\\\
Холодное ноябрьское утро встречает Ёсана пасмурным небом и довольно серой обстановкой. Он просыпается в кровати один и, честно говоря, ужасно этому радуется. Сейчас было бы неловко смотреть Паку в глаза, так что необходимо собраться с силами и настроиться. Если тот вообще никуда не уехал. А если уехал, то ещё лучше. Но в первую очередь нужно сходить в ванну. Кан нашел её во второй же день, она совсем близко. Высунув нос из-под одеяла, Ёсан морщится и болезненно стонет. Как же он не любит покидать тёплую кровать, когда в комнате холодно. Особенно такую мягкую и уютную. Но что поделать? Спустив ноги на пол, Кан хмурится и решает пойти в одеяле. Он берёт чистую белую рубашку из шкафа Сонхва, свои брюки и буквально упархивает в ванную по ледяному полу быстрым шагом на носочках. Горячая вода радует, и выходить совсем не хочется, но зато можно подумать о сегодняшнем дне. Раз Пак не давал точных указаний на сегодня, то, может, их и не будет? В таком случае нужно будет съездить в часть и собрать все отчёты, как и всегда. Но теперь, после изучения, их нужно будет передавать Сонхва, а не Юнхо? Наверное, следует уточнить. После своих водных процедур, когда зеркало в ванной запотевает, а подушечки на пальцах морщатся, Ёсан, наконец, выходит. В доме тихо, и кажется, будто никого и нет. Только слышится едва уловимое цоканье когтей кошки по паркету, что, судя по всему, идёт на кухню. Кан решает последовать за ней. По крайней мере, он знает, где находится кофе. Непосредственно на самой кухне Ёсана отвлекает шум с улицы, со стороны двери, ведущей к саду на заднем дворе. Из-за того, что это частный сектор, и тут вообще не слышно гула столицы, то всё крайне хорошо слышно, и доносящиеся звуки слишком напоминают костёр. Дверь в сад оказывается открытой. Выглянув на улицу, Кан вскидывает бровь, потому что совсем неподалёку расположился Сонхва на стуле из кухни, рядом с ним — несколько стопок всех дел из архива, а в паре метров разведён небольшой костёр. Пак остаётся неподвижным до того момента, пока пламя не начинает стихать. Только тогда Сонхва берёт одну папку и небрежно бросает в огонь. — Вы зачем это делаете? — Ёсан медленно подходит сзади и обнимает себя руками за плечи, вздрагивая от порыва ветра. — Не Вы ли вчера желали им сгореть? — Но, — Кан становится рядом и безэмоционально смотрит. Почему-то ему сейчас очень спокойно, и даже на первый взгляд иррациональное занятие Сонхва не вызывает никакой реакции. Напротив, Ёсан сам берёт одно дело и бросает его в огонь. — Я же образно говорил. Здесь столько Ваших трудов. — Подумаешь. — Вам всё равно? — Мои труды сделали своё дело. Надеюсь, Вы успели ухватить важное. Больше они не нужны. — То есть Вы хотите сказать, что писали всё это только с целью кому-то показать? — Да, — кивает Пак и ленивым размеренным жестом в своей манере швыряет ещё пару папок. — Вы были правы. Мне необходим один-единственный человек, которому я доверю всё. Вот вообще всё. И свои знания, и своё положение дел, и себя в том числе. И этим человеком стали Вы. — Уже стал? Ловко. Вы слишком быстро и сильно к себе привязываете. Это пугает. Мне теперь даже деться некуда. — Я постараюсь сделать Ваше пребывание рядом со мной максимально комфортным. — Как любезно с Вашей стороны, — Кан хмурится и переводит взгляд на Сонхва, продолжающего гипнотизировать огонь. У того красивый профиль. А ещё совсем не вовремя перед глазами всплывает то, как Пак вылизывал вчера руку, и Ёсан отводит взгляд, краснея и вспоминая о своих никуда не пропавших желаниях. — Сегодня нам нужно попасть в Вашу часть и к генералу Уёну за отчётностью, пока всё спокойно и никуда не отправляют. Собирайтесь. Успеете заехать домой, если Вам надо. — Какое совпадение. Этим и хотел заняться.3.
10 сентября 2020 г. в 00:32
Ёсан вздрагивает и открывает глаза в лёгкой тревоге, что всё проспал. А что проспал-то? Закатное солнце падает на стену золотой тенью и почти исчезает за горизонтом. Уже вечер. Кану требуется несколько секунд, чтобы понять, почему он не в своей комнате. Тихо вздохнув, подполковник сильнее кутается в мягкое объёмное одеяло. На улице ранняя осень, а в комнате прохладно, и так хочется тепла.
