Байки дядюшки Чеса и многое другое

Небольшое, но личное пространство — это очень важная вещь для ментального здоровья. Именно так было сказано в «Саморефлексии для чайников», купленной Глэмом за сущие центы. Там давались вполне неплохие советы. Глэм уже успел осознать всю их полезность, обломав свою психику об отца-надзирателя. А потом, когда дети появились, понял, что мало заиметь личное пространство — его еще надо защищать. Вот он и защищал. Как сказал бы Чес, «вы можете видеть, как самец енота тщательно охраняет свою территорию от детенышей после того, что они там устроили в прошлый раз…» — А что это? А это зачем? — спросил Хэви, хлопая огромными зелеными глазищами. С раннего утра папа приделывал над дверью своего кабинета какую-то фиговину. Фиговина светилась какими-то буквами. Если Ди в свои семь лет писал даже письменными буквами на паре-тройке языков, включая один мертвый, то Хэви в четыре даже печатные плохо читал. Зато Хэви был миленьким. — Там написано, что ты — лошарик, — заявил Ди с ухмылочкой, глядя на лампу над дверью, приделанную отцом. — Как в мультике? — не понял Хэви. — Папа, а зачем ты написал у себя над кабинетом… — Очевидно, Ди забыл как читать, — подмигнул старшему сыну Глэм, щелкая выключателем у входа в кабинет. Лампа загорелась красным, а белой краской на ее поверхности было выведено: «Я работаю». Да, работает и не бьет током. И-де-аль-но. — Неправда, — обиженно сложил руки на груди Ди, поджав тонкие губы. Он надулся как большой веснушчатый хомячок-переросток, невольно умилив папу. Он еще не вырос в циничного подростка, поэтому взять его на слабо пока еще было проще простого. В качестве компенсации за подколку Глэм взъерошил ему волосы. Хэви немедленно подлез под вторую руку, чтобы и ему досталась порция отцовского внимания. — Когда эта лампа горит, это значит, что папа занят, — пояснил Глэм, приобняв за плечи обоих сыновей. — И я бы ОЧЕНЬ не хотел, если бы кто-то… Его рука почти невесомо стиснула два детских плечика. —…заходил в кабинет, когда я работаю. Мы ведь договорились? ~ Хоть папа и улыбался, и Ди, и Хэви сразу стало как-то… некомфортно. В коридоре будто стало на пару градусов холоднее. Они синхронно закивали и как один вспомнили, что у них вообще-то дела есть. Вывернувшись из папиных рук, они быстренько свалили. Только Глэм их и видел… — Мы друг друга поняли! — довольно подытожил Глэм и шагнул в кабинет. Давно стоило повесить эту чудесную лампочку, но руки дошли только после недавнего ремонта. Скажем так, Ди и Хэви играли не последнюю роль в причинах этого ремонта. Глэм вовсе не обижался. Подумаешь, какой-то маленький взрыв и совсем крохотный пожар… Всего-то и пострадали угол кабинета, мусорное ведро да и сущая мелочь! Всего-то плакат лимитированного издания, всего-то с личной подписью Ди Снайдера… Зато Ди не оторвало его маленькие крамольные ручки, а Хэви… ну, его брови уже отросли обратно. Это главное. Глэм шагнул внутрь, с блаженством вздохнув. Почти все готово. Оставалось только убрать банку с белой краской на чердак, но этим он планировал заняться чуть-чуть позже. Сейчас он планировал ублажить свою интровертную душу работой в одиночестве и тишин… БУМ! Входная дверь распахнулась, ударившись о тумбу. — ВОТ ЖЕ СУКА ДРАНАЯ! — Мама вернулась! — радостно заверещал Хэви и кинулся вниз по лестнице. Бум-бум-бум-бум, он умудрялся топать по лестнице с таким шумом, будто весил