***
Вернувшись в Хогвартс после долгой прогулки в одиночестве, Гарри неуверенно направился в сторону Гриффиндорской башни, однако остановился на полпути. Решение идти к Джинни и просить прощения, показалось вдруг глупым и не продуманным. Он вовсе не понимал, что должен сказать. Да и что, собственно, здесь объяснять? Ведь и так ясно, как день — ни о каком прощении не могло быть и речи. Это ноющее чувство в груди — вполне заслуженное, и стремиться заглушить его— неправильно. Он должен страдать сильнее, иначе в этом всём нет никакой справедливости. Развернувшись, Гарри с неохотой направился на третий этаж. В коридоре у неугомонного портрета он увидел Гермиону. Лицо её было сурово, а руки сложены на животе, что намекало на серьёзный неприятный разговор. Но встретившись с ним взглядом, оно вдруг смягчилось: глаза наполнились сочувствием и пониманием. Без лишних слов, Гарри направился вслед за ней. — Джинни сказала, ты расстался с ней, — Гермиона села напротив, всё в том же тихом уголке библиотеки. В жёлтом свете свечи её взволнованность блестела в глазах ещё яснее. — Я сказал ей правду. — То есть, ты рассказал ей об измене с надеждой, что она простит, так? Не выдержав её настойчивого взгляда, Гарри посмотрел в окно. Из кромешной темноты сверху падали белые хлопья. — Я признался, что полюбил другого, Гермиона. — Гарри… — с нескрываемой досадой произнесла Гермиона. Она замолчала и смотрела на него то ли сочувственно, то ли разочарованно. Гарри был равнодушен к этому взгляду. Он думал только о Джинни: о причиненной ей боли, о её побледневшем лице и мелькающим в глазах недоверии. Ему хотелось, чтобы этой боли не было: чтобы это он оказался на её месте и боль причинили ему. — Ты виделась с ней, — тихо сказал он. Гермиона кивнула. — Она выглядела… неважно. Плакала… Невольно Гарри вспомнился Дин Томас. То, какую злость он вызывал в нем каждый раз, когда видел слёзы Джинни. Ещё тогда он не подозревал, что причинит ей ещё большую боль. — Только не вздумай говорить кому-либо, что это твоя вина, Гарри. А тем более, что ты изменил ей. Гарри недоумённо поглядел на неё, не совсем понимая её слов. — Но ведь это я виноват. — Ты виноват, но, Гарри, измена для девушки— как пощечина перед публикой — это унизительно. А если она еще и с парнем… да еще и с Драко Малфоем… — Гермиона нахмурилась, очевидно представляя себя в подобной ситуации. — На месте Джинни, я бы тебя просто убила! Гарри похолодел, ощутив укол совести. — Я никому не собираюсь говорить об этом. — Не стоит говорить. По крайней мере пока. И о Малфое… — Гермиона вновь нахмурилась и поймала его взгляд. — Что ты собираешься делать? Гарри ненадолго задумался, затем неопределённо пожал плечами. — Не имею ни малейшего понятия. — Это потому что ты не уверен в его чувствах или не уверен, что он хочет отношений с тобой? Гарри опустил взгляд и промолчал. — Твои опасения вовсе не напрасны, Гарри. Не забывай, что он чистокровный. И он Малфой. Не знаю, что там между вами, но я ни за что не поверю, что он всё ещё не печётся о своём статусе в обществе и не прислушивается к родителям. — Я всё это знаю, Гермиона, — раздраженно ответил Гарри. — Если бы не знал, то не сидел сейчас здесь и не слушал тебя. То, что я влюбился, не значит, что я не способен думать ясно. — Прости, но то, что ты влюбился в Драко, уже говорит о неразумности твоего ума, — упрекнула Гермиона. Гарри уже было открыл рот, чтобы ответить ей, но так его и закрыл, не найдя весомых доводов. — К счастью, скоро каникулы. Думаю, тебе будет полезно побыть вдали от него, — властным тоном добавила она. Гарри поджал губы, ничего не ответив. Ему казалось странным, что даже Гермиона не могла понять, насколько сильно он привык к Драко. Он был уверен, что время ничем не поможет, а отсутствие его рядом- только лишь заставит думать о нём ещё больше. Хотя куда уж больше… Драко был в его мыслях постоянно. Его саркастические фразы, ребячливость и внезапные приступы нежности — буквально ежеминутно проигрывались в голове. Но, если так подумать, Гермиона ничего об этом не знала. Драко для неё - всё тот же эгоистичный, избалованный ребёнок, в котором нет ничего доброго и нежного. И то, как Драко всякий раз презрительно морщится, стоит лишь упомянуть её имя или имя Рона, говорит лишь о том, что в словах Гермионы есть правда. Но он может судить только о его отношении к себе. И с ним Драко совсем другой. — Я думаю, у него есть ко мне чувства, Гермиона. Иначе я не могу объяснить некоторые его поступки. — Но достаточно ли их, Гарри? — с какой-то обречённостью спросила Гермиона. — На кону честь его семьи. Слова задели за живое. Сердце болезненно сжалось, и в голове в ту же секунду появились сомнения. Гарри хотелось сказать уверенно, что их вполне достаточно, но с отчаянием осознал, что не может. — Я переживаю за тебя, Гарри, — Гермиона склонилась вперёд и поймала его взгляд. В её глазах Гарри видел волнение. Он видел в них сочувствие, словно бы всё уже заранее предопределено. И самое пугающее было то, что Гермиона никогда до этого не ошибалась. — Будь это кто-либо другой, я бы так не волновалась. Просто будь осторожен, ладно? Не сближайся с ним больше, чем нужно. Напористый взгляд Гермионы заставил его смутиться. Перед глазами вдруг вспыхнула картина, где он и Драко удовлетворяются, находясь в невероятной близости; горячее дыхание и до невыносимого интимные звуки послышались в ушах, словно наяву, и по телу непроизвольно прошла дрожь. Считается ли это «сближаться больше, чем нужно?» — Я буду осторожен, — глухо произнёс он. — Обещаю.***
Слухи о расставании с Джинни прошли по Хогвартсу с молниеносной скоростью. Следующим утром за завтраком об этом уже знали все. Гарри понял это, как только его окружила толпа девушек, стоило только пройти в Большой зал. Они что-то неустанно щебетали в унисон, отчего голова вдруг разом разболелась и едва не разбухла, грозя взорваться. На помощь ему пришла Гермиона. Пробившись сквозь толпу, она взмахом палочки заставила их онеметь и пока растерявшиеся девушки хватались за горло, вывела его из толкучки. — Вижу, всем уже известно? — спросил Гарри, сконфуженно ловя на себе взгляды студентов. — Джинни объявила всем, что вы расстались. Без особых подробностей, но она добавила, что ты непременно пожелаешь обзавестись новой девушкой. И, разумеется, у каждой есть шанс. — Что?! — Думаю, настало время тебе узнать о понятии «месть обиженной девушки», Гарри. Слово «месть» ничуть не напугало Гарри. Однако то, что Джинни хранит обиду в сердце, отдалось в груди болью и сожалением. Вместе с этим стыд и досада пробудились в нём, как только за столом Гриффиндора оживлённо начали выкрикивать речёвки в поддержку своей квиддичной сборной, напоминая о намеченном на сегодня соревновании. Обида за Джинни подступила к горлу и обвилась вокруг шеи. Ему неумолимо захотелось вернуть время вспять и изменить всё — найти более подходящее время, более нужные слова, которые могли быть менее жестоки. Но есть ли они вовсе? Гарри не мог найти ни единого слова, которое не причинило бы Джинни боль, и где он сам был бы более честным и достойным человеком. Посмотрев в сторону слизеринского стола, он так и не увидел Драко, который вновь проводил выходные дома. Сев за стол, он бросил взгляд на Джинни. Она сидела неподалёку со студентками из своего курса и переговаривалась с ними, выдавливая из себя улыбку. Гарри заметил слегка опухшие глаза, тусклый взгляд без прежней весёлости, и ему безумно захотелось взять её за руку и сказать, как всё ещё любит, и как дорожит ей, но с тоской понимал, что эта любовь вовсе не та, которая ей нужна. Поймав его взгляд, Джинни как-то болезненно поморщилась, пренебрежительно поджала губы и отвернулась. Вздохнув, Гарри опустил голову и с неохотой положил себе тост, когда почувствовал на себе чужое внимание. Подняв голову, он встретился с недовольным взглядом Рона. Симус, Дин и Невилл сидели рядом и с откровенным недоумением глядели на него. — Ты расстался с Джинни. Позволь узнать, почему? — голос Рона был полон укора и гнева. Гарри был уверен, что скажи он истинную причину, тот бы набросился на него с кулаками, и стол, наполненный яствами, не послужил бы для него преградой. Растерявшись, Гарри посмотрел на Гермиону; она смотрела всё с тем же напором, точно говоря «не вздумай». Но Гарри не понимал, что должен сказать. Он уже знал, что любое его слово только обернётся против него самого. И как бы не хотелось потерять друга, он его потеряет в любом случае. Если только ему не придётся пойти наперекор собственному сердцу. — Я думал, ты любишь её. Думал, ты не причинишь ей боли. Гарри отвёл взгляд и нервно сглотнул. — Я слишком плох для Джинни, Рон. Поверь. — Что это, чёрт возьми, ещё значит?! — Рон, не кажется ли тебе, что это касается их двоих? — вмешалась Гермиона. — Нет, не кажется. Она моя сестра, Гермиона. А мой лучший друг причинил ей боль! — Рон вонзил в него свой острый взгляд полный осуждения. Это осуждение отчего-то вывело Гарри из себя. — Если ты думаешь, что я должен быть с ней и врать, то можешь не считать меня своим другом, Рон. Поднявшись с места, Гарри направился к выходу из зала. — Гарри! — крикнула вслед Гермиона. Гарри ускорил шаг, уклоняясь от полетевших в его сторону любовных посланий.***
