Ученый и его ассистент

Наступает день "Х"! Вместе с суматохой по поводу должностных обязанностей, кипением над своими проектами, по сто раз на дню перепроверяя их работоспособность, приходит пора уходить в отпуска. Всё отделение ради этого работало и горбатилось с полугод, и теперь уж они обязаны закрыть все задолженности, дабы не дай бог хоть кого-то оставили работать в филиале. В столь знаменательный день все сотрудники постарались навести порядок не только на своих рабочих местах, но и на самих себе. Ученые женщины и ассистентки, работающие в огромном меньшинстве, особенно отличились: кто на каблуках, кто в юбке-карандаш, кто вообще с привлекательным декольте. До этого дня все остальные полгода они приходили на работу так, словно только что проснулись после рейва и не до конца просохли от выпивки. Но, стоит подметить, что так выглядят не только ученые женщины. К сожалению, весь научный фонд, включая даже малые звенья (вроде стажёров и ассистентов) выглядят подобным образом. У людей, которые не покладая рук трудятся на благо науки, очень редко выдается свободная минута даже кофе выпить, что там говорить о макияже и укладке волос? Но, вернемся же ко дню защиты проектов. Во всех помещениях, на каждом этаже царила очень тревожная обстановка. Нередко слышались крики и громкий говор, потому что у кого-то сдавали нервы и приходилось выплескивать негатив, но в большинстве своём каждый был занят своим делом. Даже аквариумные рыбки в фойе, казалось, ели свой корм с особой сосредоточенностью. Собственно, что не удивительно, сильнее всех переживал и носился из кабинета в кабинет первый этаж (а всего в корпусе их было четыре). Потому что система, по которой проверяющие обходили каждый объект, начиналась чуть ли не с самого порога - ученые и сотрудники Фонда Помощи Науки (ФПН) с десяти до трех проверяли первый и второй этаж, потом уходили на обед, а уже с пяти и до самого вечера заканчивали проверки на третьем и четвертом этажах. Что было очень неудобно, (хотя, в то же время, по меркам их корпуса - престижно), лаборатория Гастера, в которой они с Финком работали, находилась как раз на первом этаже. А это значило, что их проект придут изучать чуть ли не самым первым. За сегодняшний день Финк не выходил из своей лаборатории ни разу — парень всё это время посвятил их с Гастером проекту. Он поправлял и смазывал некоторые детали, что слишком странно, по мнению лаборанта, трещали и щелкали, несколько раз вытирал пыль с крышки, неведомо откуда берущуюся под тканью, и прибирал в порядок своё рабочее место. Теперь тетради и бумаги на его столе аккуратной стопкой лежали в углу, а карандаши, что вечно находились там, где им заблагорассудится, наконец-то были собраны в органайзере. Финк гордился проделанной им работой и, когда настало время проверки, даже не сомневался в том, что ему выдадут отпуск. По крайней мере, даже если бы он не отдраивал с восьми утра весь кабинет, проверяющие всё равно оценили бы проделанную им вместе с Гастером работу. Потому что то, сколько трудов, сил, и нервов вложил в эту махину за минувшие полгода один только Финк, ежедневно записывала не одна камера наблюдения. Гастер пришел на работу немного позже Финка — как раз в то время, когда началась проверка. Проверяющие уже успели переодеться и увидеться с директором предприятия, встретившим их у самого порога чуть ли не с поклоном. На данный момент они огромной толпой из человек тридцати уже обходили третий по счету кабинет. Насколько знал Финк, проверяющим из ФПН каждые пять лет надо было по уставу прикрыть как минимум шесть проектов из сорока, находящихся на четырех этажах филиала. Критерии оценивания проектов также делилятся на шесть частей - это, в первую очередь, важность и необходимость проекта всему научному миру. Никто не станет финансировать проекты ученых из одного предприятия, изучающих поведения тушканчиков, когда им противопоставлена группа, уже не первое десятилетие изучающих всемирный океан, доселе известный нам только на пять процентов. Второй критерий оценивания - это ресурсозатратность. В этом плане очень важно соблюдать баланс, потому что если проект будет требовать слишком много денег на оборудование, рабочую силу и прочее - фонд будет терпеть сильные убытки. А если же наоборот, будет расходоваться слишком мало ресурсов, то к нему начнут сильно придираться и искать во всем подвох, ведь не бывает такого, что на работу сотрудников тратят больше денег, чем на сам объект изучения. Если проект действительно важен науке, он должен иметь вес и хотя бы для виду быть крупным в цене, иначе