучить каждый сантиметр этого холста, — её нежную кожу, — запечатлевая на нём, подобно кистью, беглые поцелуи, преисполненные немого восхищения. Карналия признаётся себе: как долго она мечтала об этом, прикоснуться к этому телу и ощутить его в своих руках… Ещё с момента, когда она впервые увидела её.       Единственную органическую модель их неорганического мира.       От поцелуя чуть выше заветного места Тришу будто бьёт током: дёргается, извивается, кусает ладонь и едва сдерживается, чтобы не попросить о большем, не раскрыть свой секрет. Карналия ухмыляется, точно изгибает свои прелестные губы в довольной улыбке, думает модель: но она не в силах даже на неё взглянуть. За своим дыханием она едва различает возбуждённо-довольный голос эскортницы, что, настраивая свою механическую ладонь, весьма удобно устраивается у любовницы между ног:       — Люблю начинать со сладкого.       Пожалуй, несомненным преимуществом Карналии всегда был её довольно длинный язык. В разговорах он помогал ей расположить к себе собеседника, а в постели… Зарабатывал ей дополнительные чаевые. Она обожала эту часть работы, но сегодня… Пожалуй, сегодняшний день стал исключением: впервые её интересовали не деньги клиента, а сам «клиент». Какое глупое слово.       Нет, Триша никогда не будет для неё обычной клиенткой. Триша — нечто особенное, не похожая ни на кого предыдущего.       Ловко изводя девушку языком, находя всё новые и новые точки её удовлетворения («Я кончу от одних её подёргиваний, Боже, остановись»), постепенно подготавливая и руку, она мечтает лишь об одном: услышать что-нибудь с её губ, хотя бы стон… Но ей хватает и простого жеста: не позволяя себе лишнего звука, модель впивается ладонью в волосы Карналии: просит большего, наслаждается. Она лишь усмехается, аккуратно прикусывая клитор девушки — в голове отдаётся приступом боли от затянутых в кулак волос нарастающее возбуждение, и она сходит от этого ощущения с ума. Вот и нашлось то, что сведёт с ума и Тришу.       Последний поцелуй — и она поднимается, облизывая губы и вытирая «настоящей» рукой прозрачную вязкую жидкость с мокрого подбородка. Её пальцы скользят по влажной коже, она скалится как кошка, и Триша ловит взглядом каждое её движение: за дымкой алкоголя и возбуждения она видит в Карналии идеал красоты, свою погибель. Устраиваясь поудобнее, чуть раздвигая ноги девушки, эскортница наклоняется к её уху и горячо шепчет:       — Ты вкусная. Вкуснее остальных.       Но самая горячая часть ещё впереди: оставляя поцелуи у уха и опускаясь ниже, брюнетка мягко вводит пальцы механической руки в разгоряченную и подготовленную плоть: Триша принимает её без сопротивления, и это столь сладкое ощущение, что она и сама чувствует, как близится к оргазму. Как и всегда: автоматизированный механизм настроен на приятную телу вибрацию, что ведёт к дополнительной стимуляции партнёра, и Карналия знает: модели это нравится. Пусть и не слыша её голоса, не видя её глаз, она знает: ей от неё сносит крышу.       Карналия двигается в ней размеренно и постепенно: сначала медленно, позволяя привыкнуть и не сорваться, а потом всё быстрее и сильнее. По отзывчивому телу под собой она не сомневается, что делает всё правильно: горячие губы отвечают на её поцелуи с отчаянным рвением, а пальцы сжимают её покрытые испариной плечи. Она чувствует, как Триша сама насаживается на её руку, стремясь вогнать Карналию глубже, стать ближе: брюнетка лишь добавляет третий палец и мажет остатками помады по щеке модели.       В ней узко и приятно — так, как не было ещё никогда: как будто тело Триши было создано для руки Карналии. Она принимает её без нареканий, согласная на всё — от прикосновения горячей плоти к возбуждённым соскам у эскортницы волосы дыбом, и она видит в лице модели ответную реакцию. Ей хорошо, ей даже лучше, чем самой Карналии — она дрожит в предвкушении оргазма, кусает руку и подставляется под поцелуи. Брюнетка знает, что ей нужно, и без заминки даёт всё: вибрация — сильнее, рука — быстрее, пальцы — глубже.       