***
― Скай, как же так, девочка? ― причитал мистер Гиббс. Уилл и Элизабет не сводили глаз с Ласточки, которая сидела на краю стола с бутылкой рома в руках, и время от времени озабоченно переглядывались. Она потеряла довольно много крови: наспех сделанная повязка уже промокла насквозь, но пока девушка оставалась в сознании и никак не могла решиться выпить ром по настоятельному совету всех присутствующих. ― Ты точно знаешь, что делаешь? ― с подозрением спросила она, не отрывая взгляда от Джека, который сосредоточенно перебирал инструменты. В пиратской «аптечке» оказались: щипцы, похожие на зажим, узкий нож, пинцет и другие страшные хирургические принадлежности. ― Господи, ты что, этим кого-то пытал? Скай не выдержала жуткого вида инструментов и, зажмурившись, сделала сразу несколько глотков из бутылки. Содержимое нещадно обожгло горло и, закашлявшись, Ласточка вынуждена была прижать грязный рукав рубахи ко рту, чтобы не выплюнуть остатки, которые ещё не успела проглотить. ― Не переживай, милая. Уж я не дам такой красоте сгинуть от шальной пули, ― подмигнул Джек, звякнув двумя железными штырями, заострёнными на концах. Эддингтон с распахнутыми от ужаса глазами снова приложилась к горлышку и повторила непривычную процедуру. С каждым заходом алкоголь обжигал всё меньше и расслаблял всё больше; ей даже показалось, что плечо совсем перестало болеть. Ещё пара подходов и нужный эффект был успешно достигнут. ― Так, тебе хватит, ― строго сказал Воробей, вырывая бутылку из её рук. ― Под шумок уже половину приговорила… Я знал, что это ты у меня ром подворовываешь. Он шутливо пригрозил пальцем уже сильно опьяневшей Скай, которая изо всех сил пыталась сформулировать своё возмущение вопиющей несправедливостью. Наконец, она смогла соединить слова в правильном порядке и выдала: ― Верни. Я не допила! ― Нам тебя обезболить надо, а не отравить. И вообще мужнину волю нужно выполнять. Она непонимающе моргнула и немного отшатнулась от Джека. Элизабет скривилась и метнула вопросительный взгляд на Джошами, но тот лишь пожал плечами и отвёл глаза, делая вид, что ничего не знает. ― Пока ты была без сознания после ритуала, мы с Гиббсом успели побывать на Тортуге. И каково же было моё удивление, когда меня пригласили на собственную свадьбу. Меня, конечно, застигли врасплох, но отказать я не смог, поэтому отпраздновал как следует. Джек манерно поиграл пальцами в воздухе и приступил к обработке инструментов и рук. Уилл переглянулся с Элизабет, чтобы убедиться, что не один он слышит про свадьбу из уст Джека Воробья. Уж кто-кто, а Воробей и речи про женитьбу никак не вязались между собой. ― Это не я… Это всё твой отец и его друг, ― туманно объяснила Скай пьяным голосом, нисколько не смутившись деликатной темы. Она наблюдала, как Джек методично снимает все свои побрякушки и протирает руки ромом, и девушка снова забыла, что в комнате есть ещё кто-то кроме них двоих. Воробей загипнотизировал её своими проворными пальцами и ловкими уверенными движениями. ― Всё, ложись. ― Нет, стой! Я же не написала завещание. Джек вернул её в реальность, и она начала выдумывать на ходу всякую чепуху, чтобы хоть немного потянуть время. ― Скай… ― протянул мистер Гиббс с укором. ― Мистер Гиббс. Джошами. Вы мне как отец, поэтому вам я оставлю свой телефон. Скай развернулась к смущённому старику. Она хотела дружески хлопнуть его по плечу, но промахнулась и если бы не Уилл, который вовремя подоспел, то Ласточка уже оказалась бы под столом. ― Джек, ты заботился обо мне, как умел, но всё же заботился… ― она сделала паузу, подбирая слова. ― И пытался меня спасти, поэтому тебе остаётся самое дорогое ― мой ноут. Тут она махнула рукой, демонстрируя свою щедрость, и чуть не зарядила в глаз Уиллу, который придерживал её. Ему удалось деликатно и