Во время игры шёл снег. На трибунах стоял гул из голосов. Болельщики кричали, надрывая глотки, и громко свистели. Новый комментатор, плохо справляющийся с задачей, едва поспевал озвучивать происходящее в небе. Агрессивную игру Джинни, которая вдруг стала безжалостно толкать соперников и бросалась за снитчем с неведомым бесстрашием, он назвал «новой тактикой». После разлетевшегося по Хогвартсу слуха многие догадались, что дело, разумеется, совсем в другом. Рассвирепевшую Джинни Уизли всего лишь безжалостно бросили накануне игры, и теперь она выплёскивает обиду, прекрасно зная, что над ней подшучивают и злорадствуют те самые девушки, перед которыми ещё недавно предъявляла права на «героя». Гарри ненавидел это клеймо, которое, казалось, останется с ним на всю жизнь. Ненавидел эти смешки и шепотки, которые доносились до него с трибун. Наблюдая за Джинни, её жестокой игрой, ему как никогда хотелось стать обычным парнем. Что бы было, если бы Волан-де-Морт выбрал кого-то другого? Всё внимание было бы приковано к нему, а до самого Гарри никому не было никакого дела. Внезапно эта мысль вызвала раздражение. Все кругом показались чужими и фальшивыми. Ему вдруг захотелось знать, действительно ли Чжоу или Джинни испытывали к нему чувства, если бы не всё это особое внимание, прикованное к нему со дня поступления в Хогвартс? Возможно, они бы и не заметили его среди волнений к другому студенту, которому «повезло» стать избранным. Ответа он уже никогда не узнает. Гарри обернулся и нашел взглядом Рона и Гермиону. Они сидели неподалёку и наблюдали за игрой. Рон, сосредоточенный и взволнованный, следил за Джинни, изредка выкрикивая слова поддержки. В его верности и искренней дружбе Гарри не мог сомневаться. Но всякой дружбе мог прийти конец, и он собственноручно распахнул для этого ворота. Он боялся, что примирения не будет до самого конца обучения в Хогвартсе. Они разойдутся, и каждый заживёт своей жизнью. Повседневность разрушит даже их дружбу с Гермионой. Семья Уизли уже не будет ему родной и в ней не будет для него места. Эти мрачные мысли заставили его подняться. Опустив голову ниже, чтобы его не узнали под капюшоном толстовки, он спустился с трибун и направился к замку.***
Поднявшись на часовую башню, Гарри долго смотрел из-за замёрзшего стекла на падающий снег; на холмы, от которых ещё недавно веяло свободой. Прежние мысли не отпустили его, прочно осев в голове. На душе было неспокойно; мысли перескакивали одна на другую, и за ними слышалось постоянное молчаливое сожаление о том, что Драко нет рядом. Он не видел его с прошлой ссоры и только надеялся, что она не была последней. Гарри безумно хотелось взять трубку телефона и позвонить ему, услышать его голос, но волшебный мир мог предложить ему лишь каминную сеть. Было бы забавно связаться с поместьем Малфоев и увидеть над камином растерянное лицо его матери. Ещё забавнее было представить Драко с магловским устройством в руках и жутким, брезгливым недовольством на лице. Эти образы вызвали у него улыбку. Чувствуя себя невероятно глупо, Гарри закрыл глаза и мысленно обратился к Драко, чтобы он как можно скорее вернулся. Просто потому что ему хотелось видеть его прямо сейчас. — Поттер. Гарри распахнул глаза и, обернувшись, с нескрываемым изумлением посмотрел на дверь. Там, в проеме, стоял совершенно реальный, раскрасневшийся от холода Драко. Он снимал с рук перчатки и смотрел на него с привычной игривой улыбкой, что давало понять: Драко вернулся в прекрасном расположении духа. Сердце Гарри от радости сделало кульбит, и он с трудом удержал себя, чтобы не броситься к нему навстречу.Одновременно ему стало любопытно—слышал ли Драко об их расставании с Джинни? Гарри отвернулся, возвращая взгляд за стекло, и только тогда позволил себе улыбнуться. На сердце вдруг стало очень легко, а приступ одиночества моментально угас. Стрелка на часах сдвинулась, перекрывая обзор; Малфой подошел ближе и встал рядом. Гарри сжимал кулаки в карманах куртки, едва сдерживаясь, чтобы не коснуться его и не взять холодную ладонь в свою руку. С полминуты Драко молчал, глядя на холмы со своей высоты, затем посмотрел на него всё с тем же озорством. — Чего это ты не болеешь за свою команду Гриффиндурков? Это прозвище невольно напомнило Гарри о их первой встрече: когда Драко ещё не знал ни его имени, ни его прошлого. Он хотел подружиться с ним, важный и возбуждённый предстоящим походом в школу, которую якобы теперь ненавидел. Гарри улыбнулся, подумав, какой на самом деле Драко до сих пор по-детски заносчивый. — Задумался о себе, — признался он. Драко, на удивление, не выдал ни одной саркастической шуточки и продолжал глядеть с ожиданием. — Думал о том, что было бы хорошо, если бы избранным стал какой-нибудь Драко Малфой. О Поттере бы тогда никто и знать не знал. Драко вдруг фыркнул. Гарри посмотрел на него с недоумением, не находя в своих словах ничего забавного. — Есть такое понятие, Поттер: «шило в заднице». Так вот, открою тебе тайну: с этим шилом ты и родился. — Гарри громко рассмеялся, глядя на Драко уже с привычной нежностью. — Я серьёзно, ты ведь и дня прожить не можешь, не влипнув в какое-нибудь дерьмо. Я слышал все разговоры о тебе. Сомневаюсь, что кто-нибудь другой попёрся бы к трёхглавой псине или полез в трубу навстречу противной гадине. — Представляю, что бы было с тобой, услышь ты посреди ночи зов Василиска. Ты бы окаменел и без его ужасающего взгляда, — Гарри расхохотался ещё громче, представляя паникующего второкурсника Драко, истерично кричащего во всю глотку и бегающего из стороны в сторону. — Вообще-то это не очень приятно слушать, Поттер, — проворчал Драко, но в голосе его не было слышно ни капли злости. — В любом случае, я сам долго над этим размышлял. Роль избранного — не для меня. Особенно после того, как полоумный садист без носа поселился у меня в доме. Нет уж, мне хватит и моей славы. — Так ты прославлен! — наигранно удивился Гарри, с весельем глядя на него. — Разумеется! — Драко невозмутимо пожал плечами и выпятил подбородок, красуясь. — Я красив, умён, богат, полон харизмы и, к твоему сведению, у меня тоже есть поклонницы. А ты всего лишь «избранный». — Поэтому ты пошёл на бал с Паркинсон? — Гарри повернулся в его сторону и прислонился плечом к стене, чтобы наблюдать за Драко. Тот в свою очередь встал рядом и облокотился спиной к окну. Так невозмутимо, что не будь Гарри по уши влюблён, мог и не заметить, что к нему хотят находиться ещё ближе. Крепче сжав кулаки, он чувствовал, как собственное сердце утопает в эйфории. — Я пошёл с ней, потому что ей не с кем было пойти, — насупился Драко. — Да и ты пошёл с этой Патил. Не мог выбрать себе кого посимпатичнее, Поттер? Я думал, ты избранный. — Разве вы не встречались? — спросил Гарри, пропуская последний вопрос мимо ушей. — С Пэнси? Ты с ума сошёл, Поттер? Мы просто хорошие друзья. — С виду казалось иначе. — Поттер, — Драко поморщился, глянув на него. — Она мне, конечно, симпатична, но будем честны, внешность её на любителя. Гарри попытался сдержать улыбку, ощущая, как маленький огонёк ревности в груди затухает. — Кажется, у тебя слишком высокие стандарты. — У меня просто есть вкус. — И, какие же критерии у твоего