Deadlock

Плотный поток машин, сигнальные гудки и тяжелый утренний воздух. Сеул кипит круглосуточно, не останавливаясь ни на секунду, а Ким Тэхён сидит в такси в самом центре пробки и листает глянцевый «Форбс». Пальцы неторопливо загибают угол первой страницы – делает пометку; интервью с господином Чоном занимает первые пять. Разумеется, Ким Тэхён уже знает о господине Чоне. Разумеется, господин Чон знает кое-что и о нём. Таксист чертыхается и бьет со всей силы по клаксону, Тэхён кидает на него короткий взгляд. — Пожалуйста, перестройтесь в левую полосу, мне нельзя опаздывать, — голос его звучит спокойно. — Да всё, парень! С такими пробками ты и на собственные похороны опоздаешь! — он снова стучит по клаксону, смачно жуёт жвачку, а Тэхён говорит, не отрываясь от журнала: — Пожалуйста, перестройтесь в левую полосу, как только мы двинемся. — Да перестроюсь, перестроюсь! Чем тебе это поможет, интересно. Через несколько минут такси стоит в левой полосе, водитель время от времени по-прежнему долбит по клаксону, поторапливая всех вокруг, но двигаются они уже заметно быстрее. И уже совсем скоро машина стоит на светофоре, ожидая зелёного сигнала. — Ты посмотри, пижон! — во весь рот улыбается таксист; Тэхён не обращает внимания на его обращение. — Добрались-таки, а! Вы, бизнесмены, умудряетесь руководить пробками, сидя на заднем сидении моей тачки. Тэхён снова загибает уголок страницы. Фотография господина Чона на весь разворот с цитатой: «Деньги – плохой показатель успеха». Тэхён не спорит, но самого высказывания не понимает, а на комментарий водителя и вовсе никак не реагирует. Его далеко не впервые по ошибке принимают за бизнесмена: серый костюм тройка, шелковый галстук в тон, выглаженная белоснежная рубашка и начищенные до блеска ботинки. В нагрудном кармане – красный платок, галстук приколот булавкой с небольшим рубином, а запонки – из белого золота. Подарки господина Квона – его бывшего руководителя. Чем дальше автомобиль от главных улиц города, тем тише становится вокруг. Пейзажи сменяются: уже через полчаса на горизонте нет ни единой высотки, только редеющий лес и галдёж таксиста, который рассказывает о том, как недавно подвозил тут одного, он ему такие чаевые оставил, что хватило на недельный запой в баре. Глаза Тэхёна плавно скользят по вопросам интервьюера и ответам господина Чона; чужие разговоры его совсем не отвлекают, он даже не слышит их – это его работа. Когда автомобиль останавливается у железных ворот, он расплачивается наличными, не забывая оставить чаевые: намёки этого человека были более чем ясны. Краем уха те всё-таки уловились – это тоже его работа. Он выходит из такси, водитель помогает ему с багажом: всего-то небольшая дорожная сумка. Пальцы застёгивают пуговицу жилета, руки расправляют полы пиджака, поправляют пальто. Небо затянуто тучами, вот-вот брызнет сентябрьский холодный дождь. Ворота открываются автоматически; Тэхён выуживает часы на цепочке из кармана жилета, сверяется со временем. Как всегда пунктуален. Взгляд бегло гуляет по дому, ничего необычного: богато, стильно, – чего и следовало ожидать от человека, чей прожиточный минимум больше, чем капитал некоторых стран. Господин Чон входит в первую десятку ведущих лидеров «Форбс» со своей компанией по продажам квартир, домов и земель. Его владения не ограничиваются одной лишь Кореей: влияние широко распространено по странам Европы и, разумеется, всей Азии. Тэхён много чего слышал, много чего знает от своих старых работодателей, но всё это лишь слухи, никем не подтверждённые, но и не опровергнутые. При первой и единственной встрече с господином