незаметно сохранить равновесие своей подопечной, и когда она повернулась, то обрадовалась, будто увидела его здесь впервые. ― Уильям! Тебе я завещаю свою бандану. Хоть я её и не надевала, но она всё равно моя. А тебе… ― Скай показала пальцем на пиратку, которая стояла напротив, сцепив перед собой руки, и всем своим видом демонстрировала, как её утомила нелепая сцена. ― А тебе, Лиззи, ни-че-го, ― на удивление чётко по слогам отчеканила Скай. ― Ты мне нравишься меньше всех. ― Хватит тянуть время, ― мягко заметил Джек. Он стоял рядом с Элизабет и усмехался, с интересом наблюдая за забавным поведением захмелевшей аристократочки. Он терпеливо ждал, когда притихшая от его замечания девушка уляжется на стол. ― Чуть не забыла! ― спохватилась она и заплетающимся языком продолжила: ― Мистер Гиббс, мои сапоги я завещаю Пинтелу и Раджетти. Пинтелу правый, а Раджетти левый. Только не спутайте — это очень важно. ― Хорошо, Ласточка, ― с сочувствием успокоил любимицу Джошами, укладывая её поудобнее. ― Так, прекрати использовать мои уловки, ― возмутился Джек, аккуратно разрывая рубашку и оголяя раненое плечо. ― На правах жены я могу использовать все твои приёмы, смекаешь, ― Скай с вызовом сверкнула глазами и ухмыльнулась. ― Нет, не смекаю, ― парировал капитан и бесцеремонно засунул ей в рот круглую деревяшку. ― Чтобы не откусила себе свой смелый саркастичный язычок, смекаешь, ― ответил Джек на её возмущённое мычание и дал знак Тёрнерам, чтобы те зафиксировали ноги Скай. Вот этот самый момент и пыталась оттянуть Эддингтон своей бессвязной пьяной болтовнёй, заглушая страх перед предстоящей пыткой. Джек стоял склонившись над её плечом и сосредоточенно рассматривал рану, стараясь сообразить, как достать пулю и причинить при этом как можно меньше боли. ― Ну что, готова? ― спросил он, взяв в руки пинцет. Скай широко распахнула глаза и с ужасом замотала головой. Ей показалось, что она в момент протрезвела. ― Ну вот и хорошо, ― проигнорировал её протест Джек и дал сигнал Гиббсу, чтобы тот навалился на пациентку всей своей массой и зафиксировал её торс. Сердце Скай заколотилось как бешеное. Она не видела ничего кроме плеча Джошами. Её вдруг охватил животный страх. Эддингтон должна видеть, что Джек с ней делает, она должна понимать, когда это начнётся. Брусок во рту не давал говорить, и девушка хотела его выплюнуть, но не успела. Плечо пронзила невыносимая боль, как будто в него воткнули раскалённый прут и провернули, проталкивая глубже и глубже. Каждая мышца сократилась, и Скай бы выгнуло дугой, если бы не пираты, которые крепко её держали. Элизабет изо всех сил удерживала ноги от пояса до коленей и почти что уткнулась лицом в живот Эддингтон, чтобы не видеть манипуляции Джека, а Уилл фиксировал нижнюю часть ног. Ласточка не помнила себя от боли; в глазах помутнело, казалось, пытка длилась уже очень долго, хотя прошло всего несколько секунд. Неимоверным усилием воли ей удавалось сдерживать крики, впиваясь зубами в твёрдое дерево бруска. Вскоре кроме дикой боли не осталось ничего вокруг. Она не чувствовала ни слёз, которые потоком стекали по щекам, смешиваясь с каплями пота, ни веса своих друзей, которые всеми силами старались удержать её, и не слышала больше голоса Джека. ― Чёрт, глубоко засела, ― процедил Воробей сквозь зубы. ― Держите крепче, сейчас начнёт вырываться. Скай дёрнулась так, что рука Джошами соскочила и только на секунду отпустила предплечье девушки. Этого было достаточно, чтобы тело почувствовало свободу и стало извиваться и биться изо всех сил. ― Держите крепче, чёрт возьми! ― гаркнул Воробей и резко повернул пинцет, нехотя причиняя Ласточке просто нестерпимую боль. Каюту пронзил надрывный крик, вырвавшийся из груди Скай. ― Зацепил! Сейчас вытащу! Наконец Джеку удалось извлечь окровавленную