Совсем сонным взглядом Ёсан скользит по полу около кровати и не сразу понимает, что разбросанные им ранее листы из папок теперь собраны, а его одежда аккуратно повешена на спинку стула. Как только до Кана это доходит, он задаётся вопросом, кто всё собрал, и сон тут же пропадает от слова совсем. Мины уже не должно было быть, да и, как он понял, она не заходит в спальню генерала.
Немного приподнявшись, Ёсан ещё раз собирается осмотреть комнату, чтобы понять, что ещё трогали, но встречается взглядом с Сонхва, что сидит напротив, задумчиво смотрит и молчит. Кан облегчённо выдыхает и обратно падает головой на подушку. Хорошо, что это генерал, а не кто-то ещё. Хотя то, что он просто молча наблюдал за спящим Ёсаном, немного странно, но не особо удивительно.
— Почему Вы там? — тихо и немного хрипло после сна произносит подполковник.
— Потому что Вы разлеглись на моей кровати.
— И что? Я Вам мешаю?
— Нет, конечно нет. Вы изучили то, что я просил?
И да и нет. Кан молчит, думая, как лучше ответить и объяснить, что уже не может потреблять информацию. Он зевает и вытаскивает руку из-под одеяла.
— Идите ко мне, — Ёсан не глядя хлопает ладонью по месту рядом.
— Вы мне разрешаете?
— Да.
Пак поднимается и медленным шагом подходит к своей кровати. Он скидывает рубашку, оставаясь только в домашних штанах, и залезает под одеяло. Кан же мелко вздрагивает, когда к нему сзади прижимается Сонхва, кладёт руку на талию и тягуче шепчет на ушко.
— Что ещё Вы мне разрешите?
Становится не по себе, но куда деваться. Следует привыкать, и нет смысла с этим тянуть. Ёсан рассчитывает на близость, что принесёт свои плоды и выгоду. Главное — настроиться.
— Прикоснуться ко мне.
— Ох, так? — Пак неторопливо сжимает пальцами чужую талию и касается губами плеча.
— Да, — несильно ёрзает подполковник и удобнее устраивается в объятиях. — Как пожелаете.
— И почему Вы вдруг так великодушны? — Сонхва покрывает медленными влажными поцелуями плечо и шею и добавляет язык, параллельно с тем лаская кожу. Абсолютная нежность, опаляющая каждый открытый участок.
— Из ваших записей ясно, что вы хотите совершить переворот и захватить власть, — Кан тяжело выдыхает и старается расслабиться. Он смотрит перед собой и чувствует себя в опасности, словно снова оказался в зоне боевых действий, и непонятно, повезёт сегодня выжить или нет. Быть в постели с генералом по ощущениям, как лежать в обнимку с диким хищником. Сейчас он вылизывает, будто своего котёнка, но непонятно, взбредёт ли ему в голову вгрызться в горло или разодрать на кусочки. — Я понял, зачем Вам я. К тому же, Ваша игра уже запущена, и я попал в самый эпицентр. Всё, что мне остаётся — смириться и постараться наладить с Вами отношения.
— Так значит, Вы просто сейчас налаживаете со мной отношения? — Пак улыбается и мягко кусает, вытягивая тихий стон.
— Да. Не более.
— Как Вы жестоки, — генерал тихо смеётся и начинает блуждать рукой по телу Ёсана. Сначала ладонь перемещается на живот, тянется книзу, но, почувствовав напряжение Кана, поднимается обратно. — И для чего же Вы мне?
— Джунхи не хочет с Вами работать. Вам нужны мои навыки в области разведки? Умение вытягивать и красть информацию? Обеспечивать личную безопасность? Близость? Вы хотите иметь одно доверенное лицо, которому сможете доверять, как себе? Вам интересно моё умение выкручиваться из безвыходных ситуаций и лгать?
— Да, да, и ещё раз да. Вы слишком умны, и поэтому сейчас находитесь здесь, — Сонхва лукавит, ведь изначально он хотел получить от Ёсана только близость и доверить все свои дела, а остальное добавилось уже по мере поступления новых фактов. Но именно на это всё сейчас рассчитывает Пак, узнав о подполковнике много интересного.
— Не умнее Вас, раз здесь, — тихо фыркает Кан и шумно вздыхает, когда его сосок мягко оглаживают.
— Просто я очень Вас захотел, — Сонхва приподнимается и нависает сверху, вынуждая Ёсана лечь на спину. — Простите мне мой эгоизм.
— У Вас нет права просить прощения после того, как присвоили, словно вещь, — Кан только ухмыляется, ведь ему достаточно знать, что он желанен и важен, и уже становится чуть спокойнее. Совсем немного. А Пак слишком сильно демонстрирует свою заинтересованность.