Чоном у него успело сложиться мнение, что этот человек знает, чего он хочет от жизни. Бизнес он ведёт легко, но жестоко, если того требует ситуация, уступает лишь тогда, когда считает, что сделка окупится в будущем, никогда не упускает своего шанса, о таких говорят: «Акула бизнеса». Однако же господин Чон давно далёк от этого понятия. Он сколотил своё состояние за двадцать лет, сейчас ему тридцать девять, считай, расцвет сил. Его бизнес только и делает, что набирает обороты. Он скорее старый мудрый кит, давно вышедший за пределы нечестной игры, и почти все его сделки законны. Почти. Тэхён никогда не задаётся подобными вопросами: ему не положено. Он умеет держать язык за зубами – одна из причин, по которой он до сих пор жив и рад наслаждаться своей работой. На входе его встречает прислуга, забирает пальто и сумку, указывает рукой в сторону столовой, из которой доносится знакомый смех господина Мина. Холл больше, чем кажется изначально, под потолком – хрустальная люстра, напротив входа – широкая лестница, ведущая на второй этаж в обе стороны. Тэхён даёт о себе знать: каблуки ботинок стучат по мраморному полу (наверняка с подогревом); он заходит в столовую, встречаясь взглядом с обоими мужчинами поочередно, и коротко кланяется, придерживая рукой край пиджака. Мин Юнги хлопает рукой по столу и бесцеремонно указывает пальцем на него, а затем бьет по своим наручным часам. — Секунда в секунду, — с широкой улыбкой говорит он; Тэхён краем глаза замечает какого-то молодого парня на главной кухне, куда открыта дверь, делающего кофе: без сахара, немного сливок. — Он как часы. Ты по нему ориентироваться сможешь, свои вообще выкинь к чёртовой матери. Чон усмехается. Вряд ли его ролексам место в мусорке. Мин Юнги поднимается с места, чуть пошатнувшись, подходит к Тэхёну, хлопает его по плечу, во взгляде – ни раскаяния, ни грусти. Должно быть, обмен его самого на списание всех долгов господина Мина того действительно стоил. — Профессионализм не пропьёшь, — улыбается тот. Тэхён в этом утверждении сомневается, чувствуя явное терпкое амбре, аромат женских духов, ему незнакомый, и замечая залёгшие под глазами синяки. Отмечал? — Кажется, вы рады избавиться от меня, — замечает Тэхён без каких-либо обид. Всего лишь констатирует. — Я бы и рад с тобой не расставаться. Ты лучший дворецкий, который у меня был, но, сам понимаешь, это бизнес, — пожимает плечами. Тэхён коротко кивает. Он и не думал обижаться на такие вещи. Господин Мин не первый и не последний, кто говорит ему это. Он снова хлопает его по плечу, пожимает руку, желает удачи и уходит счастливый. Видимо, долг был большим. Господин Чон, наверное, разочаруется, узнав, что это того не стоило. О Тэхёне, видите ли, тоже ходят не самые приятные слухи: слишком уж много он гуляет по чужим рукам. — Кажется, он успел выпить, — говорит Тэхён, когда они остаются наедине. Чон окидывает его безразличным взглядом. — Тебя это удивляет? — Всего лишь наблюдение. — До чего ещё донаблюдался? — он листает планшет: вероятно, читает новости. — Он изменяет госпоже Мин, только что вернулся из казино и, видимо, не спал всю ночь, — бесцветным тоном звучит в ответ, Чонгук говорит расслабленно: — Настолько его не любишь? — Он больше не мой руководитель. Вы спросили – я ответил, и я не испытываю негативных чувств к господину Мину: он был мне другом. Чонгук откладывает планшет на стол, когда молодой парень приносит ему кофе и ставит чашку на стол. — Я рад за вас, но теперь ты мой, пора привыкать. Присядь, — сам он сидит во главе стола и указывает на место рядом с собой. Тэхёна не нужно просить дважды. — Ким