Deadlock

Тэхён, сцепив руки за спиной, спокойно наблюдает за тем, как миссис Лин протирает пыль на полках с книгами в кабинете господина Чона. Сам же Чон занят чтением новостей, и его, кажется, вообще не волнует наличие людей в кабинете, однако же Тэхён уверен, что случись уборка во время его отсутствия, по голове получили бы все. Он сам – в первую очередь. В кабинете можно убираться лишь под присмотром хозяина, заходить можно только после разрешения, ставить всё как было, а желательно вообще никогда ничего не трогать. Миссис Лин – женщина наученная, но даже к ней господин Чон относится скептически, потому что все особи женского пола в его доме те ещё болтушки и сплетницы. Он прекрасно знает это. Знает, но всё равно обращается к Тэхёну, не отрываясь от чтения новостей: — Ещё не пожалел, что Мин тебя продал? — Не вижу причин для сожалений, — звучит расслабленно в ответ. — И как тебе работается здесь? — Отлично. — Жалоб нет? — Только если на вас, — Тэхён слышит, как Чон усмехается. Лин как будто вовсе не обращает внимания, но Тэхён заметил, что та начала убираться медленней. — Вы слишком уж сильно печётесь о том, как я себя здесь чувствую. — Стандартная процедура. Мне важно знать, как чувствуют себя мои подчиненные. Тэхён позволяет себе усталый вздох, стоя спиной к столу. Какая откровенная ложь, все присутствующие это понимают. — Остальную прислугу вы тоже вызываете на допрос? Лин даже кинула на Тэхёна короткий взгляд, её рот с морщинками в уголках губ изогнулся в улыбке, но она тут же вернулась к работе. У Тэхёна не было цели задеть господина Чона – это вышло случайно. — Зачем? Они делают свою работу и получают за это деньги. Тэхён какое-то время молчит, но поворачивается к столу лицом, недоуменно отвечая: — И я тоже. — Да? Запамятовал, — Чонгук не отрывается от новостей. — Я решил, ты здесь для красоты. — Мне записать вас на приём или самому купить витаминов? — Тэхён замечает, как плечи Лин подрагивают от беззвучного смеха, а сам он старается держать лицо. Разумеется, принимать комплименты приятно, пускай от начальника, но... Но. — Когда это я жаловался на здоровье? — Господин Чон, память – это вам не шутки. Сегодня вы не помните, для чего я здесь, а уже очень скоро... Даниэль стучит по косяку, привлекая к себе внимание, сообщает, что Квон хочет поговорить, но Чон хитро щурится, не сводя вопросительного взгляда с Тэхёна. Что «очень скоро»? Ответа он так и не получает, а Тэхён прячет взгляд, игнорируя эту странную для него неловкость, повисшую в кабинете, и продолжает молча наблюдать за Лин. Контролирует, чтобы всё оставалось на своих местах, чтобы бардак в книгах господина Чона оставался бардаком, чтобы все бумаги и документы лежали там, где прежде: в куче папок на краю стола. Наверное, это только ему кажется, что неудобно вести дела подобным образом, но господин Чон никогда не терялся в том, что ищет; его кабинет – его система. Нарушать её было бы преступлением. Он очень скоро возвращается, давая распоряжение зайти к нему позже; оказалось, что у Адель совсем скоро день рождения, нужно организовать вечер. Список гостей будет предоставлен, вся организация, разумеется, ляжет на плечи Тэхёна, но ему ведь не привыкать. Он давно с работой на «ты». За окном уже холодная осень, почти конец сентября, и первое, что делает Тэхён, так это приказывает очистить бассейн от листвы и бумаги и высушить его. Господин Чон давно ходит купаться в крытый, который находится в левом крыле дома, зато Адель любит пускать кораблики и очень тяжело воспринимает данную новость. Если говорить точнее, её любовь к Тэхёну заканчивается в тот самый момент, когда он лишает её развлечения, но не проходит и пяти минут, как она, только недавно переставшая реветь, снова бегает за ним хвостиком, когда он по-деловому подкупает девочку мороженым с горячим шоколадом. Даниэль, к слову, тоже взял привычку находиться где-то поблизости. Он наблюдает, ходит следом, бдит, однако же больше Тэхён не натыкается на его злобные или недовольные гримасы. Пока что. Появилась странная заинтересованность, больше походящая на детскую, потому что Даниэль с хмурым лицом смотрит на то, как Адель сладко облизывает с ложки шоколад. И когда Тэхён, не глядя на парня, двигает к нему пиалу с мороженым, тот как будто решает, что ему делать, – лицо говорит за него; мальчик усиленно думает и явно не понимает, откуда в дворецком эта наивная доброта. Мороженое он всё равно забирает: сначала неуверенно двигает миску к себе, а потом резко уходит с кухни. Пускай и не благодарит, Тэхёну не до него. Он слушает историю Адель о том, как однажды та упала в яму и увидела белого кролика с часами, как в мультфильме. Ким называет её выдумщицей, одновременно с тем составляя примерный список блюд и выпивки для вечера в честь её дня рождения, чтобы позже решить с поваром, что оставить, а что вычеркнуть. Обычно такие праздники устраиваются родителями для них же, но никак не для детей, так что Адель, вероятно, позже поедет с ними по магазинам или в парк развлечений. Может, её отвезут в ресторан, может, в детскую комнату; целый день госпожа Соён и Данхён будут потакать прихотям дочери – на этом всё закончится. Для чего конкретно устраивается ужин – такими вопросами Тэхён не задается. Уже ближе к вечеру забирает список, подготовленный секретарём, и получает от Чонгука вопрос: — Справишься? Он только вернулся с работы, уставший, сегодня – крайне спокойный, стоит совсем рядом, заглядывая в листы, а Тэхён удивляется его вопросу, выгибая бровь. Чон отвечает за него с какой-то гордостью: — Разумеется, справишься. — Разумеется. — Как Квон? — как будто невзначай интересуется он, пряча руки в карманы брюк. — Ещё не предлагал тебе с ним сбежать? — Нет. — Поделись со мной радостью, когда предложит. Тэхён хмурится. — Вы же знаете, что даже если он предложит... — Ты хочешь остаться, — перебивает Чон. — Помню. Просто есть кое-какие подозрения. — Можно узнать? — Нет, — безразлично отрезает он. — Как обстоят дела с подготовкой? — Всё почти готово. Чон вопросительно смотрит на дворецкого, вскидывая брови. Взгляд у него недоверчивый. — Уже? — Вы говорили, что всё нужно сделать в максимально короткие сроки. — Да, два-три дня, а ты справился уже сегодня, — Чон лениво усмехается. — Как говорил наш общий друг: профессионализм не пропьёшь. — Осталось выслать приглашения. — Почему я слышу в твоём тоне вопросительную