***
Первым делом, как только сонно разлепил глаза, Гарри увидел перед собой мутный силуэт, на который падали жёлтые лучи света восходящего солнца. Он закрыл глаза, желая отоспаться ещё хотя бы чуть дольше, но вдруг ощутил на себе тяжесть чужой руки. С приступом удовольствия он понял, что Драко невольно обнял его во сне. Или же тот сделал это вполне намеренно. В любом случае, ему хотелось просыпаться каждое утро именно так. Тогда он наверняка бы забыл, что значит чувствовать себя одиноким. Он и не заметил, как страх этого одиночества в туманном будущем угас в нём. Гарри проморгался и взглянул перед собой, но лицо перед ним оставалось всё таким же размытым. Потерев глаза, он приподнялся на локте и привычно потянулся к тумбе за очками, однако их там не обнаружилось. Вспомнив манипуляции Драко, он нахмурился и стал оглядывать постель, пытаясь при этом не потревожить спящего и ненароком не согнать с себя его руку. — Чего ты копошишься, Поттер? — сонно пробормотал Драко, не открывая глаз. Гарри досадно поджал губы и провёл рукой под подушкой. — Не могу найти свои очки. — Так призови их. — Да, только тогда для начала мне нужно найти ещё и палочку. Рядом послышался тяжёлый вздох. Драко поморщился и, отняв руку, предпочёл обнять подушку под собой. Гарри нахмурился, недовольно покосившись на него. — Ты мог бы и помочь. — Ты настолько слеп, что даже не видишь, что я сплю? Гарри долго смотрел на него, сквозь недовольство находя, что лицо Драко стало чуть отчётливее. Не удержавшись, он склонился к нему, рассматривая ближе, отмечая, какое оно приняло мягкое выражение, как оно расслабленно и даже добродушно, когда не корчит гримасу презрения. В очередной раз ему подумалось: каким был бы Драко в другой семье? Каким бы был без своего высокомерия, брезгливых, напыщенных высказываний и неправильных суждениях о других людях? Отчего-то сейчас ему было абсолютно плевать на эти недостатки. Он придвинулся ближе и, обхватив его запястье, заставил обнять себя снова. Драко послушно обхватил его за талию и, всё так же не открывая глаз, будто бы невзначай провёл ладонью выше по коже, едва ощутимо прижимая к себе тесней. Гарри улыбнулся, глядя на всё такое же безмятежное лицо, и бережно, почти невесомо огладил его пальцами. Драко не дёрнул и единой мышцей, словно бы ничего не чувствовал. Поцеловав его в щёку, Гарри вновь посмотрел на него, затем коснулся губами носа, подбородка, верхней губы — и Драко наконец сдался. — Что за нежности с утра пораньше, Поттер? — пробормотал он, но без капли недовольства. — Не нравится? Драко поколебался, но затем точно с упрёком, но через силу, произнёс: — Нет. — Ладно. Тогда я прекращаю, — с улыбкой ответил Гарри и опустил голову на подушку, с азартом глядя на него. Он понимал, что в данную минуту тот испытывает разочарование, и от его деланной напыщенности становилось смешно. Не прошло и полминуты, как Драко открыл глаза. Прежняя мягкость сошла с лица так же быстро. Во взгляде его было явственно видно обвинение, и что бы тот не сказал, Гарри уже знал, что дело только в неожиданном, нежеланном повиновении. — Надо же, какой ты вдруг стал послушный, — раздражённо выдал Драко. Гарри в ответ только тихо рассмеялся. Драко замолк и продолжил смотреть на него. Гарри заметил, как хмурость его медленно перетекает в задумчивость. Он смотрел долго, ясно вглядывался в его лицо, и Гарри не понимал нравится ли ему этот взгляд. С одной стороны, Драко, казалось, смотрит с затаённой нежностью, но с другой — он буквально чувствовал, что его что-то беспокоит. Это беспокойство отражалось волнением и в нём. — Тебя что-то беспокоит? — спросил он. Драко молчал, словно бы не услышал вопроса, но затем уклончиво ответил: — Разве только то, что я переспал с Поттером. — Ещё вчера ты был очень даже польщён этим, — слабо ухмыльнулся Гарри. Он не представлял как выудить из него правдивый ответ и понимание того, что это не получится — огорчало. Гарри хотелось, чтобы Драко доверился ему. Хотелось, чтобы тот понял, что с ним можно говорить даже о родителях, несмотря на то, как он сам к ним относится. Он боялся, что если Драко будет молчать и прислушиваться к ним, то тихо решит всё у себя в голове и даже не спросит его мнения. Гарри совсем не был готов отпускать его. Он не мог ответить, будет ли готов когда-нибудь. — За ночь изменилось мнение? — с плохо скрываемой тревогой спросил он, когда молчание Драко всё продолжалось. Драко моргнул и улыбнулся, хотя старался сделать из неё дерзкую ухмылку. — Тебе так нужна моя оценка, Поттер? — он отвёл руку назад и, легко отыскав очки, надел их на него. — Мне не нужна твоя оценка, — фыркнул Гарри, моргнув. — Я всего лишь передаю твоё вчерашнее восхищение этим событием. Сегодня же ты делаешь вид, будто совсем не готов прятать мои очки, как драгоценный дар. Держу пари, ты собирался их украсть и ночами молиться на них, как влюблённая девчонка. — Как ты молишься на мою перчатку, Поттер? — злорадно заметил Драко. Гарри в ту же секунду вспыхнул. — Я вовсе не молюсь на неё! Я просто забывал о ней и поэтому не вернул. Даже не помню, где она лежит, — притворно нахмурился он. — Так тебе и поверил, Поттер, — фыркнул Драко. Гарри насупился и в каком-то детском порыве вцепился зубами в его плечо. Драко тут же заверещал и оттолкнул его. — Ты, что, совсем, Поттер?! Какого хрена ты всё время кусаешься?! — воскликнул он, вцепившись в пострадавшее плечо. — Как-то ведь надо тебя осаждать. — А словами не пробовал?! Или воображения не хватает?! На это Гарри ответить было нечем. Он поджал губы и молча наблюдал, как тот хмуро оглядывает следы укусов и ворчит себе под нос. — Придурок. Как ты вообще умудрился выиграть войну с таким-то характером. — У тебя он, конечно, достоин примера. — Я хотя бы умею думать и держать себя под контролем! — гаркнул Драко. — Тебе стоит поработать над своей импульсивностью, Поттер! — сказал он, глянув на него. Мгновение — и весь его гнев спал, словно и не было. Он навис над ним, и Гарри охотно перелёг на спину, улыбаясь ему. Пока Драко смотрел на него сверху, он огладил большим пальцем его щёку и потянулся к нему, ласково целуя. — Тебе бы побриться, Поттер, — сказал Драко, когда он отстранился. — Ты слишком ворчлив с утра пораньше, не находишь? — фыркнул Гарри. — Нет. Я такой всё время, — нагло ухмыльнулся Драко. — И ты ещё гордишься этим? — Почему бы нет? Меня-то всё устраивает. — Но может не устраивать окружающих. — А мне должно быть важно их мнение? Гарри задумчиво глядел на него, затем качнул головой. — Если так подумать, то, вообще-то, нет. Возможно, мне бы стоило взять с тебя в этом пример. Тогда бы в некоторых моментах мне бы было намного легче. — Не сможешь, Поттер, — ответил Драко с полуулыбкой. Гарри приподнял брови, не совсем понимая, почему бы и нет. — Ты у нас слишком добренький. Но всё же инфантильный, — добавил он, чуть погодя. Гарри улыбнулся. Глядя на него, он всё продолжал удивляться тому, что именно Драко заставлял его чувствовать себя более значимым и нужным. — Мне кажется или тебе это нравится? — Ты серьёзно? Разумеется, меня это бесит, — фыркнул Драко. Гарри уловил, как, произнеся эти слова, он отвёл взгляд, не выдающий ни капли насмешки, и ощутил, как сердце сжимается от трепета. Ему казалось, он должен был давно привыкнуть к этому, но отчего-то всё никак не привыкал. — Кажется, я научился распознавать твою ложь, Малфой. — Ничего ты не научился, Поттер, — поморщился Драко. — Ну да, конечно. Драко закатил глаза, не став больше ничего говорить. Гарри принял это за маленькую победу. Возникло молчание. В тишине комнаты, Гарри слышал лишь собственное тихое дыхание. Он внимательно наблюдал за изучающим взглядом Драко и сходил с ума от того, что им вновь любуются. В какой-то момент ему показалось, что это всё лишь иллюзия — он всего-навсего видит то, что хочет видеть, но затем бедра его коснулась горячая ладонь; она неспешно поплыла вверх, к животу, затем к груди; изящные пальцы проскользили вдоль совсем не аристократичных темных волосков, затем, достигнув шеи, отстранились и коснулись лба, почти невесомо огладили щёку, подбородок и губы. Гарри зачарованно смотрел на него и всё удивлялся. — Это всё так странно, — невольно озвучил он. Драко взглянул в его глаза и изогнул бровь. — Что именно? — Лежать здесь. С тобой. В смысле, это же… мы. Словно ещё вчера ты разбил мне нос, а я едва ли не считал тебя безжалостным убийцей. Лицо Драко заметно помрачнело. Он убрал руку, и Гарри тут же пожалел о своих словах. — Если бы не эти, как ты обычно говоришь, «изменения» во мне, ты бы вряд ли здесь