Тэхён, — наконец представляется он. — Наслышан. Это Даниэль, — его палец через плечо указывает на парня за его спиной. Чонгук отпивает кофе и едва заметно морщит нос, двигая чашку с блюдцем Тэхёну. — Попробуй. Тэхён отпивает с другой стороны, все ошибки этого кофе налицо: при варке Даниэль переборщил с водой, сливки несвежие. Вряд ли господин Чон хотел именно этого. — Что скажешь? — обращается он к Тэхёну. — Позвольте исправить это недоразумение. Он не имел в виду ничего плохого, всего лишь привык исправлять чужие ошибки, но Чонгук усмехается, обращаясь к Даниэлю: — Слышал? Он назвал тебя недоразумением. Тот и бровью не повёл. Должно быть, давно тут работает: к подобному отношению многие привыкают. Чонгук засекает время, когда Тэхён скрывается за дверью главной кухни. Берёт планшет и продолжает листать новостную ленту. — При всём моём уважении, господин Чон, этот человек... — Даниэль, я читаю. Даниэль замолкает, а Тэхён на главной кухне тем временем ставит кофейник в автомат. Проверяет сливки на годность, бесшумно выдвигает и задвигает ящики, открывает и закрывает дверцы шкафов, запоминает расположение приборов. Он проводит сомкнутыми пальцами по подвесной тумбе, по железной полке с посудой, отмечая, что на кухне нет ни пылинки. И всё же мусор до сих пор не вынесен после завтрака, раковина отмыта плохо – виднеется налет жира, посуда... Хотя бы чистая. Могло быть и лучше. Могло быть и хуже. Кухня господина Чона где-то ровно посередине, остаётся надеяться, что качество еды не подведёт. Тэхён всегда отлично делает свою работу, не допускает ни единой ошибки, как сказал господин Мин: он – профессионал. И господин Чон уведомлён об этом, он не поскупился и на заработную плату, хотя Тэхён в таких суммах не нуждается. Ему нравится его работа, а все расходы, связанные с его проживанием у работодателей, всё равно падают на них же. Он не тратит ни копейки: все деньги пылятся на банковском счету, большая часть которых уходит на одежду, обувь и аксессуары вроде тех же галстуков, платков, запонок, подтяжек и прочего. Если ты работаешь с богатыми людьми, ты должен выглядеть как богатый человек. Руководителю не должно быть стыдно за своих подчиненных, потому его зачастую и приписывают к лиге бизнесменов. Кофе он варит быстро, движения отработанные, не проходит и десяти минут, как он ополаскивает чашку, протирает ту вафельным полотенцем. Наливает горький, дымящийся кофе, всё же добавляет немного сахара и не скупится на сливки, разбавляя терпкость. Такой кофе любят все они, те, с кем Тэхён когда-либо работал, а работал он со многими, не хватит пальцев, чтобы сосчитать. В основном его обменивали, и пускай звучит это плохо, но во всём есть свои плюсы. Если тебя хотят заполучить как домоуправленца, значит, ты чего-то да стоишь. Чем чаще происходит обмен, тем ты ценней: накопленная информация о банкирах, владельцах ночных клубов, авиакомпаний, автопрома, ресторанов копится снежным комом. Ты – ценный экземпляр. Тэхён ценный. Можно сказать, единственный в своём роде. С тем и опасный. Однако же почти каждый работодатель отчего-то думал, что Ким Тэхён не умеет держать свой рот на замке и готов разболтать всю информацию о конкурентах. Вовсе нет. Если господину Чону будет угодно знать, сколько женщин побывало в постели того же господина Мина за прошедший год без ведома его жены, он расскажет. Но о том, сколько нулей на его счету и с кем Мин Юнги вёл свои дела, – нет. Одно дело – личная информация, любое грязное белье: он его вам достанет, покажет, расскажет, как пользовались; совсем другое дело – бизнес. В такие игры он не играет: Ким Тэхён слишком