***
Они приземлились в поле неподалёку от Норы. С севера дул промозглый ветер, и Гарри сунул руки в карманы куртки. Дом, несмотря на то, что был восстановлен, выглядел всё таким же неустойчивым, ветхим, а двор, всегда заросший травой, сейчас был покрыт толщей снега. Из окон лился мягкий оранжевый свет, и даже с большого расстояния можно было услышать громкий голос миссис Уизли. Нора была всё такой же, и нравилась она всё так же, но Гарри почему-то никак не мог отделаться от ощущения, что теперь в ней нет для него места. Первой к дому двинулась Джинни. За ней последовал и Рон. Как только Гарри вышел из замка вместе с Гермионой, ни он, ни она так и не бросили на него ни единого взгляда. Неприятное чувство лишнего, чужого в этой семье — всё возрастало в груди, вызывая желание уйти. Гермиона осторожно взяла его под руку. Посмотрев на неё, Гарри понял по её взгляду, что она знает, о чём он думает. — Просто немного времени, Гарри, — тихо сказала она. Гарри ответил ей полуулыбкой. Её пальцы крепко сжимали его руку, и он подумал, что, в случае чего, у него по крайней мере останется хотя бы один друг. Направляясь к дому, Гарри невольно наблюдал за Джинни. Он заметил, что она вдруг стала чуть веселее. На лице её засияла улыбка и к ней вернулась прежняя оживлённость. — Как думаешь, что скажет мама, когда услышит, что ты перепутал гномов с гоблинами? — шутливо сказала она Рону. — Не смей, Джинни! — Наши гномы точно обидятся и в следующий раз не вернутся. Объяснишь это отцу. Гарри улыбнулся, сознавая, насколько ему не хватает шуток Джинни. Пройдя через задний двор, они зашли в кухню. Там сновала, деловито распоряжаясь, миссис Уизли, едва поспевая за бурлящими кастрюлями и шипящими сковородками; щётка сама собой отмывала посуду, нож нарезал перцы, а тарелки с едой летели к столу и ловились Флёр. Та раскладывала всё на стол, который волшебным образом стал чуть больше, и с воодушевленным видом ожидала новых поручений. Заметив их, миссис Уизли тут же бросила все свои дела и, подбоченившись, с укором посмотрела на них. — Ну наконец-то! И где вас носит так долго?! Все уже давно здесь, а вас всё нет! — Прости, мама. Рон всегда нас задерживает, словно какая-то барышня, — ответила Джинни и улыбнулась, услышав возмущённый вопль брата. Гарри неловко поджал губы. Джинни не подавала вида, что задержка произошла по его вине; ни словом, ни взглядом не намекнула, что что-то не так. Будто всё в её жизни так же прекрасно и никто не разбивал ей сердце. Это молчание стыдило, и Гарри подавил желание признаться, как на духу. — Живо поднимите вещи и спускайтесь. Скоро ужин, — велела миссис Уизли. Джинни, Рон и Гермиона живо послушали её и поспешили в гостиную. Гарри последовал за ними, старательно избегая взгляда миссис Уизли, но та тепло улыбнулась ему, когда он проходил мимо, и опустила ладонь на его плечо. — Гарри, дорогой, надеюсь, всё в порядке? — Да, миссис Уизли, — кивнул Гарри, мимолётно взглянув в её глаза, пышущие всё той же добротой. Опустив взгляд, он направился к лестнице. Молча прошествовав за Роном в его комнату, Гарри опустил сумку на кровать, так и не опустив лямок. Позади слышалось копошение. Рон вынимал одежду из сумки и небрежно запихивал в шкаф. Обычно, в это время он недовольно бурчал о чём-то или принимался жаловаться на кого-то из курса или братьев, но на сей раз было лишь молчание. Гарри ощущал острую неловкость рядом с другом. У него не было желания разбирать собственные вещи, и он заранее был готов уйти в любую минуту. Половицы за спиной всё скрипели, когда Рон всё же заговорил: — Почему ты расстался с Джинни? Гарри оглянулся. Рон стоял