вкуса? — спросил Гарри, с напряжённым волнением ожидая ответа. — Ум, опрятность и хорошие манеры. И, разумеется, красота. А ещё очень важно иметь чувство юмора. Не хочу жить с занудой. Гарри с сожалением подумал, что под некоторые стандарты он совсем не попадает. А может, по меркам Драко, не подходит ни к одному. — Странный набор, — произнёс он, стараясь не выдать подавленности. — И это говоришь мне ты? Занудная китаянка и… и другая. — Гарри подавил улыбку, не желая раздражать того, кто теперь так аккуратно подбирает слова, чтобы невзначай не обидеть. — В любом случае, рядом со мной должен быть кто-то… избранный. — Сердце Гарри дрогнуло и вновь наполнилось надеждой. Драко нахмурился от этого слова и чуть погодя добавил: — Мной. — Сколько гордости и высокомерия, — ухмыльнулся Гарри, завороженно глядя на него. — И заметь, я всё ещё неподражаем, — самодовольно оскалился Драко. — Это ужасно, что я не могу с тобой поспорить? — Нет. Ты просто наконец вынул глаза из задницы, Поттер. Драко смотрел в окно и наблюдал, как с неба падает крупный снег. Гарри смотрел на него, чувствуя его странное благодушие и ощущал в себе желание знать о нём всё. Ему были интересны его мысли, чувства, переживания. И причины такого настроения тоже. Он никогда ни к кому не испытывал таких чувств, и эти чувства иногда пугали, а иногда вводили в приступ необъяснимой радости. Гарри не знал, каково это — ощущать себя совершенно счастливым, но, как ни странно, думал, что ещё немного и он сможет понять это вместе с Драко. — Ты был дома? Драко взглянул на него и улыбнулся чуть шире. — Был. — Увидев в его глазах заинтересованность, Драко добавил: — Нам разрешили навестить отца. Чувствует он себя намного лучше. Мы с мамой даже едва не огрели его стулом. Дважды. Знаешь ли, у него появились грандиозные планы по освобождению. Гарри улыбнулся. Откровенно говоря, он ненавидел Люциуса Малфоя, но глядя на Драко, ему невольно передавалось его воодушевление. Затем Драко вдруг отвёл взгляд. Поведя плечом, он с полминуты молчал, выдавая свою нервозность, прежде чем вновь заговорить: — Я слышал, пока меня не было, в Хогвартсе успело что-то случиться. Гарри вгляделся в его профиль, стараясь угадать его мысли, но они ускользали от него. — Ты слышал всё правильно. — Ясно. Наш честный герой не вынес тяжести тайны, — фыркнул Драко, но с налётом какого-то раздражения. Это не понравилось Гарри; подобная реакция вызвала лишь сомнения. — О таких правильных я читал только в детских сказках, Поттер. — То, что мы делаем, считается изменой, Драко. Возможно, ты думаешь иначе? Гарри заметил, как Драко нахмурился и поджал губы. Ему невыносимо хотелось узнать, что он думает сам и что скажет по поводу этой «измены», о которой они стараются и вовсе не говорить. Но если спросить, Гарри заранее знал, что получит лишь пылкую реакцию, которая закончится очередной ссорой. Сейчас ему не хотелось никаких ссор. Ему хотелось, чтобы Драко был рядом. — Так поэтому ты здесь? — догадался Драко. — От тебя в очередной раз отвернулись, — он презрительно фыркнул и покачал головой, точно не мог поверить, что это и есть его, так называемые, друзья. — Я вовсе не ожидал моментального прощения, Драко. И это было бы довольно странно, потому что предательство — не то, что прощается легко. Думаю, ты согласен с этим. Сомневаюсь, что ты бы простил. Драко нахмурился и задумчиво опустил взгляд. Гарри всё наблюдал за ним с любопытством, находя его характер слишком сложным, непонятным для себя. И в последнее время слишком непредсказуемым. Если раньше он знал, чего от него ожидать, то теперь каждая реакция или ответ, вводили его в замешательство. И в очередной раз Драко удивил его. — Если она тебя действительно любила, в чем я лично сомневаюсь, то простит, Поттер, — сказал он недовольно, словно сам не желал произносить этих слов. Гарри улыбнулся и устыдился того, что само прощение Джинни менее важно, чем слова Драко, которые вызвали в нём очередной трепет. — Интересно, что привело тебя к таким выводам? — Я часто обижался на родителей. — Это не одно и то же, — фыркнул Гарри. Драко поморщился, возмущаясь тем, что его слова ставят под сомнение. — Да, но сути не меняет! Я знаю о чем говорю, потому что я Драко, чёртов, Малфой, ясно, Поттер? — Ты иногда говоришь такие вещи, которые никак не вяжутся с тобой, Драко, чёртов, Малфой. Драко с недовольством покосился на него, но Гарри лишь рассмеялся. — Если честно, Поттер, вообще не понимаю, что ты нашел в этой… Уизли, — сказал Драко, как только он затих. На последнем слове он не забыл поморщиться, словно говорил о чем-то тухлом, весьма гадком. Гарри пожал плечами. — Она красивая, смелая и у неё есть чувство юмора. — Только не говори, что тебе нравится убогий юмор, Поттер. Шуточки её плоские, как и она сама. В ответ на очередное невольное оскорбление, Гарри накрепко вцепился зубами в его предплечье. Драко истерично вскрикнул и отпрянул, зажав рукой укушенное место. — Ты совсем с цепи сорвался, Поттер?! — В следующий раз будешь знать, как оскорблять моих друзей, — сказал Гарри, смеясь. Но затем со всей строгостью добавил: — Я серьезно, Драко, больше не смей. Драко скривился и пробормотал: — Больно надо. Драко не стал подходить: не вернулся на место, ближе к нему, а прислонился плечом к стене напротив, и вновь поглядел за стекло циферблата. Это небольшое расстояние казалось Гарри бесконечным. Ему хотелось приказать, чтобы он вернулся на место, но это было бы слишком глупо. Теперь, глядя на него, он желал почувствовать те же объятия, что получил на мосту — внезапные и невероятно согревающие. Но Драко всё стоял на месте, сунув руки в карманы пальто, и Гарри с каждой секундой ощущал в себе острую нехватку его тепла. — Подойди, Драко, — не выдержав, произнёс он. — Обещаю кусаться не буду. Драко поглядел на него с сомнением, словно бы он совершенно точно задумал что-то недоброе. Гарри это лишь позабавило. — Боишься, Малфой? Услышав эти слова и уловив ехидную ухмылку, Малфой фыркнул. — Ты просто смешон, — сказал он, недовольно гримасничая. Но никакая гримаса не спасла его от улыбки. Вновь поглядев за стекло, он, словно нехотя, отстранился от стены и приблизился, возвращаясь на место. Он взглянул на него, и Гарри без единого сомнения шагнул к нему и уткнулся холодным носом ему в шею. Драко вздрогнул, но не отстранился. — Какого чёрта, Поттер?! У тебя нос ледяной! — Ты сам ответил на свой вопрос, Драко, — хохотнул Гарри. — Но ты, конечно же, можешь просто отойти. Я ведь тебя не держу? — сказал он, а сам ухватился за край его пальто, чтобы в случае чего, притянуть его обратно. Но Драко всё стоял неподвижно. — Просто моей шее… слишком жарко. Нелепое оправдание показалось Гарри смешным. Он тихо рассмеялся и обнял его, притягивая к себе ближе. Драко помедлил, но всё же робко обнял в ответ. В эту минуту, Гарри невыносимо хотелось признаться: сказать, как любит и как хочет быть с ним. Но наставления Гермионы звучали в голове ясно и отчётливо. Они отдавались в груди эхом, а сердце сжималось от страха быть отвергнутым. Просто потому что Гарри знал насколько важна для Драко семья. Просто потому, что теперь он сам не мог представить своей жизни без него. Гарри коснулся губами горячей шеи и почувствовал, как руки Драко сжимаются крепче. Спроси Драко, почему Поттер бросил Джинни, Гарри бы тут же ответил. Но Драко молчал, и отчего-то ему казалось, что его молчание намеренно.***