сильно любит свою жизнь и не готов с ней расстаться. Однако же в репутации такого рода есть не только пугающие минусы, но и просто неприятные, и тех полно. После одного инцидента, случившегося на вечере у господина Хонга, начали ходить слухи о его доступности. До того момента ещё никто не обвинял Тэхёна в интимной связи со своим работодателем, тогда это и не было правдой. Не с господином Хонгом. Но зерно сомнения уже поселилось в головах людей, поползли слухи, Ким Тэхён прослыл профессионалом не только в руководительских делах, но и в постельных. Его это не задевает, всех вокруг – почему-то да. Разумеется, после такого бывали случаи, когда ему намекали на интимную близость, спрашивали о доступных услугах, цене. Люди любят сплетни, им нужно о чём-то поговорить. Ким Тэхён умеет держать лицо, отвечать спокойствием на агрессию и не поддаваться на провокации, и люди всё ещё хотят его себе, его всё ещё уважают, даже если говорят за спиной гадости. Его предпочел чуть ли не самый влиятельный человек в Южной Корее сразу после президента. Вот что такое репутация. И всё же он и сам немного в замешательстве, потому что господин Чон может позволить себе купить клининговую компанию, чтобы работники драили его дом ежесекундно. Зачем такому человеку дворецкий с такой репутацией – тот ещё вопрос. Он ставит кофе перед господином Чоном на стол, тот снова проверяет время и усмехается, кинув на него взгляд исподлобья. — Справился быстрее, чем я думал, — он пробует кофе и щурится, катая вкус на языке. Делает вид, что оценивает. Тэхён понял, что ему нравится, ещё когда поставил чашку на стол и заметил, как тот вдохнул аромат. — Даниэль покажет тебе всё. Вопросы есть? — Вы, должно быть, помните нашу первую встречу на вечере у господина Хонга. — Тот самый скандал, — коротко кивает Чонгук, сцепляя руки в замок. — Извините, если вопрос покажется нескромным, но зачем вы наняли меня? Чужой взгляд оценивающе скользит по нему с ног до головы: не пошло, а заинтересованно; не так, как Тэхён привык. — Слышал, ты наблюдать любишь, вот и наблюдай. Носи мне кофе, следи за домом, чтобы был вылизан каждый угол. Избавляйся от проблем – не люблю, когда меня отвлекают от работы. — Позвольте узнать, насколько некорректными могут быть мои методы избавления вас от проблем? Чонгук довольно мычит. — Прощупываешь почву. Молодец. Много знаешь о бизнесе? — Сложно не знать о нём хоть что-то, когда вертишься в таких кругах. — Я, кажется, не спрашивал, где ты вертишься, вопрос был прямым: много ли ты знаешь о бизнесе? — Чон привык разговаривать в приказном тоне. Тэхёну подобное отношение также не чуждо: всё же они не на равных. Они слишком далеки от этого. — Вероятно, да. — Знаешь, что такое блеймсторминг? — Нет. — Этим и займёшься. Скажем, блеймсторминг в домашних условиях. — Просветите неопытного, — уголки губ едва заметно поднимаются вверх, Чонгук говорит уверенно: — Даже среди прислуги ищешь крыс, информацию доверяешь только мне. Услышал что-то подозрительное – рассказал. Подчиняешь себе всех, чтобы были заняты работой, а не болтались без дела. Бездельничают – разбираешься с этим, дом целиком и полностью в твоих руках, мне плевать, если ты или твои методы будут кому-то не по душе. У меня нет времени здесь хозяйничать. Начнут гадить и бунтовать – руби с плеча. Но, — он вскидывает брови, понижая голос: — Шаг влево, шаг вправо – я узнаю, играешь против меня – узнаю, молчишь о чём-то – узнаю. У моих стен есть уши. Тэхён слабо улыбается: его не первый раз пытаются запугать. — Господин Чон, если вы и так обо всем знаете, то зачем вам я? — Кофе вкусный делаешь, — безразлично