интонацию? — Господин Чон, — Тэхён хмурит брови, — вы ведь понимаете, что о таких вечерах предупреждают как минимум за неделю, и есть вероятность, что далеко не все гости из вашего списка смогут приехать, — Чонгук спокойно кивает в ответ, опираясь бёдрами о столешницу. — Это не мой вечер. Мне плевать, кто на нём появится. Я делаю это из уважения к Адель и её семье. Не из уважения к Соён, не из уважения к господину Квону, а из уважения к ребёнку. Тэхён не понимает такой позиции, хмурит брови, знает, что господин Чон души не чает в племяннице, потому покорно кивает, ретируясь к выходу, но его снова окликают. Он терпеливо ждёт, пока Чон скажет хоть что-нибудь, проходит не одна и не две минуты, прежде чем тот подаёт голос: — Возьми Адель с собой в город и выбери для неё подарок от меня. Не то он хотел сказать – Тэхён видит по глазам, но кто он такой, чтобы противоречить своему начальнику? Он знает, каким взглядом его провожают, знает, что иногда безразличным, а иногда, как сейчас... неоднозначным. Тяжелым, пристальным. Но Тэхён не забивает голову ерундой, не надумывает лишнего, мог бы сослаться на собственную фантазию, если бы та имелась, но вместо этого принимает происходящее как факт. Господин Чон ведь далеко не впервые ведет себя подобным образом; глупо было бы считать, что это прекратится после одного разговора. Пока такое поведение можно игнорировать – всё нормально, пока в ход не пошли грязные приёмы и помыкание – ничего страшного в этом нет. Хочется человеку флиртовать, так пускай флиртует, Тэхёна это ничуть не задевает и не трогает. Даниэля же – наоборот; и всё же его поведение изменилось. Краем уха от горничных Тэхён слышал, что в одну из ночей мальчик не давал им спать: ревел. А что ему ещё остаётся делать? Походы в комнату господина Чона сократились: тот работает с утра до позднего вечера; его можно понять, и Тэхён понимает. Может быть, потому Даниэль и таскается теперь за ним, может быть, он даже хочет поговорить, только вот гордость не позволяет. Кто-то наконец начал осознавать своё невыгодное положение. Однако у Тэхёна и без него полно проблем: приглашения, организация вечера, подбор блюд, поездка в город с Адель, госпожа Соён, которая любит болтать о жизни в Нью-Йорке, и тёплые взгляды Данхёна. Не надо много ума, чтобы понимать: господин Квон ищет удобный случай, чтобы поговорить, Тэхён и сам это заметил. Его пытаются поймать с утра пораньше, или же после обеда, когда Соён занимается с Адель, или же вечером, когда в доме гаснет свет, – дверная ручка может тихо покрутиться туда и обратно. Данхён не станет стучаться, зная, кому принадлежит соседняя комната, так что он просто уходит, оставляя недовольного Тэхёна наедине со своими мыслями. Вечерами их в последнее время отчего-то много, и те совсем не радуют. Сказываются дождливая погода и ожидание неизбежного разговора. Тэхён помнит его привычку: Данхён изводит своим присутствием, давит на совесть, жалость, добивается своего всеми правдами и неправдами. И разговора добьётся, ведь кто ему помешает? Он уже на вечере, выпив с Чоном, исцеловав дочь и отправив ту с Соён в спальню, не сводит с него взгляда. Ждёт момента, как хищник ждёт, пока жертва потеряет бдительность. Только вот Тэхён давно не тот пушистый и ласковый зверёк: мальчик повзрослел, стал мужчиной. От его взгляда не убежит ни одна деталь, даже если наблюдает он невзначай. И Тэхён теряет бдительность лишь в тот момент, когда Даниэль внезапно подходит к нему и требует разговора наедине. Ким смотрит на парня, о котором уже успел забыть, как на человека, которого видит впервые в жизни. У него нет времени, нет свободной минуты, нет... Но Даниэль переводит взгляд куда-то за него и выше, на второй этаж, Тэхён неосознанно смотрит туда же – господин Чон кивает головой, указывая подняться. Даниэль было делает шаг, но Чонгук коротко качает головой, и во взгляде у мальчика такая злость и ярость на весь белый свет! Он толкает Тэхёна плечом, а тот нервно поправляет пиджак и поднимается в кабинет. Нервно – потому что господин Чон пьян, потому что он зол и чем-то очень недоволен. Когда Тэхён заходит в кабинет, прикрывая за собой дверь, Чон со стуком ставит стакан с виски на стол, и то немного проливается. Он показательно спокойно стягивает с плеч пиджак, оставляет его на кресле и, усевшись, долго смотрит на Тэхёна с какой-то доселе невиданной им злостью. Вряд ли дело в работе, вряд ли это касается вечера. Даниэль, увидев бы этот взгляд, направленный в сторону дворецкого, от души порадовался бы. — Сядь. Тэхён занимает место напротив стола, готовый ко всему, что ему могут сказать. На него не из-за чего злиться, он чист перед самим собой, всё выполнено идеально: ни шага влево, ни шага вправо без ведома господина Чона. Все поручения выполняются в срок, придраться не к чему. — Квон меняет планы, — в тишине кабинета голос Чона звучит ужасающе. Он говорит ледяным тоном, сверлит Тэхёна взглядом, но тот понимает: злится не из-за него. Возможно. — Он хочет вернуться в бизнес. Ты об этом что-нибудь знаешь? — Впервые слышу. — Чем ты занимался все эти дни? — хмурится Чонгук. — Готовил вечер, как вы и просили. — Ты говорил с ним? — Тэхён в ответ качает головой – не говорил. Кажется, Чон немного успокаивается: расслабляется в кресле, стряхивая со стола рукой пролитый виски. — Ничего странного не замечал? — О каких странностях вы говорите? — О любых, что могли бы прийтись мне не по душе, но тебе не показались бы странными, — он вскидывает брови. Тэхён молчит какое-то время, прокручивая в голове поведение господина Квона, и знает, что Чону могли бы прийтись не по душе ночные визиты того, но это не странно. Это то, с чем Тэхён может справиться сам, и вряд ли имеет хоть какое-то отношение к поднятой теме. Хотя всё ещё не очень ясно, о чем идёт речь. — Ничего странного я не замечал, всё было как обычно, — и это правда. Тэхён просто делает свою работу – гости просто радуются жизни. — Какой он человек? Тэхён непонимающе смотрит на мужчину: не собирается ведь тот устраивать ему допрос? Но взгляд у Чонгука уверенный, пускай он немного пьян. И всё же одна догадка стреляет в голове, может быть, и являясь ответом на все его вопросы. Может, потому Чон и заключил сделку с Мином? Может, он давно подозревал, что Квон хочет вернуться, а потому и позволил этой встрече произойти? Держать рядом с собой человека, который был в отношениях с твоим