у шкафа и смотрел на него. — Она ничего не говорит, но я вижу, что с ней что-то не так. Ты обидел её. Гарри опустил голову и неохотно расстегнул сумку, но так и не достал из неё ничего. — Так и будешь молчать? Ведь ты любил её, я знаю. — Я люблю её, — ответил Гарри. — Но мои чувства… Они изменились. — Что это ещё значит? Ты любишь её, но по твоим же словам ты её разлюбил. Гарри вздохнул и медленно опустился на кровать. Глядя на свои сцепленные пальцы, он раздумывал над собственными словами, которые должны были ввести Рона в ещё большее недоумение. Сумка рядом лежала, точно готовая в любой момент оказаться в руках, чтобы уйти прочь, как только понадобится. Но Гарри вовсе не хотел поддаваться этой отчаянной мысли. — Ты когда-нибудь сомневался в том, что тебе нужна именно Гермиона? — Ты шутишь? Я каждый день просыпаюсь и удивляюсь тому, что она выбрала меня. Кому стоит опасаться, так это мне. — Не переживай, у неё нет никаких сомнений, — улыбнулся Гарри. — Значит, они есть у тебя? — Рон нахмурился, недоумевающе глядя на него. — Ты сошёл с ума! Джинни очень любит тебя! Вы были бы счастливы вместе, даже я могу сказать это! — Я знаю, Рон, — спокойно ответил Гарри. — Но в последнее время меня не покидает мысль, что всё должно быть по-другому. Что для нас двоих может быть всё лучше. Я уверен, найдётся человек, который будет любить её сильнее, и она заслуживает именно этого. Поверь, мне бы хотелось быть этим человеком, но… я просто не могу. Гарри понимал, что этих объяснений попросту недостаточно: они поверхностны и могли только всё усугубить. Но не так сильно, как объяснение «Я целовался с Драко Малфоем, и предпочёл его твоей сестре». Но иного, путного объяснения у него не было. Будь он на месте Рона, услышав правду, Гарри не смог бы принять, что его сестру променяли на кого-то другого. На кого-то, кто просто украл у неё возможное счастье. — Если честно, тебе пора лечить голову, приятель, — раздражённо сказал Рон и вышел из комнаты. Гарри разочарованно закусил губу и подумал, что, вероятно, он прав.***
Спустившись по лестнице, первым, кого увидел Гарри, был Джордж. Он стоял у стены и без особого интереса возился с пригвожденной к стене коробкой, из недра которого раздавались какие-то недовольные, ворчливые звуки. Когда он посмотрел на него, Гарри заметил его тусклый взгляд и слегка отстранённый вид. И тем не менее, Джордж улыбнулся ему. Его улыбка отозвалась в нём тоской и горечью. Гарри не хотел спрашивать «Как ты? ». Он сам ненавидел этот вопрос. Да и что, собственно, должен на него ответить Джордж? Он и сам не до конца знал ответа. Невольно он подумал о Драко, о его неоднозначном подходе, и улыбнулся. — Хреново выглядишь. — На себя-то в зеркало давно смотрел? Ты будто выползший из озера Гриндилоу. — Хотя издалека я больше похож на Лепрекона? — Точно подмечено, — ухмыльнулся Джордж. Гарри тихо фыркнул. В гостиной собралось практически всё семейство. Билл и Чарли тут же поздоровались с ним, пожимая руки и хлопая по плечам. Усадив его на диван, мистер Уизли стал расспрашивать его о самочувствии, о учёбе и вновь заговорил о магловских изобретениях, которые ему посчастливилось открыть. Рон сидел на диване напротив и ел печенье прямо из вазы, а из кухни доносились женские голоса. Гарри невольно вспомнил, как на том же диване его угощала тарталетками Джинни. Тогда ему казалось, что она — его самое сильное влечение. Он с тоской вспоминал свои нежные чувства к ней и не понимал, как они могли так легко притупиться. Затем он задумался о Драко. Воспоминания о нём, казалось, давали ответы на вопросы. Чувства к нему были свежими и крепкими. С каждым