говорит он, возвращаясь к новостям. — Свободны. Тэхён уходит вслед за Даниэлем, которого снова окликает господин Чон. — Выдели ему спальню в правом крыле. Даниэль чему-то удивляется, кидая на Тэхёна злобный взгляд, пока тот оценивает мальчишку: ещё совсем молодой. Двадцать три, максимум – двадцать пять, но и Тэхёну даже не за тридцать. Какие-то двадцать семь, и вот он где – на побегушках у человека, который может запросто продать его в рабство, если захочет. И всё же отныне он главный в этом доме, хотя радости по этому поводу у него немного. Мин Юнги действительно был его другом, здесь же... Сложно сказать точно. — Но господин Чон... — выдыхает Даниэль, а стоит Чонгуку поднять на него строгий взгляд, выгибая бровь, тот закрывает рот. — Правое крыло, Даниэль. — Прошу прощения, но мы можем поговорить наедине? — он старается говорить уважительно, но Тэхён видит, как тот сглатывает, отчего-то нервничая. — Поговорим, разумеется. Зайдёшь ко мне вечером, — он переводит взгляд на Тэхёна. — А ты – завтра утром. На приказ Тэхён уважительно кивает, в глазах Даниэля – непонимание, даже обида, вывод напрашивается сам: их отношения с господином Чоном, вероятно, выходят за рамки рабочих. Даниэль и на работника не похож: он слишком молодой, даже на первый взгляд неопытный, одет не как прислуга, а как человек, который просто... живёт здесь. Тэхён не осуждает таких людей, а жалеет. Чаще всего они остаются ни с чем. Если, конечно, его с Чоном не связывает какое-нибудь родство, что маловероятно: слишком уж миловидный и ухоженный парниша этот Даниэль. И слишком сильно боится, что Тэхён свергнет его с насиженного места, но, увы и ах, его не тянет прыгать в койки к своим начальникам, как многие привыкли думать. Даниэль кажется дёрганным, когда объясняет, сколько спален в доме, ванных комнат, где находится спортзал, крытый бассейн, комнаты прислуги, охраны, где принято принимать гостей, показывает кабинет, но внутрь не пускает, преграждая путь рукой, когда Тэхён тянется к ручке. А потом о чём-то задумывается и позволяет ему зайти, осмотреться, при этом взгляд у него недовольный, с прищуром. Развеивать его страхи Тэхён не станет, успокаивать, делать вид, что ему абсолютно всё равно на то, что его ставят выше других, – тем более. Ему и не всё равно: Тэхён своё место ценит. Ценит себя и то, чем занимается. Он умеет прислуживать и стелиться, умеет быть в нужном месте в нужное время, но основная его работа – помогать, не задавая лишних вопросов. — Что ещё находится в правом крыле? — Тэхён игнорирует чужой недружелюбный настрой, следуя за Даниэлем от кабинета дальше по широкому коридору. Какое-то время Даниэль молча шагает вперёд, пока не останавливается у двери. Прямо напротив той находится ещё одна, но она почему-то игнорируется. — В правом крыле кабинет, комната для чтения, его спальня и одна гостевая, — загробным голосом перечисляет Даниэль. Тэхён смотрит на дверь, у которой они остановились, и хмурит брови. Ясно, что Даниэль разочарован тем фактом, что гостевая, которая находится прямо напротив спальни господина Чона, досталась не ему. Только вот Тэхён не спешит с выводами, и если Чон хочет, чтобы он всегда был под рукой, то так тому и быть, Даниэлю не стоит принимать это близко к сердцу. Держать дворецкого рядом – практично. Тот уже собирается уходить, но Тэхён бесцеремонно хватает его за предплечье, даже не глядя на парня. Его хватка осторожная, но крепкая. — Приобрети тональный крем и избавь господина Чона от ненужных слухов, — ровным голосом говорит он, кидая на краснеющего Даниэля короткий взгляд. Тот вырывается и поправляет