лежал, да? — сказал он как-то раздражённо. Гарри нахмурился, но всё же задумался над ответом. — Не знаю. Не могу сказать. Наверное, относись ты ко мне, как все прошлые годы, мы бы всё ещё питали друг к другу неприязнь. — Всего лишь неприязнь? — изогнул бровь Драко. Лицо его вдруг стало ещё свирепей. Гарри пытался сохранять спокойствие. — Куда делась ненависть? — Она исчезла во время войны. Не думаю, что думал бы о тебе так же, как раньше, после всего, что произошло. — А если бы не было войны? — глаза Драко сузились и смотрели так, словно готовы были разоблачить в чём-то плохом. — Чёрт, Драко, чего ты вдруг так завёлся?! — раздражённо воскликнул Гарри. — Если бы не было войны — было бы просто прекрасно, потому что нам не пришлось бы проходить через всё это дерьмо — это всё, о чём я думаю по этому поводу, ясно?! Драко вдруг вздрогнул, точно не ожидал такой реакции, затем и вовсе стыдливо отвёл взгляд, насупившись. — Ясно. Нечего так орать, Поттер. Гарри вздохнул и одним резким движением подмял Драко под себя. Тот сначала ошалело уставился на него уже снизу, затем нахмурился. — Ничего бы не получилось, если бы я не отвлёкся, Поттер. — Можешь успокаивать себя этим, — ухмыльнулся Гарри и, склонившись, поцеловал: тягуче, нежно, желая излить в нём все свои чувства, но этого всё же было совсем недостаточно. Отстранившись, он улыбнулся, увидев направленный на него зачарованный взгляд. — Это лучше, чем какие-то никчёмные эксперименты, правда? — Гарри тихо засмеялся, глядя, как на его глазах лицо кривится в возмущении. Заметив на тумбе будильник, Гарри вдруг вспомнил о Гермионе. Он вскинул голову и, увидев который уже час, воскликнул: — Чёрт, уже одиннадцать! — И что? — недоумённо спросил Драко. — Гермиона ждёт меня в двенадцать, — ответил Гарри, падая спиной на свою сторону. — Пусть подождёт ещё, ничего с ней не случится, — раздражённо сказал Драко. — Не будь таким придурком! Когда будешь идти к своей матери, я скажу тебе то же самое! Усевшись и свесив ноги на пол, Гарри вдруг ощутил острую боль, проходящую волной по всему телу. — О, чёрт! — чертыхнулся он, поморщившись. — Что опять такое? — проворчал Драко за спиной. Гарри поджал губы, не желая признаваться, что от вчерашней бурной деятельности у него побаливает зад. Смех Драко уже слышался у него в ушах и отдавался раздражением. — Ничего. Наступил… на ремень. — Недотёпа. Гарри недовольно нахмурился и тяжело вздохнул. Оглядев пол, он нашёл свои боксеры и без зазрения совести направился к ним вместе с одеялом. — Пф, — фыркнул Драко с весельем наблюдая, как Гарри старается надеть трусы, придерживая стащенное с него одеяло. — Чего ты так стесняешься, Поттер? Будто я вчера там не всё видел. — Видел только с одного ракурса, — процедил Гарри. — Нет. Я всё рассмотрел, пока ты спал. — Что?! — вспыхнул Гарри и во все глаза уставился на ехидно ухмыляющегося парня. — Да ты чёртов извращенец! — крикнул он и швырнул в него одеяло. — Да брось, Поттер, — фыркнул Драко, стянув с головы одеяло. — Сомневаюсь, что ты стесняешься, когда моешься в душевой вместе с остальными. — Да, но эти остальные не пускают слюни на мою задницу! — Ты в этом уверен? — Ох, лучше заткнись! — поморщился Гарри и, схватив валяющуюся на полу палочку, скрылся в ванной и захлопнул за собой дверь. Оказавшись в белой мраморной комнате, он огляделся и вздохнул. Слишком помпезные места отчего-то заставляли чувствовать себя неуютно и некомфортно. Ему подумалось: если бы он привёл Драко в дом на площадь Гриммо, согласился бы тот там остаться? Может, именно понимая, куда его могут привести, Драко и предложил свою квартиру? Только потому что не желал находиться в чём-то… недостойном его. Если это в действительности так, то как они собираются и вовсе жить вместе, если до этого всё же дойдёт? Пришедшая на ум мысль не отозвалась в нём унынием или раздражением; она отдалась в сердце трепетом и безудержным воодушевлением. В любом случае, если это всё же произойдёт, Гарри готов был пойти на некоторые изменения. Позади, его вдруг осторожно толкнулась дверь. Гарри встрепенулся и, обернувшись, резко навалился на неё всем телом, не давая пройти внутрь. — Да ладно тебе, Поттер. Мне тоже нужно помыться. — Думаю, воды здесь достаточно, чтобы не экономить! — Тогда я просто посмотрю, как ты это делаешь. — Так же, как и ты! — Нам стоит проверить. — Дверь настойчиво попытались открыть, но Гарри крепче насел на неё. — Я сейчас пущу в тебя непростительное! Дверь тут же оставили в покое. — Пф, больно надо. Недотрога, — недовольно пробурчали по ту сторону. Гарри улыбнулся, но как бы ему не хотелось впустить его, всё же запер дверь на замок. Подойдя к раковине, он открыл кран и оглядел полупустые полки. На одной нашёлся едва тронутый тюбик с зубной пастой и всего лишь одна щётка. Бросив взгляд на пустую мыльницу, он без зазрения совести превратил её в зубную щётку. Закончив водные процедуры, Гарри вышел из ванны всё в тех же боксерах и с мокрой головой. — Мыльница отказалась превращаться обратно, — сразу же предупредил он, но взглянув на смятую постель, понял, что сказал это пустоте. — Драко? Гарри недоумённо нахмурился и огляделся. — Если это твоя «изысканная» шуточка, то она совершенно идиотская, — сказал он. Никто так и не ответил. Решив, что тот выйдет, как надоест сидеть в укрытии, Гарри сел на кровать и потянулся к джинсам. Они одиноко валялись на полу рядом с его свитером; нигде поблизости не было вещей Драко. Гарри недоумённо нахмурился и прислушался. Взмахнув палочкой, он распахнул дверцы шкафа и не увидел ничего, кроме висевших на вешалках трех рубашек и пиджака. Он старался сохранять рассудок и не поддаваться нелепому страху, что его бросили, но всё же поднялся и направился к двери. Открыв её, он выглянул в гостиную и прислушался. Было тихо. — Драко? — позвал он и вновь получил в ответ лишь молчание. Разум подсказывал, что это очередная глупая игра, на которую он, как самый настоящий глупец, ведётся, но тот же разум уже в следующую секунду наполнял его сомнениями и тревогой. Вернувшись к кровати, он сел и с неохотой вернулся к джинсам. Приподняв ногу, он замер и снова прислушался. Гарри мог поклясться, что слышит над ухом чужое дыхание. — Испугался, Поттер? — спросил ехидный голос, явно надеясь на испуг, но Гарри даже не вздрогнул. Он схватил подол мантии и резко стянул её с головы Драко, взлохмачивая светлые волосы. — Мастер конспирации, — фыркнул он. Драко насупился и повалил его всем своим телом на матрас. Нависнув над ним, он поглядел всё с тем же привычным недовольством. — Мог бы просто впустить меня, Поттер. Мы бы сейчас могли заниматься любовью под струями воды, а не лежать здесь и пялиться друг на друга, как два недоумка-девственника. По телу от его слов прошла дрожь, но саднящая задница всё ещё напоминала о себе. Гарри улыбнулся и, схватив мантию, скрыл ею нахальную голову. — Ты лишился девственности только вчера, а уже возомнил из себя героя-любовника. — Мне кажется, я был хорош, а? — ухмыльнулся Драко, стянув с головы мантию. — По-моему, это моё — приносить удовольствие нашему герою. По крайней мере, твои стоны кричали об этом. — Разумеется, других-то достижений у тебя больше нет. Гарри фыркнул, когда Драко скривил лицо в недовольстве и накинул на его голову мантию. — Знаешь, удобная штука, Поттер. Вот ты бесишь — и можно просто спрятать твоё лицо и трахать твоё тело, — сказав это, Драко стал целовать его грудь. Гарри напрягся и оттолкнул его руками. — Нет, Драко. — Да что не так?! — возмущённо уставился на него Драко, когда он стянул с лица мантию. — Только не говори, что тебе не понравилось, Поттер, я всё равно тебе не поверю. — Мне не не понравилось. Мне может не понравиться сейчас, — уклончиво ответил Гарри. Драко недоумённо смотрел на него, ожидая более доходчивого ответа. Гарри вздохнул, закатывая глаза. — У меня адски болит задница. Как он и ожидал, Драко прыснул и стал смеяться, уткнувшись лицом в матрас рядом с его головой. — Это вообще-то не очень смешно. — Бедный Поттер, — со смешинкой поглядел на него Драко. — Хочешь схожу к мадам Помфри, принесу какую-нибудь мазь? — Иди в задницу! — Ты сам не позволяешь! — Драко, заткнись, — поморщился Гарри, затем изогнул бровь и ухмыльнулся. — Но я могу пойти в твою. Веселье Драко тут же слетело с лица. Он хмуро посмотрел на него, сморщив нос. — Вот уж нет, Поттер. — Трус! — Даже не собираюсь спорить! — Когда-нибудь это всё же случится, — сказал Гарри. Драко задумчиво смотрел на него. С минуту он пронизывал его своим взглядом, затем склонился и стал неспешно целовать его шею и грудь. Тело