днём они словно становились всё сильнее; даже принимая во внимание все его недостатки, всё то непростое прошлое, все обиды, Гарри попросту не мог любить Драко хотя бы чуть меньше. Его не останавливал ни страх потери близкого друга, ни страх отчуждения от семейства Уизли, едва не ставшее ему «домом». Будучи в отношениях с Джинни, он был уверен, что у него появится большая семья, о которой всегда мечтал. Но теперь, если от него отвернутся, казалось, ему хватит и одного Драко. Странно, удивительно, но Гарри был на это согласен. Думая о нём, Гарри невольно размышлял: что он делает в эту минуту? Сидит ли вместе с матерью в своём огромном поместье или они вновь посетили больницу святого Мунго? Но возможно, он проводит время как-то иначе. Гарри с сожалением понимал, что не имеет полного представления о его жизни. Есть ли у Драко и вовсе время подумать о нём? — Все к столу! — прокричала миссис Уизли. — Ну наконец-то, — сказал Рон и, опустив полупустую вазу на столик, поднялся. Стол был заставлен разнообразной едой, словно Рождество было именно сегодня, а не через два дня. Когда Джинни села рядом с Джорджем у края стола, Гарри неловко сел по левую сторону от Гермионы, надеясь, что его лицо будет редко бросаться в глаза бывшей девушке. Стоило ему опуститься на стул, как ладонь миссис Уизли вновь оказалась на его плече. — Гарри, милый, почему бы тебе не сесть рядом с Джинни? Гарри растерянно поглядел на неё, удивляясь тому, что ей всё ещё не сообщили. — Это не нужно, — отозвалась Джинни. — Это почему же? Здесь вовсе нечего смущаться. — Мы расстались, мама. — Что? Но почему? — улыбка миссис Уизли тут же стёрлась с лица. — Это уже вас не касается. — Какие глупости, — махнула рукой миссис Уизли. — Всем свойственно ссориться и мириться. Но примирение случится не скоро, если так упрямиться. Вставай, Гарри. — Миссис Уизли, — настойчиво произнёс Гарри и посмотрел ей в глаза. — Боюсь, это не просто ссора. Лицо миссис Уизли помрачнело. Она нахмурилась, озадаченно глядя на него, затем поджала губы и отступила, больше ничего не сказав. Весь остаток ужина, Гарри замечал на себе её хмурые взгляды. Недоумение мистера Уизли быстро угасло, и он продолжал говорить об изобретениях маглов, но сама миссис Уизли, несмотря на всё своё старание вести себя естественно, никак не могла оставить этого вопроса. Она жеманно улыбалась, расспрашивала об учёбе, и всё поглядывала то на него, то на Джинни. Когда испытующий взгляд упал и на Гермиону, он уже знал, что расспросов ей попросту не избежать. Неохотно поедая пудинг, Гарри ощущал себя не в своей тарелке. В полюбившемся ему доме, он ел теперь без аппетита и всё ждал уединения. Позже, сидя в гостиной и вполуха следя за разговором о драконах, Гарри облокотился о спинку кресла и слушал голос миссис Уизли, который должен был быть тихим, скрытным, но она не могла сдержать своего недоумевающего, возмущенного тона. На все расспросы Гермиона отвечала лишь «я ничего не знаю», «они просто расстались, нам ничего не известно», на что лишь следовали недоверчивые возгласы. Однако после долгих сомнений, миссис Уизли всё же сдалась, в конце заключив, что они всё же непременно помирятся. Слушая её намерение воссоединить свою дочь с «достойным, приятнейшим мальчиком», Гарри желал трансгрессировать в свой пустой и одинокий дом на площади Гриммо. На следующий день опасения Гарри по поводу серьёзных намерений миссис Уизли к примирению их с Джинни подтвердились. С самого утра она давала ему одно поручение за другим; некоторые из них были до нелепого просты и совсем даже не нужны, и каждый раз он встречался с Джинни один на один, и в