Байки дядюшки Чеса и многое другое

— Так ты можешь мне нормальным языком сказать, куда ты дел перекись, или нет? — начал терять терпение Ди. Он проверил в комнате Хэви — заветного пузырька там не было. Он проверил в аптечке в ванной — все еще нет. Второй необдуманный поступок за сегодня — не зайти в аптеку. — Да я ее в аптечку вернул! — отозвался Хэви, перекрикивая музыку. — Зачем она вообще тебе нужна? Ты ж вроде не на мечах бился, а в карты играл! А, вот и первый необдуманный поступок за сегодня. Не стоило даже пытаться поднять денег на азартных играх с идиотами. А еще глупой затеей было пытаться добиться ценной информации о местоположении перекиси водорода у Хэви, который свалил к маме в “Morning Beavers”. Ди посмотрел на себя в зеркало, чтобы снова увидеть красную скулу, где обязательно будет синяк, рассеченную губу да характерную ссадину на лбу, какая бывает, если тебя повозят по земле. Там мелкий камушек, там крупный... Там и вовсе ржавая железяка. Мало ли что можно собрать мордой во дворе школы. — Играл, — мрачно ответил Ди и пальцами перебрал спреи для носа. Нафига им столько на одного только Хэви? Кто-то по ту сторону трубки пробил собой окно. Вроде даже не Хэви. Ах, байкерские клубы и чудесная атмосфера этих дружественных заведений. — Так я не понял, ты выиграл или проиграл? — спросил Хэви, очевидно, отойдя подальше от разбитого окна. Ди еще раз глянул на себя в зеркало. Избитая рожа никуда не делась. — Да, — лаконично и выразительно ответил он. Хэви не удержался и неприлично срифмовал в ответ. Ди закатил глаза, медленно, но верно понимая, что от Хэви пользы не будет. С тихим «чтоб я еще раз...» он сбросил вызов и тяжело вздохнул. — Ищешь перекись? — раздалось позади него. Ди чуть не перевернул громоздкий железный ящик с лекарствами. Только один человек в доме передвигался так бесшумно и так жутко появлялся за спиной, блин. — И валерьянку заодно, — неиронично схватился за сердце Ди, прежде чем развернуться. Это в самом деле был Глэм. В его длинных худых пальцах поблескивал темными боками искомый пузырек пероксида водорода. — Валерьянка закончилась, и я не успел ее купить так что... — начал было Глэм, не сразу опознав сарказм, но собственная ошибка его не смутила. Он понимающе улыбнулся. — Пойдем, это надо делать на свету, — сказал он и шире открыл дверь, подавив в себе желание мягко вывести Ди за плечо. Сын не любит прикосновений, Глэм об этом помнил и не испытывал ни малейшего желания преступать его личные границы таким образом. — Да я сам, — начал было отнекиваться Ди, но отец посмотрел на него так, что Ди понял: легче просто согласиться и позволить ему делать что хочет. Не отстанет же... *** Ди поражался тому, как отец даже для простого процесса обработки ссадин ухитряется разложить все необходимое с идеальной аккуратностью. Глэм потянулся вперед, чтобы придержать Ди за подбородок, но в самый последний момент его пальцы замерли в воздухе. — Можно? — спросил он разрешения. — Что? А... — Ди выдохнул и кивнул, позволяя пальцам обхватить его лицо. В прошлый раз обстоятельства такого жеста были менее приятными. Та ссора уже почти забылась Ди, но, судя по всему, не Глэмом. — Не вопрос. Глэм бережно взялся за подбородок сына и повернул его лицо к свету. На лбу высохли красные разводы, какие остаются, если промыть рану водой и не стереть лишнюю влагу. Ну, по крайней мере, Ди озаботился этим. — Выглядит болезненно, — заметил Глэм, казалось бы, непринужденно, но при этом ненавязчиво пытаясь вызвать на разговор. Ди это понимал и чувствовал, но обстоятельства ранений были такими идиотскими, что говорить о них просто не хотелось. Он понимал, что отцу интересно, как и понимал, что он не станет давить. Держится-старается. — Угу, не больнее, чем носом об раковину, — хмыкнул он и тронул ногтем переносицу. — Зато у меня теперь шрам, как у Мадса Миккельсена. Глэм свел брови к переносице. Про инцидент с раковиной он помнил, про Миккельсена — нет. Ди счел нужным