тонну. Хотя вот брокколи он регулярно не доедал. — Чего орешь? — послышался сердитый голос Ди все с той же лестницы. — Ну мама, ну пришла, чего, орать теперь надо? — ДА-А-А-А!!! Глэм вышел из кабинета и сразу понял, насколько серьезна ситуация: вернувшись, Вики забрала почту. Смятые клочки квитанций о штрафах торчали из крепкой руки Виктории. Она выглядела как закипающий чайник, а Хэви, вцепившийся обнимашками в ее ногу — как прилипшая к чайнику макарошка. — Хэви… — максимально сдержанно, насколько возможно для человека с такой большой пачкой штрафов, заговорила Виктория. — Я тебе тоже рада, но сдрысни, пожалуйста. Мама злая пипец. — Тупые дяди гаишники? — сочувственно протянул он, прежде чем отлипнуть с невероятно сочувственным взглядом. — Очень тупые. — Ма-ам, — протянул Ди, рассевшийся на ступенях. — А ты пробовала просто… не знаю… Ездить, не нарушая ПДД? Виктория посмотрела на старшего сына очень выразительно. Даже Хэви понял, что лучше свалить. — Самый умный? — вкрадчиво спросила Вики и сделала шаг вперед. Ди правда был мальчиком умным, поэтому буркнул что-то вроде «ну типа» и утащил Хэви за собой на второй этаж. Виктория сердито запыхтела. — Не, ну ты слыхал?! — возмутилась Вики, тыча пальцем вслед Ди. — Возмутительно, — отозвался Глэм, даже не стараясь скрыть улыбочку. Все-таки его Вики даже в гневе была прекрасна, как объятый пламенем небольшой городок во время чумы. Да, Чес уже говорил, что сколько лет прошло, а Глэм был все так же кошмарен в комплиментах. Даже в мысленных. Виктория бахнула пачку мятых бумажек на тумбу и издала глухой досадливый рык. — Я вообще понятия не имею, че они до меня опять докопались на сто двадцать бачей… — пробурчала она, скидывая с плеч жилетку и вешая ее на крючок. Ее пылающий огонь ярости начал превращаться в сердито бурчащее потрескивание костра. Тут-то Глэм и подступился к ней. Работа может и подождать: он тут снова влюбился. Уже в который раз. — Сто двадцать долларов не стоят твоих переживаний, — заговорил он мягко, почти вкрадчиво, медленно подкрадываясь к супруге и бережно убирая крепкую рыжую косу с ее спины. — Нет нужды так волноваться. Он подался вперед, позволив своей худой груди вжаться в нагретую летним солнцем спину, склонился к самому ее уху и томно выдохнул: — Я оплачу все твои штрафы, Вики. — О-о-о-о, — блаженно простонала Виктория. Вот знает же ее муженек, чертяка, как завести! — Скажи еще что-нибудь такое, чтобы аж хорошо стало. Глэм мягко усмехнулся и положил прохладные руки поверх горячих плеч. Длинные узкие ладони очертили круг. Томный хрипловатый шепот лишился высоких звенящих ноток. — В холодильнике стынет несколько бутылочек прекрасного вкусного темного… Не успела Виктория по-настоящему насладиться подкатом не мальчика, но мужчины, как с лестницы раздалось гундосое «ма-а-а-а-ам!» — Ну правильно, иди стучи, — послышался сварливый голос Ди. — Так, дети, что у вас опять стряслось?! — моментально вернулась в режим закипающего чайника Виктория, сведя на нет все усилия Глэма. Глэма это, конечно, не расстроило и даже не раздосадовало. Ни капли. Только пальцы чуть крепче сжались на плечах любимой. — Ди сказал, что, если я голову мыть и волосы чесать не буду, там будет гнездо, и там кукуха заведется! — пожаловался Хэви, сбегая с лестницы и тряся головой. — Мам, у меня ж нет кукухи? Нет? — Твоя кукуха, блин, улетела уже давно, сейчас и моя улетит, к тебе прилетит