неловком молчании они оба выполняли свои поручения. Во время этих встреч, Гарри всё больше замечал, как исчезают в нём стыд и смущение. Они вдруг сменились равнодушием, и мнение «я виноват», как-то само собой сменилось на «мне уже всё равно». Из-за плана миссис Уизли, большую часть времени Гарри проводил в комнате или в саду. После недавнего разговора с Роном, тот вновь погрузился в молчание и только изредка поглядывал на него. Билла, Чарли и Джорджа Рону хватало вполне, чтобы избежать скуки. Гермиона всячески старалась развеселить его, пыталась втянуть в разговор не касающийся занятий и даже звала прогуляться, но она и сама понимала, что ему всего этого не хочется, так что не настаивала и отправлялась гулять с Джинни, кидая напоследок жалостливый взгляд. Находясь в доме полном людей, Гарри чувствовал себя одиноким. И это одиночество нагоняло тоску, заставляло всё больше думать о Драко; мысли о нём чаще терзали, пробуждая страхи и сомнения. На следующий день к вечеру в камине Норы, в пыли и саже, появились родители Гермионы в сопровождении мистера Уизли. Глядя на счастливое лицо подруги, Гарри впервые за всё время пребывания в доме испытал радость. Затем всё в том же камине вспыхнула зелёным пламенем Анджелина Джонсон. Он удивлённо наблюдал, как она целует в щёку Джорджа, и как тот в свою очередь широко улыбается ей. Намерение Джорджа жить дальше вызвало в нём восхищение и уважение, но всё же горечь от того, что он никогда не станет прежним, никуда не делась. Хор из голосов и громкие хохотания отвлекли. Отвлекли они и Джинни, которая словно и позабыла о нём, звонко смеясь над рассказом отца, и миссис Уизли в тот вечер не преминула ни единой возможностью сблизить его с ней. Вечер был приятен и полон веселья. Ощущение отчуждённости прошло, но лишь на время. Оно вернулось под конец, когда собравшись в гостиной все пили чай, сидя на диванах, затем постепенно стали разбредаться. Родители Гермионы вернулись домой, получив обещание от дочери, что она вернётся завтра к вечеру, (теперь, когда к их дому подключен камин, перемещаться ей будет намного легче). Вся небольшая женская часть дома вновь собралась на кухне. Мистер Уизли заснул в кресле, напившись глинтвейна и громко похрапывал, Билл с Чарли играли в волшебные шахматы, и большую часть времени молчали, хмуро глядя на доску, Джордж с Роном сидели у камина и тихо переговаривались. Почувствовав себя лишним, Гарри поднялся в комнату Рона и лёг на кровать, которую когда-то поставили для него. В комнате было темно; её освещал лишь серебряный свет луны. Сама она высилась высоко в иссиня-чёрном небе, виднеясь сквозь маленькое деревянное оконце. Гарри глядел на него, сложив руки на груди, и в очередной раз невольно задумался о Драко. Ему хотелось вновь оказаться на Астрономической башне вместе с ним: целовать бесчисленное количество часов и просто говорить ни о чём. Он невыносимо скучал по нему, и вместе с тем думал, что если бы не Драко, его пребывание в этом доме сейчас протекало бы куда веселей. И даже эта мысль не заставила его сожалеть. Но всё же тоска незримо присутствовала; она угнетала особенно, когда все кругом были радостны, а он сам всё никак не мог побороть собственных мыслей и страхов, которые не позволяли почувствовать желанного спокойствия. Дверь комнаты со скрипом приоткрылась. Рон вошёл в спальню и сел на кровать, облокотившись о стену. С минуту царило молчание, от которого напряжение Гарри только росло, но затем Рон вдруг вполголоса сказал: — Я только что говорил с Джорджем. Он не справляется один с магазином, — голос его звучал подавленно и словно бы виновато. — Ему нужна