потенциальным конкурентом, – очень умно. Тэхён бы не шибко удивился, если бы его предположения оказались правдой, поэтому равнодушно интересуется: — Вы поэтому заключили сделку с господином Мином? Чтобы узнать что-то о Квоне? — Осуждаешь меня за мою предприимчивость? — Чон отпивает виски. — Нет. Вы всего лишь воспользовались моментом. — Я лишь сейчас пользуюсь моментом, так что нет, сделку я заключил не поэтому, — он смотрит на Тэхёна исподлобья. — Откуда бы я знал, что они приедут так скоро? Я даже не сообщал ему, что ты перешёл ко мне. Он узнал, засобирался с семьей в гости, я позволил. Самое забавное, — Тэхён видит, что мужчину это вовсе не забавляет, он всё ещё напряжен, — что он попросил организовать этот вечер именно после встречи с тобой. День рождения дочери, чем не повод? Ко всему прочему хочет, чтобы я помог ему со стартом, потому что условия рынка уже давно не те, что были при нём. А я всего лишь хочу знать, какой он человек. — Господин Чон, — Тэхён звучит спокойно, — я ничего не знал о его новых планах. — Вопрос был другим. — Что конкретно вы хотите знать? — хмурится он. — Ты работал на него. Стоит ли ему доверять? — Я доверял. — И? — Чон вскидывает брови. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что я хочу от тебя услышать. — Господин Квон по-разному относится к рабочим отношениям и личным. — Меня волнуют оба аспекта. Видишь ли, я не работаю с родственниками. Соён просила место под моим управлением, я отправил её в Нью-Йорк, подальше от меня. Близкие в твоём бизнесе – это всегда проблема. Они не подходят к работе со всей ответственностью, думают, что получат место под солнцем, что им станет всё дозволено, станут ездить на шеях моих подчиненных, и им за это ничего не будет, — его голос низкий, звучит грозно: — Будет. Пока их начальник я. А знаешь, чей ещё я начальник? Твой. И я задал тебе прямой вопрос, так что будь добр, отбрось все свои принципы и скажи мне, чего я могу ждать от этого человека. Тэхён чувствует, что у него отчего-то вспотели ладони. То ли от чужого взгляда, то ли от тона, которым с ним говорили, и сам не понимает такой реакции. Он не помнит, чтобы господин Мин вёл себя подобным образом, в нём нет такой силы и власти, в большинстве случаев он отшучивался или же решал проблемы мирным путём. С ним было легче, проще, даже когда он злился. Должно быть, за несколько лет службы у Мина Тэхён забыл, что есть люди сильнее его характером. Он лишь на одну короткую секунду чувствует себя потерянным мальчиком, совсем как когда-то с Квоном, когда ещё не стал тем, кто он есть, и он... восхищается. Ему, выходит, есть куда расти. Есть планка той стойкости, которой нужно добиваться. Он не ожидал. — Я не знаю, господин Чон, мы не виделись с ним семь лет, много времени прошло с тех пор, как... — Люди не меняются. Зачем ты его выгораживаешь? — Вы неправильно меня понимаете. — Разговор начинает терять смысл, а я начинаю терять терпение, Тэхён, — он смотрит на часы, сверяясь со временем. — Спрашивайте точнее. — Точнее. Хорошо. Мне ждать от него нож в спину? Тэхён смотрит мужчине в глаза, но даже не открывает рта. Только хмурит брови, устало выдыхая, плечи опускаются, взгляд – тоже. Тэхён не знает. И неважно, что он уже получил нож в спину однажды. Это ведь другое. Чон, наблюдая за его реакцией, нарушает затянувшуюся тишину: — Я понял. — Не думаю, что у него есть какие-то злые умыслы относительно вашего бизнеса, — всё-таки говорит Тэхён. — Господин Квон, сколько я его знал, всегда был честным человеком. — И с тобой он был честным? — Да, — Тэхён не врёт. — Соён души в нем не чает, — Чон взбалтывает виски в стакане. — Может быть, он хороший муж – не мне судить. Но среди моих знакомых ещё не было таких, кто был готов отказаться от уже готовой семьи в пользу работы, чтобы вернуть то, что он когда-то упустил. Думаешь, я идиот? — звучит он уже куда более спокойно. — Ему наверняка всего лишь нужен предлог, чтобы побыть здесь подольше. — Господин Чон, если для вас моё пребывание здесь – это проблема, я мог бы... — Никаких проблем. Ты же не думаешь, что я позволю ему вертеть роман с моей же прислугой под носом моей младшей сестры и её дочери? — Чон выгибает бровь. — Я бы не стал. — Возможно. Но, знаешь, такой я человек – люблю перестраховаться. Поедешь завтра со мной, — он не спрашивает. — А дом? — Даниэль останется за главного. Тэхён чуть ли не морщится, но сдерживает себя, и всё же это не остаётся незамеченным. — Не сочтите за грубость – я не уверен, что он справится с прислугой. Чонгук устало вздыхает, и без того раздражённый ситуацией: — И на кой черт мне нужен этот пацан, если он не умеет таких элементарных вещей, как приказать кому-то подать ужин вовремя? Может, мне давно пора вышвырнуть его. — Я его проинструктирую, — Тэхён не успевает понять, как говорит это, на что Чон усмехается: — Мужская солидарность? — Он уже помогал мне по мелочам. — Даниэль? — тихо смеётся Чонгук. — Ты можешь пойти и поморочить голову этой чушью моей сестрице. Я прекрасно понимаю, что мальчик ни на что не годится. Я брал его на твоё место, он не справился с этой работой и вот где оказался. А ты все ещё не в моей постели только потому, что знаешь свои обязанности и умеешь молчать, когда надо. Тэхёна не смущают его слова. — Я всего лишь делаю свою работу. — Ты посмотри, даже не возникаешь, — щурится Чон. — Не вижу смысла конфликтовать. — Попадись ты мне в руки лет десять назад, я бы даже не взглянул в твою сторону. Кого в наше время интересуют понимание и покорность? — он определенно пьян больше, чем Тэхён думал. — Деньги, секс, да чтобы было кому поплакаться на проблемы. И какая разница, если это будут три разных человека? Но как назвать того, кто совместит в себе все три пункта? — Господин Чон?.. — почти сразу предлагает Тэхён, коротко пожимая плечами, и мужчина утробно смеётся. Кажется, ответ ему польстил. — Иди. Уезжаем рано, разберись с прислугой сегодня. Никаких разговоров с Квоном. Тэхён покорно кивает, а оказавшись за дверью кабинета, шумно выдыхает. Ему впервые с таким трудом удалось держать лицо, потому что на него давили. Не так, как давят обычно, совсем иной темой – прошлыми отношениями. Он одергивает пиджак, как будто тот мог помяться, пока он неподвижно сидел в кресле, и хмурит брови. Даниэль... И снова тяжелый вздох. С прислугой и правда стоит разобраться заранее: на Даниэля он всё-таки ни капли не надеется.