и будет башку тебе клевать, — пригрозила Виктория. — А, ой! Не надо! — испугался Хэви и снова поскакал наверх. Маленький мамонтенок. Глэм перевел взгляд на старшего сына. Ди смотрел на папу исподлобья, ожидая, что за дразнилки брата его отчитают. Глэм невольно усмехнулся. Ну и как на него можно сердиться? — Ди, можно поручить тебе ответственное задание? — обратился он к сыну. Тот заметно расслабился и оживился. — Мне нужно, чтобы вы двое мирно и дружно поиграли наверху. Проконтролируй это пожалуйста. Я очень на тебя рассчитываю. — А почему Ди опять за главного? — немедленно надулся Хэви. — А потому что ты самый рыжий, — заявил ему Ди. — М и р н о, — повторил Глэм с безмятежной улыбкой. — Пойдем. — Ди ухватил Хэви за капюшон зеленого худи с дракошей и опять потащил брата в их комнаты. — Сыграем в «Тетрадь смерти». Ты будешь типа Кира, а я буду типа Эл. — А что я должен буду делать? — спросил Хэви, предприняв попытку поковыряться в носу. — Блин. Ладно, будешь Мисой-Мисой. — Эй! Дети вновь скрылись наверху, но надолго ли их хватит? Глэм провел ладонями по плечам Вики в мягком успокаивающем жесте. Виктория потерла переносицу и медленно выдохнула. — Нет, даже так они продолжат нас докапывать. Почему у нас в доме нет ни одного места, где два взрослых могли бы нормально уединиться? Глэм на мгновение задумался и тут же просиял. *** — Хм, темно и воняет краской, — прокомментировала Виктория, оглядывая кабинет супруга. — Тебе здесь не нравится? — склонил голову Глэм и приподняв брови. Виктория лишь хмыкнула и присела на его стол. Стол жалобно крякнул. — Прикалываешься? Тут же щас как нашем первом свидании! — улыбнулась она и поманила его пальцем. Кажется, она уже не сердилась. — Ну, иди сюда, романтик! Когда она подала Глэму руку, он не мог не подать свою. Изумрудные глаза Виктории коварно блеснули в полутьме. Глэм не успел и охнуть, как его резко дернули вперед и обхватили за талию. — Попался, — коварно усмехнулась Виктория, глядя снизу вверх в широко распахнутые, чуть навыкате, голубые глаза. С такого ракурса он походил на стремненькую игрушку-антистресс, у которых глаза выпучиваются, если их стиснуть. Виктория не удержалась и стиснула своего Глэми. Ну а кто б удержался? — Попался, — согласился Глэм, не в силах сдержать искренней неподдельной улыбки. — Вики, в этом освещении у тебя так демонически сверкают глаза!.. — Хе-хе, ой, да прекрати, — хмыкнула Виктория и подалась навстречу его тонким губам. Глэм прикрыл глаза, принимая грубоватый поцелуй. Ну что могло им поме… БУХ! — Ва-а-а-а-а!!! — заревели со второго этажа. — Я все папе расскажу! — Хэви, блин, да ты сам споткнулся! Все, короче, сам играй… — Да еб вашу ма… Уй ёлки! — ругнулась Виктория, заметив, как сильно грызанула его от громкого звука. — Блин, Глэми, я нечаянно! — Все в порядке, — улыбнулся Глэм. Вышло очень жутко, учитывая, что Вики чуть не откусила ему нижнюю губу. — Небольшие укусы — это очень пикантно и сексуально. — У тебя кровь идет, ты в курсе? — Все в порядке! — заверил Глэм и элегантным жестом стер кровь. Выглядел он при этом как вампир после трапезы. — Давай продолжим? Пожалуйста? — Хрена ты энергичный! Ну, иди сюда! — усмехнулась Виктория. Все равно этот упрямый безумец своего добьется! Да и вообще, раз он говорит, что все нормально, как не поцеловать его снова, собирая кровь с пораненной губы? У них и жестче секс-ранения случались. — Точно все