пулю, и держать Скай уже не было нужды. Тело девушки ещё содрогалось от болевого шока. Сбивчиво дыша, она медленно теряла сознание. ― Ну всё-всё, малышка, ― успокаивал её Джошами. Он аккуратно вытащил у неё изо рта деревянный брусок и ласково погладил мокрую от слёз и пота щеку. Она этого не почувствовала, так как была в бреду, неровно дышала и постоянно сглатывала. Зато она теперь не чувствовала, как Джек зашивает рану. ― Надо же, только раз вскрикнула, ― удивлённо заговорила Элизабет, уставившись на Скай, которая судорожно вдыхала воздух. Её грудь беспокойно вздымалась, глаза были закрыты и веки подрагивали. Несколько прядей медно рыжих волос прилипли к мокрой шее, вся её кожа была покрыта испариной, а пятна крови на ней выглядели пугающе. Джек сделал последний стежок. Его руки в прямом смысле слова были по локоть в крови. Он отрезал нитку и щедро залил свежий шов ромом, потом окинул взглядом Скай целиком и, устало дёрнув усами, приложился к горлышку, вливая в себя остатки. Элизабет вдохнула сладковатый запах алкоголя, смешанный с запахом крови, отчего её сразу начало мутить. Она отвернулась от истерзанной аристократочки, упираясь лбом в плечо Уилла, и ей стало спокойнее оттого, что он рядом. Взяв себя в руки, Элизабет помогла Джеку сделать перевязку. Воробей выглядел как никогда сосредоточенным и серьёзным: не отпускал шуточек и не кривлялся. Пожалуй, впервые пиратка видела его таким. Миссис Тёрнер знала, что у него особое отношение к Скай: пресловутое женское чутьё подсказывало. В её сердце творилась полная неразбериха. С одной стороны она искренне сочувствовала девушке, более того, Скай заставила себя уважать: верная, честная, искренняя, благородная… она порой восхищала Элизабет, но вместе с тем вызывала в её бунтарском сердце протест. Пиратка ругала себя за несправедливое отношение к аристократочке, но не могла с собой ничего поделать. Завершив послеоперационную рутину, Джек перенёс Скай в свою каюту и уложил на кровать. Элизабет заявила, что останется с больной, и в очередной раз выпроводила капитана из его уютного гнёздышка. Воробей конечно повозмущался для виду, но на самом деле с радостью оставил Ласточку на попечение пиратки. Среди ночи у Скай начался жар, и она стала бредить. Время от времени Эддингтон затихала, но потом снова принималась ворочаться и бормотать что-то невразумительное; Элизабет поначалу пыталась разобрать, что девушка говорит, но в итоге сдалась. Надо отдать должное Лиззи: роль сиделки она выполняла на совесть. Не отходя от изголовья кровати, пиратка всю ночь пыталась сбить жар компрессами, и только под утро ей это удалось. Перед самым восходом Элизабет поменяла очередной компресс. Лоб Скай оставался горячим, и она снова начала ворочаться и беззвучно шевелить бледными губами. Закончив процедуру, пиратка хотела сменить свечу, которая за ночь успела превратиться в огарок, но её остановил хриплый шёпот измученной Ласточки: ― Воды… Элизабет проворно подскочила к столу, как будто не провела ночь без сна, и вернулась к изголовью кровати с кружкой. Она аккуратно приподняла голову Скай и поднесла кружку к её бледным губам. Эддингтон была в полусознательном состоянии, и большая часть воды струйками потекла по губам и шее на простыню. Надеясь, что хотя бы несколько глотков ей всё же удалось сделать, Элизабет осторожно положила голову несчастной обратно на подушку. Тут на глаза пиратке попалась татуировка на её левом плече. Она осторожно отодвинула ворот рубахи и начала рассматривать хорошо знакомый ей рисунок. «Где же я могла тебя видеть…» — подумала Элизабет и провела пальцами по изображению птицы, вспоминая, как впервые увидела татуировку Джека. Двенадцать лет назад Воробей спас ей жизнь, когда вытащил из воды на причал в Порт-Рояле. Тогда отец и стража во главе