отозвалось на эти ласки мгновенно. — Мне нужно идти, — нехотя пробормотал он. Драко взглянул на него, не отрывая губ от его кожи. Гарри проскользнул пальцами в его волосы. — Я могу отправить ей патронус. Если тебе самому сегодня никуда не нужно. — Мне нужно встретиться с мамой, — ответил он, помолчав. Опустив взгляд, Драко спустился ниже, проводя языком по животу. — Тогда прекрати это делать! — Гарри сжал его волосы и попытался оттянуть от себя. Драко зашипел, с упрёком уставившись на него. — Не переживай ты так, Поттер, твоя задница не пострадает. Гарри сомнительно поглядел на него, но всё же ослабил хватку. Драко хмыкнул и продолжил вылизывать его живот, периодически покусывая кожу. Опустив голову на подушку, Гарри прикрыл глаза и, закусив губу, подался навстречу ласкам. Ему уже было всё равно. Он хотел их, наслаждался ими, и самому Драко, кажется, больше нравилось дарить ему удовольствие; он, как очевидно, считал это своей победой. Пожалуй, Гарри вполне мог смириться с этим. Когда Драко поддел пальцами пояс боксеров, Гарри послушно приподнял бёдра, позволяя стянуть их с себя. Он облегчённо вздохнул и нетерпеливо поёрзал, ожидая особого внимания к своему члену, но Драко вдруг сел на колени и, приподняв его ноги, опустил их на свои плечи. Гарри открыл глаза и с опаской посмотрел на него. Тот не ответил на его взгляд — стал вдруг оглаживать его бёдра и целовать щиколотки. Какое бы удовольствие не приносила открывшаяся картина, предвкушение горячего рта вокруг него, комом скапливалось и тянулось внизу живота. Но Драко всё целовал его ноги. — Чёрт, Драко! Время поджимает! — Время здесь ни при чём, Поттер. Тебе просто не терпится, — ухмыльнулся Драко. Словно издеваясь, он стал спускаться поцелуями ниже ещё медленнее, не забывая весело поглядывать на его раскрасневшееся от возмущения вперемешку с нарастающим возбуждением лицо. Гарри не мог бы подумать, что когда-то в этой жизни Драко Малфой будет целовать его ноги. И он не будет это ненавидеть. — Чёртов садист, — выдохнул Гарри едва слышно. Драко тихо прыснул и коснулся губами внутренней стороны его бедра. Он спускался всё ниже и, глядя на эту картину, Гарри стало охватывать волнение, а живот при каждом прикосновении сжимался от смущения, вперемешку с острым удовольствием. У Гарри возникло ощущение, что Драко хочет обласкать всё его тело; сейчас, глядя на его лицо, он улавливал в каждом его выражении наслаждение, почти что благоговение. Гарри не мог сказать, что подобное испытывали к нему даже его самые отъявленные фанатки. Он не мог сказать, что чувствовал подобное и от Джинни. В эту минуту ему казалось, что для Драко, он просто обычный Гарри и в то же время, как тот сам выразился, избранный… им. Эта мысль принесла невообразимое удовольствие и заставила почувствовать себя на самом деле особенным. Он хотел, чтобы это не было всего лишь домыслом. Но Драко целовал его уже почти у самого паха и всё как-то бережно оглаживал бёдра; ему подумалось, что если бы это были домыслы, Драко вёл бы себя совсем по-другому. Так, как вёл себя шесть лет со дня их знакомства. Взглянув на него без веселья или ухмылки, а совсем как-то мягко и завороженно, Драко наконец коснулся языком головки. Гарри издал тихий стон и выдохнул, прикрывая глаза. Неспешные ласки, скольжение языка по члену, оставляющие за собой приятный холодок, сводили с ума. Гарри был уверен, что тот в действительности делает всё это намеренно, наслаждаясь его нетерпением. Но он не мог ничего поделать с собственным телом, которое бесконтрольно подавалось навстречу, прося большего, а из горла сами собой выскакивали отчаянные стоны. Однако Драко всё продолжал игнорировать их. Он обхватил губами основание члена и прошёлся языком по всей длине прямо к мошонке. Гарри застонал громче, сжимая руками простынь. От этой неспешности, он находился словно в бреду. Он мог поклясться, ещё немного и попросту станет умолять его. А не этого ли Драко хочет добиться — пришла в голову мысль. Стоило ей появиться, как тот вдруг коснулся носом яичек; он почти застонал в наслаждении, однако затем что-то мокрое — чёртов мокрый язык — коснулся его отверстия. От этого прикосновения по телу словно прошёл электрический ток. Гарри оттолкнул его ногами и, распахнув глаза, ошарашенно уставился на него. — Какого хрена ты делаешь?! Драко, казалось, его реакция только развеселила. — Ты сам сказал, что у тебя болит задница. А я читал, что слюна целебна. — Знаешь, — сквозь зубы процедил Гарри, — здорово, что ты открыл свой талант в сексе, но это уже слишком! — Да ладно тебе, Поттер. Не будь таким занудой. — Ты сам-то не даёшь даже коснуться своей наглой задницы! — Здесь могу признаться: я труслив. Но ты ведь смелый? — Только вот давай без этого подхалимства, — поморщился Гарри. — Ты совсем свихнулся, Драко! Это ведь… отвратительно! Особенно для такого, как ты! — Если бы мне было отвратительно, я бы туда не полез, Поттер. Гарри поражённо смотрел на него, и ненавидел себя за то, что ему понравились его слова. Отвращение, граничащее с удовольствием от того лишь, что Драко хотел его до такой степени, мешались в голове и не давали мыслить ясно. Он уже запутался, хочет ли подпустить его настолько близко или же нет. — Ты чёртов псих! — воскликнул он. — Ложись и лежи смирно, Поттер, — то ли приказал, то ли попросил Драко. С чувством гнева к самому себе, к своей внезапной слабости перед ним, Гарри лёг и потёр ладонями своё раскрасневшееся лицо. — Чёрт, как я докатился до такого позора, — пробормотал он. — Если не понравится, я больше не стану это делать, — ухмыляясь, произнёс Драко. — Отлично. Мне не нравится! — Дай мне минуту, Поттер, — фыркнул Драко. Гарри закрыл глаза и попытался успокоить скачущее, точно умалишённое, в груди сердце. Минуту. Перетерпеть унижение всего минуту и он просто оттолкнёт его и обзовёт чокнутым извращенцем. Сквозь бьющую в ушах кровь, он слышал и чувствовал, как Драко ползёт на коленях по кровати, спускаясь ниже, для собственного удобства. Чужие руки обхватили его ноги; Гарри напрягся всем телом, но позволил приподнять их. Он оперся стопами о чужие плечи и тяжело вздохнул. Всё происходило так чертовски медленно, но он уже отчаянно хотел начать считать, чтобы всё это грёбанное смущение наконец закончилось. Гарри уже хотел сказать «Давай уже!», как мокрый язык вновь коснулся сфинктера. От очередного прикосновения по телу вновь волной прошли мурашки; он вздрогнул и инстинктивно оттолкнул Драко ногами. — Чёрт… — сквозь зубы прошипел он, зажмурившись. — Просто расслабься, Поттер. — Я, чёрт возьми, скоро возненавижу эти слова! — возмутился Гарри, но всё же попытался взять себя в руки. Он выдохнул и вновь сделал глубокий вдох. Мысленно, он отминусовал двадцать секунд и стал считать дальше то быстрее, то медленно. Когда язык вновь коснулся его, он вцепился пальцами в простынь и похвалил себя за то, что позорно не вздрогнул. Гарри продолжил отсчитывать, но сразу же сбился стоило только языку обвести тугое отверстие по кругу. Он невольно задрожал, а член довольно дёрнулся, точно бы ласкают его. Драко всё вылизывал его — и от этих движений Гарри распахнул глаза и раскрыл рот в немом стоне. Он поражённо уставился перед собой, не понимая от чего живот туго сворачивается в нетерпении и желании получить ещё, ещё, и как можно быстрее, а по телу проходит странный импульс острого наслаждения. Этот импульс сменялся другим со скоростью света, вызывая в глазах рябь, а в голове сущий хаос. «Мне это не нравится. Не нравится! Не нравится!» — повторял он, словно мантру. Драко проник в него языком; скользкий и мокрый, он чувствовался так неправильно хорошо, что становилось противно от самого себя. С усердием проникнув чуть глубже, Драко точно ошалелый стал трахать его им, будто бы поджимало время. «Время», — вспомнил Гарри, но в следующее мгновение эта мысль была заглушена собственными стонами. Тело бесконтрольно подавалось навстречу, наслаждалось каждым толчком, а член ощущался так, словно его крепко стискивают в ладони. Гарри, точно обезумевший искал место своим рукам, то цепляясь за простынь, то в свои волосы, то царапал собственное лицо, от безудержного желания излиться и получить больше, и вместо желанного «быстрее», он только и произносил без умолку «Чёрт-чёрт-чёрт!». Он готов был разорваться и стоило только коснуться своего члена, Гарри облегчённо вскрикнул и, изогнувшись, кончил себе на живот. Расслабленно упав на кровать, он в исступлении уставился на всё тот же потолок. В ушах звенело, сердце всё колотилось, но разгоняло по телу приятную послеорагазменную негу. И всё бы