помощь. Неприятное предчувствие охватило Гарри в ту же секунду. Сердце сжалось и покатилось куда-то в живот. Он сел и с отчаянием посмотрел на Рона. Тот смотрел исподлобья сконфуженно и удручённо. — Ты больше не вернёшься в Хогвартс, да? — безнадёжно произнёс Гарри. Рон нехотя кивнул. Гарри отвёл взгляд и с полминуты тоскливо смотрел на луну. В нём боролось отчаянное желание последовать его примеру: бросить Хогвартс и начать новую жизнь. Школа уже не доставляла ему прежней радости; она ощущалась домом теперь лишь наполовину. В ней было много воспоминаний, и большая часть из них будет всю жизнь с теплотой отдаваться в сердце. Но этот год лишь отягощал эти светлые воспоминания. Ему хотелось уйти. Но уйти —значило оставить Драко. Гарри так и не узнал, будут ли их отношения продолжаться после окончания Хогвартса. Было ли всё и вовсе «отношениями». — Как же я там буду без тебя, Рон? — спросил он, не сумев скрыть своей подавленности. — Гермиона будет с тобой. — Это не одно и то же. Рон помрачнел и опустил глаза, не сумев найти очередного довода. — Мне самому не хочется бросать вас, приятель. Но Джордж… — Я понимаю, — ответил Гарри. Вновь воцарилось молчание. В нём всё явственнее чувствовалась появившаяся из ниоткуда пустота. Живот скрутило узлом от мысли, что теперь в Хогвартсе он будет один. Рядом больше не будет того, кто сопровождал его с первого дня в школе. Гарри даже не представлял каково это: ходить на уроки одному, не слышать над ухом постоянную болтовню, не подначивать и не говорить вслух пришедшую на ум мысль. Эти мысли тяготили, вызывали острое нежелание возвращаться, но потом он задумался о Джордже и ощутил вину. Ему сейчас куда тяжелее. Рон нужен ему куда больше, и личное желание держать при себе друга с его стороны эгоистично и жалко. Но всё же, Гарри не мог заткнуть голос, который нашёптывал, что Рон будет отдаляться от него с каждым годом всё больше и больше. Тем более сейчас, когда всё так неясно. — Осталось меньше полугода, старина, — нарушил молчание Рон. — Не успеешь и глазом моргнуть, как школа уже закончится. Конечно, наши планы немного придётся изменить, но всё же… Что бы там ни было, мы друзья, Гарри. И наша семья — твоя семья. Не забывай об этом. Гарри улыбнулся и кивнул, ощутив облегчение. Рон начал рассказывать о планах по развитию магазина. О том, что у Джорджа появилась новая идея и что для реализации его ему понадобится помощь Рона. Говорил он с восторгом и вместе с тем с горечью, и сам Гарри, слушая его, ощущал, что их отношения могут стать прежними. Впервые у него появилась надежда, что он простит его, если узнает о Драко. Но всё же, мысль о возвращении в Хогвартс без Рона прочно укоренилась в нём. Он всё с тревогой продолжал размышлять о том, как будет жить там без него и уже ощущал одиночество. Он волновался и всё продолжал думать, а не лучше ли остаться? Но не мог позволить себе, просто потому что ещё больше ему не хотелось расставаться с Драко. Затем мысли перетекали всё к тем же сомнениям, тем же страхам, что нужен ему вовсе не настолько, и в этом кругу переживаний, он пытался найти хоть минуту спокойствия. Проговорив с Роном до поздней ночи, Гарри крепко заснул, но на утро проснулся всё с теми же волнениями. Настроения всё так же не было; несмотря на вчерашнее осознание того, насколько семья Уизли дорога ему, воодушевления от нахождения в их доме всё так и не появилось. Приняв ванну, он одевался, когда в комнату вошёл Рон. — К тебе прилетела сова. — Очередное любовное послание? — Очень хорошо охраняемое. Я пытался взять у неё конверт, но эта чёртова птица набросилась на меня. Ещё немного — и я бы