*****

Господин Чон не шутил, говоря, что они уезжают рано: в половине шестого утра его автомобиль с личным водителем уже стоял у входа. Тэхён, проснувшись, собирался неторопливо, знал, что первым делом стоит подать кофе в кабинет, и после короткого, но многозначительного взгляда в его сторону, который означал, что вчера Чон не шутил, он сам привёл в порядок свою комнату и, уходя, оставил окно приоткрытым. Они выехали из дома, когда ещё не взошло солнце. Небо привычно было затянуто темными серыми тучами; Тэхён поехал всё в том же рабочем бордовом костюме и пальто, прихватив документы, которые внезапно уже на пороге потребовал принести из кабинета господин Чон. Сегодня тот был в неплохом настроении, пускай не светился счастьем, но Тэхён понимал, что так ему будет спокойней. Дворецкий не сможет строить ему козни и крутить шашни с мужем его сестры, пока хозяин дома на работе. Единственная неприятная мысль, которая отчего-то задела Тэхёна: ему не доверяют. Разумеется, никто и не обязан, но Тэхён всегда показывал себя надежным человеком, давал понять, что четко следует всем указаниям, ни у кого не возникало сомнений в его честности. Ни у одного, кроме разве что Чон Чонгука. Тот расслабленно слушал водителя – Тэхён с ним давно знаком, они вместе работали у господина Хонга, пока тот не распустил всю прислугу, – безразлично наблюдая за пейзажами. Лишь один раз он кинул на дворецкого взгляд, как будто проверял, тут он или нет. Тэхён был тихим. Он молчал всю дорогу, не замечая того, как повяз в этих абсолютно ненужных сравнениях: господин Чон говорит с водителем на равных, с ним – тоже, но... не так. Те как будто старые приятели, и никто не возражает против этих глупых историй о господине Хонге. Чон расслабленно смеётся, приказывая водителю прикрыть рот и не болтать лишнего, но тот как будто и не слышит. И... ничего не происходит. Он просто идёт против слов своего начальника, не стелется перед ним, несёт откровенный, никому не нужный бред, и Тэхён не понимает, как такой человек может заслуживать большего доверия, чем он. Дело, должно быть, в том, что Тэхён работает у Чона всего-то около месяца. О каком доверии тут можно говорить? Вывод вполне логичный, и всё же Тэхён не позволял себе столького даже с господином Мином. Между ними не было подобных шуток, Тэхён не травил анекдоты: он ведь не такой, он серьёзный и ответственный человек. Он видит, что Ченле так и не избавился от привычки курить, хотя сигареты старательно спрятаны в бардачок, из которого торчит зажатый кусок упаковки. Ченле всегда был не самым образцовым работником, Хонг прерывал его болтовню на корню, а здесь... Тэхён чувствует себя странно. Словно он случайно подслушал разговор абсолютно незнакомых ему людей. Ченле не стесняется шутить даже о Даниэле, что тоже не оставляет его равнодушным: ему вот о мальчике шутить совсем не хочется. Немного, но Тэхёну жаль, что тот вообще оказался в подобной ситуации. Ему никто не показал, его никто не научил, не предупредил, и как Даниэль будет жить, если его выставят за дверь? И правда, солидарность. Тэхён, кажется, ему сочувствует. Он не позволяет себе углубляться в мысли посреди рабочего дня: обычно те накатывают вечером, но в машине на данный момент давящая на него одного тишина. Всё-таки ситуация не самая обычная, что случалась с ним. Когда они подъезжают к офису, уже начинает светать, а Тэхён, выходя из машины, сверяется с часами из кармана жилета. Молча следует за господином Чоном через главные двери, после они поднимаются на лифте на двадцать третий этаж. Кабина мягко останавливается, выплёвывая пассажиров, и только в вестибюле на Тэхёна обращают внимание. Пак Чимин – главный секретарь, с которым Тэхён уже также знаком, – подсовывает документы Чону для подписи чуть ли не сразу. Он уже давно здесь, трудится как пчёлка, забирает документы, оставляя Чону какой-то табель, попутно принимая звонок. Чонгука не заботит то, что секретарь занят, он кивает головой в сторону дворецкого, указывая показать ему кухню, чтобы тот сделал кофе. Чимина, кажется, ничуть не напрягает такое количество работы, он коротко кивает, давая понять, что понял распоряжение, договаривает по телефону и живо выходит из-за стойки, схватив свой телефон и ключ-карту, которую не глядя пихает Тэхёну в руку. — Кухня прямо по коридору, — тараторит он, указывая рукой в нужном направлении, попутно что-то печатая в телефоне. — Готовить можно там же, магазин тут недалеко, либо закажи на вынос, как он захочет. Еды сотрудников там нет, так что подавай ему всё, что просит. Кофе, чай – всё найдёшь сам, а мне хоть одной заботой меньше, — бубнит себе под нос Пак. Тэхён вскидывает брови в удивлении. Секретарь с таким плотным графиком умудряется еще и таскать кофе Чону? — Чуть позже подойди ко мне, я дам тебе пропуск. Здесь с этим всё строго, беспризорников быть не должно, так что и тебя мы, конечно же, пометим, — Чимин отрывается от телефона на секунду, морщится. Хочет перефразировать, но взгляд поднимается – он впервые смотрит на Тэхёна и удивлённо вскидывает брови. — О, Тэхён... Привет. Тот коротко кивает в ответ, слабо улыбаясь. Пак даже не сразу понял, кто перед ним стоит, но он и видел Тэхёна всего-то два раза. — Я совсем забыл, что он должен был привести тебя сегодня. Будут вопросы – обращайся и постарайся не отвлекать его, — Чимин шипит сквозь зубы, кидая взгляд в сторону кабинета начальника. — А то он такой дёрганый, когда ничего не успевает. Чимин скрывается за дверями лифта, оставляя