с её несостоявшимся женихом Джеймсом Норрингтоном обступили промокшего до нитки Воробья и хотели взять его под стражу, но юная мисс Суонн встала на защиту своего спасителя и, казалось, убедила Джеймса в несправедливости их решения. Он даже протянул руку незнакомцу, что оказалось всего лишь уловкой. Вместо приветствия командор резко дёрнул руку Джека на себя и обнажил пиратское клеймо, а потом развернул её запястьем кверху и, продемонстрировав всем татуировку ласточки, летящей к солнцу, раскрыл личность пойманного. Это были первые воспоминания Элизабет о дорогом её сердцу капитане. Спустя годы она поняла, что с первой минуты было ясно: Джек Воробей добряк и хороший человек. Все его спонтанные решения были благородными и искренними, иначе как объяснить то, что он бросился в воду спасать незнакомую ему аристократку. Какая здесь была выгода? Ему куда сподручнее было затеряться в суматохе из-за несчастного случая и по-тихому увести любой понравившийся ему бриг, в чём и состоял первоначальный план. Но нет. Джек только делал вид, что во всём ищет выгоду. На самом же деле он чаще всего поступал по совести. Законы его чести не всегда совпадали с общепринятыми нормами, но по сути своей Джек оказался лучше многих других, встречавшихся на пути Элизабет. С нежной улыбкой на лице пиратка продолжала водить пальцами по рисунку, который вызвал такие тёплые воспоминания. Она не могла позволить себе прикоснуться к татуировке капитана Жемчужины — так хотя бы через Скай появилась возможность дотронуться до него кончиками пальцев. Из тёплых объятий воспоминаний её вырвал слабый голос Эддингтон. Как оказалось, не одна Лиззи думала о Воробье. ― Джек… Аристократочка беспокойно вертела головой и всё повторяла его имя, прерываясь только на то, чтобы с трудом сглотнуть. Элизабет замерла, не убирая руки с её плеча. ― Джек, пожалуйста… Прошу тебя… Не оставляй меня… Элизабет с тоской посмотрела на красивые осунувшиеся черты Ласточки и, приложив свою ладонь к её горячей щеке, тихо сказала: ― Он не оставит тебя. Скай резко притихла, как будто прислушиваясь к нежному прикосновению и словам, а через пару минут умиротворённо уснула. Элизабет пробыла с ней до самого рассвета, пока не убедилась, что лихорадка прошла свой пик, и жар, наконец, спал. Когда миссис Тёрнер вышла из каюты, то застала крепко спящего капитана в своём кресле. Рядом на столе стояла пустая бутылка рома. Элизабет тихо подошла к нему и, бесшумно опустившись на корточки, взяла его руку в свои. ― Спасибо, что не позволяешь мне влюбиться в тебя. Это бы погубило меня и Уилла. Она на секунду прильнула щекой к его руке, одновременно чувствуя тепло его кожи и холод перстней, и, едва заметно улыбнувшись, оставила капитана наедине с его снами. Как только дверь в кают-компанию уныло скрипнула, подведённые тёмно карие глаза пирата распахнулись. Он поднял перед собой свою левую руку и задумчиво осмотрел её со всех сторон, медленно двигая пальцами. Его лицо выражало спокойствие и несвойственную ему меланхолию. ― Всегда пожалуйста, мисс Суонн, ― невесело ухмыльнулся он и потянулся за пустой бутылкой.***
Скай снился запах рома, изящные руки в перстнях, умелые пальцы, золотозубая ухмылка и интригующие подведённые глаза. С недавних пор Джек был частым гостем в её сновидениях; его образ нагло и беспардонно оккупировал подсознание Ласточки. Время от времени, когда она урывками приходила в себя, ей казалось, что он рядом. Плечом Скай чувствовала его прикосновения, а потом пальцы пирата пробежались по её щеке. А ещё ей снилась Тиа Дальма, хотя Ласточка не могла разобрать, сон это или явь, и находился ли рядом с ней Джек наяву. Она отчётливо слышала голос Тии, который нараспев выговаривал диковинные слова на неизвестном наречии. Но стоило Ласточке очнуться, как голос