— Вы так быстро вспомнили, что у Вас есть клыки и когти? — Сонхва рассматривает подполковника и внутренне восхищается. Невероятный восторг. Ёсан превосходит все его ожидания.
— Да. В Ваших же интересах иметь моё расположение, — а вот тут Кан перегибает. Это крайне рискованные слова, и многие захотели бы доказать обратное. Сломать. Подчинить. Указать на место. Но Ёсану уже всё равно на свою сохранность, и он поднимет ставки, морально готовясь к худшей реакции. Но Сонхва кивает.
— Конечно, — он опускается и снова с пылом и желанием начинает мягко покрывать шею, плечи и ключицы поцелуями и влажными дорожками. Одновременно с тем Пак вжимается пахом между чужих ног и стискивает пальцами талию.
А для Ёсана это слишком. Он ждал грубости и жесткости от Сонхва, но получает такие пленительные ласки. Низ живота скручивает теперь не только от нервов. Нет-нет-нет, это он должен возбуждать, а не его. Кан вообще-то рассчитывал возыметь какое-то влияние и понять свою позицию, а не таять в руках генерала. Должно быть наоборот. Так что, не теряя надежды осуществить задуманное, Ёсан просовывает между их торсами руку и тянется к члену Пака. Тот лишь в ответ горячо выдыхает и начинает чаще впиваться в шею. Несильно, но на грани приятного и возбуждающего.
Кану раньше приходилось спать с другими людьми ради достижения чего-то, разве что это всегда были женщины. С мужчинами же у него не было совершенно никакого опыта, он даже не планировался, так что сжимать сейчас чужой член волнительно и слишком смущающе. Но на что ни пойдёшь ради собственной, всё ещё подвешенной жизни. К тому же, он не имеет отношений, и по факту от близости с Сонхва его ничего не останавливает. Остаётся только попробовать получать удовольствие или же терпеть.
Член под пальцами стоит колом, а Пак слишком тяжело дышит в изгибе шеи. Он заведён до предела податливостью и красотой Ёсана. До одури хочется взять его и войти по самое основание, а после оттрахать так старательно и хорошо, чтобы Кан кончил только от чужого члена внутри, но нет. Сонхва не станет делать больше задуманного до тех пор, пока Ёсан сам не попросит или не проявит инициативу. Взять Кана сейчас проще простого. Паку совсем не сложно это сделать, но в первую очередь он стратег и умеет терпеть. Заставить Ёсана захотеть уже интереснее и сложнее.
Каждый хочет приручить и создать зависимость от себя же у второго. И пока что они идут на равных. Хотя как сказать. Возможно, один уже влюблён насмерть.
— Генерал, — тихий хриплый шёпот невероятно красив. Кан ведёт пальцами одной руки по плечу, продолжая задыхаться от возбуждения и ласк. — Я не готов дать Вам сейчас много, но могу попробовать сделать приятно.
— Что Вы хотите?
— У Вас есть смазка?
— Была.
— Можете дать?
Сонхва приподнимается и лезет в правую прикроватную тумбочку. Проверив все ящики и не найдя нужное, Пак переключает своё внимание на вторую тумбу и только в последнем ящике находит смазку, сразу передавая Ёсану. Кан забирает бутылочку и выливает себе на руку довольно много. Пока прозрачная жидкость греется в руке, он немного неуклюже одной рукой стягивает с Сонхва домашние штаны, обнажая член.
Ёсан обхватывает его пальцами и несколько раз пробно проводит рукой, распределяя смазку. Сейчас, когда Кан идёт на близость осознанно, в отличие от их «прошлого раза», всё ощущается совсем иначе, а лежащий довольно приятной тёплой тяжестью член в ладони смущает. Да так что, подняв глаза на Пака и встретившись с ним взглядом, Ёсан густо краснеет и зажмуривается. Разгорячённый Сонхва с плывущим взглядом выглядит слишком вызывающе, пока Кан ему мягко надрачивает.
Длится это совсем не долго, ровно до момента, пока Ёсан не справляется со своим смущением. Изначально он хотел обхватить оба члена и попробовать сделать приятно так, но, словив непонятную панику и оцепенение от слишком горячего Пака, находит эту идею не самой лучшей.
— Позвольте, — Кан переворачивается на живот и подкладывает под него подушку. — Хочу Ваш член между своих бёдер.
— Ну раз хотите, — Сонхва улыбается и теперь сам берёт смазку.
Вылив на руку и пальцы достаточно, Пак начинает распределять её между ягодиц, огладив подушечками пальцев вход, внутренние стороны бёдер и дальше. А Ёсана потряхивает от этих ощущений. Он приподнимает зад, чтобы Сонхва было удобнее, но утыкается лицом в подушку. К нему прикасаются смущающе-интимно, и хорошо, что есть куда спрятать лицо и своё волнение.