Тэхёна в тишине. Тот снимает пальто, направляясь к кухне, уже там находит кофе, даже открытые сливки. Проверяет на годность, а после с недовольным лицом рассматривает небольшую офисную кухню: обычная комната с микроволновкой, небольшой плитой, кофейником, чайником и даже увлажнителем воздуха. Только вот у Чимина, кажется, совсем нет времени наводить порядок здесь, а уборщики явно пренебрегают своими обязанностями. И пока варится кофе, Тэхён, скинув пиджак и подвернув рукава рубашки, хотя бы протирает тумбы и небольшой стеклянный столик от пыли, проходясь сверху сухой тряпкой, чтобы не осталось разводов. Он освобождает холодильник от испорченной еды, плотно завязывает пакет, а когда кофейник пищит, то удовлетворенно окидывает комнатку взглядом. Сносно. Не идеально, но неплохо. Будь у него больше времени, он бы занялся уборкой основательно, но господин Чон ждёт свой кофе, и Тэхён появляется на пороге его кабинета уже через несколько минут. — Я придумал тебе занятие, чтобы ты не скучал, — говорит Чон, поднимаясь с места, когда Тэхён оставляет чашку на столе. Кабинет просторный, светлый, с панорамными окнами, которые закрыты панелями. Вместо дневного света здесь много искусственного, но, видимо, Чонгуку так удобно. — Рассортируешь это в алфавитном и хронологическом порядке. У моего секретаря нет времени заниматься документами, а тебе как раз хватит недели, чтобы разобраться с этим. Справишься? Они стоят перед длинным глубоким выдвижным ящиком, в котором, по всей видимости, Чон хранит все самые важные документы. Возможно, самые последние отчёты. — Неделя? — непонимающе спрашивает он, поднимая взгляд от руки, что мимолетно коснулась его чуть выше бедра, к глазам мужчины. Он это игнорирует. Просто игнорирует. Может, это вообще вышло случайно. — Надеюсь, Квон соизволит уехать раньше. — Но если он не уедет через неделю? — хмурится Тэхён, а Чон снова занимает место за рабочим столом и отпивает кофе. — Если не уедет, то у меня ещё много неразобранных документов и не хватает рабочих рук. Твои не будут лишними, мы всегда сможем найти им применение, — он кидает на дворецкого короткий взгляд, не усмехается, говорит серьёзно, но Тэхён и так прекрасно понимает, в каком контексте то было сказано. Всё-таки не случайно. Он отворачивается к ящику и скромно надеется, что господин Квон и его дорогое семейство не задержатся надолго. За домом некому присматривать, а эти странные желания Чона уберечь его от ненужных разговоров навевают совсем уж дурные мысли. Тэхён опасливо смотрит на собственные руки, которые впервые за прошедшие несколько лет едва заметно дрожат. Почему?.. Не понимает, но, возможно, это элементарная усталость. Плюс он всё ещё в любой момент может взять и уйти с этой работы. И даже таким его рукам смогли бы найти применение – странная мысль, но наверняка правильная. Он в этом почему-то ничуть не сомневается.

*****

День прошёл тихо и спокойно; Тэхён, как ему показалось, очень облегчил жизнь секретарю, который только и успевал разгребать звонки, папки и что-то печатать на компьютере. Тэхён, приноровившись к сортировке отчётов, – как он и думал – разобрал целую половину. Уже на завтра он делал себе заметки, не пройдёт и дня, как он закончит с работой, которую должен был сделать за неделю, но почему-то ему и в голову не приходило делать это помедленней. Его снова недооценили. Разумеется, ему не нравилось заниматься этим, таскать кофе господину Чону каждые два часа, помогать с чем-то секретарю. Ему было бы спокойнее дома, зная, что там всё под контролем, потому он то и дело сверялся со временем. Да, нервничал, да, переживал: он слишком быстро привыкает к домам, за которыми ухаживает. И уже вечером, когда господин Чон заехал к портному, пока тот снимал с него мерки для нового костюма, Тэхён аккуратно вышел в соседнюю комнату и набрал номер главного повара. Все указания были выполнены, гости хозяина накормлены, дело осталось за малым. Тэхён потребовал, чтобы Даниэль проветрил комнаты перед сном и расправил постель в комнате Чона. За пятнадцать минут до их приезда тот должен будет поставить вариться кофе, а в ванной должны лежать свежие полотенца. Он не успел договорить, как его позвали обратно, и, честно говоря, приказ господина Чона снять мерки для костюма и с него не стал новостью дня. Тэхён послушно отложил телефон и пальто, абсолютно не думая, оставил вещи на диванчике, с которого за ним через зеркало наблюдал Чонгук. Он чему-то щурился, задумчиво разглядывая дворецкого с ног до головы, не стеснялся, что его поймают за этим делом. Как будто специально... Тэхён уверен, что так и есть. Тот не смутился, когда Тэхён поймал его взгляд, который в очередной раз скользил снизу вверх. Глаза в глаза – Чону хоть бы хны. Он наслаждался. Непонятно чем, почему, из-за чего, но он явно был доволен ситуацией. Взгляд обжигал, глаза горели. Тэхён отчего-то не выдержал первым, сглотнул, потому что в горле пересохло. Все окна закрыты, в комнате душно, а его просят поставить ногу на невысокий стульчик. Портной согнулся перед ним в три погибели, и Тэхёну даже не надо смотреть, чтобы знать, на что сейчас устремлён взгляд его начальника. Он уже и не помнил, что умеет испытывать такие чувства, как неловкость и стыд. Все его поездки ограничивались магазинами, химчистками или бутиками, всё остальное время он проводил дома, за закрытыми дверьми, не выходя. И ему было хорошо. И никто не пялился так откровенно на его обтянутую брюками задницу. Сейчас же ясно: неделя