Не видящие зла

«Тик-так, Мы никогда не ошибались так, Наша идея была провалом. Лучше бы он зарезал меня, А ты бы погиб под обвалом.»

Моросящий дождь. Ветер взвивает тонны промозглой водной пыли над декадентной Амегакуре. Обычным прохожим не видно двух силуэтов в плащах, устроившихся на языке одной из зловещих статуй, головокружительно высоко. Там, под крышей из зубастой пасти металлического монстра, сыро и неуютно. Всё, что держит в этом месте — общество друг друга. — Какой он был? — глухой голос из-под маски звучит совсем не так, как на общих собраниях организации. Когда не кривляется рядом с Дейдарой и не отдаёт строгих приказов им с Нагато, Мадара кажется ей другим. Со многими ли наедине он такой? Такой участливый, как в последнее время стал с ней. Со многими ли он наедине? — Справедливый, — после скорбного молчания дрогнул глубокий женский голос. Затих, потерялся на миг и снова продолжил: — Смелый. Честный. Преданный. Яркий. Настоящий. — Совсем не похож на меня. Он пожимает плечами, откидываясь назад и разминая затёкшую шею. Вспомнил детство. Он соврал бы, ответь так в ту пору, но сейчас ничуть не кривит душой перед ней. Она мельком бросает в его сторону взгляд. Высокий, широкоплечий, черноволосый и не дающий шанса знать о себе что-либо ещё. Замечает её движение единственным глазом, таящимся в глубокой тени отверстия в маске. Но Конан не робкая. Не скрывает своего внимания. Не смущается. — А она? — Мёртвая. Он заключает без колебаний. Будто снова становится дальше и недостижимее. Как погибший Яхико. Конан встряхивает головой от такого странного, пришедшего на ум сравнения. — Не язви. Я же искренне спросила. — Зачем тебе знать? — А тебе? — Она тоже на тебя не похожа. Этого достаточно. Если бы они не были долго знакомы, он не заметил бы тех малейших перемен в её мимике и ауре, которые сейчас поколебали внутреннюю сдержанность куноичи. Ему нравится ощущать её фрустрации. Ему нравится ощущать её. Это слегка похоже на раздражение Рин, когда он скрывал от Нохары свои нелепые травмы. На самом деле, у них есть сходства. Малейшие. Но у кого их нет. Молчание затягивается. Им обоим хочется и не хочется становиться ближе. Она ещё немного ждёт от него действий, но впустую. Он просто сидит и смотрит в бесконечную серую трагедию этого места. — Я пойду, — отстранённо бросает Конан, отворачиваясь и делая шаг к краю массивного постамента. Ей каждый раз кажется, что она больше ничего не услышит в ответ, и всё кончится. Всё это странное действо, происходящее теперь между ними неприлично часто. Эти нерасторопные, скупые разговоры о жизни и друг о друге, кончающиеся прохладным ничем. — Встретимся завтра? — В тепле. И куноичи, подавляя вдруг накативший трепет в солнечном сплетении, исчезает в туманной пропасти между причудливых, искривлённых небоскрёбов, словно её и не было рядом с ним. Неуловимая. Он ухмыляется самому себе. Их встречи щекотно цепляют за душу. Уже почти позабытое чувство. До того, как он всё потерял, и его жизнь разделилась на «до» и «после», оно было в тысячи раз чище и сильнее. Во времена, когда будущее казалось наивно светлым, когда радость доходила до восторга, а горе до отчаяния. Теперь остались лишь тени былых переживаний, а оттенки и вовсе слились с закалённой сталью безразличия. Она, легко взлетая и приземляясь на скользкие выступы зданий, стремясь назад, к Нагато и Пейну, думает о том же самом. Так странно и притом так естественно, что они нуждаются в этих раздражителях. Что видят друг в друге неясный шанс на утешение, от потребности в котором отрекаются. Почему же так запутанно и темно рядом друг с другом? Вроде далеко, и тут же пугающе близко. Азартно. Во мраке друг друга, таком похожем и непохожем на их прошлое, хочется найти ответ. Они — не дети, знают: всё кончится, обязательно. Но не так скоро.