Но действительно стыдно становится, когда Пак пристраивается сзади и скользит между бёдер. Тихо застонав, Ёсан сжимается и сильнее зарывается лицом в подушку. Сонхва начинает двигаться, но почти сразу останавливается и склоняется над Каном, видя и чувствуя его напряжение.
— Чш-ш, это всего лишь прикосновения, — Пак тихо шепчет, пока кладёт руку на талию со спины и ласково сжимает. — Если Вам так не нравится, мы можем прекратить.
— Что? — услышанное немного раздражает Кана. Как после недавних событий Сонхва может строить из себя заботливого и спрашивать о том, что нравится? — Мне не нравилось пару дней назад, когда… когда… ах, просто продолжайте.
Пак тихо смеётся и приподнимается. Тем не менее Ёсан расслабляется, пусть и рассердившись. Комната наполняется пошлым хлюпаньем из-за обилия смазки и негромкими шлепками. А Кан прикрывает глаза и прислушивается к чувствам внутри. Он не думал, что это будет так приятно и горячо. Эти «всего лишь прикосновения» заставляют трепетать и внутренне сжиматься. Это всё ещё взаимная дрочка, но она ощущается слишком интимно из-за мыслей и чувства, что точно так же Сонхва мог бы действительно входить, упираться своими бёдрами в бёдра Ёсана и крепко сжимать талию. Особенно хлёстким возбуждением бьёт, когда Пак останавливается, разводит ягодицы и скользит между них членом, головкой сильнее нажимая на вход, задерживаясь в этот момент. Кан даже забывает, что собирался сдерживать стоны и себя, пока оступается и падает в это. Слишком хорошо. Непозволительно приятно.
И Ёсан бы ещё дольше пробыл в этих ощущениях, но Сонхва влажной рукой, которой распределял смазку, тянется к его члену. Он начинает дрочить в том же темпе, в котором и двигается, постепенно ускоряясь.
Кан уже не стесняется стонать, только продолжает сжимать чужой член бёдрами и в этот раз сам разводит ягодицы. Он каждый раз вздрагивает от того, как Сонхва нажимает головкой на анус и даже не представляет, как сильно тот хочет взять Ёсана. Войти на всю длину. Ощутить узкие шелковистые стеночки, услышать отзывчивые стоны. Но Кан этого не узнает. Как и не узнает Пак, что равно в эти же моменты Ёсану хочется принять, а низ живота продолжает скручивать от возбуждения, представляя все эти чувства. Хотя Кан и понятия не имеет, какие они.
Кончают они примерно одновременно. Сонхва — между ягодиц, а Ёсан — в чужую руку, на несколько минут забываясь.
Допустим, неожиданно мягкий секс с Сонхва действительно шикарен, и Кан получает ощущений и эмоций в разы больше, чем ожидалось. Добивает его то, что устроившийся рядом Пак всё ещё плывущим взглядом сначала осматривает свою руку в сперме Ёсана, а после начинает неторопливо её облизывать. Кану хочется сквозь землю провалиться от смущения и горящего чувства стыда. Он открывает рот, чтобы спросить «зачем?», но засматривается на то, как Сонхва водит по своим же пальцам языком и в итоге всё проглатывает. А Ёсана с этого и на фоне произошедшего накрывает странным возбуждением. Не физическим, которое требует «здесь и сейчас», а моральным, что отражает состояние в целом. Кан осознаёт, что хочет с Сонхва полноценного секса, и внутри почему-то всё ведет от этой мысли. От одного только желания и представления, что Пак будет толкаться так же, как делал это только что, только внутрь.
Ужасно. Ёсан не может справиться с собственными мыслями и желаниями, понимая, что конкретно проиграл Сонхва. По крайней мере, он рассчитывал остаться равнодушным.
— Так всё-таки Вы успели сделать то, о чём я Вас попросил? — Пак говорит совсем тихо, когда заканчивает вылизывать пальцы и со слабой улыбкой лезет с объятиями к подполковнику.
— Я почти… Боже, не трогайте меня, ну нет, — Кан морщится, чувствуя, как влажная от слюны и остатков семени рука скользит по боку и раздражённо выдыхает. Грязнее чем сейчас уже точно не будет. — Я почти всё изучил, но горели бы синим пламенем все эти ваши писульки.
— Прямо уж горели?
— Видеть их больше не могу.
— Как скажете, — Сонхва снова прижимается со спины и крепко обнимает.
Ёсан не видит чужой улыбки, когда ворчит и крутится, пытаясь освободиться от объятий.
— Я Вам не плюшевая игрушка, чтобы спать со мной в обнимку.
Кану непривычно быть перед сном с кем-то так близко, но пока сопротивляется, устаёт и всё-таки засыпает.