Финал близок, и от этого на сердце отчего-то так тяжело: ей хочется остаться с Тришей навсегда, продолжая двигаться в ней и осыпая кожу прикосновениями, прятать в уголках сознания слова любви и задыхаться от возбуждения, захлёбываться желанием. Алкоголь окончательно бьёт в голову, и эскортница шепчет ей на самое ухо:       — Какая же ты сладкая, боже, как же с тобой хорошо…       Она вовремя сменяет руку: не успевает на место механической прийти обычная, как её сжимает несколько судорог подряд. Триша откидывается назад, взрываясь оргазмом: она отбрасывает руку от лица, дышит тяжело и упирается невидящим взглядом в самый потолок. Её тело ещё подрагивает в отблеске столь яркого ощущения, и на секунду ей даже не верится: не сон ли это? Вскоре рядом с ней падает и Карналия, вытирая мокрую ладонь о простыню и расслабленно улыбаясь.       — Знаешь, давно у меня такого не было. — Усмехается она, доставая из помятой пачки сигарету. — Ты и правда что-то особенное, Триша.       Они улыбаются друг другу — голые, разгорячённые и удовлетворённые друг другом. И они обе не признаются, хотя понимают: это был лучший секс за всю их недолгую, но насыщенную жизнь.»       — Можешь звонить в любое время.       В руках Триши оказывается визитка Карналии, на которой золотыми чернилами выведено её имя, номер и адрес организации. Модель даже не удивляется, узнав, что новообретённая знакомая работает в первом по популярности и спросу агентстве — по внешности она, пожалуй, стоила даже большего. Пока её взгляд прикован к плотной бумаге, она не замечает, как план эскортницы приходит в действие:       Мгновением спустя Карналии перед ней уже и нет: обойдя модель, брюнетка кладёт ладонь на её плечо и чуть приподнимается на носочках, дотягиваясь до самого уха. От этой близости между ними накаляется воздух, помада тает на губах и мажет по жёлтым волосам и нежной коже у самого уха. И будто следуя температуре между ними, голос девушки такой же обжигающий и горячий, и она тянет с соблазняющей улыбкой:       — Я не возьму с тебя ни единого цента.       Не успевает Триша что-либо предпринять, как Карналия оборачивается: её кто-то зовёт, и она глубоко вздыхает. Чёртов клиент. Одаривая модель взглядом сожаления, девушка не имеет права задержаться: такие правила. Триша будто готова что-то сказать, будто готова остановить её, но Карналия не оставляет ей и шанса: коснувшись в последний раз её руки, она поспешно уходит в глубину толпы. Модель лишь смотрит ей вслед, и будто зная это, брюнетка оборачивается.       В её глазах отдаётся блеском надежда на то, что она позвонит, и в последний раз она облизывает свою нижнюю губу («Видимо, проявляет заинтересованность»), перед тем как развернуться и уйти. И впервые Триша ощущает себя на светском приёме будто рыба, выброшенная на сушу и забытая всеми. И только визитка напоминает ей о том, что есть в этом мире кто-то, кого интересует что-то большее, чем её органическая красота. Хотя бы за высокий ценник.       Она не размышляет долго — выходя из огромного здания, модель заказывает такси и быстрыми пальцами набирает короткое сообщение: «Вествуд-стрит, 15. Номер 605. Таксист поймёт, куда отвезти.» Ответа долго ждать не приходится: «О, так ты всё-таки умеешь разговаривать. Надеюсь, в постели ты будешь не такой лаконичной Снежной королевой, а то, боюсь, замёрзну ;)»       Триша улыбается её чувству юмора, кутаясь в шубку и представляя на её месте руки Карналии. Ночь обещает быть очень весёлой, и она знает: предвкушение её не обманет.