Вечером в башне Гриффиндора праздновали очередную победу. Джинни вновь вызвала всеобщий триумф и была в центре внимания. Но на этот раз — Гарри не было рядом. Лёжа в спальне в полном одиночестве, он знал, что она вспоминает о нём с обидой, горечью и злостью. Гарри хотел быть рядом, поддержать, порадоваться её победе, сказать, как он искренне гордится ей, но с сожалением понимал, что его не желали видеть. Но затем он вспомнил слова Драко, и отчего-то они показались ему противоречивыми. Должен ли человек, который искренне любит, прощать предательство? Ведь это куда больнее, чем предательство кого-то менее родного, менее любимого. Если бы он был на месте Джинни, смог бы простить? Сейчас Гарри думал, что да. Разумеется, он бы понял, непременно подумал, что сам оказался недостаточно хорош, недостаточно интересен и хорошо, что Джинни поняла всё правильно. Но может, это потому лишь, что сама его любовь оказалась «недостаточной»? Потому что теперь, задумываясь о Драко, ему не хотелось быть «недостаточно интересным» или «недостаточно привлекательным» для него. Ум, опрятность и хорошие манеры… Всё это подходило для аристократов и никак не вязалось с ним. Может, он и есть для него «недостаточной любовью»? Да и есть ли эта любовь вовсе? Когда Драко находится рядом, Гарри попросту не мог сомневаться. Драко дарил ему своё тепло, свою беззлобную, совершенно искреннюю улыбку, и ему казалось, что он ничего из этого бы не получил, если бы не было никаких чувств. Но затем, когда он оставался в одиночестве, к нему неумолимо подступал страх, что это всё лишь потеха от скуки. В прошлом Драко было множество неоднозначных поступков (проще было назвать, какие поступки были более - менее правильными), Гарри не мог найти в себе уверенности, что не является одним из его очередных развлечений, и если даже у него есть чувства, то они пройдут, как только они покинут Хогвартс. В следующую минуту эти мысли уже казались абсурдными. Когда играют—не обнимают так тепло, и не стараются быть ближе. Драко буквально преследовал его. Он совершенно точно наблюдает за ним и ему даже не нужна была карта, чтобы знать, где находится Гарри. Это преследование, похожее на манию, восторгало его. Оно радовало и заставляло чувствовать себя особенным. Но затем ему опять же вспомнилось странное раздражение в голосе Драко, и его молчание по поводу расставания с Джинни. Для него самого это бы сыграло важную роль, и такой, как Драко, разумеется, мог бы сложить все пазлы воедино. Но почему-то он ничего не сказал. В дверь постучали. Гарри сел на кровати, позволив Гермионе войти. В том, что это была именно она, не было ни капли сомнений. После последних событий, он не мог предположить, что это мог быть кто-то другой. Прикрыв за собой дверь, Гермиона прошла в спальню. Поглядев на него с жалостью и сочувствием, она осторожно села рядом. — Почему ты здесь, Гарри? Ты должен быть в Гриффиндорской башне вместе со всеми. — Не думаю, что Джинни хотелось бы меня видеть. К тому же, у меня нет желания справляться со всем этим женским вниманием. — Было время, когда это внимание тебе льстило. — Но теперь мне оно не нужно, — улыбнулся Гарри. — Потому что тебе теперь интересны парни? — Гермиона изогнула бровь, выражая своё сомнение. — Разумеется, нет, — фыркнул Гарри. — Я вовсе не интересуюсь парнями. Я интересуюсь Драко, — добавил он нагло, со смешком наблюдая, как хмурится Гермиона. — В таком случае странно, что ты сидишь здесь, а он делает вид, что читает в гостиной. — Что?! — Гарри готов был подскочить с места и бежать в гостиную со всех ног, но Гермиона осадила его одним лишь взглядом. Оставаясь на месте, он чувствовал себя глупцом, потому что не догадался проверить карту. — Прекрати так вести себя, Гарри. Я уж понадеялась, что ты сидишь здесь, потому что наконец послушался меня. — Нет, я здесь, потому что большой любитель полежать в полном одиночестве и впасть в уныние от собственных мыслей. — То, что ты думаешь — уже хорошо. И если мысли вгоняют тебя в уныние, значит, ты всё же сомневаешься. — Я не говорил, что уверен, Гермиона. Ты сама сказала, он — Драко Малфой, а значит можно ожидать чего угодно. Должно быть, несмотря на улыбку, в его голосе промелькнула горечь, иначе Гарри не мог объяснить откуда взялся этот взгляд полный сожаления, и почему Гермиона вдруг сказала: — Я наблюдала за ним в последнее время, и мне кажется, что в нём есть много от себя прежнего. Но всё же на тебя он смотрит по-другому. Он даже не замечал, что я наблюдаю, когда смотрел на тебя. Гарри не смог сдержать улыбки и смущенно потупил голову, чтобы скрыть её. Но следующие слова заставили сердце тревожно вздрогнуть. — Возможно, ты всё же должен спросить, Гарри. Лучше разобраться с этим сейчас, иначе потом тебе может быть куда больнее. — Но что, если пробыв со мной ещё немного времени, он всё же выберет меня? — тихо спросил Гарри. Он смотрел на Гермиону в надежде увидеть поддержку, но она лишь нахмурилась, словно бы видела перед собой совсем безнадёжное существо. — Гарри… — Если есть хоть маленький шанс, я не могу его упустить, Гермиона. По крайней мере, у меня есть время понять, сбежит ли он, услышав признание, или оно волнует его достаточно, чтобы остаться. Гермиона смотрела на него всё с той же безнадёжностью, пока удручённо не вздохнула, смирившись с его намерениями. — Это должен был быть спокойный год, Гарри. Почему ты никак не можешь жить… просто? — Спроси об этом у Малфоя, — фыркнул Гарри. — У него есть хорошая теория на этот счёт. — Благодарю, но желания разговаривать с ним у меня нет никакого, — закатила она глаза. — Ладно. С кем ты собираешься идти завтра на вечеринку? — Какую вечеринку? — Гарри! Только не говори, что забыл! — Я… забыл, — сконфуженно произнёс Гарри. — Но я вовсе не собираюсь идти. Если ты не заметила, у меня больше нет пары, и я не хочу сидеть и думать, что все на меня смотрят осуждающе. Тем более Джинни. — Но это неуважение к профессору, Гарри. Он и так делает для тебя достаточно. Гарри поморщился, вспоминая заискивающее лицо Слизнорта, который не отставал, пока не получил согласие, и заранее ощутил стыд при новой встрече, где обиженный профессор просит объяснений. — Я не знаю с кем пойти. Луну уже пригласил Невилл. — Пригласи Парвати. Она с радостью согласится, чтобы только насолить Дину. — Они опять поссорились? — Не нахожу в этом ничего удивительного. Вчера вечером в гостиной было знатное представление. В ход едва не пошли палочки. Она до сих пор в плохом расположении духа, так что могу спросить за тебя. — А ты уверена, что к концу вечера я останусь жив? Мне бы не хотелось стать случайной жертвой в их бурном романе. — Зато твой закончится так, как никто из нас не ожидал. Хотя будет весьма обидно, если Малфой вдруг станет тебя оплакивать и ненароком признается в любви. — Да, это будет весьма обидно, — рассмеялся Гарри.***
К вечеринке Гарри готовился неохотно и столь же неохотно ждал Парвати на диване в гостиной восьмого курса. Прошло полчаса. Мимо проходили студенты, разодетые в парадные мантии и в вечерние платья. Они шумно покидали гостиную, оставляя его вновь в одиночестве. Также мимо проходили слизеринцы, шепчась о том, какая эта вечеринка на самом деле бестолковая, но тем не менее, на их лицах, сквозь маску высокомерного недовольства просматривалась заинтересованность. Среди них не было Драко. С самого утра преследуемый Патил причитаниями о том, как он должен безукоризненно выглядеть на вечеринке, Гарри не удалось побыть с ним наедине хотя бы минуту. Он ловил его взгляды, откровенно смотрел в ответ, и всё проклинал себя за тот блокнот, выброшенный в пылу гнева. Ему попросту не хватало общения с ним. Не хватало самого Малфоя. Тех коротких совместных часов становилось мало. Устав сидеть на одном месте, Гарри поднялся и стал медленно расхаживать по комнате. Дверь спальни открылась и в гостиную вышел Рон в относительно новой парадной мантии. Он бросил на него короткий взгляд и, не проронив ни слова, подошёл к порогу спальни девушек и стал ждать. В тот же миг воздух наполнился неловкостью и напряжением. Остановившись у противоположной стены, Гарри облокотился о неё и опустил глаза, одновременно желая, чтобы кто-нибудь уже наконец вышел, и вместе с тем прокручивал в голове более менее подходящие фразы, чтобы объяснить — дать понять, что он вовсе не желал причинять боль Джинни. Это всего лишь стечение… обстоятельств. Каждая такая фраза звучала в голове неправильно, и он понимал, что Рон всё равно не поймёт, осудит и скажет, как это всё скверно и, чёрт возьми, подло. И Гарри даже не затронет имя Драко. С горечью он понимал, что рано или поздно, когда настанет время и этого признания, не останется и надежды. Короткие минуты текли бесконечно долго. Гарри слушал тиканье часов, стараясь отвлечь себя от назойливых мыслей и от осуждающих взглядов, которые Рон периодически бросал на него, пока наконец не вышла Гермиона. В легком лиловом платье она выглядела потрясающе. На лице Рона тут же расцвела улыбка, а в глазах появился оживлённый блеск. Гарри с