свитер, скрывая засосы. — Завидуй молча, — хмыкает. — Тут нечему завидовать, — взгляд у Тэхёна безразличный. — Ты его не знаешь. Он выставит тебя за дверь, если ты хоть раз ошибёшься, неудачники ему не нужны. «Но ты ведь здесь, — думает Тэхён. — Ты ведь проводишь с ним время, благо если за деньги, а если нет, то что останется, когда господин Чон выставит за дверь?» В этом проблема молодых и богатых: первые влюблены, вторые жестоки. Разве Тэхён при своей репутации прослывет неудачником, если его выставят за дверь с деньгами? Скорее, его снова захотят перехватить, ведь он работал у самого Чон Чонгука, от которого каждый хочет урвать кусок хоть чего-нибудь. Даниэля же, вероятно, просто разорвут, стоит ему перешагнуть порог этого дома без шанса вернуться. У парня проскальзывает пусанский диалект. За душой, по классике жанра, вероятно, ни гроша; за счёт внешности ему удалось залезть не просто в чью-то постель, а в постель уважаемого человека. Тэхён делает себе пометку: не забыть купить Даниэлю крем от синяков и тональник. Тот из принципа, а может, по глупости своей готов светить результатами ночей, которые проводит со своим начальником. Язык не поворачивается назвать их отношения отношениями. И всё же его дело решать подобные проблемы, а не сетовать на мальчика. Не его жизнь – не его головная боль. — Во сколько он просыпается? — последний вопрос, пока Тэхён сверяется со временем. — Когда я захочу, — усмехается тот. Тэхён игнорирует его тон и, даже не глядя на парня, закрывает дверь в спальню, напоминая себе узнать у прислуги, во сколько обычно просыпается господин Чон. Он открывает все окна в комнате, позволяя холодному ветру хлопать белоснежным тюлем, хотя вот-вот – и польёт дождь. Разбирает вещи, думая, что стоит приобрести ещё один костюм, желательно чёрный или синий: в кабинете господина Чона много тёмных оттенков. Тэхёну, как мы помним, не нужно повторять дважды. Его работа отныне – следить за чистотой в доме, быть уверенным в том, что прислуга добросовестно выполняет свои обязанности, поэтому он устраивает обход. Большая часть комнат в доме находится в левом крыле; господин Чон, по-видимому, не самый гостеприимный человек, потому некоторые из самых дальних спален не убраны. Одна из горничных с не очень довольным лицом выслушивает новоприбывшего командира. Но Тэхён объясняет спокойным тоном, что весь дом нужно держать в чистоте, а не только «видные места». Уборка начинается с самых дальних комнат, куда не ступала нога человека чёрт знает сколько, судя по слою пыли на полках и полу. Окна на время уборки открываются настежь, и, несмотря на мелкую морось, в доме проветривается каждый коридор. Тем временем сам Тэхён гуляет по кухне, надоедая главному повару вопросами о том, почему овощи закупаются в супермаркетах, а не на рынках, на что получает ответ: «Не твоё собачье дело». К счастью, теперь это именно его собачье дело, поэтому он звонит знакомым поставщикам и отправляет одного из помощников в город сразу после того, как провожает господина Чона по делам, особо не вслушиваясь в его телефонный разговор. Дождь уже льёт вовсю, но работа в доме не затихает ни на секунду. Со второго этажа доносятся звуки пылесоса, хлопающих штор и музыка. Вероятно, Даниэль развлекается, зная, что хозяин покинул дом: его комната как раз в левом крыле. А Тэхён тестирует повара, который, пускай с матом на подчиненных через слово, но смог сам сделать лососевый стейк. На данный момент кухня не устраивает Тэхёна больше всего; меж бровей залегает складка, когда он сверяется со временем. До ужина осталось два часа, и да, ему дали полную волю, но всё