будет тяжкой не столько из-за Данхёна, сколько из-за недоверия господина Чона. Недоверия и его ничем не прикрытого желания затащить дворецкого в постель. Грязно, абсурдно, неприемлемо и... удивительно, как это действует на Тэхёна. Чувства сложные, вызывают слишком много ненужных мыслей. Глупо отрицать, что господин Чон не просто привлекательный мужчина, а будоражащий. Он ухожен, следит за собой, дорого одевается, умеет себя подать, невероятно молод по сравнению с теми, с кем Тэхён работал до. Уверенный в себе, временами даже немного надменный, но всегда справедливый. И Тэхён очень не хочет переходить грань рабочих отношений с этим человеком. Ему обещали место в постели, а не в жизни, и это то, чего он старательно избегает. Больше никогда... — Готово, что насчёт ткани? — мужчина смотрит поверх очков на Чона, ловко сматывая измерительную ленту. — Выбираем по индексу или... — Кашемир. Тэхён одергивает рукава рубашки, которые немного задрались, не смотрит на начальника, наверное, уже из принципа. Кашемир – одна из самых дорогих тканей, и, учитывая то, что костюм будет индивидуальным, он влетит в копеечку. — Цвет? — мужчина чиркает заметки в блокноте. — Синий. Пускай будет тёмным, но не слишком, — командует Чон, расслабленно сидя на диванчике. — Прислать образец? — Не нужно, — лениво улыбается он, наблюдая за недовольным дворецким. — Подлецу всё к лицу. Тэхён вскидывает взгляд, забирая телефон и пальто. Смысл фразы до него не доходит: непонятно, с каких пор он стал подлецом. Хотя для господина Чона, должно быть, с тех самых как он убедился в том, что его дворецкий встречался с его зятем. Тэхён уважительно кланяется портному, лоб по-прежнему нахмурен, когда они садятся в автомобиль и тот трогается с места. Он проверяет телефон на наличие звонков, но вместо этого видит несколько сообщений от Даниэля в стиле: «С какой стати ты командуешь мной?» Видимо, ему передали всё, что он должен сделать. «Сколько нужно проветривать комнаты?» «И почему ты теперь не отвечаешь?» «Тэхён?» «Я не умею делать кофе». Тэхён замирает над последним сообщением, но блокирует телефон, когда Чон интересуется: — Интересно, как там Даниэль. Он переводит взгляд на Тэхёна, на губах играет полуулыбка, и тот догадывается, что господин Чон мог видеть сообщения, поэтому отвечает честно: — Паникует. — Ох, Даниэль, — смеётся Ченле, включая поворотник и плавно вливаясь в поток машин. — Хороший всё-таки парниша, глупый, правда. — Неопытный, — легко соглашается Чон. — А помните, как он сбегал? — смеётся Ченле. — Тэхён, ты-то не в курсе этой истории. Он, бывало, расстроится и бежит сразу ко мне, орёт: «Вези меня быстрей отсюда!» Крики, истерики, скандалы, гордость задета, а потом как отшибло. Спокойный стал как удав, не помню, когда он вообще в последний раз выходил из дома, — он говорит с упрёком, глядя в зеркало заднего вида на начальника. Тэхён удивляется такому отношению. — Его никто не держит, — буднично отвечает Чон, возвращая взгляд на Тэхёна. — Мне бы кого поопытней, кто не истерил бы при первой моей попытке затащить его в постель. — Таких ещё поискать! Вам бы кого постарше, чтобы при мозгах был, а не совсем дуб дубом. — Иногда далеко ходить не надо. Водитель саркастично угукает, не понимая, в чей огород брошен камень, а Тэхён отводит взгляд, цепляясь им за светящиеся рекламные вывески. Что угодно, лишь бы дать понять: его это не интересует. Он бы и сам хотел не понимать, но слишком уж много совпадений. Слишком много взглядов, «случайных» прикосновений, намёков, да даже некоторых фраз в лоб. Всё естество господина Чона кричит о том, что ему надо стать ближе. Ему надо, и всё. Благо хоть внаглую в трусы пока не лезет. Пока. Тэхёну отчего-то кажется, что и такой расклад событий не за горами, если они не поговорят. Ему нужно обозначить свои обязанности, объяснить желания: Тэхён просто хочет работать. Им стоит поговорить снова: его не устраивает подобное поведение. Когда машина останавливается у дома, Тэхён выходит первым. Ему нужно проверить, всё ли в порядке, до того как Чон войдёт, но ему не дают этого сделать, окликают. Он так и стоит на месте, перед ступеньками, ведущими в дом, не двигается, когда его руку вытаскивают из кармана, заставляя взять мужчину под локоть. Замирает статуей. — Господин Чон, — выдавливает из себя и то через силу, на что Чонгук вопросительно мычит. — Вы же понимаете... Не стоит. — Я не спрашивал, Тэхён. Всё ради нашего общего блага, — он хлопает Тэхёна по руке, а тот хмурится, когда его всё-таки тянут по ступеням в дом. Не понимает. Уже после, закрыв дверь, замечает Даниэля, который на втором этаже играет с Адель, а из столовой выходит господин Квон, так и замирая на месте с кружкой в руке. Тэхён чувствует себя крайне глупо. Даниэль обижен, Квон искренне не понимает, что происходит, зато Тэхён – да. Наверное, так и правда будет лучше. Если господину Чону будет проще доверять ему, зная, что Квон думает, будто они спят, так тому и быть. Тэхён не сможет замарать свою репутацию ещё больше: больше уже всё равно некуда. Он спокойно убирает руку, когда Чон говорит: — Без твоей помощи тут точно не обошлось. Дома чисто и свежо, пахнет ужином, словно Тэхён никуда и не уходил. Он не поднимает взгляда, так и смотрит либо в пол, либо прямо перед собой, не сталкиваясь глазами ни с кем из присутствующих. Сам забирает пальто Чона, напоминая, что даст знать, когда будет накрыт стол, и уходит на кухню, разобравшись с верхней одеждой. Квон его не донимает. Смотрит