всё мировое сообщество начнет считать его не столь интересным для ученых. Увы, мир устроен так, что чем дороже вещь - тем она привлекательнее. Это не обходит стороной и научное сообщество. Третий критерий - временной промежуток. Если говорить простым языком - привлекательнее всего те проекты, которые также занимают очень мало времени для изучения. "Чем быстрее наука будет совершать открытия, тем лучше будет становиться мир!" - чуть ли не главный лозунг любого научного предприятия. На самом деле, данный критерий важен не только для науки и фондов, но и для самих ученых. Дело в том, что за каждое большое открытие в науке причисляется Нобелевская премия, но до её получения, в среднем, должно пройти десять, двадцать, а то и тридцать лет! И это только из-за того, что данный проект должен пройти проверку временем. Очень небольшой процент научных открытий причисляет Нобелевские премии сразу же после их оглашения. Четвертый критерий оценивания - это, что удивительно, отношения фонда к спонсируемому предприятию. Но на самом деле, если вдуматься, тут тоже всё понятно. Когда у тебя в распоряжении огромное количество денег и ты решаешь заняться благородным делом (в нашем случае - пожертвованием), тебе будет очень важно знать, куда именно ты вливаешь своё благосостояние. Фонды очень не любят неисполнительных и энергозатратных предприятий, потому что если они вложат в них много денег и времени, а ожиданий при этом не оправдается (или не дай бог не выдастся вообще никакого результата), то убытки понесут разом все - и фонд, и само предприятие. Пятый критерий - это рабочий состав самого предприятия. За этим также очень строго следят, несмотря на то, что по большей части фонду всё равно, кто занимается их проектами - главное же результат, а не методы достижения. Но, тем не менее, работать в научной сфере кого попало не берут. Очень важно получить как можно больше высших образований и статусов, дабы тебя утвердили на хорошие должности. (К счастью, один из главных героев нашей истории обладает аж тремя вышками из трех разных университетов). И, наконец, шестой критерий оценивания - положение на мировой площадке научного сообщества. К сожалению, рычаги давления есть даже на фонды, ведь каждый год человечеству грозит новая и новая опасность и главенство определенных проектов становится сильнее всех остальных. Несмотря на то, что в науке очень много интересных и важных объектов для изучения (такие как мировой океан, космос, человеческий разум), всё равно есть задачи куда важнее них. И, к сожалению, никому неизвестно, когда наконец наступят спокойные времена не только для обычных людей, но и для ученых. Это всё, что Финк вынес из ещё более долгого пересказа своего наставника. В целом, теперь он понимает для чего нужны каждые пять лет подобные проверки, но для него всё ещё не до конца ясно, для чего менее масштабные устраивают каждые полгода. Хотя, будь Гастер чуть исполнительнее своего, он бы объяснил Финку, что проверки каждые пять лет и каждые полгода отличаются, иначе каждые полгода закрывали бы столько научных проектов, что ученых в мире попросту бы и не осталось. Проверки каждые полгода нужны только для того, чтобы следить за ходом работы и удостоверяться в том, что деньги спонсируют не впустую. Несмотря на весь этот кипиш в день защиты проектов - никого увольнять не станут, даже если ты для этого очень сильно постараешься. И, к счастью это или нет, следующая "пятилетка" будет только через два с половиной года. Финк, к слову, ни разу на такую проверку ещё не попадал, но почему-то он пермаментно уверен в том, что их проект явно закроют не скоро. *** Минув толпу проверяющих, что с задумчивым видом разглядывали проект Генри Спрута "Большие и малые рыбы - где они обитают?", Гастер прошмыгнул к Финку и встал от него сбоку, вальяжно сложив руки за спиной. — Нашу лабораторию уже проверили? — запыхавшимся, откашливающимся голосом спросил он. Лаборант покачал головой в стороны. — Нашу следующей. — не сводя глаз с выходящей из четвертой лаборатории толпы, ответил он. Гастер и Финк, когда толпа попрощалась с Генри Спрутом и двинулась на них, моментально заискрили улыбками, тут же расступаясь в стороны от двери. Для Финка это уже вторая такая проверка в этом году, так что у него получалось улыбаться менее натуженно, чем у его наставника, на своем счету пережившим уже пять полугодовых. Гастер даже немного перестарался, до нервной дрожи растягивая уголки своих губ. Толпа вошла в просторы лаборатории и, когда все уместились, Гастер заговорил: — Наш п-проект!... — сбился он, но тут же откашлял неуверенность, серьёзным тоном продолжая: — ...