остался без руки. — Ладно, сейчас спущусь, — фыркнул Гарри. Надев свитер, Гарри бросил так и нераспакованную сумку на пол возле шкафа и спустился вниз. Проходя через гостиную, он заметил на столе свой подарок для Джинни. Его так и не распаковали. Ощутив досаду, Гарри прошёл в кухню. Джинни и Гермиона сидели за столом и пили чай, негромко переговариваясь. — Она в саду, — сказала Гермиона. Гарри кивнул и, бросив взгляд на Джинни, которая всё так же упорно отказывалась его замечать, вышел в сад. На каменной, заснеженной ограде гордо восседал ржаво-коричневый филин. Белый конверт был примотан к ноге, что уже казалось подозрительным. Подойдя к нему, Гарри встретился с угрюмым, недовольным взглядом жёлтых глаз. Они смотрели враждебно, и словно бы ждали какого-то подвоха. Гарри нахмурился и опасливо протянул руку к конверту. Филин в ту же секунду распушил свои перья и безжалостно клюнул его руку. — Вот же чёрт! — вскрикнул Гарри и зажал пострадавший палец рукой. — Держись там, приятель! — послышалось откуда-то сверху. Гарри обернулся и увидел торчащие из окна третьего этажа головы Рона и Джорджа. — Если что, я болею за птицу, — сообщил Джордж. — Спасибо за поддержку, — Гарри закатил глаза и вновь поглядел на филина. Тот буравил его грозным взглядом и издавал враждебные, утробные звуки. — Что за умник прислал сову, к которой даже не подойти? От догадки, посетившей его голову, сердце дрогнуло. Гарри посмотрел на конверт с одолевающим его любопытством. Он попытался резко вырвать его, но чёртова птица только громче закричала и, замахав крыльями, прижимая к голове уши, едва не отцапала руку. Гарри отпрянул и раздражённо посмотрел на неё. — Ладно, и как же мне взять своё письмо? — спросил он, с упрёком поглядев на филина. Тот замолк и уставился на него, словно бы с возмущением. Гарри вздохнул и вновь покосился на конверт. Желание узнать, что там написано, заставляло судорожно искать решение. Будто почувствовав, что он что-то замышляет, филин издал сердитое шипение и сделал пару шагов в сторону. Гарри вновь безнадёжно вздохнул и опустился на колено. Оказавшись с ним на одном уровне, он посмотрел в глаза птицы. Та смотрела внимательно, не сводя с него взгляда, и странно, в эту минуту она казалась совсем неопасной, даже несмотря на всю суровость. — Я не сделаю ничего плохого, — мягким тоном произнёс Гарри. — Я просто хочу взять своё письмо и больше ничего. Могу я взять его? Филин молчал, всё так же не сводя с него взгляда. Гарри смотрел ему в глаза и набрался смелости вновь предпринять попытку. Медленно и осторожно он потянулся к конверту рукой. Птица заворчала, делая ещё маленький шаг в сторону, но не нападала. Гарри замер. — Всё хорошо, — вновь ласково заговорил он. — Я сейчас осторожно отвяжу письмо, ладно? Издав утробный, глухой звук, филин продолжал глядеть на него с каким-то любопытством. Гарри подсел чуть ближе и, не теряя зрительного контакта, отвязал письмо от лапы. Когда филин, точно ворчливый ребёнок, заухал, переминаясь с ноги на ногу, Гарри улыбнулся. — Если ты от того, о ком я думаю, то вы очень похожи. Филин вновь угрюмо поглядел на него, будто этакое сравнение было оскорбительным, и Гарри едва сдержался, чтобы не рассмеяться. — Ну вот, тебе опять сошло всё с рук, — разочарованно сказал Джордж. — Никакого с тобой веселья, Поттер, — и скрылся за окном. Рон фыркнул и его голова исчезла вслед за ним. Обрадовавшись уединению, Гарри нетерпеливо открыл конверт и достал из него письмо. Узнав аккуратный почерк Драко, он широко улыбнулся. «Не думай, что это подарок, Поттер. Просто меня бесит, что я даже не могу отправить тебе банальное письмо с напоминанием о том, какой ты придурок.С наихудшими пожеланиями, Д.М.