вслед каким-то неприятным взглядом, как будто Тэхён упал в его глазах ниже некуда. Наверное, так и есть. И всё же он знает, что эта выходка пойдёт на благо им всем. Квон, вероятно, засобирается домой, Даниэль поймёт, насколько шатко его положение, и возьмётся за ум. Как повезёт. Ужин проходит в тишине, спокойной и приятной для Чона, зато напряженной для Данхёна. Адель радостно рассказывает дяде о том, как весь день играла с Даниэлем, как тот делал для неё самолётики, а Соён тепло улыбается, наблюдая за дочкой. Она знает, как её любят. Иногда ей кажется, будь у её брата возможность, он бы забрал у неё этого ребёнка. Тэхён тем временем проверяет спальни, а уже после ужина на главной кухне в абсолютной тишине варит кофе. Разумеется, ему не нужна дурная слава, но кто такой Квон для него? Никто. Давно никто, неважно, что он подумает. Важно лишь то, что Тэхён думает о самом себе, а ничего хорошего на ум и не приходит. Он хмурит брови, тихо звякая сухой чашкой о блюдце, и наливает в ту горячий кофе. Непрофессионально позволять господину Чону вести с ним такие игры, недопустимо и то, чтобы Тэхён поддавался. Даже если во благо. Сегодня это игры, а уже завтра господин Чон решит, что это норма. Что нет ничего страшного в том, чтобы нагло пожирать его глазами, флиртовать у всех на виду и устраивать подобные спектакли. Так нельзя. Тэхён вливает в чашку сливки и медленно размешивает сахар. Поддастся – пожалеет. Даже если представить всего на секунду, что он в интимных отношениях со своим начальником, то это сильно бьет под дых. Все слухи, ходившие о нём, станут правдой. И в чём тогда будет смысл его хваленной железной выдержки, его умения держать лицо? Он снова влезет в это болото, снова пострадает больше всех. Это сейчас кажется, что в том, чтобы хоть раз поддаться соблазну и пойти на поводу у своих демонов, нет ничего страшного. Тэхён однажды поддался и пошёл, и к чему это привело? У его когда-то давно любимого человека семья: жена и ребёнок. И Тэхён искренне рад, только вот он остался ни с чем. С работой, воспоминаниями о прошлом, которые навязчивой мухой кружат в голове почти каждую ночь с тех пор, как Данхён приехал. Иногда совсем немного... хочется не закрывать на ночь дверь. На пороге кухни появляется Даниэль, он недоуменно наблюдает за Тэхёном, который продолжает сосредоточенно размешивать кофе, уйдя глубоко в свои мысли. И всё же он здесь. Всё понимает, замечает, видит. Нутром чует чужое присутствие, боковым зрением улавливает движение, мешая сливки и думая: зачем? Чего он хочет этим сейчас добиться? — Зачем звал? — грубо звучит в тишине кухни, а Тэхён пару раз ударяет ложечкой по краю чашки, стряхивая капли. Он двигает ту на край стола, отпускает, видит, что Даниэль понимает. — Он поймёт, что его делал не я, — хмурится парень. — Это неважно, — уверенно заявляет Тэхён. — Бери и неси. Даниэль долго молчит, прежде чем спросить: — Ты спишь с ним? Тэхён молча смотрит на мальчика, его лицо не выражает ничего: ни злости, ни доброты. Он, сам не зная почему, не отвечает, а в глазах Даниэля такая дикая боль. В них стоят слёзы обиды; он понимает всё неправильно, но Тэхён может исправить ситуацию одним лишь своим «нет». И всё же этого не происходит. Неизвестно почему. Его ответ всё равно ничего не изменит, Даниэля не начнут любить сильнее. От него такие вещи не зависят. Даниэль сглатывает, кидает обиженный взгляд на чашку и молча уходит, даже не прикоснувшись к ней. Его тоже можно понять, и всё же будь Тэхён на его месте, он бы сделал то, что ему велят. Наверное, это его проблема. Он слишком легко поддаётся влиянию людей, которые превосходят его умом и статусом. Не тем, которые сами возводят себя в идолы, а тем, которых Тэхён уважает за сообразительность. Так сложилось, что у господина Чона острый ум. Его не получается ослушаться. Он сам относит кофе, на короткую секунду замирая перед дверью и впервые не решаясь постучать. Он хотел бы поговорить о том, что сегодня происходило, и, глядя на Чона, Тэхён понимает, что у того даже есть силы на разговор. У него – да, у Тэхёна их уже не так уж много. Мысли выматывают, сегодня он... опустошён. — Пускай с твоей помощью, но Даниэль неплохо справился сегодня, — Чон стоит у стеллажа с книгами и снимает чашку с блюдца, тут же отпивая кофе. — Он молодец, — Тэхён говорит не о том. Он говорит о понимании. Даниэль осознал, что ничто для таких, как они, не вечно. Особенно если ты получаешь за что-то деньги. Так это работало тогда, так это работает сейчас и будет работать всегда. — Не хочешь затеять свой любимый разговор о том, что я перехожу все границы? — предлагает Чон, но Тэхён устало качает головой – не хочет. — Почему же? Мне было бы интересно послушать, что ты скажешь на этот раз. — Этот разговор чем-то поможет? — Какой умный мальчик, — усмехается он. Оба понимают: не поможет. Тэхён может либо терпеть, либо поддаться. На данный момент у него достаточно уверенности, чтобы ответить отказом на секс. — Что тебя смущает? То, что я предлагал тебе деньги? — интересуется Чонгук. Он оставляет чашку на стеллаже, подходит ближе, вынуждая Тэхёна чуть отвернуть голову в сторону. Пахнет кофе и одеколоном, хочется задержать дыхание. — Расслабься, я прекрасно понял, что ты из себя представляешь. За деньги не спишь, с кем попало в койку не прыгаешь, бегаешь на цыпочках, хочешь всем вокруг угодить, — буднично перечисляет Чон, и Тэхён переводит на него взгляд. — Мы с тобой не решим нашу маленькую проблему за один день, я потерплю, не