Майкл Дэвис сбился с пути

Мик смотрит в спины уходящим Винчестерам. Возле него лежит Ренни Роулингс с простреленной грудью. Кодекс молчит. Майкл Дэвис, ведомый лидер, чётко осознаёт всего одну вещь: вести его более некому. Первая мысль, правильная, наверное, мысль — возвращаться в Штаб. Там, где знания, оружие и толстые стены спокойно. Он служит во имя их с самого детства, служит директрисе и мечте о мире без монстров. Он то ли привык к ним, то ли сросся с ними — сам не знает. И не знает теперь, как туда возвращаться. Ему в затылок тупой болью прошлое долбится, кричит, что он предал Кодекс. Будто Мик сам этого не знает. Но он ведь может прийти с повинной. Может убить ещё одного невинного мальчика, может получить ещё один кошмар на всю жизнь и скромную работу где-то в архивах. Всего за один вечер Мик Дэвис скатился по наклонной и превратился из преданнейшего в презираемого. Он себе прошлому должен быть противен. Он себя прошлого таким резким разворотом и выворачиванием всего, что он знал, пугает. Глупец и предатель. В противовес прошлому, но, иронично, так же болезненно, заявляет сердце: врёшь. Кому ты врёшь, Мик Дэвис, ты остался совершенно один в подворотне, ты позволил уйти Дагон и Винчестерам, позволил умереть собственному надзирателю, а теперь врёшь? Ты любил Кодекс и верил Кодексу, потому что это была единственная твоя в жизни надежда, всё, что ты когда-либо знал. Теперь ты его ненавидишь. Маленький Майкл, сирота с улиц, умер окончательно. В Штаб ему уже ни за что (да и незачем) не вернуться. Вторая мысль, быстрая, резкая, продолжение боли в затылке — трус. Не просто предатель идеологии, не просто потерявшийся ребёнок, неспособный о себе в бою позаботиться из-за навязчивых воспоминаний, но трус. Дело ведь не только в том, что он больше не может работать под началом Британских Хранителей знаний. Не в том, что он заглянул в глаза умирающей девочке-волчице и понял, что Дин Винчестер так импульсивно доказывал. Дело в том, что его по возвращении не отправят в архив. Кодекс можно было бы сократить где-то до трёх правил, главным из которых было бы: «Нарушение дисциплины карается смертью». Мик Дэвис за эти месяцы нарушений сделал так много, что его впору отправлять в самые глубины ада. Работа Кетча не настолько тонкая, чтобы устроить им ад наяву — поэтому ему выстрелят в голову. Да, Мик уверен абсолютно, что Артур Кетч убьёт его чётким неожиданным выстрелом и даже не попрощается. И он трус, потому что не хочет, чтобы это случилось. Что-то внутри него, проснувшаяся ли совесть, разум ли, предлагает ему всё-таки вернуться из чистой вредности, плюнуть в лицо всем и каждому из Британских Хранителей и устроить бунт. Уйти красиво. Вся остальная часть его охваченного огнём разума утверждает, что это не поможет. Его труп скорее всего бросят в первую же попавшуюся канаву, а академия Кендрикс даже не шелохнётся. Мик Дэвис не в состоянии ничего изменить, поэтому опускается на колени и бессмысленно всматривается в лицо Ренни. Ему некуда теперь идти. К чему следовать «собственному Кодексу», если всё только хуже оборачивается? Он, на самом-то деле, просто хотел убивать монстров. Сначала о них даже не догадывался (люди, поднимающие на женщин и детей руку, не в счёт), просто есть хотел, потом научился с ними бороться. Пытался даже помочь оборотням, прекрасно работал с информацией и разрабатывал стратегии. Он, на самом-то деле, всё ещё хочет убивать монстров. Хочет точно знать, что в мире спокойно. Мик Дэвис с нечитаемым выражением лица поднимается с колен и уходит с этого проклятого места. Ренни смотрит ему в спину пустыми глазами, но быстро исчезает за поворотом. Он осознаёт, что весь дрожит, когда добирается до бункера Винчестеров и долго не может вставить ключ в замочную скважину. Сегодняшний день явно несчастливый, но сейчас, благо, почти полночь. Винчестеры наверняка спят. Возможно, они наставят на него пистолет и пристрелят — и это даже не кажется больше такой уж плохой идеей. Умереть от рук людей, вдохновивших его, лучше, чем от руки машины. Когда он открывает дверь, на него и правда смотрят две пары красных от бессонницы глаз и два дула пистолета. — Мик? — Сэм подаёт голос первым — равно как всегда первым давал шансы. Будет жаль, если даже он в этот раз отвернётся. — Почему ты не в штабе? — Разве ты не должен отчитаться по поводу смерти того британца? — Дин при этом первым убирает пистолет. — Я сбежал. Коротко и ясно. Почти всё объясняет. — Ты… больше не работаешь с Хранителями знаний? — Сэм, ты сказал мне, что я должен отвечать лишь себе самому. Я понял наконец, что не могу больше там работать, но ничего, кроме той работы, у меня не было. У меня нет семьи. Нет дома. Да и денег больше нет, всё принадлежит Хранителям знаний. И я… не знаю. Я понадеялся, что я смогу работать с вами. В конце концов, именно вы показали мне новый Кодекс. Мик ни на что уже не надеется, только пальто запахивает. Холодно. — Проходи, у нас много пустых комнат.