затаённой улыбкой наблюдал за ними, ощущая в себе нежную привязанность к ним, и искреннюю радость оттого, что они нашли в себе смелость быть друг с другом. Когда Гермиона подошла к нему, Гарри отстранился от стены и, выпрямившись, широко улыбнулся ей. — Гарри, выглядишь прекрасно! — восторженно сказала она. — Вообще-то это были мои слова. Впрочем, тебе они и не нужны, чтобы это знать. — Лишние комплименты никогда не будут неуместны, — фыркнула она, поправляя его галстук. — Парвати скоро выйдет. Будем ждать тебя на вечеринке. Гарри кивнул и, проводив их взглядом, вновь прильнул к стене. Оставшись вновь в одиночестве, он тяжело вздохнул, желая выразить всему миру, как его тяготит долгое ожидание. Из спальни девушек послышались голоса. Кто-то спорил и самым явным из слышимого было то, что Парвати в очередной раз чем-то недовольна. Ему невольно подумалось, что будь он до сих пор с Джинни, то уже давно находился на вечеринке. Дверь, находящаяся по правую сторону, отворилась. Гарри обернулся и резким порывом отстранился от стены, невольно выпрямляясь и расправляя плечи. Драко замер на полушаге и в изумлении посмотрел на него, затем медленно опустил взгляд и оглядел его с ног до головы. По телу пробежала дрожь. Жадный, словно бы восхищенный взгляд, пробудил в Гарри волнение и вместе с тем какое-то ликование. Он подумал, что, может не кажется ему умным, опрятным, и в нём нет ни намёка на хорошие манеры, но Драко определённо считает его хотя бы привлекательным. Иначе, как можно охарактеризовать этот взгляд? Когда Драко посмотрел ему в глаза всё с тем же желанием и упоением, Гарри не сдержал улыбки. — И как? — спросил он. — Выглядишь отвратно, — последовал ответ, как нельзя лучше подтверждая мысли Гарри. Он пытался удержать рвущуюся наружу ликующую улыбку, но это ему никак не удавалось. — Настолько отвратно, что даже не хочешь меня поцеловать? Драко словно бы перестал дышать, ненадолго выпадая из реальности, и уставился на него так, точно ему предложили сделку жизни. Гарри мог поклясться, что тот готов был безрассудно целовать его прямо в гостиной, куда могли войти в любую секунду. Но самое удивительное, он бы с лёгкостью позволил. И если бы Драко сделал это, Гарри бы так же безрассудно признался, как чертовски сильно полюбил его. — Только не совершай никаких безумств! — послышалось из спальни. Дверь приоткрылась, заставляя их вздрогнуть. Драко моргнул, разочарованно поглядев на него, затем направился к столу. — Жизнь скучна без безумств, Падма, — сказала Парвати и наконец вышла из спальни. В изящном сари она выглядела великолепно, но Гарри только и думал о том, что ей бы стоило задержаться ещё хотя бы на пять минут. Он готов был ждать сколько угодно. Но почему она решила выйти именно сейчас? — Выглядишь великолепно, — машинально произнёс он, когда она подошла к нему с широкой улыбкой. — Должна сказать, и ты весьма недурён. Тебе очень идёт парадная мантия, — сказала она, поправляя его галстук, точно так же, как Гермиона. — Почему ты не ходишь в ней всё время? — Сам не понимаю, — фыркнул Гарри и, бросив мимолётный взгляд на Драко, который с деланным интересом листал книгу, подал ей руку. Она тут же взяла его под руку и они направились к выходу. Гарри всё искоса глядел на Драко и видел, как он провожает их хмурым взглядом.***
В расширенном магией кабинете Слизнорта играла приятная музыка. Студентов на этот раз было куда больше, чем в позапрошлом году и большая часть из них состояла из героев войны. Остальные же отличались умом и иными достижениями. Увидев его прибытие, Слизнорт прервал свой разговор с новым профессором ЗОТИ, на вид вялым, полусонным, словно вот-вот отойдёт в мир иной, и подошёл к ним. — Ох, Гарри! — радостно приветствовал Слизнорт. — Профессор, — кивнул ему Гарри. — Я рад, что вы пришли, мальчик мой, — сказал он, широко улыбаясь. Затем он взглянул на Парвати и брови его поползли вверх. — Вижу и у вас новая пара? Признаюсь, очень неожиданно видеть вас в таком составе. В вашем возрасте всё меняется слишком быстро! Гарри хотел сказать, что они вовсе никакая не пара, но Парвати его опередила: — Новая пара? — Ну, не такая уж и новая, — обернувшись, Слизнорт нашёл глазами тех, кого искал, и ненавязчиво кивнул в их сторону. Увидев стоящих у столика Дина и Джинни, Гарри почувствовал укол разочарования. — Это что, шутка какая-то? — возмущённо пробормотала Парвати. — Поверить не могу. — Помнится мне, в прошлый раз они были у меня в гостях тоже вместе, но мне казалось между вами и мисс Уизли что-то есть? — Слизнорт озадаченно посмотрел на него. Гарри поджал губы, прежде чем ответить: — Уже нет, сэр. Слизнорта очевидно эта новость не обрадовала. Он разочарованно нахмурился, но, к счастью, больше ничего не сказал, кроме краткого: «Что ж. Очень жаль. Очень жаль». Прежде чем он разговорился, Парвати неловко улыбнулась ему и потянула его к столику. Весь вечер Гарри жалел, что пригласил с собой именно Парвати. Она то и дело ходила рядом, намеренно не отставая от него ни на минуту, и всё причитала о том, какой Дин на самом деле оказался подлым, и хорошо, что они расстались. Гарри не нравились эти разговоры и особенно не нравилось, что она упрекала и Джинни, называя её глупой, наивной, и изредка намекала, что он поступил правильно, потому что «они явно не достойны нас». Гарри хоть и понимал, что говорилось это лишь из ревности, но ему хотелось сбежать от неё и не слушать слов, которые давили на больное место. Поглядывая в сторону Джинни и Дина, Гарри часто замечал на себе их взгляды. Тоска и печаль всё так же таились в когда-то родных глазах, и их отводили всякий раз, когда он смотрел в них. Джинни часто шепталась о чём-то с Дином, намеренно громко смеялась, и даже не понимала, что вызывает в нём лишь чувство собственной вины, но никак не ревность. Глядя на неё, он вспоминал её нежный взгляд, робкую улыбку, радость на лице при каждой встрече, искренний, звонкий смех и ему хотелось увести её, встряхнуть и сказать, что он всего этого совсем не стоит. Ему хотелось, чтобы её любовь прошла и в её жизни появился кто-то достойный, любящий… «достаточно». Откуда-то со стороны мелькнула платиновая шевелюра. Гарри встрепенулся и внимательно огляделся, ожидая, что вот-вот найдёт Малфоя, однако никого так и не увидел. Обернувшись, он посмотрел на Луну, которая находилась в совершенно противоположной стороне, но ни у кого, кроме неё в комнате больше не было настолько светлых волос. В конце концов, Гарри решил, что ему всего лишь померещилось и даже обвинил себя, что докатился уже и до такого. И тем не менее, он продолжил оглядываться. — Подумать только, — вновь запричитала Парвати. — Не могу поверить, что выставляла себя дурой столько времени. — Чего ты так злишься? Разве не ясно, что он пригласил Джинни только, чтобы позлить тебя? Ты ведь здесь, со мной, по той же причине. — Значит ты и Джинни делаете то же самое? — с надеждой спросила Патил. Гарри вздохнул, ничего не ответив. Рон, сердитый, с каменным лицом, подошел к Джинни и Дину. Он о чём-то зашептался с сестрой, а Гермиона стояла рядом, с беспокойством слушая и дёргая за рукав всякий раз, как ей что-то не нравилось в его словах. — Пойдём-ка, подойдём к ним, — Парвати схватила его за рукав и потянула за собой. Гарри едва не выронил бокал из рук, желая остаться и понаблюдать —не показался ли ему и на этот раз Драко, за тем украшенным цветами столбом, но ему пришлось подчиниться. Когда они подошли, Джинни что-то напористо говорила Рону и замолчала, вонзая свой острый взгляд в него. Гарри неловко отвёл взор, лениво оглядывая присутствующих. — Так вы снова вместе? Мои поздравления, — ехидным голосом сказала Парвати. Гарри вздохнул, желая оказаться как можно дальше от этого цирка. — В таком случае, можете принять и наши поздравления, — тем же тоном ответил ей Дин. — Надеюсь, теперь ты нашла того, кто будет ценить тебя и твои чувства. Их слова Гарри пропустил мимо ушей. Он застыл на месте, со скачущим в груди сердцем во все глаза глядя на Драко. Тот притаился неподалёку, прячась среди фонарей и занавесей, и смотрел на него, явно прислушиваясь, наблюдая за происходящим. Гарри сдержанно улыбнулся не в силах отвести от него взгляда. В какой-то момент Гермиона дёрнула его