пояснить: — Тот, у которого почти во всех фильмах проблемы с глазами. — А, — понимающе отозвался Глэм и смочил ватный диск перекисью. — Ну, в этот раз шрамов не останется. Сейчас будет щипать. Он снова взялся за подбородок Ди и прислонил влажный край к краю ссадины. У Ди едва заметно дернулась верхняя губа. Он прикрыл глаза. До слуха Глэма донесся негромкий вдох через нос. — Спокойно, — выдохнул он полушепотом. — Зашивать ничего не придется... — Этого еще не хватало, — не выдержал Ди и повторил выражение отца, сведя брови на переносице. — Земля не попала? — уточнил Глэм. Ди понимал, почему отец спрашивает. У кромки волос еще красовались несмытые следы травы и земли. — Да пофиг, я привит от столбняка, — равнодушно отозвался Ди. Спасибо отцу, что предусмотрительно загнал его на вакцинацию пару лет назад. — А я говорил, что своевременная... — Да, да, я понял, — перебил Ди, картинно закатив глаза. Глэм мягко усмехнулся и оставил душнильство до следующего раза. Сейчас это ни к чему ни ему, ни Ди. — Йод или зеленка? — поинтересовался Глэм с таким лицом, будто давал выбор между чаем и кофе. — Эм, ничего? — дернул плечами Ди. — Заживет и так. Перекисью и так обработали же. — Йод, значит. Ди протяжно вздохнул и с особой демонстративностью подставил лицо под смоченную темной жидкостью ватную палочку. Край ссадины неприятно обожгло. Ди резко вдохнул через нос и ощутил дуновение, унесшее жжение. — Все, все, — выдохнул Глэм и подул еще раз. — Легче? — А... Ага, да, — отозвался Ди, не совсем понимая, как реагировать на такой жест. Решил сделать вид, что ничего такого не произошло. Ну, по сути-то ничего и не произошло. — Как же так получилось? — поинтересовался Глэм, спускаясь ниже, к красной скуле. Тут в дело пошла мазь от синяков. — Неудачная дипломатия? — С дураками в дурака не играют, — пояснил Ди. Смысл выдумывать? Во-первых, если бы папе сильно было надо, он бы докопался до истины. Во-вторых, панч был слишком хороший, пусть и позаимствованный у другого человека. В-третьих, когда он в последний раз не рассказал отцу о таких мелочах, папа додумал, и вышло вообще кошмарно. Нет, папа — человек хороший, только чутка параноик. Глэм отреагировал нормально. Нотации оставил, потому что зачем они вообще нужны? Мазь от синяков приятно холодила кожу. — Знаешь, когда я был старше тебя года на три-четыре, со мной такие вот неприятности случались с завидной регулярностью, — сказал Глэм как бы между прочим. — Да ну? — с сомнением сощурился Ди, но в его голосе появился заметный интерес. — Тяжело представить. Играл в покер на деньги? — В покер, преферанс, дурака, сейчас уже и не вспомнишь всего... Уголок губ Ди приподнялся: отец старался говорить об этом как бы с легкой неохотой, с какой говорят о грешках юности, но в глазах все равно сияла светлая ностальгия по тем временам. — Вычислить тактику соигрока было для меня делом не таким уж трудным, если это не были какие-нибудь... фрики не от мира сего, — похвастался Глэм, взяв новый ватный диск и смочив его перекисью. — Как дядя Чес? — спросил Ди, ухмыльнувшись. Папа посмотрел на него пару секунд со снисходительной улыбкой и прижал к растянутой в ухмылке губе жгучий ватный диск. — Ауч! — Но попадались и те, кто не желал делиться выигрышем, — продолжил свой рассказ Глэм. *** В злачное местечко “Rock, Paper, Scissors” двоих странствующих друзей привела тяга к приключениям и изрядная сумма гонорара, которая жгла карман. — Чес, лудомания не приводит ни к чему хорошему! — пытался вразумить его Глэм, но Чеснок почти не слушал. Его взгляд уже приковала колода на столе, а рука уже сжимала хрустящую купюру в десять баксов. — Чувак, всего десять баксов! Во мне живет Лё Шиффр, который... — ...очень плохо кончил. — ...