Join Me in Death

      «Ты был тем, кто боролся за правду. Ты был тем, к кому шли за справедливостью. Ты слишком рано покинул нас, но мы будем верить в то, что где бы ты ни был, ты найдешь свое предназначение».       Надпись на могильной плите почти выцвела. Когда-то благородный камень обветшал и потрескался. Около ста лет он уже покоится в сырой земле, обвитый лозами дикого винограда. Он слушает завывание ветра, что приносит легкие брызги с небольшого болота за кромкой ограды. Оно отделяет кладбище и заброшенные золотые прииски от полуразвалившейся деревеньки с покосившимися от времени домиками. Когда-то здесь кипела жизнь, но случилось наводнение. Из-за обильных осадков местная речка вышла из берегов, снося всё на своем пути. Вода почти ушла, а люди не спешили возвращаться, да и некому было. Единицам удалось скрыться от стихии. Когда-то здесь был слышен смех, а теперь кругом лишь болото и смрад.       Старое кладбище давно заросло. Здесь всегда тихо, но в особо ветренные дни слышен скрип старинных оградок и дверей мрачных склепов.       Массивные статуи взирают на всё это безобразие со своих постаментов. Печальные ангелы, завистливые гаргульи, безмолвные призраки. Каждая из статуй готова рассказать свою историю, но мы с вами вернемся к могильной плите с такой трепетной надписью и венком из каменных цветов. Сэр Марк Джастин Лимберт — надпись делает могилу не безликой. 1875-1914 — уносит в далекое прошлое, а значок шерифа у эпитафии добавляет ей величия. Когда-то эти земли считались английской колонией, но после ряда революций были отданы местному населению, позже — заброшены.       Холмистая местность, капризная природа и мистические недоразумения сделали это место не слишком привлекательным для вложения средств, а когда-то в карьерах добывали золото. Но наша история будет немного о другом камушке, вечном спутнике кровавых легенд. Камушке из-за которого пролилось немало невинной крови. Камушке, что предлагал вечную жизнь тому, кто его обнаружит или сможет воссоздать, и о человеке, что этот камень смог укротить.       Деревья шелестели листвой, тёмные тяжёлые тучи нависали над кладбищем, закрывая луну и делая это место ещё более мрачным и пугающими. Ветки скользили по надгробным плитам, создавая иллюзию движения. Казалось, что мрачные тени в длинных балахонах движутся по заросшим тропинкам, а вой ветра можно было бы сравнить с поминальной песней. Вдруг в этой черноте замелькали яркие блики двух некрупных фонарей. Кто-то уверенно двигался к болоту.       — И обязательно было сюда тащиться? — возмущенный голос резал тишину. — Могли бы скинуть его в ближайший овраг. Ему же всё равно, а нам меньше мороки.       — Эта тварь живучая, а вдруг выползет через пару дней, — ответил второй. — А отсюда он вряд ли выберется. Это место уже лет сто считают проклятым. Здесь многие сгинули. Говорят за кладбищем, в карьерах, могло что-то остаться из золотишка, но все кто туда отправлялся — пропали навсегда. Вот и это чучело станет «одним из». Да его даже искать никто не будет. Кому он нужен кроме нас-то? А вот если его физиономию засекут на камерах, нам мало не покажется. Тебе хочется мотать срок из-за того, что вовремя не избавился от курьера?       — Ладно. Ты прав.       Послышался шорох. Мужчины явно что-то волокли по земле. Вскоре раздалось хлюпанье и сильный всплеск.       — Хорошо пошёл. Смотри как быстро его в пучину засасывает.       — Жаль его. Умный мальчишка был.       — К черту, — отозвался спутник. — Есть хорошая присказка: «Свидетели долго не живут». Мы найдем другого такого дурачка, не суть.       — Ты так жесток, Джесок. Это всё-таки твой брат.       — Сводный, Тони. Сводный. Приблудыш, что где-то нагулял мой папаша. Он сыграл свою роль. Пошли отсюда, пока дождь не начался.       