за рукав, обращая на себя внимание. Однако даже её угрожающий взгляд не смог его остановить, чтобы взглянуть на Драко снова. Но тот вдруг испарился без следа. Разочарованно поджав губы, Гарри внимательно оглядел помещение, но с досадой обнаружил, что Драко нигде не было. — Только не говорите мне, что Гарри Поттер бросил Джинни из-за неё, — протянул всё тот же ехидный голос Дина. Гарри дёрнулся и поморщился. — Я не хочу в этом всём участвовать. Разбирайтесь как-нибудь сами, — высвободив руку из хватки Парвати, он ускользнул прочь, слыша за спиной недовольное: «Что ещё значит бросил из-за неё?!». Гарри прошелся по кабинету, выискивая в потаённых уголках знакомую фигуру, но Драко словно испарился. Он знал, что если бы его вновь поймали, об этом уже сообщили во всеуслышание. Но никаких обличений не следовало, и Гарри с досадой понял, что Драко ушел. Скандал между Томасом и Патил всё разрастался. Он заметил, что Джинни отошла от них и стояла теперь рядом с недовольным Роном и хмуро поглядывающей в его сторону Гермионой. Джинни сложила руки на груди и как-то особенно печально глядела на танцующие пары. У Гарри возникло очередное непреодолимое желание подойти к ней и заговорить, вновь попросить прощение. Но он понимал, что оно причинит лишь только боль. От этих мыслей его отвлёк знакомый запах мужского парфюма, внезапно коснувшийся его носа. Гарри нахмурился и принюхался, слыша его отчётливо, так, словно Драко был где-то совсем рядом. Смутная догадка пришла в голову, когда его талию обхватили две невидимые руки, но он даже не вздрогнул. Гарри потупил взор, чтобы не выдать чужого присутствия, и сдержанно улыбнулся. — Ты украл мою мантию-невидимку, — тихо сказал Гарри. Это воровство могло бы легко разозлить, только потому что оно говорило о вторжении в личное пространство, но Гарри испытывал лишь трепет от одной лишь мысли, что Драко был там. Он находился так близко к месту, где он каждый вечер ложился в постель, так часто думал о нём, где в последнее время так часто снился ему. Драко наверняка трогал его вещи, вероятно обнаружил свою одинокую перчатку в верхнем ящике тумбы; он проник в общую спальню, грозясь быть пойманным, даже несмотря на то, каким часто бывает несмелым, трусливым, и всё это исключительно для одной цели. — Только чтобы украсть тебя, — произнёс Драко и сквозь ткань мантии уткнулся носом в его шею. По телу прошла волна трепета, беспредельной радости, и Гарри не сдержал широкой улыбки. Поставив бокал на столик, он послушно направился вслед тянущей его за собой руки. Не обращая внимания на оклики девушек, желавших попытать своё счастье, Гарри вышел из кабинета и прошёл по коридору в сторону туалетов. Тёплая ладонь Драко, выскользнувшая из ткани мантии, крепко держала его руку. Он сжимал её, слыша, как стучит в ушах кровь, и ощущая, как пульс повышает свой ритм. В туалете было тихо; убедившись, что никого нет, Драко запер дверь, прежде чем его лицо наконец появилось перед ним. Гарри мягко улыбнулся ему и коснулся его щеки, замечая, как Драко на мгновение прикрыл глаза, но затем посмотрел ясно, почти что твёрдо, словно есть что-то, что ему не нравится и вместе с тем есть вещи, которые намного важнее. Гарри хотел спросить — задать вопрос, который привёл бы к следующим, пока не озвучил самого главного. Но Драко поцеловал его, с напором, нежностью и желанием, которым нельзя было противиться. Подобные поцелуи были далеки от чего-то нового, и тем не менее каждый раз Гарри утопал в них, словно они целуются впервые. Но затем руки Малфоя вновь начали оглаживать его тело, совсем, как в прошлый раз, вызывая будоражащие воспоминания и уже знакомую дрожь в теле. На этот раз он прекрасно понимал к чему всё может привести, но несмотря на всё волнение, не мог отстранить его от себя. Собственные руки сами собой опустились на его спину, поглаживая и сжимая его тело точно так же — ласково и в то же время жадно. Оторвавшись, Драко взглянул на него своими серыми, исступлёнными глазами. В них виднелись чувства, которые Гарри так хотел озвучить; в них он видел какое-то особое обожание и трепет. Он никогда не видел, чтобы кто-то смотрел на него так, и Гарри боялся, что это всего лишь иллюзия, — желание, которое он видит, только потому что хочет видеть. Но затем Драко провёл большим пальцем по его щеке, невесомо коснулся губами его губ, проводя носом по его носу, по щеке и скулам, так ласково, что Гарри улыбнулся, ощущая в себе незыблемое чувство любви. Затем Драко стал покрывать поцелуями его лицо, проник языком сквозь губы, лаская тягуче медленно, возбуждая и заставляя чувствовать себя безвольной куклой. Возможно, теперь он таким и был, потому что Гарри находился весь в его власти, и не отстранился даже, когда поглаживающие тело руки незаметно спустились ниже и ненавязчиво огладили ягодицы. Он тихо застонал, подаваясь вперёд и невольно касаясь собственным возбуждением ноги Драко. Словно бы осознав свою власть, тот лишь крепче ухватился за его ягодицы, жадно стискивая, и Гарри был бы нечестен сам с собой, если бы не признался себе, как ему это нравится. Когда поцелуй стал хаотичным и сбивчивым, Драко прервал его, спускаясь мокрыми губами по щеке к шее. Слыша лишь собственное громкое дыхание, Гарри скользнул пальцами в его волосы, ощущая каждое движение головы. Крепко зажмурившись, он позволял Драко сладкие мучения над собой , и возбуждение с каждой подобной секундой становилось всё невыносимей. Он вздрогнул и распахнул глаза, когда чужая рука коснулась его промежности, а голова Малфоя спускалась всё ниже и ниже, целуя сквозь расстегнутую рубашку кожу на его груди и животе. В туалете резко стало невыносимо душно. Кровь неимоверно быстро потекла по венам; всё тело раскраснелось,в глазах помутнело. Подняв своё лицо к потолку, Гарри жадно сглотнул, ощущая жажду. Словно в лихорадке, он слышал, как лязгнул ремень и как металлические звенья на молнии расходятся в разные стороны. Сердце колотилось, точно бешеное, когда пальцы Драко взялись за пояс брюк и стали спускать их вместе с бельём. Ощутив испаряющуюся тесноту и приятный холодок на собственной плоти, он сомкнул глаза, облегченно выдыхая и вместе с тем чувствуя съедающее изнутри смущение. Он отказывался открывать глаза и смотреть вниз, хотя любопытство жгло изнутри; однако желудок сворачивался узлом всякий раз, когда представлял, что увидит. Когда его плоти неуверенно коснулись языком, Гарри издал приглушённый стон, невольно подавшись бёдрами вперёд. Пальцы Драко вцепились в его бёдра, крепко сжимая, заставляя испытать стыд, и он усилием воли заставил держать себя в руках. Глубоко дыша, он прижался плотнее к стене; кровь колотила в ушах, и Гарри ухватился обеими руками за плечи Драко, не позволяя приблизиться. Ему нужна была всего лишь минута, чтобы успокоиться, и чтобы нервы не сдали к чёрту. Когда стук в ушах немного стих, он сделал последний глубокий вздох, прежде чем ослабить хватку. Гарри знал, что на него смотрят, но даже, если бы в туалет ворвался воскресший Волан-де-Морт, он бы не опустил взгляда. Драко вновь шевельнулся, в очередной раз коснулся его языком, и всё спокойствие улетело, как не бывало. Контролировать себя стало совершенно невозможно, когда Драко обхватил губами головку и стал неспешно ласкать его, неумело, неловко, но в то же время всё с тем же исступлением и напором. Задыхаясь от удовольствия, Гарри приглушённо стонал, прикрывая рот рукой и изредка кусая костяшки побелевших пальцев. Происходящее с ним казалось нереальным. Тело дрожало от проходящей по нему дрожи наслаждения. Словно в бреду, он хватался за волосы Драко, который становился с каждой секундой словно смелее... Слыша неоднозначные, мокрые звуки, ему безумно хотелось опустить голову — посмотреть, увидеть это собственными глазами, но ощущений, что его касаются, ласкают ртом — горячим языком, когда-то выдававшим в его сторону только оскорбления, — с лихвой хватило, чтобы излиться с протяжным стоном. Спрятав краснеющее лицо в локте, он словно сквозь толщу воды слушал, как Драко глотает его сперму. Он ощутил толику брезгливости, но вместе с тем Гарри поразило то, насколько его могли… принять. Поднявшись на подрагивающих ногах, Драко едва ли не навалился на него и уткнулся ему