говорит мне, что сегодня мы уйдем отсюда счастливые! — как ни в чем не бывало закончил Чес. — Следи за руками. *** — Дай угадаю, дядя Чес проиграл, и ты взялся отыгрывать проигранное? — хмыкнул Ди. Он откинулся на стуле и с интересом склонил голову. — Почти, — уклончиво ответил Глэм. *** — Хренасе! Я ж говорил тебе, у меня чуйка! — похвастался Чес, забирая себе выигрыш. — Глэм? Глэ-эм? Глэм не мог поверить своим глазам. Он наблюдал из-за спины Чеса все действо: карты и дерзкие комментарии сыпались с обеих сторон, и Глэм едва-едва успевал улавливать логику в действиях Чеса. За несколько игр он приблизительно понял, какой тактикой пользуется его друг, и в нем взыграло желание попробовать самому. Он выдернул из-под какого-то бухого в стельку садящегося посетителя стул и расположился за столом сам. Бывший владелец стула свернулся на полу и захрапел. — Я тоже хочу сыграть! — Ну вас нахер! — шарахнулся от них сильно проигравшийся соигрок Чеса. — Черти лютые! — Я сыграю. Глэм сперва не понял, откуда доносится голос. Ему пришлось задрать голову до характерного «щелк» в затекшей шее: огромный бугай, севший напротив Глэма, без труда мог бы расплющить обоих горе-игроков промеж огромных лапищ. Но что такое жалкий инстинкт самосохранения, если тебя охватил азарт, в крови плещется адреналин, а в жопе свербит шило?! — Воу-воу, поиграли и ладно... — начал было Чес, но на стол, придавленная тяжелой лапищей, легла купюра не в десять, не в двадцать, и даже не в пятьдесят долларов. Сотня. Которая разъехалась веером на пять сероватых Франклинов. У Глэма аж голова закружилась. Не от жадности, а от все того же азарта, от мысли, что сейчас он уделает эту махину даже круче, чем это сделал Чес. — Чел, приём, — снова воззвал к нему Чес, но Глэм был глух. Он выхватил весь его выигрыш и быстро пересчитал деньги. Ровно пятьсот. — Играем, — жутко оскалился Глэм, тасуя колоду и не замечая, как ходят ходуном его руки. Чес закатил глаза с тихим «и это я-то лудоман?» *** Глэм сидел неподвижно, а в ушах гудело так, что он не слышал ни Чеса, ни нескольких зевак, чморящих проигравшего. Все его сознание сузилось до пикового козырного туза, ставшего решающим в этой игре. Глэм неверяще поднял глаза, и его лицо просветлело: — Я... выиграл. Он оглянулся на Чеса, уверенный, что тот впечатлен его победой. Однако тот явно не разделял преждевременного восторга Глэма. Причина его эмоций стала понятна Глэму через несколько секунд. — Хватит с тебя этого, сопляк, — отозвался бугай и бросил Глэму ту самую купюру в десять баксов, с которой Чес и начал их путь к большому кушу. На стол упали еще несколько монеток. — И вот тебе в нагрузку. Не люблю, когда мне мелочь карман царапает. — Но я же выиграл больше!.. — поразился такой лютой несправедливости Глэм. Он аж вскочил со своего места. Хладнокровное спокойствие Глэма еще только-только начинало зарождаться на месте былой вспыльчивости и заносчивости Себастьяна. Чес потихоньку собрал деньги, чтобы не остаться вообще ни с чем. — Валим, — сказал он тихо и уже громче добавил: — Блин, от души спасибо, извините моего друга. — Никуда я не уйду пока не!.. *** Их обоих вышвырнули через черный ход, а Глэма еще и в мусорное ведро запихали. Доигрались, блин. Класс. Наваляли им по самое «не кашляй». На Глэма так вообще без слез нельзя было взглянуть: весь побитый, ободранный, а самое главное — чертовски разочарованный в суровом мире. Он обнял себя и притих, устроившись в мусорном баке, куда его запихала охрана. Чес со вздохом подошел к нему ближе. — Удобно сидится? — спросил он с невеселой усмешкой. — Нет, — обиженно отозвался Глэм. Когда он обижался или расстраивался от высокого жутковатого нараспева он возвращался к низкому хмурому ворчанию Себастьяна. — Почему вообще так вышло?! Все же видели, что я выиграл, что у меня был козырный туз, что это мои деньги, в конце-то концов! НАШИ деньги! Он шмыгнул носом, откуда показалась капля крови, и уставился куда-то в асфальт. Чес вытащил грязный замызганный платок и протянул Глэму. Еще пару месяцев назад Глэм бы и в руки-то такое не взял, а сейчас прижал к носу без проблем. — Я говорил тебе, и ты меня не слушал. Это был Бастер Чемберс, у него таких вот