же стоит посоветоваться с господином Чоном и обсудить некоторые нюансы. Главного повара – мистера Пака – на кухне боятся все. Качество еды не на высшем уровне, но это и далеко не самое плохое, что пробовал Тэхён, однако же сама атмосфера... удручает. Мистера Пака ненавидят. Это мужчина в возрасте, с редкими седыми волосами, вероятно, работавший в одном из ресторанов Сеула и каким-то чудом попавший на кухню господина Чона. По ошибке старого дворецкого или же по личной рекомендации Чона, но всё же он здесь. И это проблема. Тэхён не любит проблемы – он от них избавляется. Он до самого вечера наблюдает за работниками: на кухне стоит гробовая тишина во время подготовки к ужину, нарушаемая лишь редкими выкриками главного повара. Тэхён не вмешивается, не лезет под руку, не раздаёт советы – молча наблюдает за процессом, стоя на пороге и впиваясь взглядом в каждого. Руки сложены за спиной, пальцы загибаются, подсчитывая количество рабочих во всём доме. Немало. Но и дом не какая-нибудь халупа. И всё же столько людей здесь – явный перебор. Если работу организовать правильно, то от половины из них можно просто избавиться. И важно не то, что большая часть из них готова работать, готова беспрекословно подчиняться, они просто... лишние. И их добрые мотивы, излишне широкие улыбки, которыми они пытаются подкупить новоприбывшего дворецкого, не улучшают их ситуацию. Господин Чон возвращается вечером, когда на улице всё ещё льёт дождь. Он усмехается, когда лакей забирает его мокрое пальто, а на втором этаже до сих пор носятся горничные, оттирая зеркала, столики и перила. — Я даже не знал, что в моём доме живёт столько людей, — Чон выглядит немного уставшим. Он расстёгивает пиджак, прячет руки в карманы, когда поднимается на второй этаж, указывая Тэхёну позвать его к ужину. И тому не чуждо всё людское, поэтому Тэхён засекает время, давая господину Чону возможность побыть наедине с самим собой после работы, принять душ, переодеться, и через полчаса просит его спуститься. Ужинает он не один, что не становится новостью, а вместе с Даниэлем, который всё-таки пошёл на уступки и по настоятельной просьбе Тэхёна замазал все синяки. Прислуга была разогнана, чтобы не мельтешила перед глазами, и в целом Тэхён был доволен своей работой. Даже кофе готовил в приподнятом настроении; с самим же Чоном он говорил негромко, чуть ли не ласковым тоном объясняя, что ситуация на кухне его вводит в уныние. — Главный повар пренебрегает своими обязанностями, — сообщает он, стоя по левую сторону от Чона, а Даниэль переводит на него хмурый взгляд, отрываясь от разглядывания своей тарелки. — Уволь. Он в твоих руках, — говорит Чонгук бесцветным тоном. — Пока что нет подходящей кандидатуры... — Готовить умеешь? — Да. — Завтрак и ужин будут на тебе, — он отпивает кофе, немного расслабляясь на стуле, а Тэхён лишь кивает в ответ. — Найди кого-нибудь. — Но господин Чон, — тихо встревает Даниэль. — Дядя Пак... — Даниэль, у меня нет времени и желания нянчиться с твоими родственниками, — Чонгук говорит спокойным тоном. — Я дал ему шанс. Тебе только что прямым текстом сказали, что он никуда не годится. — Вы довольно смелый, раз позволяете ему перекроить тут всё под себя, — Даниэль поджимает губы. — Во-первых, перекроить тут всё под меня. Во-вторых, не я здесь пекусь о свежести продуктов в холодильнике и качестве кофе. Мой подчиненный будет делать то, что считает нужным, я плачу ему за это деньги. Если он говорит мне, что мой повар пренебрегает своими обязанностями, что я должен сделать? Пожалеть его? — Хотя бы поинтересоваться, что он делает не так, а не глупо верить чужим