С неба, действительно, начали капать крупные капли. Сверкнула молния, освещая два силуэта, что спешили к машине. Дождь усиливался и мужчины ускорили шаг а потом, запрыгнув в машину, сорвались прочь, даже не обратив внимания на то, как молния осветила ещё одну фигуру, что отделилась от ограды кладбища. Полы длинной чёрной мантии трепал ветер, а глаза незнакомца, казалось сверкали. ***       Голова болела нещадно. Последние несколько часов были словно в тумане. Глубокий вдох вызвал приступ неконтролируемого кашля, словно до этого момента кислорода в легких не было вовсе.       — Ты помнишь своё имя? — раздался где-то сзади твёрдый незнакомый голос.       — Донхёк. Ли Донхёк, — собственный голос был слегка хриплым.       Молодой смуглокожий парень с тёмно-каштановыми слегка вьющимися волосами приподнялся на своеобразном ложе. Каменная плита была укрыта шкурой дикого зверя. В помещении горели несколько тусклых свечей и было холодно. Донхёк слегка поежился, обнимая себя руками и понимая, что одежда на нём влажная.       — Что происходит? Где я?       — Что ты помнишь? — спросил голос, отражаясь от каменных стен.       Донхёк покрутил головой, но так и не смог разглядеть своего собеседника.       — Я… — парень задумался. А что он, действительно помнил?       Раннее утро, свою съемную квартирку, завтрак в полном одиночестве, сборы на работу. Боль в затылке и темнота.       — Этого мало, — словно прочитав его мысли, ответил голос. — Что было раньше?       — Сначала ответьте на мои вопросы, а потом задавайте свои, — возмутился Ли. — И вообще не вежливо разговаривать с человеком, не показываясь. С чего я должен с вами откровенничать?       — Может хотя бы с того, что если бы не я, ты бы уже кормил рыб и прочих тварей на дне этого болота, — ответил голос. — Хотя, тебе к тому моменту было уже все равно.       Послышались тяжёлые шаги, а потом прямо сквозь стену на Донхёка вышел мужчина в темных одеждах.       Ли чувствовал, как ужас сковал тело. Он слегка попятился, едва не слетая с постамента, только сейчас понимая, что лежит на крышке старинного каменного гроба, по кромке которого разбросана вязь древних похожих на рунические символов.       Парень резко подскочил с гроба, но тут же рухнул на пол, потому что ноги дрожали и отказывались его держать.       — Обряд не завершен. Успокойся, это пройдет, — сказал незнакомец. Донхёк так и не смог разглядеть его лица. — Мне нет резона причинять тебе вред, иначе зачем было вытаскивать тебя из пучины.       — Тогда для чего всё это? Вы хотите забрать мою душу?       Мужчина засмеялся, пугая Донхёка ещё сильнее.       — Мне льстит, что меня сравнили со столь высокими чинами. Нет, я не демон, малыш. Разрешите представиться, Марк Джеймс Лимберт — шериф небольшого поселения Тимминс, что входит в профинцию Онтарию центрального округа Канады.       — Но… Тимминс это не поселение. Это город. Вы…       — Ты слышал что-нибудь о филосовском камне?       Донхёк неуверенно кивнул.       — Так вот перед тобой пример того, когда в великую науку попадают шарлатаны. Я умер, но меня вернули обратно, наделив силой, которую я не просил. Я ни жив, ни мертв. Мне дано существовать в двух мирах, но я безумно хочу уйти за грань, ведь здесь меня давно ничего не держит. Я существую так уже почти сотню лет. Я несколько раз пытался себя убить, но магия возвращает меня обратно. Мне нужен тот, кто сможет разорвать эту цепь. Тот, кто вернёт меня в мое тихое посмертие. Вот только я не знаю где его искать. Мне нужен потомок того, кто сотворил со мной это, но мои поиски пока не увенчались успехом. Он хорошо спрятался, предчувствуя мой гнев. Я искал тех, кто мне поможет в поисках, но на моём пути попадалось слишком много алчных, лживых гнилых людишек. Они приходили сюда за богатством и погибали здесь же. Но ты другой случай. Ты пришел сюда не сам, и поэтому я спрашиваю тебя о том, что ты помнишь.       Донхёк попытался подняться. Силы возвращались, но ноги всё ещё немного подрагивали, поэтому мальчишка крепко вцепился в постамент. Зрение привыкло к полумраку, и Донхек уже более уверенно смог рассмотреть помещение, в котором он находился. Это был определенно очень древний склеп, на стенах покрытых плесенью и паутиной висели таблички, одна другой старше. Фамилии на них совпадали.       —Торборн? — прочитал Донхёк.       — Это о чём-то тебе говорит? — спросил Марк. — Эта фамилия того, кто сотворил со мной эту мерзость. Он хотел задобрить мой дух, а получилось, что призвал его в мир живых. Ума и опыта его предков ему явно не хватило, раз он решил, что разобрался в столь мудреном ритуале.       — А для чего ему вообще понадобилось трогать вас? — спросил Донхёк. — Я не слышал, чтобы мертвые шерифы пользовались большим спросом.       — Откровенность за откровенность, — хмыкнул Марк. — Расскажи мне о себе, а я, если сочту нужным, расскажу тебе свою историю.       Донхёк сглотнул. Ему всё ещё казалось, что он видит дурной сон. Ему было холодно и страшно, а ещё его словно куда-то тянуло, и он не мог с этим ничего поделать. Атмосфера этого места совсем не располагала к откровенности.       — А вы… Вы всегда обитаете вот здесь? В этом мраке, холоде и сырости? Я бы, например, сейчас не отказался бы от чашки горячего чая.       — Это твой мрак, не мой, — ответил Марк. — Я могу это исправить, но ты уверен, что хочешь пойти со мной?       Донхёк задумался. Разве может быть что-то хуже, чем разговор в темном склепе со столетним покойником? Вероятно, уже нет, поэтому кивнул.       Марк тихо хмыкнул, но парень так и не понял, что так рассмешило старшего. Не успев моргнуть, он почувствовал чужую хватку на запястье. Его куда-то потянули, а потом он оказался в светлой просторной комнате, явно гостиной какого-то старенького бревенчатого дома. В камине потрескивал огонь. Свет больше не дрожал. На стенах висело несколько керосиновых ламп. Донхёк не устоял на ногах и плюхнулся в пушистое кресло неожиданно оказавшееся за его спиной, а руки сжали непонятно откуда взявшуюся чашку с дымящимся чаем. Постепенно тело начало согреваться, но то и дело Донхёк содрогался от приступов неконтролируемой дрожи.       — Занимательно, — смог лишь сказать парень, а потом перевел взгляд на тёмную фигуру у окна. Марк снял капюшон и смотрел куда-то в даль тоскливым взглядом.       Высокий, черноволосый, явно хорошо сложенный с острыми, но в то же время привлекательными чертами лица. Бледная, Хёк даже сказал бы почти белая кожа и чёрные глаза, что походили на бездну.       — Что вас именно интересует? — все же решился Донхёк, делая глоток чая и чувствуя, как горячая жидкость согревает изнутри.       Марк слегка повернул голову.       — Расскажи, как ты докатился до того, что тебя утопили в проклятом болоте.       — Утопили? — свёл брови Ли. — Я ничего не понимаю. Я что…       — Мёртв, Донхёк, — спокойно ответил Марк. — Тебя ударили по голове, а потом бросили в болото. Если от первой травмы, ты еще мог бы очухаться, то вода… Бессознательное тело быстро пошло ко дну. Лёгкие заполнились водой, и ты просто задохнулся. Тот холод, что ты ощущаешь — это голод пучины, в которой находилось твоё тело до моего прибытия. Она тянет тебя за грань. Я провёл ритуал связи. Я держу тебя здесь. Теперь ты часть меня, но я хочу быть уверен в том, что дела твоей прошлой жизни не вмешаются в ход новой.       — Вы бредите, — ответил Ли, осматривая себя. Он чувствовал своё тело, чувствовал каждый предмет в окружении. Он не мог быть мёртв.       — Ты забываешь кто я, — хмыкнул Марк. — Ты забываешь, какие силы мне подвластны. Я дитя алхимии. Я впитал в себя силы философского камня, что так неудачно использовал колдун, взывающий ко мне. Я могу всё, а ты… Прислушайся к себе. Твоё сердце, оно больше не бьётся. Увы, мой мальчик. Понимаю, что это жестоко с моей стороны, но ты тянешь время. Ритуал объединения можно и обратить. Я не горю желанием обзаводиться лишними проблемами и слушать истерики духов, которым мне захотелось дать второй шанс. Я могу отпустить тебя…       — Подождите, — ответил Донхёк. На его глазах застыли слёзы, ведь он, действительно, не слышал стука своего сердца, да и пульс не прощупывался. Тело было холодным, а одежда до сих пор влажной. Парень не понимал, что чувствует сейчас, но воздух наполнял лёгкие и хотелось ещё немножечко побыть «Живым».       — Что вам рассказать? Я родился и вырос в Корее. Меня растила мама. Когда у нее обнаружили тяжёлое заболевание, она решила рассказать мне об отце. Она сказала, что он живет здесь, в Канаде, что у него другая семья, что у меня есть старший брат, и что уже несколько лет отец хочет возобновить общение со мной. Она говорила, что ей жаль оставлять меня одного, поэтому она очень хочет, чтобы я наладил отношения с родителем. Я общался с отцом настороженно. Я не знал его и не стремился сближаться. Вот только после смерти матери, оставшись один в семнадцать лет почти без средств к существованию, я собрал все пожитки и отправился к родственникам. Отец встретил меня радостно. Его жена настороженно, брат… Я так до конца его и не понял. Он был почти на десяток лет старше. Имел престижную работу и держался обособленно, пока однажды, где-то полгода назад, он не решил наладить со мной контакт. Он помог мне устроиться на работу в свою компанию курьером. Я был ему безумно благодарен, и поэтому иногда выполнял и его поручения, в частности раз в неделю носил посылки его близкому другу Тони, что работал в элитном отеле.       Они явно крутили шуры-муры за спиной жены Тони, поэтому каждая посылка была зашифрована. Я приходил на ресепшен и называл фамилию якобы постояльца отеля и вручал послание Тони. Тот, казалось, сиял и это не вызывало у меня подозрений, пока однажды я не стал свидетелем занимательной картины.       Пожилой мужчина громко ругался, а администратор бегал вокруг него чуть ли не на цыпочках.       — Я уже вызвал полицию, — кричал мужчина. — Это уму непостижимо. Меня обокрали! Я думал, что остановился в одном из лучших отелей в стране, а оказалось, что здесь кругом жулики! Я узнал, что не первый пострадал из-за вас, но если раньше вам удавалось выйти сухими их воды, то сейчас этого у вас не выйдет! Я вас всех засужу!       — Мистер Грейс, успокойтесь, — говорил администратор. — Это какое-то недоразумение.       — Недоразумение? — возмутился Грейс. — Пропала вся коллекция украшений моей покойной супруги. Мне повезло, что на меня напала тоска, и я решил посмотреть на любимое колье Шарлотты. Иначе, я бы обнаружил пропажу только дома и не смог бы доказать никому вины вашего персонала. Не вы ли мистер Смитт уверяли меня, что ваши сейфы самые надежные в мире.       Приехала полиция. Тони выловил меня в холле, забрал посылку и вытолкал прочь, а я шёл и думал. В голову пришла мысль о том, что только на той неделе я относил посылку с кодовым именем «для мистера Грейса». Я… Я решил спросить у брата о том, что в посылках. Он отшутился про «взрослые игрушки», а фамилию назвал лишь совпадением. Происходящее мне не нравилось. Я напряг память, вспоминая фамилии тех, кому я носил посылки и сравнил их с криминальной хроникой. Большая часть из них совпадала. Выходило, что мой братец и его дружок обворовывали посетителей отеля, а потом сбывали краденое за счёт компании брата, что занималась всякого рода аукционами. Я хотел пойти в полицию.       — А оказался на дне болота с проломанным черепом, — сказал Лимберт. — Слишком предсказуемо.       — Так это брат… Меня…       — У тебя есть ещё варианты?       Донхёк всхлипнул. Марк лишь покачал головой.       — Я ещё могу вернуть тебя. Дать новое имя и новую жизнь, но ты должен помочь мне. Я хочу уйти за грань. Это не моё время, не мой мир. Я хочу, наконец, обрести покой. Я исполнил свою месть. По воле случая мне досталась огромная сила, но я лишь мечтал о спокойной жизни. У меня была любимая работа, красавица жена, рос сын. Тогда я был счастлив, но все покатилось кувырком. Работа меня сгубила, жена сбежала с врагом, а сын оказался бестолочью, что связался с шарлатаном. Сам погиб и обрёк меня на вечные муки.       Марк отошел от окна и посмотрел на Донхёка.       — Хочешь мести? Я помогу.       В глазах Донхёка мелькнуло пламя, но тут же погасло.       — Я не хочу мести. Я хочу справедливости. Хочу, чтобы их судили за их грехи.       — Что ж, это мудрое решение. Я оставлю тебя ненадолго. Ритуал завершён. Больше тебе не будет холодно, — сказал Лимберт, положив руки на плечи Донхёка и глядя ему прямо в глаза. Парень почувствовал, как тело, действительно, согревается. — Тебе многое ещё нужно обдумать. Многое принять. Просто знай, что всегда можешь обратиться ко мне. Я не выбирал себе такую жизнь, но пока я могу, буду помогать тем, кто не заслужил уйти за грань не получив реванша. Завтра я покажу тебе кое-что, а теперь отдыхай.       Марк сделал пару шагов назад и скрылся в своей обычной манере, проходя сквозь стену.       Донхёк словно почувствовал накатившее одиночество, а ещё страх, отчаяние и слёзы, что всё-таки сорвались по щекам. Откуда в нём столько чувств? Ведь тот человек утверждает, что он мёртв.       Ли подскочил на ноги и заметался по комнате в поисках хоть какой-нибудь зеркальной поверхности и замер у небольшого трюмо, что отражало комнату, но только не его. Рука потянулась к зеркальной глади, упираясь в барьер. Что это за магия такая? В порыве ярости Донхёк смел все стоящие на трюмо пузырьки, и те с грохотом посыпались на пол. Мокрая одежда раздражала. Парень судорожно стягивал с себя вещи, отбрасывая в сторону и оставаясь полностью обнажённым.       — Это бессмысленно, — послышался голос. — Что бы ты не надел, оно всегда будет мокнуть. Ты привыкнешь.       Донхёк напугано обернулся, прикрываясь. У одной из дверей стоял высокий светловолосый парень. Он с усмешкой смотрел на растерявшегося Ли. Парню сразу бросились в глаза тёмно-фиолетовые разводы на шее незнакомца. Тот, уловив взгляд, лишь слегка поправил воротник.       — Марк попросил присмотреть за тобой. Многие делают глупости, узнав, что мертвы.       — Вас много? — спросил Донхёк, поднимая с пола футболку и пытаясь обвязать её вокруг бедер.       — Что я там не видел, — хмыкнул незнакомец. — В этом доме нас трое — ты, я, да Марк, но он временно недоступен. Он тяжело переживает каждую несправедливость. Почти двадцать лет он был одним из лучших шерифов в округе, пока одна шайка негодяев не решила от него избавиться. Мне трудно представить, что происходило здесь в те времена. Я умер гораздо позже, но я знаю, что свет золота ослеплял многих. Марк был честен. Он был первым к кому бежали жители, но прииски манили многих. Он никогда не рассказывал, как погиб. Говорил лишь, что отмстил тем бандитам той же монетой. Ты расслабься, как я понял, у него на тебя большие планы. Ты же целый. Без следов побоев, порезов и прочей жуткой атрибутики, как у меня, например. Подумаешь шишка на затылке.       Донхёк непроизвольно коснулся головы, действительно, нащупывая небольшое уплотнение.       — А ты…       — Ренджун, — протянул руку парню светловолосый. — Меня задушил отчим двадцать лет назад. Марк нашел меня на окраине города. Он всё ещё ищет потомков того, кто призвал его из мира мертвых.       — Как такое возможно? — спросил Ли, пожимая руку старшему. — Мы мертвы. Наши сердца не бьются, мы не отражаемся в зеркалах, но можем касаться предметов и друг друга.       — Это магия Марка. Сам он живет на два мира, и поэтому, проводя ритуал связи, он делится ей с нами, делая нас плотными. Есть только один недостаток. Это, — Ренджун ткнул пальцем в свои синяки, — остаётся. У нас одно время была девчонка, ей её сожитель перерезал горло, так она всё время почти истекала кровью. Этот жуткий порез вызывал тошноту.       — А почему ее больше с вами нет?       — Она попыталась соблазнить Марка, чтобы он от пылкой любви даровал ей новую жизнь.       — И…       — Он отправил её за грань. К демонам. Она оказалась плохой актрисой.       Донхёк сглотнул. К демонам ему определенно не хотелось.       — Ты не переживай. Марк славный малый. Если ему не перечить, можно получить плюшки.       — Это какие?       — Чувствовать вкусы и запахи, например, — улыбнулся Ренджун. — Иногда так и хочется побаловать себя любимой едой.       Только после слов Ренджуна Донхёк осознал то, что, действительно, когда он пил чай, он не чувствовал его вкуса. Только тепло.       — А за особо важные заслуги можно вернуть своё либидо, чтобы заскочить на ночь к какой-нибудь «бабочке» и выпустить пар.       — Часто пользуешься? — усмехнулся Донхёк.       — Бывает иногда. Не всё же быть тихим призраком с переломанной шеей. Мой мучитель силы не жалел.       — А за что он тебя так? Извини, если лезу не в свое дело.       — Нормально всё, — отмахнулся старший. — Это давно было. Я застукал его с любовницей. Самое обидное было в том, что мать содержала эту скотину, кормила, одевала, давала денег, а он, как выяснилось, нигде не работал и потрахивал официантку в местном баре. Он понимал, что открой я рот, он лишиться всего, вот и заткнул меня. Он был крупнее, сильнее. У меня не было сил сопротивляться. Он так сильно меня душил, что почти раздробил мне шейные позвонки, а потом просто выкинул на окраине города, а матери сказал, что я сбежал. Знаешь, с каким удовольствием я потом подвесил его за яйца. Он так испугался моего появления, что у него остановилось сердце, а дальше… Дальше я просто развлекался.       Донхёк поежился. Ренджун хищно улыбнулся. Ничего в его образе не осталось от скромного мальчика, коим он показался Донхёку на первый взгляд. Ли в какой-то степени понимал его, ведь в тот момент, когда он узнал, что именно брату он обязан таким положением и понял, что может отомстить, в нём тоже промелькнули гнев, ярость и жажда мести, но здравый смысл взял верх. Хотелось, чтобы брат ответил перед всеми своими жертвами, а Хёк… Ему было уже всё равно. И пусть Марк говорил что-то о возвращении, разве всё может быть так как прежде? Определенно нет.       — Ты это, — прервал его размышления Ренджун. — Голым по дому не разгуливай. Понимаю, что не совсем уютно во влажной одежде щеголять, но придется учиться, раз решил остаться с нами. Прямо по коридору твоя комната. Там есть всё необходимое. Думаю, что ты найдешь чем себя развлечь, а я пойду «погремлю цепями» на кладбище, глядишь, духи чего интересного нашепчут. Ничего не бойся. Бояться в нашем случае уже бессмысленно.       Ренджун подмигнул младшему, а потом пошёл к выходу, лишь у порога обернувшись.       — Знаешь, малой, ты определённо не в сказку попал, но расслабься, если решил с нами остаться, в обиду не дадим. И да… Задница у тебя зачетная. Я бы вдул.       — Пошел к черту! — бросил вслед смеющемуся Ренджуну Ли, а потом за ним полетела и футболка, но тот уже её не видел, растворяясь.       Ли снова остался один в полной тишине. Обнажённое тело обдувал лёгкий ветерок. Парень направился в указанном направлении и, действительно, нашел там комнату. Небольшую, но вполне уютную: односпальная кровать у окна, кресло, столик и шкаф, где обнаружилось несколько рубашек, футболок и штанов. Донхёк натянул штаны снова ощущая легкую влажность ткани. Рубашки и футболки так и остались нетронутыми. Привыкать он будет постепенно.       Подойдя к окну, Ли увидел лишь старое кладбище. Молчаливые скульптуры, одинокие могильные плиты. Приоткрыв окно, он услышал тихий шёпот. Его можно было принять за ветер, но Донхёк отчетливо разбирал слова.       — Мальчишка бесполезен. Очередной балласт. Зачем стремиться туда, где не ждут. У вас есть камень. Вы всемогущи. Бросьте его в пучину. Бросьте!       Донхёк поспешил закрыть окно, чтобы больше не слышать этих слов. Он, действительно, был бесполезен. Он ведь ничего толком не умеет, но в пучину ему не хотелось, а значит, он должен был помочь Лимберту. Вот только не получится ли так, что освободив Марка от скитаний, они исчезнут вместе с ним?       Хороша ли жизнь после смерти Донхёк ещё не распробовал, но он сделает всё, что потребуется для того, чтобы остаться. Ему ведь не так много лет. Всего девятнадцать. На фоне Марка и Ренджуна он ещё совсем ребёнок.       Донхёк видел силуэт бродивший меж могил. Был то Марк или Ренджун отсюда не разобрать. Это выглядело жутко, даже несмотря на то, что солнце уже показалось из-за горизонта.       Ли никогда бы не подумал, что призракам свойственна усталость, но сейчас всё словно навалилось на его плечи тяжким грузом. Он медленно опустился на кровать, обнимая подушку. Веки тяжелели, а потом Донхёк почувствовал, как словно летит в бездну, но страшно не было. Было легко.