Наш проект, насколько вы помните, называется "Вариативность параллельных вселенных, способы трансгрессии в пространстве и преодоление пространственно-временного-континуума". Данный проект рассчитан на многие года изучения, анализирования и экспериментов, но с помощью выделенного фондом оборудования мы уже сократили срок выполнения проекта всего до каких-то двенадцати лет... В толпе проверяющих побежало удивленное перешептывание: в прошлый их визит речь шла о пятнадцати годах, и им явно очень понравилось услышанное сегодня. — Очень интересно. А как вы собираетесь работать со сверхзвуковыми волнами в современной прогрессии? Вы хотите сказать, что выделенное вам полгода назад оборудование сократит временной промежуток в три года? Ранее речь шла только о точности результатов, каким образом это ускоряет процесс изучения? — внезапно выскочил в воздух первый вопрос от старого, пухлого мужчины в конце толпы. Гастер слащаво улыбнулся. — Мы уже работаем над сверхзвуковыми, с помощью вон того анализатора. — указал рукой на приборчик в углу кабинета ученый, после чего продолжил, — И мне удалось немного подправить его составляющую. Теперь он не только точнее предыдущего анализатора, но и быстрее! А ряд несложных калькуляторных вычислений показали мне, что сокращенные в каких-то жалких минутах наблюдения позволят значительно сократить время изучения всего проекта, как раз с пятнадцати до двенадцати лет. Если хотите, я могу прямо сейчас запустить работу анализатора над одной из формул, а в конце дня, после проверки всех кабинетов, придете удостовериться в моих словах! Изумленная толпа, что во время этого монолога придвинулась к столу у противоположной стены лаборатории, с тихим восторгом посмотрела на Гастера. Некоторые, правда, догадывались о хитрости этого хода, ведь под конец рабочего дня они все наверняка очень устанут и даже забудут про проверку на лживость Гастера, но ведь кто-то дотошный ведь точно придет посмотреть? Да и тем более, сама возможность прийти и проверить всё на деле, своими глазами, уже вызывает какое-никакое доверие к словам ученого. — Насколько я помню, наш фонд выделил вам огромную сумму денег и оборудование для изучения вашей...эээ..."Вариативности парных вселенных и что-то-там". — послышался следующий вопрос, уже от молодого человека в середине толпы, — Напомните, сколько примерно по стоимости обошлось вам всё это? — Девять тысяч восемьсот долларов. — отчеканил Гастер, мельком заглянувший в деловой документ, на что толпа сомнительным тоном заворчала. В принципе, по деньгам это было то что надо, но всё же слишком дешево для обеспечения даже всего двух сотрудников. Хотя, в эту стоимость явно не входила цена за анализатор, так что счета вновь сходились на равных. — А как вы собираетесь действовать дальше, после изучения сверхзвуковых? — полетело третье возражение уже от женщины в красном, что стояла в самом первом ряду толпы проверяющих. Гастер неожиданно округлил глаза и отвел взгляд в сторону. Кажется, этот вопрос доселе и не приходил ему в голову. — Думаю, вернемся к изучению ПВК и его составляющих. — немного неуверенно ответил он, на что дама в красном нахмурила свои ястребиные брови и резво начала записывать что-то в блокнот. В последующем вопросы продолжали и продолжали ссыпаться, но Финк настолько был забит сложнейшей терминологией, что на время абстрагировался от настоящего. И вдруг, после долгого обсуждения каких-то там вариаций квантового перемещения, всю толпу прервал звонкий голосок мальчишки, ассистента той самой дамы в красном - он был тонким, высоким и уж чересчур жизнерадостным, будто и не знал, что такое недосып и стрессы: — Почему до сих пор такое длинное название? Неужели за всё это время нельзя было сократить? — повел он бровями. Гастер тут же впал в ступор, а Финк вернулся в реальность, удивленно вытаращившись на парня вслед за всей толпой. Все ждали ответа Гастера, будто их тоже из всего услышанного волновало теперь больше всего только это. Вот только дело в том, что это Финк придумывал такое название. Это одна из немногих его работ с большим для него значением, что ему удалось втиснуть в проект Гастера, требовавший хоть каких-то внешних видоизменений. В самый низ его живота словно рухнул тяжелый камень. Финк поднял испуганный взгляд на наставника, ожидая что тот ответит наихудшие варианты из бушующих в его голове идей. Но Гастер предательски молчал. — Это старый вариант названия! — неожиданно выпалил Финк, чем перевел на себя внимание всей толпы, в том числе и