переживай. Ты же не думаешь, что я добился всего, что имею, за сутки. — Господин Чон... — Ну-ка, — он держит руки в карманах брюк, с интересом чуть склоняя голову набок. Готовый слушать, только вот Тэхёну нечего сказать, кроме: — Раз уж мы ещё в тот разговор выяснили, что дело не в моей репутации, то позвольте спросить: в чём тогда? — М? — Чего вы добиваетесь? — Тэхён смелеет, поворачивая голову. Пускай ему некомфортно быть лицом к лицу с человеком, но всё-таки не привыкать. — Секс? Я на это не пойду. Что бы вы ни предложили. — Может, мне есть что предложить, чтобы ты согласился? — Чон выгибает бровь, а Тэхён заметно нервничает. Внезапно боится. — Ты видишь меня мужиком со стандартными потребностями. Да, секс мне нужен, как и тебе, я полагаю, и всем нам подобным. Это норма. — Я понимаю вашу позицию, но, прошу, не втягивайте меня в это. — А я хочу втянуть в это именно тебя. Мне нужен партнёр, на которого я могу положиться. — Чем плох Даниэль? Чон хмурится, разглядывая лицо Тэхёна. — Даниэль незрелый. Вспыльчивый и разбалованный. Да, неплох в постели, — он пожимает плечами, — но кому это надо? Мне тридцать девять, Тэхён. Ты думаешь, я от скуки до сих пор не завёл семью и трахаю мальчиков? — Позвольте поинтересоваться... — Позволю, — грубо перебивает Чонгук. — Был бы шанс, я бы давно завёл детей. В своё время я не подумал о том, к чему может привести весь этот стресс с работой, а сейчас ситуацию уже не исправить. Тэхён хмурит брови, когда в голове стреляет догадка, но ему и не надо говорить, Чон произносит за него: — Бесплодие. Ты правильно подумал. Суррогатное материнство? Вариант. Даже усыновить ребёнка из детдома не так плохо. Понимаешь, мне не нужна беспамятно любящая меня женщина, мне нужен человек, который будет нести за нашу жизнь не меньшую ответственность, чем я, — он на какое-то время замолкает, давая Тэхёну время обдумать собственные слова. — Сейчас я и правда не шибко заинтересован в семье. Мне нужен хозяин в доме, чтобы безжалостный с другими, но ласковый со мной. Ну и секс, разумеется, раз уж речь началась с него. С тобой было бы глупо отказываться от этого, всё остальное сейчас не столь важно. Захочешь – получишь всё, что тебе нужно. Веди дела, занимайся домом, желай меня, как я тебя, и всё будет хорошо. Не захочешь... — он смотрит Тэхёну в глаза, а тот всё больше впадает в ступор. — Можешь попробовать уйти. Мне бы этого не хотелось, ты меня вполне устраиваешь не только как партнёр. Подумай об этом, у тебя полно времени, я никуда не тороплюсь. Надо будет – стану добиваться, если тебе важно, чтобы всё было как у людей. Год, два? — он что-то мысленно подсчитывает, как будто в самом деле решает... Словно то, что происходит сейчас, – никакая не шутка. — Не побоюсь напрячься. Я даже не побоюсь тебя полюбить, если это так необходимо. Может быть, я поторопился с разговором, но не вижу смысла с этим тянуть. Что сказано, то сказано. Тэхёна как ледяной водой окатили: он не думал, совершенно не представлял такой расклад событий. В голове – вакуум, мозг отказывается думать, тело отказывается двигаться. Он во все глаза уставился на Чона, не зная, что сказать. Стоило отправить в кабинет Даниэля. — Данхён, к слову, собирается уезжать. Тебе можно больше и не запираться, — буднично говорит Чон, возвращаясь к стеллажу. — Можешь идти. Он выходит из кабинета в какой-то прострации, а по возвращении в спальню замирает с дверной ручкой в руке. Можно больше не запираться?.. И откуда бы он знал, если только тот, кого Тэхён принимал за Квона, не был господином Чоном. Его немного трясёт, руки едва заметно подрагивают. Снова. Когда такое происходило с ним в последний раз? Невероятно давно. Дверной замок всё равно щёлкает. Сегодня он будет спать спокойно, хотя почему-то Тэхён уверен, что и так обошлось бы без ночных гостей. Ему вывалили план как на духу... Хозяин в доме, партнёр, тот, на кого можно положиться. Добиваться его, Тэхёна? Год... Два? Что значит «полюбить, если это так необходимо»? Он ведь давно из этого вырос. Он серьёзный. Безжалостный с другими, но ласковый со мной. Ответственный. Стану добиваться. Он не хочет в чужую постель. Я даже не побоюсь тебя полюбить. И если он такой давно из этого выросший, воспитавший самого себя мужчина, давно уже не мальчик... Почему дыхание позорно спирает, а сердце колотится как сумасшедшее? Почему он мается у самой двери, не решаясь отпереть замок на ночь? Зачем он вообще об этом думает, если не должен этого делать? Взрослый и ответственный... Всё ещё глупый, как и тогда, семь лет назад, начинающий заново верить в сказки. И всё-таки... А как он может не поверить такому человеку? С Тэхёном в подобные игры никто не играл; всё это странно, ненормально, ново. Пугающе. И ему действительно страшно, однако на его действиях это никак не отражается. Он педантично складывает покрывало в ровный квадрат, зачем-то думая о том, а каково было бы... Нет, нет, нет. Тэхёну не стоит... И всё же думает об этом разговоре. Он всё ещё отточенными движениями взбивает подушки, приводит себя в порядок перед сном, закрывает окно, на секунду замирая. И всё-таки каково это было бы?.. Снова... Тэхён укладывается в постель, отдавая той всё тепло. Гипнотизирует взглядом потолок, выбитый из колеи собственными мыслями. И день сегодня явно прошёл хуже, чем он планировал, и всё ещё лучше, чем тот мог бы пройти. Он поспит и уладит эту проблему, не купится, не даст слабину, ему нельзя. Тэхён обязательно всё уладит, он ведь профессионал.