в шею. Гарри убрал руку от лица и схватился за его предплечье, жадно слушая, как он расстегивает собственную ширинку и помогает себе рукой. Ему вдруг захотелось коснуться его, сделать всё самому, но стоило этой мысли промелькнуть в голове, как Драко уже застонал ему в шею, изливаясь в собственную руку. Гарри вдруг понял, что слегка разочарован тем, что не успел. В туалете вновь стало тихо. Немного придя в себя, Гарри всё ещё слышал тяжелое дыхание Драко — оно опаляло его кожу на шее. От случившегося только что, кровь всё не отступала от лица. Уши горели, а сердце неугомонно билось в груди. Опустив взгляд на плечо Драко, обтянутое тонкой тканью белой рубашки, он крепче сжал его пальцами. Он мог бы молча уйти, как в прошлый раз, и тогда бы ему не пришлось смотреть в его серые глаза с осознанием того, что он делал минутой раньше. Это означало бы очередную неловкость с обеих сторон, которой бы не было конца. И Гарри решил всё же заговорить, иначе всё походило на то, что этот слизеринец— вовсе не Драко. Почувствовав копошение Гарри, пытавшегося трясущимися руками натянуть брюки, Драко оторвался от его шеи и опустил взгляд. — Неужели не насмотрелся? — буркнул Гарри, невольно поджав губы, и быстро подтянул бельё с брюками, скрывая своё достоинство от чужих глаз. Стоило застегнуть ремень, как смущение вновь разом нахлынуло на него. Он неловко поднял взгляд и посмотрел на пунцовое лицо Драко. То, что смущен не он один, немного успокоило. — Мне нужно идти, — тихо сказал Гарри. Но стоило только сделать шаг в сторону, как Драко вдруг нахмурился и схватил его за запястье, не давая уйти. Гарри растерянно посмотрел на него, не понимая причины внезапного раздражения. — Почему ты пригласил Патил? Уже второй раз. Как бы Гарри не старался, улыбка всё же мелькнула на его губах. Он вновь прислонился к стене и посмотрел в серые, пышущие недовольством глаза. — Потому что она красивая, разумеется. Драко поморщился и поджал губы, явно сдерживая нелестный комментарий. — Но, к её сожалению, красоты ей всё же не достает, — добавил Гарри, наблюдая за недоумением Драко. — А ещё она не так умна, не так богата и, согласись, ей явно не хватает харизмы. Драко ненадолго завис, глядя на него и складывая в уме все слова. Затем он весело фыркнул и закатил глаза. Гарри широко улыбнулся, ощущая, как сердце трепещет от радости. Вновь поглядев на него на этот раз с затаённой нежностью, Драко наклонился вперед, чтобы поцеловать, но Гарри резко отвернул голову в сторону и поморщился. — Драко, ты только что… Над его ухом вновь фыркнули. — Ханжа ты, Поттер. Гарри ухмыльнулся и, посмотрев на Малфоя, одним резким движением схватил его за галстук, и вновь притянул к себе. Драко самодовольно улыбнулся и наклонил голову в сторону, прикрывая глаза и ожидая, что его губ всё же коснутся. Но Гарри лишь прошептал в них: — Чтоб вернул мою мантию на место. Распахнув глаза, Драко недовольно скривился. — Какой же ты всё-таки придурок, Поттер. Гарри рассмеялся и оттолкнул его от себя. Когда он вернулся на вечеринку Слизнорта, Дин и Парвати уже помирились и вместе щебетали в уголке у занавесей. Они были веселы и беззаботны, словно и не было никакой ссоры. Гарри нахмурился и нашёл взглядом Джинни. Она стояла рядом с Луной и Невиллом, и скверный поступок Дина, который явно забыл, с кем пришёл, её явно не заботил. Поймав на себе строгий взгляд Гермионы, Гарри содрогнулся прошмыгнул к стене и вклинился в спор Симуса и Смита. Разговаривать с ней, после случившегося только что, было бы весьма неловко. Отбыв на вечеринке ещё пять минут, откровенно скучая, только и думая о Драко, Гарри предположил, что его внезапное исчезновение уже никак не должно никого оскорбить. Направившись к выходу, он замер и оглянулся. Джинни стояла одна, задумчиво глядя перед собой. Она словно бы никого не видела, углубившись в свои раздумья, и Гарри несмело шагнул в её сторону; всё в голове столкнулось в противоборстве, но он не мог противиться своей совести. Когда он подошёл к ней, она моргнула и посмотрела на него. Лицо её помрачнело, а взгляд стал холодным. — Чего тебе от меня ещё надо? — Я переживаю за тебя. Ты ведь ещё дорога мне, Джинни... — Очень мило, — язвительно сказала она и отвела взгляд. Гарри нервно закусил губу, не зная, что ещё может сказать. Он тихо вздохнул и оглядел присутствующих безразличным взглядом. Наверное, ему стоило уйти, но ноги словно были прикованы к полу и, откровенно говоря, оставлять Джинни совсем не хотелось. Он чувствовал, что ей одиноко, несмотря даже на то, что рядом были друзья. Это чувство было ему хорошо знакомо. — Ты сказал, что полюбил кого-то, — вдруг заговорила она. Гарри ощутил, как сердце испуганно дрогнуло. Джинни посмотрела на него, и он набрался смелости посмотреть в ответ. — Кто это? Чем она лучше меня? Гарри ненадолго задумался, затем пожал плечами и качнул головой. — Ничем. Всего этого я не хотел. И у меня даже нет толкового объяснения, как это произошло. Просто… так получилось, — безнадёжно произнёс он. — Этот человек… — настойчиво глядя, спросила Джинни. Гарри стиснул зубы, желая признаться и наконец открыть последнюю терзающую его тайну, но он попросту не был в силах сделать это. — Если я скажу тебе, боюсь, ты разочаруешься во мне ещё больше. — Меня разочаровал человек, от которого я меньше всего ожидала предательства. Куда уж сильнее? Слова, словно нож вонзились в сердце. Гарри опустил глаза, чувствуя себя ничтожным. Эйфория, преследуемая его минутой раньше, сошла на нет, оставляя за собой лишь досаду и вину за то, что собирал кусочки счастья, когда кто-то страдал из-за него. Кинув на него последний взгляд, Джинни ушла.***
— Это безрассудство! Поверить не могу, что он заявился туда так нагло! — Гермиона разгневанно сортировала книги по стопкам, бесцеремонно громко накладывая их друг на друга, затем отправляла на книжные полки. Подперев голову рукой, Гарри лениво наблюдал, как книги плывут на свои места. — А ты, как обычно, пошёл у него на поводу! — Если бы для тебя сделал то же самое Рон, ты бы, разумеется, сопротивлялась, — фыркнул Гарри. Гермиона замерла и бросила на него возмущённый взгляд. — Это не одно и то же! Рон… Он добрый, отзывчивый и никогда не совершал никому гадостей! — Что ж, в таком случае мне стоило сказать: «Извини, в прошлом ты был очень гадок, поэтому сейчас попрошу тебя уйти». Гермиона нахмурилась, затем выдала отчаянный вздох. — Иногда мне кажется, что ты под воздействием приворотного зелья. Знала бы я тебя чуть хуже, не удивлялась бы так сильно твоей влюблённости, Гарри! Может, тебя стоит окунуть в омут памяти, чтобы ты всё отчётливо вспомнил? — Боюсь, даже это не поможет, Гермиона, — фыркнул Гарри. — Недавно он ругался с второкурсником из-за своей старой метлы. Вид у него был такой, что я едва не встал на его сторону. — Даже слышать не хочу, — закатила глаза Гермиона. — Надеюсь, во время каникул, ты как следует всё обдумаешь. В таких ситуациях следует думать головой и трезво оценивать шансы на будущее. А какое будущее тебя ждёт с Малфоем? Только подумай! Гермиона сказала это так, словно его будущее с ним безоговорочно будет несчастным, безрадостным, и, разумеется, Гарри должен был об этом знать. Но сам он думал иначе, однако не спешил сообщать ей об этом. Он был уверен, что Гермиона со временем поймёт. Только если сам Драко позволит понять. — Надеюсь, ты уже собрал вещи? — спросила Гермиона, подойдя к столу и разбирая новую стопку. Гарри недоумённо вскинул брови. — Но куда я поеду? — В Нору, конечно же. — Если ты не в курсе, я расстался с Джинни, а Рон не хочет меня видеть. Да вряд ли кто захочет после этой новости. — Полная ерунда! — Гермиона со стуком опустила книгу на стол, и Гарри невольно подумал: как такая любительница почитать так небрежно обращается с обожаемыми предметами? — Разумеется, они хотят тебя видеть. Миссис Уизли относится к тебе как к сыну! — Но я ведь не её сын, Гермиона. Я всего лишь друг её сына. И, возможно, бывший. — Не говори глупостей. Конечно же, Рон остынет и простит тебя. — Напоминаю: я влюблён в Малфоя, — сказал Гарри, изогнув бровь. — И бросил его сестру из-за Малфоя. Гермиона застыла и озадаченно нахмурилась. Глядя на неё, Гарри заметил, что её лицо с каждой секундой становится всё мрачнее. — Я поговорю с ним. — Не надо. Это может повлиять на его решение, но не на отношение ко мне. — Только не говори, что хочешь провести Рождество с Малфоем, Гарри. — Разумеется Драко поедет домой. Не переживай, я буду один. Видимо, он подобрал совсем не те слова, потому что лицо Гермионы стало ещё печальней. — Если ты не поедешь, я останусь с тобой. — Это не случай ультиматумов, Гермиона, — улыбнулся Гарри, — ты и сама знаешь. Да и разве твои родители не приедут в гости? Не глупи, я буду в порядке. Гермиона опустилась на скамью и посмотрела на него с какой-то обречённостью. — Этот Драко помешан на том, чтобы портить тебе жизнь, не так ли? — Но выходит, я сам далеко не против? — тихо прыснул Гарри.***