ведьмы начал удаляться и в конце концов растворился в тишине. Окончательно отогнав сон, Скай вздрогнула от неожиданности, замечая краем глаза, что рядом с ней кто-то лежит. Джек. Не снимая сапог, этот чудак увалился на кровать и вытянулся смирно как солдат. От резкого движения плечо Скай заныло, но боль была не очень сильная, поэтому ей удалось без особого труда самостоятельно сесть в кровати. Осмотрев тугую повязку у себя на плече, она переключила внимание на своего соседа и медленно прошлась взглядом по всей его фигуре, задерживаясь на некоторых деталях, которые раньше не замечала. Джек всегда был в движении и огромное количество украшений отвлекали внимание от него самого. Всё обмундирование Воробей сбросил на рундук рядом со своим спальным местом. Его грудь размеренно поднималась в такт спокойному дыханию. Ворот грязной рубахи был распахнут, и внимание Скай привлекли несколько старых шрамов и мелких татуировок, которые ей не приходилось видеть прежде. Ласточка перевела взгляд на лицо пирата, чтобы удостовериться, что он крепко спит, и аккуратно отодвинула край рубахи: ей хотелось получше рассмотреть увечья. Скай осторожно дотронулась пальцами до чёрных загрубевших отметин и провела подушечками по первому пятну. По всей видимости, это были пулевые ранения. На пути ко второму шраму рука Воробья перехватила её запястье. Эддингтон охнула от неожиданности. Глаза пирата оставались закрыты, а на лице играла довольная улыбка. ― Ласточка, неприлично дотрагиваться до спящего мужчины, если он тебе не муж. ― Неприлично притворяться спящим и исподтишка следить за людьми, ― пробурчала Скай в ответ, пытаясь освободить руку из цепкой хватки пирата. ― Продолжай, мне нравится, ― промурлыкал Воробей, прижимая её ладонь обратно к своей груди. Скай закатила глаза, коря себя за неосторожность. Ей ещё повезло, что Джек не смотрел на неё и не увидел, как её щёки вспыхивали от каждой провокационной реплики. Она отдёрнула от него руку и тихо спросила: ― Откуда у тебя эти шрамы? Джек повернулся и внимательно посмотрел на Ласточку: она сидела опёршись на здоровую руку, длинные волосы спутались и рассыпались по плечам медными локонами. Девушка опустила глаза и теребила своими изящными пальчиками угол одеяла; её длинные ресницы легко дрогнули, и она робко посмотрела на пирата, как будто опасалась реакции на свой вопрос. Джек скользнул взглядом вниз по точёной шее, добрался до острых ключиц и, жалея о том, что позволил Элизабет делать перевязки без его присутствия, вернулся к осунувшемуся красивому личику. ― Один знакомый украсил меня, ― улыбнулся он, приподнимая правый уголок губ. Однако от Скай не ускользнуло, что глаза пирата помрачнели, а желваки заходили от напряжённо сжатой челюсти. ― У меня будет такой же шрам? ― Нет, поаккуратнее, ― ухмыльнулся Джек, смягчившись. ― Меня зашивать было некому. ― Как? А как же ты…? ― выдохнула Скай. ― Одна прошла навылет, а другая оказалась неглубоко — сам вытащил. Под рукой ничего не было, поэтому пришлось прижечь порохом. С каждым его словом глаза Скай всё больше и больше расширялись от ужаса. Джек же уже не слушал ни её, ни себя, а просто следил за каждым движением её пухлых губ, а также за тем, как подрагивали её пышные ресницы и маняще пульсировала жилка на изящной белой шее. ― Понятно, ― выдавила из себя Скай и, отвернувшись, опустила ноги на пол, бегая по каюте глазами в поисках сапог. ― Как плечо? ― сменил тему Воробей. ― Удивительно, не так уж и сильно болит, ― поделилась Скай, натягивая обувь здоровой рукой. ― Голова меня сейчас беспокоит куда больше. ― О, это ром, ― с любовью заметил пират и, понизив голос, добавил: ― Ох и наговорила ты вчера… Ласточка замерла со вторым сапогом в руке и начала судорожно вспоминать, что такого могла сболтнуть. Как назло, ничего