было хорошо, если бы голос Драко не отрезвил его. — Ты кончил, Поттер! — с весёлой восхищённостью воскликнул он. — Заткнись, ублюдок! — прошипел Гарри и, схватив одеяло, вытер им собственную сперму. — Я тебя ненавижу, понятно?! Полное ехидства лицо появилось над ним. — Ты кончил от моего языка, Поттер. А сколько было возмущений. Гарри поджал губы и, схватив его за плечи, навалился на него и подмял под себя. — Ты тоже много возмущаешься, может стоит тоже попробовать, а? — гневно процедил он. Драко сурово нахмурился и вдруг навёл на него его же палочку. Гарри удивлённо уставился на неё, понимая, что тот вновь продумал всё наперёд. — Только посмей, Поттер. Ты меня знаешь: прокляну и жалеть не стану. С совестью у меня разговор короткий. Гарри прекрасно это знал. Он с упрёком поглядел на него, затем опустил взгляд. Член Драко стоял колом и сочился смазкой; он жадно сглотнул, с удивлением обнаружив в себе желание коснуться его. — Это так интересно, Поттер? Вновь посмотрев на его лицо, Гарри попытался скрыть улыбку. Сам Драко кичился самодовольной уверенностью, когда дарил ласки и откровенно пялился на его голое тело, но стоило сделать с ним то же, как тот точно так же покрывался багровым румянцем смущения. Гарри взглянул на его член и смело обхватил его ладонью. Драко в ответ громко выдохнул. — Ладно. Против этого я совсем не возражаю, — сказал он, отставляя палочку, но всё ещё крепко держа её в руке. Гарри нервно облизнул губы и спустился ниже, устраиваясь между его ногами. Он склонился над членом и проведя по нему рукой, размазывая по нему смазку, сглотнул. — Чёрт, — тихо простонал Драко, во все глаза глядя на него. Поняв, что тот собирается делать, он тут же запричитал: — Только следи за зубами, Поттер. Гарри поджал губы и раздражённо глянул на него. — Когда ты делал это впервые, то в советах не нуждался. — Да, но теперь-то я опытный. — Просто, заткнись! — вспылил Гарри, чувствуя нарастающее волнение. — Ты действуешь мне на нервы! — Ладно, — фыркнул Драко. — Но всё же, пожалуйста, не откуси мне чего лишнего. — Очень напрашиваешься. — Я молчу. Драко опёрся руками о матрас и, нетерпеливо поёрзав, с ожиданием посмотрел на него. Гарри хотел бы, чтобы тот отвёл свой пронизывающий насквозь взгляд, но промолчал и вновь перевёл взгляд на член у себя в руке. Вновь проведя по всей длине, он сглотнул, ощущая, как нервно подрагивает живот, но всё же что-то тянется внутри в волнительном предвкушении. Пытаясь абстрагироваться от внимательного взгляда, он наклонился и осторожно лизнул головку. Последовавший за этим стон придал уверенности. Гарри обхватил головку губами и стал посасывать, лаская языком. Тело под ним задрожало. — О чёрт, — сдавленно застонал Драко. Гарри поднял взгляд и увидел красное, напряжённое лицо Драко. Губы его были приоткрыты и из горла всё вырывались тихие стоны. Лихорадочные, серые глаза отказывались покидать его, но всё же в какое-то мгновение, когда Гарри вобрал член глубже, Драко всё же запрокинул голову, издавая громкий стон. Вспоминая собственное состояние в подобные минуты, когда мозг затуманивался и отказывался соображать, Гарри подумал, что сейчас — самый подходящий случай. Невзначай, он провёл пальцем по основанию, собирая всю влагу, что только была, и размазав её, едва коснулся тугого отверстия. В ту же минуту, Драко дёрнулся, а древесина палочки упёрлась ему в шею. — Руку убрал, Поттер! Гарри замер, затем освободив член изо рта, взглянул на него. — Я не собираюсь делать ничего такого… — Я сказал — убрал! — не дал договорить Драко. — Ну ты и истеричка, — нахмурился Гарри, но всё же отвёл руку в сторону. Он с сожалением признал, что с самоконтролем и работой мозгов у Драко всё же обстоят лучше, чем у него самого. — Заткнись! Лучше давай… я уже почти. Лицо Драко как-то жалобно исказилось. Гарри улыбнулся, не сумев удержать в себе желание поиздеваться. — Ну, я хорошо справляюсь? — Чёрт, Поттер, самое подходящее время для вопросов! — отчаянно простонал Драко. — Я просто хочу получить ответ. — Просто прекрасно, Поттер! — рявкнул Драко. — И будет ещё прекрасней, если ты, чёрт возьми, продолжишь! Гарри тихо прыснул, но всё же сжалился и, обхватив рукой член, вобрал его в рот. Зажмурившись, он стал сосать старательней, улавливая каждый стон Драко, которые стали раздаваться в тихой комнате громче и чаще. Он с удивлением находил, как ему это нравится, как удовольствие Драко, словно эхом проносится по телу, и ему хотелось доставлять это удовольствие ещё и ещё, но чужие пальцы вцепились ему в волосы и заставили отстраниться. С каким-то особым наслаждением, Гарри смотрел, как из члена вырывается сперма и изливается на бледный живот, а громкий стон удовлетворения, приятно ложится на довольное собой нутро. Пожалуй, он мог понять, почему Драко всё это так нравилось делать с ним. Стерев всё тем же одеялом сперму с чужого живота, Гарри навис над Драко и с упоением принялся наблюдать за тем, как он пытается прийти в себя. Как только его дыхание более-менее нормализовалось, Гарри с хитрой улыбкой сказал: — Надеюсь, ты приберёшь здесь сам. Драко распахнул глаза и, как только смысл его слов дошёл до него, скривил лицо в отвращении.***
Выйдя в гостиную, Гарри осмотрелся. Комната была чуть больше спальни Драко, только в бежевых тонах, но всё в тех же напыщенно-дорогих декорациях. Картины в золотистых рамах двигались и с любопытством глядели на него. Гарри прошёл к софе и осторожно сел, словно мог испачкать своими старыми, потёртыми джинсами. Он сцепил пальцы, опершись локтями о колени, и посмотрел на камин напротив, затем взглянул и на стоящий в углу рояль. Отчего-то он сомневался, что Драко умеет играть, но улыбнулся, представив его за этим занятием. Его улыбку уловил какой-то грозный старик на портрете. Тот с пронзительным прищуром смотрел на него, точно бы он замышляет что-то неладное. Вздохнув, Гарри поднялся и подошёл к окну. Отдёрнув занавеску, он сунул руки в карманы джинсов и принялся наблюдать за прохожими. Драко вышел из спальни спустя пять минут. Гарри обернулся и улыбнулся, увидев его всё в тех же чёрных брюках и водолазке; мокрые волосы были причёсаны, но чёлка всё равно выбилась из строя. Драко уловил его взгляд и, помедлив, всё же подошёл к нему сзади; поколебавшись, он осторожно обнял его, точно боялся получить немедленный отказ. Острый подбородок опустился на плечо и ощущался до невозможного правильно. Гарри улыбнулся, высовывая кисти из карманов и обхватывая его руки своими. В нос ударил знакомый запах мужского парфюма и свежий аромат шампуня. Не удержавшись, он зарылся носом в его влажные волосы. В эту минуту он ощущал себя как никогда хорошо; он был близок к тому, чтобы предложить Драко жить вместе, однако с сожалением понимал, насколько бы поторопился. — Тебе нравится здесь? — спросил вдруг Драко. Гарри растерянно моргнул и посмотрел в окно. — Не знаю, — признался он, подумав. — Здесь всё такое… дорогое. Чувствую себя странно. — Если бы у тебя была возможность, разве ты бы не хотел жить в подобных условиях? — Не думаю. — Разумеется. Захолустье твоих нищебродов тебе куда комфортней, — раздражённо сказал Драко. — Для меня комфорт никак не связан с деньгами, Драко. Комфорт для меня связан только с семьёй. — А семья, значит, Уизли, — с тоном презрения сказал Драко. — Они приняли меня в своём доме, как родного. Миссис Уизли относится ко мне, как к сыну. Пока, это единственное, что у меня есть. И я не могу быть не благодарным им за это, Драко. Иначе, я бы проводил каждое Рождество в одиночестве. На это Драко ответил молчанием. Гарри обернулся и был рад, когда Драко вновь приобнял его за талию. Взглянув ему в глаза, он увидел в них сожаление. — Не называй их больше нищебродами, ладно? — мягко попросил он. Драко едва заметно поджал губы в недовольстве, но всё же кивнул. Гарри улыбнулся и в благодарность ласково поцеловал его. — Мне уже пора, — сказал он, отстранившись. — Но теперь я могу писать тебе, да? Гарри ухмыльнулся, глядя, как насупился Драко. — Признавайся, что ты сделал с этой тупой совой? Она была под империусом? — Нет, она была под моими чарами. Как и ты теперь, — с весельем ответил Гарри. — Слишком высокого мнения о себе, Поттер, — фыркнул Драко. — Ты сделал это своими высокими стандартами. Драко в ответ только скорчил рожу. Гарри со смешинкой смотрел на него, не понимая, как мог ненавидеть его всё это время. Хотя, возможно, он уже и не мог судить объективно. — Увидимся в школе? Драко кивнул. Он взглянул на него, затем, осторожно подняв руки, обхватил его лицо ладонями. Он долго смотрел на него, поглаживая кончиками пальцев кожу, и Гарри видел в его глазах знакомую нежность. Он знал, что тот всегда мог найти такую же в его собственном взгляде. Драко коснулся его губ совсем как-то невинно, точно впервые, затем вновь взглянул в глаза и снова поцеловал. Он целовал и целовал, будто никак не мог остановиться, и Гарри растворялся в этих поцелуях. Невольно он подумал, что Джинни хоть и проявляла к нему нежность, она не была даже наполовину схожей с той, которую дарил ему Драко. Он и вовсе не знал, что может чувствовать себя настолько любимым и нужным. Как и не подозревал насколько это было необходимо и настолько эти его чувства могут делать счастливым. Когда Драко прекратил поцелуи и посмотрел с какой-то тоской, Гарри сдался, желая получить ещё хотя бы одну лишнюю минуту с ним. — Ладно. Пять минут ведь не беда? Взяв его за руку, Гарри потянул Драко к дивану и, опустившись на него, притянул к себе, нетерпеливо целуя. Портреты на стенах зацокали, упрекая молодёжь в распутстве.***