С самого утра Хогвартс накрыла суета. На каждом шагу бегали младшекурсники, взрывая последние в этом году навозные бомбы, над головами сверкали праздничные фейерверки. Но к обеду замок стих и опустел. Собрав свои вещи, студенты уже направлялись к вокзалу, наблюдая, как школа уходит далеко за горизонт. Поднявшись на свой этаж и назвав пароль неугомонному рыцарю, Гарри прошёл в гостиную. В ней сидели с чемоданами трое студентов из Когтеврана; он мимолётно кивнул им, игнорируя белозубую улыбку девушки, которая активно махала ему. В спальне не оказалось никого, кроме Невилла и Рона, которые внезапно прервали свой разговор. В тот же миг ему захотелось выйти, чтобы не сидеть в неловком молчании, но это было бы слишком глупо и очевидно. Прикрыв за собой дверь, Гарри кивнул Невиллу и прошёл к своей кровати. Взяв с тумбы книгу, которую подарила ему Гермиона, он улёгся и открыл её, делая вид, что читает. Рон продолжал складывать вещи в сумку, когда вновь тихо заговорил с Долгопупсом. Они говорили о квиддиче, о очередном поражении «Пушек Педдл» и о перспективах их победы в следующий сезон. Однако сам Невилл только лишь подначивал его, выражая своё сомнение по поводу того, что они вообще когда-либо выиграют. Гарри незаметно улыбнулся, желая согласиться с ним. Внезапно в нём остро пробудилось нежелание оставаться одному. Он вдруг понял, что привык рассчитывать на семью Уизли. Привык к их домашнему уюту и семейной атмосфере. В груди загорелся маленький огонёк ревности и зависти от мысли, что в этом году за огромным столом соберутся все, кого он привык считать семьёй, Гермиона и даже её родители; они будут смеяться, шутить, пока он будет сидеть здесь в полном одиночестве. Гарри невольно задумался о том, где будет проводить следующее Рождество — когда Хогвартс по-настоящему перестанет быть ему домом. Если ему всё же суждено остаться одному, какой его жизнь будет тогда? Рон закрыл замок сумки и, так и не посмотрев на него, невзначай бросил: — Почему ты лежишь? Разве ты собрал свои вещи? Гарри моргнул и растерянно посмотрел на него. Сначала он подумал, что ему это всего лишь показалось, но увидев направленный на него взгляд Невилла, понял, что слова действительно были произнесены и адресованы ему. — Но Джинни… — Не думай, что мы хотим оставлять тебя здесь одного, — сказал Рон и взглянул на него. — Не заставляй маму отправлять тебе кричалки. Ждём тебя внизу. Взяв сумку, Рон вышел из спальни. Невилл улыбнулся ему и тоже поднялся. — Ждём тебя внизу, — передразнил он, и вышел вслед за Роном со своей сумкой. Гарри улыбнулся, ощутив приятное покалывание в груди, и закрыл книгу. Он поднялся и принялся собирать вещи с большой охотой. Когда немногочисленные вещи были собраны в рюкзак, Гарри надел куртку и вышел. В гостиной уже никого не было; камин одиноко горел, помахивая на прощание языками пламени. Направляясь к выходу, он с сожалением подумал, что так и не увиделся с Драко перед отъездом. Было глупо надеяться, что он всё ещё в замке, когда вся слизеринская группа исчезла с самого утра. Но Гарри всё же замер и, немного поколебавшись, подошёл к спальне Слизерина. Он постучал, но ему так никто и не ответил, а когда заглянул внутрь, увидел лишь одиноко стоящие кровати. Разочарованно поджав губы, Гарри закинул рюкзак на плечо и уверенно двинулся к выходу. Он распахнул дверь и вышел в коридор, но столкнувшись на пути с внезапным препятствием, тут же ощутил дежавю. — Драко, — Гарри не сдержал радостной улыбки, завороженно глядя, как хмурое лицо слизеринца разглаживается при виде его. — Если ты хочешь моего позорного падения, Поттер, то ты выбираешь весьма изощрённые методы. Гарри фыркнул и закрыл за собой дверь. Игнорируя возмущенные вопли Кэдогана, он прислонился спиной к портрету. — Я думал, ты уехал. — Я… Забыл кое-что, — Драко нахмурился и неловко покосился куда-то в сторону. — Что же ты такого мог забыть, что вернулся спустя три часа? — Это не твоего ума дело! — огрызнулся он, но затем вдруг поморщился и потупил взгляд. — Я хотел сказать, что вернулся за важной книгой, — сказал он с тем же недовольством и с ним же посмотрел ему в глаза. — Заодно хотел сказать, что мог бы связываться с тобой по каминной сети. Но вижу, ты всё же уезжаешь, так что эту информацию просто можешь проглотить и плакать о ней у себя в каморке. Гарри поражённо уставился на него, внезапно пожелав вернуться на полчаса раньше и отвергнуть предложение Рона. Глупо. Все эти мысли были глупыми. И тем не менее, от слов Драко приятно щекотало в груди. Он улыбнулся, с открытой нежностью глядя на него. — Ну, я мог бы писать тебе? Это предложение явно не понравилось Драко. Он поморщился, взглянув на него, как на полоумного. — С ума сошёл, Поттер?! Тупая сова Уизли летит ко мне в дом! Я лучше лягу под этой идиотской Гремучей ивой, чем допущу это! — Это всего лишь сова, Драко. — Так почему бы тебе не завести ещё одну «просто сову»? — Потому что у меня была не просто сова, Драко. Она была моим другом и умерла, защищая меня. Драко вновь нахмурился, но ничего не сказал. Тихо вздохнув, он подошёл ближе и прислонился плечом к стене. Гарри смотрел на него, замечая, как часто улыбается, когда он просто находился рядом. — Ты так любишь всё усложнять. Обязательно нужно ко всему привязываться. Просто возьми и найди себе ещё одну особенную, неужели так сложно? — Это действительно сложно, Драко. Ты бы смог с легкостью заменить того, кого любишь? Гарри заметил, как Драко опустил глаза, избегая его взгляда, и поджал губы. Как бы ему хотелось в эту минуту проникнуть в его голову. Ему казалось, найти ответы на свои вопросы будет совсем не сложно, но на самом деле это оказалось намного трудней. С одной стороны, Драко открывался для него с совершенно новых сторон, но он понимал, что делалось это исключительно по собственной воле. Но есть ещё вещи, которые Гарри не позволялось увидеть. Драко просто не хотел показывать ему. — К счастью, я не такой болван, чтобы привязываться ко всем подряд, Поттер, — ответил Драко. Его слова отозвались в груди болью. Гарри вдруг показалось, что этот ответ был адресован ему, словно Драко ответил на вопрос, который он так боялся задать. Но затем, Драко вдруг вытащил руку из кармана пальто и коснулся его кисти. Пальцы ласково огладили кожу, затем осторожно обвились вокруг ладони. Гарри улыбнулся, переплетая их пальцы и крепко сжимая. — Ты всё ещё можешь получить мой прощальный поцелуй, Поттер. — Гарри поднял взгляд, завороженно посмотрев на Драко. — Раз уж ты так будешь тосковать по мне все эти дни. Гарри фыркнул и тем не менее наклонился ближе. — Гарри! Гарри тут же отпрянул и одёрнул руку, во все глаза уставившись на разгневанную Гермиону. — Иди сюда, немедленно! Впервые Гарри почувствовал, словно родители поймали его за чем-то плохим и намереваются отчитать и вынести выговор. Покосившись, он успел заметить, как Драко презрительно смотрит в её сторону. Он хотел сказать что-нибудь на прощание, но под надзором карих глаз не мог вымолвить и слова. Неловко опустив взгляд, он подошёл к Гермионе. Та тут же схватила его за запястье и, точно маленького ребёнка, потащила прочь от Драко. — Ты совсем потерял рассудок, Гарри! — Но мы всего лишь разговаривали. — Вы держались за руку посреди коридора и едва не поцеловались! Что было бы, если бы вас застала не я? — Ладно, прости, — промямлил Гарри и обернулся, чтобы посмотреть на Драко, но ему тут же отвесили подзатыльник. — Не смотри на него! — Иногда ты просто сущая вредина, Гермиона.