нормально? Видок у тебя, конечно… — Инфернальный? — подсказал Глэм с таким счастливым лицом, будто никогда не слышал комплимента более прекрасного. — Спасибо! — Ага, как скажешь, чудила, — хмыкнула Вики и спустила руки ниже, оглаживая худощавую спину, минуя сросшееся после ну очень жаркой ночи ребро, пробегаясь по его пояснице с по юности набитой и сведенной татуировкой, останавливаясь наконец на его тощих ягодицах. — О-о, — только и выдохнул Глэм. Он сложил длинные тонкие руки на плечах Виктории и невольно напряг ягодицы. — Чего напрягся-то сразу, а? — спросила Вики со смешком и легонько хлопнула его по заднице. — Расслабился бы. — Мы сделаем это прямо здесь? — пришел в окончательный восторг, граничащий с экстазом, Глэм. И как такому отказать? — А что, проблемы какие-то? — отозвалась Виктория и притянула его для нового поцелуя. Проблемы были. Две. И в тот самый момент, когда родители наслаждались обществом друг друга, эти две проблемы выясняли очень важные вопросы: имеет ли Ди моральное право а) зваться Элом, если из них двоих он больше похож на Мису-Мису по причине «блондинка», б) ругать Хэви за ябедничество, если сам папе доложил, что Хэви притащил в дом бродячего блохастого кота, в) обзываться, хотя вообще-то сам дурак. Все три важных вопроса поднял Хэви. А заодно поднял ручки и этими ручками чуть не выдрал Ди клок волос. Но какими бы ни были аргументы Хэви — дерганьем за волосы («Волосы не трогай, мелочь!») или болючими укусами — («Зараза, Хэви, не кусайся, не хочу укол от бешенства!»), Ди недаром был старшим братом. В свои семь лет он был мудр и знал как положить конец спору. Он просто отодрал руки младшего, отпихнул его и, когда Хэви снова понесся на него, шагнул в сторону и подставил брату подножку. Хэви шлепнулся на пол точнехонько над папиным кабинетом. Но, сокрушенный, он решил утянуть Ди с собой. По итогу не одно, а целых два пусть и маленьких, но отнюдь не невесомых тела грохнулись на пол ровно в тот момент, когда Виктория потянулась за новым поцелуем. Ее губы должны были встретить губы Глэма, только вместо этого ее лоб встретил его нос… Звук удара папиной ладони по столу мог бы международные конфликты решать да еще пару глобальных проблем в придачу. Куда там какой-то мелкой ссоре вообще-то очень-очень дружных братьев! Что, не верите, что они дружные? Видели бы вы, с какой синхронностью они прижались к стенке, когда Глэм — о, совершенно умиротворенный и спокойный, с баночкой белой краски в одной руке и кисточкой в другой — ПРОСТО нарисовал над своим кабинетом белую разлиновку. Восклицательный знак и пунктирный квадратик. Повернувшись к детям с милейшей улыбкой, в которой была сконцентрирована вся доброта мира, он ласково попросил деток НЕ ИГРАТЬ тут. Что-то заставило Ди и Хэви прислушаться. То ли какие-то нотки в папином голосе, то ли две свернутых салфетки, торчащих из разбитого носа. Непонятно. *** — Ой, блин, ладно тебе, чего ты так распсиховался? — легкомысленно спросила Виктория, уже в который раз заменяя своему горюшку салфетки в носу. — Вот нечего сидеть как сыч в своем кабинете! Вот так выйдешь из своего личного просранства да перестанешь реагировать на каждый шум с такими нервами! — «Пространства», Вики… — Да я так и говорю, хе! — хохотнула Вики и медленно, нарочно растягивая гласные, протянула: «просра-а-анство». Глэм ничего не сказал, только улыбнулся. Потому что спокойствие превыше всего.