Вспыхнув зелёным пламенем в камине Дырявого котла, Гарри тут же встретился с округлым взглядом мальчишки, который беззастенчиво пялился на него, распахнув рот в удивлении. Стоило ему сделать шаг, как тот заверещал: — Вы же Гарри Поттер! Можно автограф?! Гарри нахмурился и, пробормотав «Прости, я не раздаю автографы», вышел из камина. Оглядев любопытных посетителей, он нашёл взглядом Гермиону, чьё лицо было наполовину скрыто газетой, и спешно подошёл к её столу. Увидев его, она отложила газету на стол и вперила в него свой пронзительный, полный упрёка взгляд. — Чёрт, Гермиона, прости, я немного задержался, — виновато сказал Гарри, опускаясь на стул. — Я сижу здесь уже полчаса, Гарри, — осведомила Гермиона, сложив руки на груди. Гарри ошарашенно уставился на неё и только и смог выдавить из себя удивлённое: — Оу. — Оу, — передразнила Гермиона. — Учитывая, что ты был с Малфоем вчера, я чего только не надумала у себя в голове. Но раз уж ты здесь вполне живой и, как я вижу, весьма довольный, ваше свидание изрядно затянулось, — она изогнула бровь, глядя на него так, точно уже обо всём знала. Гарри покраснел, но взгляда настойчиво не отводил. — Мы встретились сегодня утром снова, — соврал он. Гермиона прищурила свой взгляд, точно сканировала его на наличие лжи, и Гарри мог поклясться, что она уже её уловила. — Даже не хочу знать, — мотнула она головой, расширив в ужасе свои глаза. Гарри стушевался и потупил взгляд. — Боже, дело приняло и вправду серьёзные обороты, — озабоченно добавила Гермиона. Гарри посмотрел на неё, недоумённо нахмурившись, но она проигнорировала этот взгляд. — Значит, ты поговорил с ним? Признался в чувствах? Гарри ненадолго завис, глядя на неё потерянно. Слыша её вопрос и зная ответ на него, он отчего-то чувствовал себя совершенно глупо. Может, Драко прав, и он на самом деле просто самый обычный идиот. — Я как-то… не нашёл времени объясниться, — нервно ответил он. Гарри внимательно смотрел, как лицо Гермионы поражённо вытягивается, а глаза становятся круглыми, точно у совы. — То есть ты нашёл время переспать с ним, но поговорить на более важную тему времени не нашлось? — возмущённо запричитала она. Гарри озабоченно огляделся и с упрёком поглядел на неё. — Ты могла бы говорить чуть тише? — Ты, кажется, забываешь с кем имеешь дело, Гарри. Подобное безрассудство до добра не доведёт. — А с кем я имею дело? — раздражённо спросил Гарри. — Я прекрасно понимаю, кто он, но хватит делать из него какое-то чудовище. Может, он язвителен и бросает грубые фразы, но всё же у него имеется сердце. — Сердце-то у него имеется, но умеет ли он им пользоваться? — бросила в ответ Гермиона. Гарри упрямо глядел на неё, не собираясь так легко сдаваться. — Я бы и слова не сказала, если бы ты хотя бы признался, Гарри. Ты даже не узнал, что он на самом деле чувствует к тебе. — Я узнал, Гермиона, — уверенно заявил Гарри. — Даже в чувствах Джинни я не был настолько уверен, как в его. Рядом с ним я наконец чувствую себя так, будто больше никому ничего не должен. Я чувствую себя нужным. Не только из-за идиотского шрама на лбу. Гермиона удивлённо вскинула брови, явно не ожидая услышать подобное, но затем лицо её смягчилось. Она тихо вздохнула и кивнула. — Что ж, говорить могут многие, но раз ты ощущаешь всё настолько… Кажется, он действительно делает тебя счастливым, хотя и не пойму, как, с его-то характером. Гарри фыркнул. — Возможно, мне следует организовать нам совместный ужин. — Ты ведь понимаешь, что при мне он будет вести себя иначе? — Знаю. Но я хочу его в своей жизни, Гермиона. И будет странно, если он не будет ладить со всеми, кто близок мне. — Или же он найдёт путь прекратить наше общение. У меня появляется уверенность, что у него есть власть над этим. — Не неси чепухи, у него нет такой власти, — фыркнул Гарри и самодовольно добавил: — Власть скорее в моих руках. — Ты так думаешь? — скептически изогнула бровь Гермиона. — Он обещал больше не называть тебя грязнокровкой. А Рона нищебродом. Гермиона смотрела на него с явным сомнением, однако, глядя на его лицо, пышущее уверенностью, ей пришлось сдаться. — Ладно, пожалуй, особого выбора у нас нет. Но я не обещаю держать себя в руках, если он вновь перейдёт на оскорбления. — Думаю, он об этом знает, — нервно хохотнул Гарри. Гермиона кивнула и отвела взгляд. Гарри видел, что его слова всё ещё не до конца убедили её. Он понимал, что это всего лишь оттого, что они только слова. Так же отчётливо он понимал и что никакой ужин ничего не докажет. После всего, что между ними было, всё исправит только время. Однако ему хотелось, чтобы это время пришло уже сейчас. Отчего-то ему было важно, чтобы об этой стороне Драко узнали все. Особенно те, кто считает его несправедливо плохим и жестоким. И тем же временем Гарри сознавал, что он откроет эту свою сторону далеко не для каждого. Он открылся ему, кажется, совершенно случайно. Если спросить Гарри, он не ответит почему.***
Вернулись в Нору как раз к обеду. На кухне пахло пастушьим пирогом, уткой и свежей выпечкой. Стоило им появиться, миссис Уизли не преминула возможностью пожурить их за опоздание, но, к счастью, не стала ни о чём расспрашивать и пригласила всех за стол. Гарри сам не понял, как по воле её твёрдой хватки на его плечах, оказался сидящим рядом с Джинни. Чувствуя на себе её взгляд, он не посмотрел в ответ. Жжение от сидения на твёрдом стуле, не позволяло ему это сделать. Было стыдно, но отчего-то чувство вины в нём не спешило пробуждаться. Вскоре мистер Уизли вновь заговорил о маглах, отвлекая его. Он задавал сотни вопросов, расспрашивал и даже умудрился навязаться в гости к Гермионе. По её виду можно было понять, что она была совсем не против, и предложила экскурсию ему и Рону. Гарри решил согласиться на предложение присоединиться, только когда Джинни ответила отказом. Гулять по магловским паркам в её присутствии после последней подобной прогулки, он не хотел. Он уже знал, что обязательно бы думал о Драко, в то время, как сама Джинни с горечью вспоминала бы его внезапное признание. Однако, как бы Гарри не старался занять себя хоть чем-нибудь, оставшееся время в Норе тянулось невозможно долго. Он думал, после недавней встречи, все эти дни каникул пройдут намного легче. Но оказалось, ожидание стало ещё более невыносимым. Иногда, ему казалось, что он стал слишком одержим, но как бы не старался, думать о нём меньше Гарри попросту не мог. Вместе с тем, к его размышлениям прибавилось ещё одно неизменное: почему он не признался? Думая об этом, Гарри всё больше осуждал себя за трусость и безрассудство. В мыслях он мог повторять эти заветные слова сотни раз, однако произнести их вслух отчего-то… стеснялся. Быть может, дело в том, что это был Малфой. Кем бы они не были другу другу теперь, он всё ещё до конца не мог отпустить тот факт, кем они приходились друг другу раньше. Если бы ему пришлось признаться кому-либо другому, это было бы не столь сложно. Целовать его, уже было делом привычным, но говорить «я люблю тебя», казалось слишком сложным. Даже думая об этом, в груди становилось тесно от нарастающего смущения. Но ему хотелось. Хотелось говорить и хотелось слышать, и он был бы настоящим глупцом, если бы верил, что Драко вдруг произнесёт эти слова первым. Хотя, если так подумать, он всё это время пересиливал себя и показывал ему свою нежность. Однако в этот раз Гарри всё же хотелось быть первым, словно это какая-то глупая игра, за которую дают награду. От этих мыслей, всё в нём трепетало. Он то и дело порывался написать ему с просьбой о новой встрече, не желая оттягивать дольше, но