словам, — тут Чонгук усмехается, отпивая кофе и вскидывая брови. — Может, у дворецкого к нему элементарная неприязнь, а повар на самом деле отличный? — Тэхён, у тебя есть неприязнь к мистеру Паку? — почти серьёзно спрашивает Чонгук. — Нет, сэр. — Так и какого чёрта, Даниэль, ты морочишь мне голову всяким бредом? — уже хмурится он. — Тэхён, разберись с этим. Я вроде ясно дал понять, что ты теперь ответственный за всю прислугу. — Да, господин Чон. — Что «да, господин Чон»? — он вскидывает на него недовольный взгляд. — Я решу эту проблему, — по-прежнему спокойно отвечает Тэхён. Конечно, то, что Даниэль выводит Чона на злость, немного, но раздражает. Можно ведь хоть немного пораскинуть мозгами, понять, что человек не в настроении решать подобные вопросы мирным тоном, и, разумеется, все шишки достанутся Тэхёну. Может быть, на это он и рассчитывал: отношения у них не заладились с первой же минуты. Тэхён в редких случаях может позволить себе злость на своего босса, он знает, что такое бизнес. Знает, сколько сил и нервов тот отнимает, знает, что это такое, когда господин Хонг швырялся посудой из-за сорвавшейся сделки; знает, что это такое, когда господин Мин ударил собственную жену в порыве злости, когда та закатила ему скандал после того, как он потерял сотни миллионов вон. Знает, что это такое, когда господин Квон возвращался домой и просил немного с ним поговорить, когда насильно воровал у него поцелуи или же бесшумно плакал, едва заметно подрагивая плечами. Тэхён знает, что это такое. Он был в этом, он есть. Большой бизнес – это не только большие деньги. Это большая боль и не меньшее разочарование во всём и вся в особенно плохие дни. Когда-то и Тэхён был таким, как Даниэль. Когда-то и он согрел постель бизнесмена, но даже тогда он понимал, что уйти придётся. У него нет власти над людьми, которые превосходят его умом, но у него была власть над сердцем всего одного человека. Всего один-единственный раз в его жизни, о котором он никогда не станет жалеть. Это было больно и долго, это было красиво. Красный платок, привезённый господином Квоном из Индии, Тэхён всегда носит в нагрудном кармане своего костюма. То, что происходит между господином Чоном и Даниэлем, – ни то ни другое. Это больше бессмысленно. Всего лишь наблюдения. Как мы помним, до чужой личной жизни Тэхёну нет никакого дела. Нет дела до того, что Даниэль кидает на него злобные взгляды, стоя на втором этаже, когда Тэхён провожает мистера Пака домой. Он пропускает все оскорбления мимо ушей – они не трогают его сердце. Ему нет дела и до того, что Даниэль кривит губы, когда Тэхён поднимает на него взгляд. Нет дела до того, что после негласного отбоя, когда в доме тушится свет, в дверь напротив его спальни раздаётся стук. Слышатся тихие голоса: уставший господин Чон и мурчащий Даниэль, который намеренно погромче хлопает дверью, показывая Тэхёну его место. Тэхён знает своё место – правая рука своего руководителя. И его это вполне устраивает. Даже наигранные стоны, доносящиеся из соседней комнаты, когда он аккуратно расправляет рукава рубашки, вешая ту в шкаф, не ставят его в неловкое положение. Тэхён давно в этом деле. Он не слышит того, чего не должен. Он аккуратно расправляет постель, складывая покрывало в ровный квадрат, пока парень в соседней комнате извивается на простынях. Проветривает комнату для лучшего сна, взбивает подушки, пока в соседней комнате те за ненадобностью валятся на пол, а окна, вероятно, запотели: на улице ниже пяти градусов. Начало осени. Тэхён отдаёт тепло холодной постели, облегчённо вздыхая. Сегодняшний день прошёл лучше, чем он планировал.