кроме дикой боли и урывочных проблесков сознания она не помнила. «О нет, Скай, неужели ты рассказала Джеку про свои сны… Или наговорила чего-то неподобающего…». — Сложно держать в себе чувства, которые не можешь высказать, ― томно проговорил Воробей над её ухом, выдерживая театральную паузу. Как кошка, играя с мышкой, он не наносил прямого удара, а лишь мучил намёками. Скай с трудом сглотнула, покрываясь испариной и чувствуя жар каждой клеточкой своего тела. Неужели она ему призналась, в чём сама толком ещё не была уверена? И там ведь был не только Воробей… Тёрнеры и Гиббс. Боже, какой стыд… Она зажмурилась и вся съёжилась от отвратительного чувства. Ощущая дыхание Воробья на своей шее, Скай вцепилась обеими руками в простыню и судорожно соображала, что ей теперь делать. И тут на помощь пришло её уважение к себе, которое у Эддингтон всегда было при себе. Да, она напилась, и даже если сболтнула лишнего, то это не её вина. В конце концов, именно Джек напоил её, и это было необходимо. Она бы не смогла пережить такую боль без алкоголя, а он, мерзавец, пользуется этим и терзает своими намёками. Чувство стыда моментально сменилось возмущением, а задетое самолюбие, которое требовало справедливости, заставило Скай резко развернуться к пирату несмотря на его опасную близость. ― Если ты хочешь мне что-то сказать, то говори прямо. А если нет, то будь добр, не поднимай больше эту тему. Тон Скай был настолько холоден, что даже дыхание на его губах, сопровождающее её слова, показалось Джеку ледяным. Он ухмыльнулся и, сверкнув в ответ чёрными зрачками, сказал: ― Как пожелаете, ваше величество. Эддингтон стиснула зубы, глядя на насмешливую учтивость пирата, который слегка склонил перед ней голову, и, чтобы удержать себя от неприятных замечаний в его адрес, она поднялась с кровати и, больше не удостоив его ни словом, ни взглядом, молча вышла из каюты. Воробей ещё долго увлечённо улыбался и, заложив руки за голову, улёгся обратно на спину, уставившись на искусно драпированный балдахин. Он не знал, зачем вдруг начал дразнить девушку подробностями минувшего вечера, которых даже и не было. Но судя по всему, сам того не ожидая, попал в точку. Девушка была влюблена. Почему-то Джека волновало, что её выбор пал не на его выдающуюся персону, а на художника-афериста, которого она отправила домой ― в их время. Единственное, в чём Воробей был точно уверен, так это в том, что сегодня ему будут сниться распахнутые зелёные глаза, в которых изумрудными ледяными волнами плещется само море. А если повезёт, то не только глаза…***
Элизабет бесшумно зашла в тёмную кладовку, где последние полгода они с Уиллом ночевали. Снаружи светало, но внутри была кромешная тьма. Она на ощупь добралась до широкой лавки, на которой спал Уилл и, не раздеваясь, улеглась мужу под бок. Она так устала, что сил не осталось даже на элементарную гигиену. Казалось, что ситуация с избавлением Уилла от проклятия вытянула из неё всю энергию. Ничего не двигалось с мёртвой точки, они только и делали, что ждали: то ведьму, которая обещала совершить обряд, то Джека, который должен был вернуть украденную у ведьмы вещь, то Скай, которая пыталась расколдовать Жемчужину… Сколько можно было ждать. У Элизабет складывалось впечатление, что бог её наказывает, ведь ожидание было для неё самой большой пыткой. Никакие сражения, лишения и тяготы жизни не могли сравниться с томительным ожиданием, которое медленно гасило огонь в её душе. ― Как она? ― сонно спросил пират, приобнимая жену. ― Жар спал, слава богу. Выкарабкается. Упрямая девчонка, ― устало ответила она. ― Не пуля её погубит… Уилл ничего не ответил. Они оба смотрели перед собой — вдаль тёмной комнаты, думая о Ласточке, и в какие опасные сети она попалась, пока не забылись утренним беспокойным сном.