в последнюю минуту писал совсем другое. Ему всё казалось, что Драко был занят. Есть в его жизни более важные дела, иначе он бы не стал так часто пропадать из школы. Эта мысль напомнила о том, насколько они всё ещё далеки друг от друга. Напомнила и о том, что он остаётся его секретом. И сам Драко такой же секрет в жизни Гарри. С каждым днём, догадка о занятости Драко становилась всё очевиднее. Брюзга, поначалу еле поспевающий отправлять одно письмо за другим, всё чаще пропадал, а иногда возвращался и вовсе без ответа. Драко присылал его на следующий день вместе со своим филином. Тот улетал, не дожидаясь нового письма. Ответы Драко становились всё короче, словно бы он едва мог уделить для этого время, а когда оно находилось, то его слишком не хватало, чтобы написать что-то толковое. Гарри старался его понять, и когда не получил ответ на последнее сообщение на следующий день, ни на другой, только тихо вспоминал о нём, отсчитывая оставшиеся дни до возвращения в Хогвартс. Всё беспокойство исчезло, когда наконец наступил долгожданный понедельник. С самого утра Гарри был как никогда бодр и с охотой собирал вещи. Но когда наступило время уходить, нетерпение сменилось горечью. — Наверное, тебе надо проверить, ничего ли ты не забыл, — уже третий раз повторила Гермиона. Гарри оглядел комнату без особого внимания, затем посмотрел на неё и качнул головой. Гермиона вздохнула и вдруг села на его кровать. — Тогда надо посидеть. Гарри переглянулся с Роном, который так же очевидно не понимал, для чего это нужно «посидеть», но всё же они не могли ослушаться её. Рон опустился на свою кровать, Гарри же сел рядом с Гермионой. Возникло молчание. Часы, криво висевшие на стене, тикали, напоминая о времени. Он всё глядел на Рона, тот же поглядывал то на него, то на Гермиону. Было отчего-то неловко, но вместе с тем не хотелось вставать и совсем не хотелось прощаться. Посидеть, чтобы оттянуть время, казалась уже не такой уж глупой идеей. — Сложно это говорить, — нарушил молчание Рон, — но, кажется, я буду скучать по школе. — Думаю, профессор МакГонагалл будет совсем не против, если ты будешь приходить хотя бы на занятия. — Я имел в виду совсем не это, Гермиона, — фыркнул Рон. Гарри с улыбкой покосился на неё, как на что-то чересчур наивное. — Мне будет не хватать наших посиделок. На самом деле, восьмой курс был не так уж и плох. Даже несмотря на наличие в нём слизеринцев, — с ухмылкой добавил Рон. Сердце Гарри непроизвольно дрогнуло, точно он сказал про определённого слизеринца. — Да. Не так уж плох, — согласился он. Гермиона повернула голову и вперила в него свой взгляд. Гарри неловко поглядел на неё и всего лишь едва заметно пожал плечами. Раздался громкий стук в дверь. — Вы идёте или как?! Мы уже опаздываем! — крикнула Джинни, затем послышались громкие шаги по ступенькам. Вздохнув, Гермиона наконец поднялась, и они поднялись следом. Спустившись вниз, они вышли во двор. Миссис Уизли ласково щебетала о чём-то Джинни, и по её хмурому лицу, было явно, что ей не нравится то, о чём она говорит. Гарри понял, что она вновь настаивает на примирении. Увидев его, Молли улыбнулась и переключила всё внимание на него. Её заискивающие намёки он предпочёл не замечать. Кинув сумку в багажник, Гарри обернулся и с улыбкой увидел, как крепко обнимает Рона Гермиона. Отстранившись, она посмотрела на него влажными глазами. — Нам будет не хватать тебя. — Брось, мы сможем видеться на выходных. Вы ведь не в другую страну уезжаете, — фыркнул Рон. — Только не забывай читать книги, которые я оставила для тебя, — продолжила Гермиона, точно бы не услышала его слов. — И пиши мне полноценные письма, а не два скудных предложения. — Ладно. Каждый день буду писать как спал, что ел и как отгонял из сада гномов. Гермиона нахмурилась и пнула его кулаком по груди. В следующее мгновение её лицо вновь стало печальным; она отошла и, встав у машины, стерла со щеки слезу. Гарри подошёл к нему следующим и крепко обнял друга. Чувствуя ободряющие похлопывания по спине, ему вновь стало грустно от того, что рядом больше не будет того, с кем он проводил едва ли не двадцать четыре часа в сутки. Он всё ещё смутно представлял каково это — ходить по школе, зная, что его там и вовсе нет. — Не забывай писать мне о том, что там происходит, — сказал Рон. — И о чудачествах Финнигана тоже. — Да, уж это я точно не упущу, — фыркнул Гарри. Он отошёл и встал рядом с Гермионой. Все для чего-то посмотрели на Джинни и Гарри невольно тоже. Она лишь закатила глаза и произнесла: — О, наконец-то я отдохну от вас! — Джинни! — возмутилась миссис Уизли.***
Добравшись до вокзала, Гарри без устали оглядывался, желая непременно отыскать светловолосую макушку в шумной толпе. Он понимал, что это всё напрасно, но поделать с собой ничего не мог. Настойчивое «а вдруг» делало его нервозным, суетливым и неловким. — Гарри! — воскликнула Гермиона, когда он едва не врезался в чужой чемодан. Увидев на себе недовольный девичий взгляд, он неловко улыбнулся, но когда её глаза восхищённо округлились, поспешил к Гермионе. — Ты точно, как влюблённая школьница, — сказала она, притянув его к себе за руку. — Разумеется, это ведь я плакал полчаса назад, потому что расстаюсь со своим парнем на целую неделю. — Теперь даже странно слышать от тебя подобные шутки. Ведь у тебя теперь тоже есть парень, — сказала она, изогнув свою тонкую бровь. Гарри в ответ насупился, в то время, как сердце дрогнуло от непривычного звучания, которое всё же отражалось приятным волнением. Джинни вместе с Луной и Невиллом отправились в своё купе. Гарри прошёл вместе с Гермионой в пустующее и понадеялся, что никто не захочет вдруг к ним присоединиться. Вести пустые разговоры сейчас ему совсем не хотелось. Опустив на сидение клетку с Брюзгой, он сел рядом и взглянул на Гермиону. Она тоскливо смотрела в окно, и он понимал, что ей так же не хватает замечаний и подначек Рона. В купе без него было непривычно тихо. Поезд тронулся. Вскоре за окном ясное небо сменилось пасмурным и начал крапать дождь. Брюзга в клетке взмахнул крыльями и взвизгнул. Гарри послушно открыл клетку, позволяя ему перебраться себе на колени и любопытно уставиться в окно своими округлыми, вечно удивлёнными глазами. Он улыбнулся и погладил его по шее. Гермиона наконец отвела взгляд от проплывающего мимо пейзажа и с теплотой поглядела на них. — Странно это говорить, но он сделал тебе прекрасный подарок. Я боялась, ты всю жизнь будешь держаться за прошлое. — Я бы держался, — с улыбкой ответил Гарри. — Но он слишком наглый, чтобы учитывать чьё-то мнение. — Пожалуй, иногда это и вправду необходимые меры, — сказала она. Гарри ответил полуулыбкой и с нежностью поглядел на птицу, когда она клюнула его за палец. Вздохнув, Гермиона облокотилась о спинку сиденья и вновь поглядела в окно. С минуту она наблюдала за проплывающими мимо деревьями, затем с грустью сказала: — Возможно, мы едем на этом поезде в последний раз. Её слова отозвались в нём тоской. Взглянув в окно, он вспомнил, как ещё несколько месяцев назад не желал возвращения. Хогвартс казался тогда каким-то чужим, а воспоминания были по-настоящему тяжёлыми. Теперь, думая о прошлом, он всё так же тосковал, но светлые воспоминания вызывали желание вернуться и пробыть в этой атмосфере ностальгии и тепла хотя бы ещё один день. Пусть даже теперь всё стремительно менялось, потом у него больше не будет возможности провести ночь в родных стенах. Однако он также с радостью находил, что теперь не боится того, что будет в этом «потом». Попав в замок после Рождественских каникул, Гарри ощущал себя, как дома. Он улыбался не через силу, крепко жал руки и даже не раздражался от всеобщего дамского внимания. Однако без вечно шедшего рядом Рона он всё же чувствовал себя так, словно забыл что-то важное. Но всё же теперь, когда ему не нужна поддержка против того, кто вечно выводил его из себя, было немного легче. Пройдя в шумный зал, он первым делом оглядел стол Слизерина. Драко всё ещё не было. Настроение неумолимо упало. Он воодушевил себя мыслью, что тот мог вернуться и вечером, но никак не мог заглушить желания видеть его именно сейчас. Запасаясь терпением, Гарри принялся за еду, отвлекая себя разговорами с Невиллом. Каждую минуту, он против воли поглядывал на слизеринский стол, и нашёл, что это уже стало привычкой. Вечером в гостиной состоялось очередное собрание студентов восьмого курса. Слизеринцы, как обычно, не принимали в нём никакого участия. Некоторые из них сидели за столом перед учебниками и неприязненно косились на них. Всё, чего хотелось Гарри — уловить на себе привычный взгляд одного. Но того, кто был нужен, всё ещё не было. Карта Мародёров лежала в кармане, и он еле держал себя в руках, чтобы не вскочить с места и не проверить снова. Каждый раз, как открывалась дверь, он с надеждой вскидывал голову и каждый раз разочарованно отводил взгляд, невольно обвиняя тех, кто бродит по школе поздним вечером. Беспокойство в нём не давало покоя; Гарри не понимал —злиться ему или же войти в его положение, ведь он прекрасно понимал, что сейчас для Драко время весьма непростое. Но как бы он не уговаривал себя, всё воодушевление исчезло вовсе, когда посреди ночи Гарри выбрался из спальни и стоял на Астрономической башне в полном одиночестве. Брюзга, точно знавший, где он, прилетел в очередной раз без ответа.***