лошков обыгранных уже трехзначное число, — поделился Чес с легкой укоризной. — Удивительно, что ты вообще у него выиграл... Он тот еще мудак. А с мудаками в дурака... Нет, нет, с дураками в дурака играть не надо. О как спизданул. Или лучше все-таки «с мудаками»? Глэм поджал губы, чего не было видно под платком. Чес бросил его отчитывать и взъерошил свои каштановые волосы. Блин. С этим Глэмом проблем столько же, сколько веселья. Но, как говорится, мы ответственны за того всратого енота, которого мы приручили. — Так себе получилась мораль, но, уверен, ты уже и сам сделал выводы, — сказал Чес и похлопал Глэма по спине. Тот глубоко вздохнул и, поднатужившись, высвободил застрявшую задницу из мусорника. — Ну что? Домой? — предложил Чес. — У нас осталось еще немного денег, так что... — Сколько у нас осталось? — вдруг спросил Глэм. — Четырнадцать баксов, — отозвался Чес. — Извини, чувак, слишком мало, чтобы отыгра- — А сколько стоит колода карт? — Пятьдесят центов, — отозвался Чес, все еще не понимая, к чему клонит Глэм. — От твоей лыбы мне уже не по себе. Ты что задумал? Глэм очаровательно улыбнулся. В голубых глазах мелькнуло что-то темное и нехорошее. Он заправил прядь волос за свежепроколотое ухо. — Выводы я сделал. Осталось сделать пару покупок. Ты ведь запомнил рубашку той колоды? *** — Видишь ли, Ди, — загадочно улыбнулся Глэм, бережно отрывая от пластыря защитную пленку. — Мало-мальски успешный шулер не доверяет удаче. Он считает карты, которые выбыли. Он знает, что в его колоде всегда будет четыре масти тринадцати или девяти карт. Всегда. Глэм сверкнул глазами. Теперь Ди окончательно понял, зачем отец спрашивал про цену на колоду и про рубашку. У него аж поползли вверх брови от такой простой и в то же время запредельно дерзкой и нахальной мести. Он подался вперед. — Не могу поверить, — поразился Ди. — Ты подменил колоду? Серьезно? Подожди, то есть, ты купил новую колоду... — Две. — ...влез обратно и подменил их, — закончил Ди и снова откинулся на спинку стула, не веря в то, что услышал. — Офигеть. Уголки губ Ди невольно поползли вверх, что не осталось незамеченным для Глэма. Он все же счел нужным, как хороший отец, добавить: — Не то, чтобы это был очень умный и рациональный поступок с моей стороны. Я подверг опасности Чеса, когда попросил его отвлечь охрану и этого шулера, и... Ди сложил руки на груди и скептически посмотрел на папу, мол, давай, скажи мне, что ты совсем собой не гордишься. И Глэм не смог ему соврать. — ...не буду врать, изумленное лицо Чемберса, когда он проиграл действительно важную игру, того стоило. — Вау. Просто вау, — уже не прятал ухмылки Ди. Он почесал край своей ссадины на лбу. Приятно все-таки узнать из первых уст, какую дичь творили твои предки. Особенно папа. Потому что его дичь была из категории «надо ж было додуматься!» — Так что я не стану тебя сильно осуждать, если ты решишь каким-либо образом... Что такое, Ди? Ди издал снисходительный смешок. — Мы играли не на бумажные деньги, а на безнал, — просто пояснил Ди и показал фейковое СМС о переводе денег. — Я ж говорю, я с дураками играл. — Не за это ли тебя побили? — Нет, за то, что Сусликову погоны обеспечил, — ответил Ди, поднимаясь со своего места, чтобы пойти к себе. — Но то, что ты мне рассказал... это достойная месть. Глэм мог поклясться, что Ди говорил искренне. Он мягко усмехнулся и принялся собирать аптечку. *** — Мы остались при наших десяти долларах и при двух бутылках колы, — подытожил Глэм, принимая из рук Чеса холодную вскрытую стеклянную бутылочку шипящей газировки. — Брось, это же игра! В нее надо... играть! — легкомысленно отозвался Чес. — Мы ведь развлеклись, верно? Мы получили, — он загнул один палец, — опыт, — второй, — удовольствие, — третий, — пиздюлей. Че тебе еще надо? Чес поднял свою бутылку, предлагая чокнуться. Глэм невольно улыбнулся и бряцнул своей бутылкой о бутылку Чеса. Да уж, не стоит играть в дурака с дураками. А то вдруг он возьмет и отомстит?