ученого, — Мы собирались его видоизменить после отпуска. Финк сразу понял по этим, ставшими ещё более удивленными взглядами, что его наконец заметили. Дело в том, что ассистенты ученых, вроде Финка, не имеют права вступать в разговор с представителями фонда. Он - помощник, и для спонсоров является не больше, чем просто пешкой на шахматном поле. А большие и важные фигуры редко находят интересным вести разговоры с кем-то, вроде него. Толпа переводила выжидающие чего-то ужасного взгляды с Финка обратно на Гастера, а тот всё продолжал удивленно пялиться на ассистента, в непонятном жесте сводя брови уголком. — Сейчас говорят профессионалы, мальчик, тебя пока никто не спрашивает... — внезапно ответил голос парня, задавшего этот "каверзный" вопрос, но его тут же перебил более строгий и хриплый Гастер: — Я придумал это название, да. Год назад вписал наобум, все-таки книгу ценят не по обложке, ведь так? Думаю, название - это не главное, над чем нам стоит сейчас ломать голову... Грегори. Гастер придвинулся ближе, чтобы разобрать имя этого парня на его бейдже, что со стороны очень сильно походило на агрессивный жест в стиле "камня в огород". Но толпа, вопреки воцарившей напряженной атмосфере, захохотала. Грегори нахмурился, но ничего более не ответил. Финк же с печальной благодарностью смотрел на своего наставника. Всё-таки он довольно ловко увернулся от назревающего спора, не выставив при этом никого из них идиотом. У себя в мыслях Финк даже поблагодарил за защиту. *** Меньше чем через треть часа вопросы у толпы начали заканчиваться. Гастер так хорошо отвечал на любое негодование проверяющих, что у них начинали попросту иссякать возражения. — Что ж, сожалею, господа, но нам уже пора уходить. — прервал жаркие обсуждения толпы самый низенький старичок из задних рядов, чем вызвал всеобщие вздохи огорчения, — Очень хороший проект, мистер Фелл, я удивлен вашей эрудированности в своей сфере. Напомните, сколько вы работаете на эту корпорацию? Он подбежал на своих коротких ножках к Гастеру, чтобы схватить и пожать тому холодную и потную от стресса руку. — Всего десять лет, мистер Дриимур. Для науки это всё равно, что одна световая секунда. — не пренебрег он рукопожатием, но сделал это уж слишком сильно и быстро - старичок аж дернулся. — Очень хорошо, мистер Фелл — улыбнулся Дриимур, — С нетерпением ждем достижений в вашей работе. Будьте уверенны, что получите сегодня свой отпуск. И старичок, отпустив руку ученого, удалился вслед за толпой, надвигаясь уже в сторону следующей лаборатории. Гастер обернулся, выискивая взглядом своего ассистента, и увидел его в самом углу, в кресле, общающимся с дамой в красном. По всей видимости, они обсуждали работу Финка и его сотрудничество с ученым, посему Гастер незаметно подошел к ним поближе, стараясь прислушаться. И как раз вовремя. — ...Хорошо, и последний вопрос, Финк. — прекратив записывать, она обратилась взглядом к лаборанту, — Как тебе работается на Фелл Гастера, может, есть какие-то жалобы? Финк метнул взгляд на ученого, что в это время стоял к ним спиной и прикидывался, что машет кому-то вслед. Он снова повернулся к даме и заговорил: — ...Особых жалоб нет. Он неплохой командующий, пускай с ним и бывает... ммм... трудно. Сильно сгладил углы Финк, и буквально нутром почувствовал, как Гастер с противоположной части лаборатории улыбнулся. — Ну что ж, отлично. Мы закончили. — поднялась она на свои длинные ноги, и Финк вскочил за ней следом, протягивая ладонь для рукопожатия, — Успехов тебе, Финк. Темноволосая красавица, легким касанием пожав в ответ руку лаборанта, ушла прочь. В это же время к своему ассистенту повернулся Гастер, довольно проходя мимо стола и улыбаясь, глядя на его смущенное лицо. — Вот и всё! — хмыкнул ученый. — Осталось только собрать вещи и улетать на Гавайи. Финк на это никак не ответил. Не смотря на то, как он отозвался о наставнике в присутствии поверяющего, он по прежнему не питал к нему таких же хороших чувств. Гастер это понял, убрав самодовольную улыбку с лица и нервно захлопав руками по карманам. Взгляд они оба отвели в разные стороны. — Ну, ммм... — прервал тишину ученый, — Думаю, на этом мы оба свободны. Можешь возвращаться домой. Финк воспринял это словно собака Павлова, и тут же схватил вещи со своего стола, быстрыми и длинными шагами выходя из лаборатории. — Хорошего отпуска! — крикнул ему вслед Гастер, но Финк уже скрылся в коридоре, всего через пару секунд закрывшись в лифте. Ученый тяжело вздохнул, собирая вещи со стола и засовывая их в свою сумку. — И тебе... — грустно выдохнул он самому себе.