Следующий день не принёс ничего, кроме злости и раздражения. Овладевшее им беспокойство выводило из себя, заставляло чувствовать себя подавленным и растерянным. Ему было невдомёк почему нельзя было найти хотя бы минуту для краткого ответа. Гарри знал, что будь он на его месте, то ничего бы не помешало ему написать письмо. Он бы обязательно нашёл способ сообщить, что с ним всё хорошо, есть всего лишь некоторые трудности и они скоро увидятся. Но Драко был совершенно другим. Он мог попросту не подумать о том, что о нём могут переживать, а потом явиться, словно ничего и не случилось. Гарри утешал себя этой мыслью, повторял раз за разом, что тот скоро появится в школе и объяснится лично. Но когда наступала ночь, злость неминуемо возвращалась. Теряясь в догадках, он старательно отгонял от себя дурные мысли. Он обвинил во всём родителей Драко, прекрасно помня ту злость, которая вспыхнула в нём, стоило лишь упомянуть его отца. Но это обвинение лишь усилило в нём страх того, что Драко может не вернуться. Кто знает, чем не поскупился пригрозить его отец. Драко до сих пор был слаб перед ним и перед своей матерью. Однако несмотря на всё это, Гарри отчего-то верил, что Драко не сможет его бросить. Те, кто смотрят так, как смотрел он, кто, несмотря на всё своё высокомерие и надменность, проявляет необыкновенную нежность — не могут просто так отвернуться. Он был убеждён в этом и поэтому продолжал настойчиво писать письма и отправлял их с Брюзгой. На восьмой день он перестал надеяться на ответ. Дни в Хогвартсе всё больше становились невыносимыми. Ожидание и неясность тяготили. В груди появилось странное, скользкое и неприятное ощущение, которое никак не удавалось отогнать. Сердце тяжело билось, находясь в постоянной тревоге и волнении. Мысли о том, что Драко попросту запретили возвращаться в Хогвартс, перестали приносить ту долю облегчения. Он стал сомневаться. Те взгляды, та нежность, которую ему дарили, вдруг перестали быть вескими доводами. Ночь, которую они провели вместе, стала казаться звонкой пощёчиной. Мысли бесконечным циклом проносились в голове и настойчиво твердили, что с ним поиграли, бросили, не любили достаточно сильно. Всё это не более, чем игра его воображения. Не будет больше ни поцелуев, ни кротких переглядываний, ни тихих разговоров. Гарри хотел всего лишь узнать в чём причина. Он хотел знать, что у него ещё будет возможность и поцеловать, и украдкой взглянуть, и сказать, что безнадёжно любит. И когда прошла ещё неделя, он готов был бросить всё и трансгрессировать на другой конец света с надеждой, что где-то есть место, в котором появится возможность ощутить хотя бы минуту спокойствия от бесконтрольных мыслей, сводящих с ума. Он устал ждать и надеяться тоже. В вечер среды третьей недели Гарри сидел на ступеньках у выхода во внутренний двор. На улице стоял холод. За спиной изредка доносился смех проходящих мимо парочек. Некоторые, увидев его, застенчиво уходили, словно их застиг врасплох какой-нибудь учитель. Гарри провожал их равнодушным взглядом. Вскоре всё вокруг затихло. Часы на башне отстучали десять часов. Он всё сидел на холодном камне, не желая возвращаться, и смотрел на ярко сияющую в небе луну. Глядя на неё, он невольно вспоминал Сириуса, профессора Люпина. И даже о Снейпе, о котором теперь не мог подумать без сожаления. Думая о них, он хотел вернуться в прошлое и исправить хоть что-нибудь. — Гарри, — послышался позади тихий голос Гермионы. Гарри обернулся и взглянул на неё. Она стояла наверху в куртке, но всё равно ежилась от холода. — Почему ты сидишь здесь? Холодно, — сказала она. Гарри отвернулся, безучастно посмотрев перед собой, и лишь пожал плечами. Немного погодя, послышались шаги. Гермиона спустилась вниз и, посмотрев на него, села рядом. Осторожно взяв его под руку, она прильнула головой к плечу; Гарри прижался к её макушке, ощущая мягкость её волос. Вздохнув, он вновь взглянул в небо, желая просидеть так всю ночь. Они долго сидели в молчании, пока Гермиона не осмелилась нарушить его. — Я должна тебе кое-что сказать, — тихо сказала она. Гарри напрягся от мгновенной мысли, что она всё это время что-то знала и молчала. Он готов был услышать дурную новость, но она сказала совершенно другое: — Рон… Он сделал мне предложение на прошлых выходных. Сердце подпрыгнуло одновременно облегчённо и радостно. Он отстранился и восторженно посмотрел на неё. — Это же замечательно! — Да, но… — виновато произнесла она. — Я не хотела говорить тебе об этом сейчас. — Почему же? — недоумённо нахмурился Гарри. Гермиона поджала губы и отвела взгляд. Гарри тут же понял в чём дело и фыркнул. — Гермиона, если в моей жизни что-то не так, это не значит, что я не могу порадоваться за своих друзей. — Но мне всё же кажется это несправедливым — делиться с тобой подобным, когда ты не находишь себе места. — Нет, Гермиона. Таких новостей в моей жизни должно быть больше. Особенно в такие периоды, как этот. Гермиона понимающе кивнула и, вздохнув, вновь взяла его руку и прислонилась к плечу. — Всё это так странно, — вновь заговорила она спустя минуту. — Мы уже взрослые. Мы будем создавать свои семьи. Гарри улыбнулся, но сердце сжалось от мысли, что, скорее всего, семья всё же не для него. — Как ты думаешь, Малфой будет рад каждый раз, как мы будем наведываться в гости? — вдруг спросила она. Её вопрос сначала больно кольнул, но затем, вспоминая о Драко, он вдруг вновь стал наполняться надеждой. — Думаю, уже через неделю у него начнётся дёргаться глаз; он часто будет ворчать и пить умиротворяющее, доставая меня своими жалобами. Гермиона фыркнула и крепче сжала его руку. — Ты писал ему? — Каждый день, — с грустью признался Гарри. — Может, что-то случилось? Я перестала получать «Ежедневный пророк». Может быть там что-то есть, а мы не знаем? — Мы бы услышали об этом от слизеринцев. — Верно, — разочарованно сказала она. Поразмыслив ещё недолго, Гермиона призналась: — Прости, но мне очень хочется его ударить. — Честно? Мне тоже, — улыбнулся Гарри. Произнеся эти слова, ему вдруг стало отчего-то досадно. Он нахмурился и попросил: — Лучше расскажи о предложении.***
Утром воскресенья Гарри согласился пойти вместе с Невиллом и Симусом в Хогсмид. Он надеялся, что это поможет отвлечься. Но когда мысли всё возвращались к Драко, ему становилось тошно от самого себя. Он злился теперь уже оттого, что не мог перестать думать. Не мог отпустить и позволить времени расставить всё по местам. Всё это может быть напрасным. Все его переживания в любом случае ничего не дадут. Машинально следуя за друзьями, Гарри обдумывал действия. Уверенность, что ему непременно нужно узнать всё самому — укоренилась в нём и никак не отставала. В конце концов, в действительности есть много вариантов отсутствия Драко. Он не мог винить его, не зная ничего. Только как узнать, Гарри не имел ни малейшего понятия. Первой мыслью было: нагло заявиться в поместье Малфоев. Однако, представляя себе подобную картину, он не имел понятия, что скажет и какое оправдание найдёт. Гарри совсем не представлял, что там происходит. Кто живёт там, помимо его матери, и какой приём ему окажут? Вдруг он сделает только хуже? Есть ли возможность, что Драко всё рассказал о них и его нет именно по этой причине? Тогда, ему непременно следовало сделать хоть что-нибудь. Но может, всё дело опять же в его отце? Тот мог вновь тяжело заболеть, находиться и вовсе на грани жизни и смерти, тогда он появится совсем невовремя, создав лишнюю головную боль. Драко мог разозлиться за его нетерпение, и они наверняка поссорятся. Затем Гарри подумал о Забини, но вспомнив слова Драко о том, что они уже не такие близкие друзья — передумал. Тот вряд ли имеет и сам понятие, что происходит в его семье. Поступи Гарри так опрометчиво, только распустил бы лишние слухи. Он запутался. Совсем запутался. Гарри