Нежные чувства накатили на Гарри разом. Он прочитал письмо ещё раз и ему вдруг захотелось написать самое простое, но искреннее «Я люблю тебя!». Весь текст веселил его и забавлял, но то, что Драко всё же думал о нём и хотел сделать приятное, делали с ним нечто невообразимое. Он поглядел на насупившегося филина и улыбнулся ему. Он теперь совсем не казался ему грозным. Он был гордым и всего лишь недоверчивым к людям. Гарри уже готов был к нему привязаться и хотел, чтобы и тот привязался к нему. — Так ты теперь мой? — спросил он. Филин впервые за всё время недоумённо моргнул. Гарри наклонился и осторожно, всё ещё опасливо подставил ему руку. — Если хочешь. Если нет, ты можешь просто улететь. Жёлтые глаза испытующе глядели на него с минуту, и когда Гарри уже хотел убрать руку, тот сделал два маленьких шажка в сторону и вцепился в его предплечье сначала одной лапой, затем и второй. Гарри почувствовал себя так, словно одержал победу по квиддичу. Выпрямившись, Гарри осмелился погладить его и, на удивление, ему позволили. — Этот идиот применил на тебе заклятие, — филин поглядел на него, точно понимал каждое слово. — Ничего, мы как-нибудь отомстим ему. Он широко заулыбался, услышав утробное уханье. — Вижу, вы подружились? — сказала Гермиона, как только он прошёл на кухню. Филин всё так же цепко сидел на его руке, не желая улетать. — Всего лишь нужен был правильный подход. — Так понимаю, теперь ты его хозяин? — Гермиона изогнула бровь, а в глазах блестело лукавство. Гарри сдержанно улыбнулся и кивнул. — И как же его зовут? Гарри задумчиво поглядел на сову и, увидев, как угрюмо он глядит на сидящих за столом, фыркнул. — Он определённо Брюзга. Гермиона нахмурилась, затем фыркнула, явно поняв откуда взялось такое имя. Джинни вдруг подняла взгляд и с неприкрытой обидой посмотрела ему в глаза. — Когда я хотела подарить тебе сову, ты сказал, что никогда не сможешь заменить Хедвиг, — гневно сказала она. Джинни поднялась, и ножки стула заскрипели по полу. — Спасибо, что вновь указал моё место. Она вышла, оставляя за собой тяжкое чувство стыда. Прежний восторг рассеялся, и тяжесть совы на руке ощущалась теперь неправильно. — Не вздумай, Гарри. Гарри растерянно посмотрел на Гермиону. — Она всего лишь говорит так от обиды. Минуту назад ты был ему рад. И ты удивишься,— тебе позволено радоваться. Тем более, ты ему явно пришёлся по душе. Гарри взглянул на Брюзгу и улыбнулся, заметив на себе его изучающий, но всё тот же угрюмый взгляд. Он бережно погладил его и получил в награду осторожный щипок клювом. К счастью, в комнате Рона не оказалось. Порывшись на полках, заставленных хламом, Гарри удалось отыскать лист и перо с чернилами. Сев за стол, он уже занёс руку над пергаментом, намереваясь написать краткое и простое «Я соскучился по тебе», но оно вдруг показалось глупым и чрезмерно сентиментальным. Закусив губу, он ненадолго задумался, затем аккуратно, как только мог, вывел: «Хочу увидеться с тобой. Встретимся у магазина Мадам Малкин сегодня в три?» Прочитав эти строки ещё раз, Гарри с волнением сложил лист и подошёл к филину, глазевшему на него с подоконника. — Раз уж мы теперь друзья, отправишь моё письмо? Брюзга вновь заворчал, но всё же ухватил клювом письмо. Гарри ласково улыбнулся ему и не удержался от того, чтобы вновь погладить. — Только не щипай его. И позволь прислать ответ, ладно? Ухнув, филин вылетел в распахнутое окно. Стоило только ему улететь, как всё нутро наполнилось волнительным ожиданием. Практически час Гарри пребывал в комнате и ходил из угла в угол. Нетерпение получить ответ скорее, растягивало время на бесконечные часы, создавало в голове ненужные образы, и потом он даже стал сомневаться в Брюзге. Что, если он попросту улетел или вовсе не дал Драко взять письмо? Зная его характер, Драко мог просто пульнуть в него заклятием, не испытывая при этом раскаяния. Но затем он быстро отмел эту мысль и сосредоточился на расчете проделываемого филином пути. По правде говоря, он и не имел никакого представления сколько это может занять времени. Да и в вычислении он вовсе не был силен. Когда к нему заглянул Рон и, плюхнувшись на кровать, стал вещать о излюбленной команде «Пушек Педдл», Гарри только молчал, покусывая губу и изредка мычал что-то в ответ. Затем его позвал Джордж, и он вновь остался один со своими тревогами. Спустя ещё полчаса в окно наконец влетел филин. Вид его был крайне недовольный, но в клюве он всё же держал долгожданный ответ. Гарри подскочил с места и кинулся к нему. — Ты умница, — довольно сказал Гарри и угостил его заготовленным печеньем. В ответ ему послышалось очередное ворчание. Открыв письмо, Гарри фыркнул, а сердце заходило ходуном: «Как тебе, чёрт побери, удалось?! Я буду. Д.М.» Гарри улыбнулся и, сложив лист, положил его в карман джинсов. Взглянув на время, он с трепетом стал ждать назначенного времени. Затем, подумав, отправился на поиски Гермионы. Она нашлась в комнате Джинни. Дверь была приоткрыта, но в самой спальне было тихо. В нерешительности потоптавшись у порога, он постучал о косяк двери. — Входите, — послышался голос Гермионы. Толкнув дверь, Гарри осторожно оглядел комнату. Джинни в ней он не нашёл, отчего сразу же почувствовал облегчение. Гермиона собирала сумку и, взглянув на него, улыбнулась. — Ты чего-то хотел? — спросила она, когда он прошёл внутрь и прислонился спиной к стене, молчаливо наблюдая за ней. — Я хотел попросить тебя. — О чём же? — Я хочу, чтобы ты сказала миссис Уизли, что я погощу с тобой день. Гермиона замерла и, выпрямившись, поглядела на него. — Если я скажу, что отправлюсь на площадь Гриммо, она не отпустит меня. По крайней мере, не одного. — Ты встретишься с ним, да? — догадалась Гермиона, но в голосе её Гарри не услышал осуждения. Не сдержав улыбки, он кивнул. — Сегодня в три. Планирую сводить его на свидание. — И больше ничего? Гарри недоумённо нахмурился, не понимая, что она имеет в виду. — Ты так и не собираешься сказать ему? Сердце Гарри дрогнуло. Он опустил глаза и неопределённо пожал плечами. Гермиона тяжело вздохнула. — Скажи ему, Гарри. Прекрати мучить себя. Сомнения терзают тебя, я вижу. Ты был бы совсем другим все эти дни, если бы только знал наверняка. — Я знаю, — глухо ответил Гарри. — Но отчего-то мне всё кажется, что ещё не время. — Боюсь, ты сильно полюбил его, но просто боишься, Гарри. — Гарри опустил голову ниже, нервно покусывая губу. Слова Гермионы, как обычно, попали прямо в цель. — Но лучше ли находиться в постоянной тревоге? — Нет, не лучше, — признал Гарри. — Это всё несправедливо, — вдруг с досадой сказала Гермиона. Он поднял на неё озадаченный взгляд. — Несправедливо? — После всего, что было с тобой, ты обязан быть счастлив. Я думала, после войны всё так и будет. — Я тоже, Гермиона. Но сейчас вовсе не так плохо, — он улыбнулся ей и добавил: — Когда я скажу ему, возможно, всё будет намного лучше. Гермиона улыбнулась и, подойдя ближе, обняла его. Гарри погладил её по волосам, чувствуя, как в нём возрастает уверенность. Каждый раз в такие минуты, он был благодарен судьбе за таких друзей. — Если не будет, ты прости, но я вновь ударю его. Гарри фыркнул и тихо рассмеялся. — Что же, теперь точно придётся сказать.