понимал лишь, что у него нет никакой связи с жизнью Драко, и это сознание только огорчало, заставляло чувствовать себя виноватым, лишним, отстранённым от его реальности. Реальность была в том, что их миры настолько отличны, что он даже не мог никак узнать где Драко и что с ним происходит. — Поттер! Гарри вздрогнул и обернулся. Сердце взволнованно заколотилось; он во все глаза отыскивал в толпе Драко, но увидев парня, указывающего на него пальцем, испытал разочарование. — Это действительно он! — заголосил парень вновь своему другу. Голос послышался совсем иным, чем показался впервые. Гарри нахмурился и отвернулся. Он не был уверен, что не разозлится, если они вдруг решат подойти к нему и попросить автограф. — Я, пожалуй, пойду, — сказал он, бросив в корзину леденец, который всё это время задумчиво крутил в руках. — Мы с тобой, — отозвался Невилл, отставляя коробку с шоколадными лягушками. — Нет. Я уже нагулялся. Вы лучше оставайтесь, ребята. Гарри спешно направился из магазина, пока за ним не поспешили увязаться. Выходя, он услышал обеспокоенный голос Симуса: — Какой-то он странный в последнее время. Накинув на себя капюшон и сунув руки в карманы куртки, Гарри медленно побрёл в сторону замка. Идти внутрь не хотелось. Поднявшись на часовую башню, Гарри пробыл там больше часа, разглядывая окрестности Хогвартса и ежеминутно проверяя карту. Находясь в одиночестве, Гарри всё больше сознавал, насколько не хочет больше быть один. Невольно выстроив в голове своё будущее, он больше не мог представить его без Драко. От этого становилось страшно. Он вдруг почувствовал, что находится в тупике. И даже Гермиона на этот раз не могла помочь ему найти выход. Почувствовав непонятную усталость, Гарри вернулся в замок. Гостиная восьмого курса была пуста. Он прошёл в спальню и безвольно улёгся на кровать. Не хотелось ни двигаться, ни тем более думать. Он меланхолично уставился в потолок, ощущая себя пустым, и вслушался в тихое тиканье часов.***
Гарри вздрогнул, услышав в полудрёме какой-то стук. Солнечные лучи больно ударили глаза. Он поморщился и обернулся. Студент Пуффендуя долго рылся в ящике комода; наконец достав оттуда жёлтый, толстый конверт, он возбуждённо захлопнул ящик и вышел, громко хлопнув дверью. Оставшись один, Гарри сел и потёр лицо. В голове было неясно, точно образовалась густая, вязкая каша. Вздохнув, он посмотрел на время. Было уже почти четыре часа. Не представляя, чем занять себя, он достал карту из-под подушки и снова лёг. Развернув её, он произнёс клятву. Первые следы, которые обнаружил Гарри, принадлежали Гермионе. Она сидела в гостиной в совершенном одиночестве. Он подумал о том, чтобы пойти к ней и спросить совета, боясь поддаться отчаянию и натворить дел, о которых может пожалеть. Но затем, моргнув, глаза его словно сами собой нашли имя того, которого больше всего искали все эти долгие недели. Встрепенувшись, Гарри сел, не веря в то, что видит. Сначала, ему показалось, что он просто сходит с ума, но открывая глаза снова и снова, следы Драко всё ещё находились на том же месте. Вскочив с места, Гарри бросился к выходу. Ноги заплетались и отчего-то дрожали, но сердце отчаянно колотилось и кричало «быстрее!», точно Драко мог испариться. Выскочив в гостиную, он даже не обратил внимания на Гермиону. Ему не хотелось тратить ни секунды. — Гарри! — окликнула она его, поднявшись с дивана. — Куда ты? Гарри обернулся и, пятясь, радостно сообщил: — Драко вернулся! — Гарри, стой! — вдруг велела Гермиона, когда он схватился за ручку двери. От её отчаянного требования, Гарри остановился, в тот же миг ощутив, как сердце испуганно замирает. Обернувшись, он взглянул на неё; лицо Гермионы было искажено от боли и жалости, и в эту минуту он ненавидел это её выражение. Неприятное предчувствие окатило его волной. Он хотел просто уйти и не слушать то, что она скажет, и ненавидел ноги, которые упрямо не поддавались и не двигались с места. — Что такое? — твёрдо спросил он, словно она была в чём-то виновата. Гермиона только и смотрела на него с застывшим в глазах отчаянием. Опустив взгляд, Гарри увидел, как она крепко стискивает в руках газету. Он почувствовал тошноту. — Там что-то написано? Гермиона поджала губы и, не желая того, кивнула. Гарри подошёл к ней и протянул руку; она с мольбой смотрела на него, сжимая газету крепче. — Дай газету, Гермиона, — потребовал он. Позади открылась дверь. Гарри обернулся. Джинни стояла у порога и с недоумением смотрела на них, но сейчас его совсем не заботило её присутствие. Он вновь посмотрел на Гермиону, которая с надеждой косилась на Джинни и потребовал ещё твёрже: — Дай газету, Гермиона. Она посмотрела на него и нерешительно протянула её. Выхватив газету из рук, Гарри судорожно развернул первую полосу. Оттуда на него равнодушно глядели до боли знакомые глаза. Драко в чёрном костюме стоял рядом с девушкой, тонкой и утончённой. Её лицо показалось ему знакомым. Приглядевшись, он узнал в ней студентку Слизерина. Она смотрела на него, издевательски улыбаясь, а надпись снизу гласила: «Семья Гринграсс связывает себя родственными узами с Пожирателями Смерти?» Сердце завопило от боли, а в ушах застучала кровь. Перед глазами стало мутно, но он упорно читал статью. Она настойчиво говорила, что всё началось три года назад. Три года с тех пор, как они стали встречаться. Три года, как умная, изящная и весёлая Астория Гринграсс покорила сердце Драко Малфоя. Гарри мысленно попытался посчитать, когда же это было, но в голову только и лезла фраза «Ум, опрятность и хорошие манеры. И, разумеется, красота». Гарри задрожал. Отбросив газету, он вцепился пальцами в волосы, словно сумасшедший бормоча себе под нос: «Я идиот-идиот. Какой же я идиот!» — Гарри, — испуганно произнесла Гермиона, сдерживая слёзы. Когда она сделала к нему шаг, он отшатнулся и отрешённо посмотрел на неё. — Ты пугаешь меня, — обеспокоенно сказала она. Гарри, охваченный злостью, не слышал её. Он развернулся и бросился прочь, даже не заметив, как испуганно дёрнулась от него Джинни. Поднявшись по ступенькам, он вышел на Астрономическую башню. Сердце гулко билось в груди; он отдышался и, собравшись с силами, прошёл вперёд. Драко стоял спиной к нему, держась за поручни. Один его силуэт не вызывал уже прежней нежности и любви. Глядя на него, Гарри видел прежнего Драко. Малфоя, которого привык ненавидеть. У него вдруг создалось ощущение, что он отошёл от долгодействующего любовного заклятья. От этой мысли ему стало тошно. Он почувствовал себя использованным глупцом, который наивно верит в чудо. Плечи Драко заметно напряглись, его пальцы крепче сжали поручни. Гарри ждал, что он обернётся и взглянет на него с привычной ехидной теплотой, но тот всё стоял и не оборачивался. — Ты ведь уже всё знаешь, Поттер, — произнёс он глухо. — Зачем ещё пришёл? Сердце упало в желудок, забирая последнюю крупицу надежды. — Не знаю, может, получить хотя бы какое-нибудь объяснение? — зло процедил Гарри. Драко помедлил, но всё же решился повернуться к нему. Взглянув в его лицо, Гарри ненавидел себя за чувства, которые всё ещё крепко держались в нём, словно бы совсем ничего не случилось. — Какие объяснения ещё нужны, Поттер? — голос Драко был тихим, будто он уже устал говорить. — Я помолвлен. Можешь просто поздравить меня. На секунду, Гарри задумался о том, чтобы так и сделать: поздравить и молча уйти, не падая перед ним ещё ниже. Но ноги упрямо отказывались идти, а сердце требовало хотя бы каких-нибудь объяснений. Оно ещё наивно на что-то надеялось, и Гарри молил его заткнуться. — Ты говорил, что ни с кем не встречаешься, а сам крутил роман всё это время с какой-то Асторией. — Я не крутил роман, Поттер. Мы общались, близко дружили, но официально у нас не было отношений. До недавнего времени. — Она тебе нравится? — спросил Гарри, не желая слышать ответа. Но Драко всё же дал его. — Она умная, красивая, весёлая. Почему бы ей не нравиться мне? — словно издеваясь, сказал он. Гарри тяжело сглотнул вставший в горле ком, пытаясь держать себя в руках. — А как же я? — Что ты, Поттер? — всё так же равнодушно спросил Драко. — Я не понимаю. Всё ведь было хорошо. Как ты можешь говорить всё это, после всего что между нами было? — А что между нами было? — Хватит притворяться идиотом! — не выдержав, воскликнул Гарри. — Все эти взгляды, поцелуи… Ты ведь сам подошёл ко мне той ночью! Это ты приходил ко мне каждый раз! — Я приходил, потому что ты и сам не больно был против, Поттер! — отозвался Драко, отметая всё своё хладнокровие. — Что-то я не припомню, чтобы мы были в отношениях! В то время ты встречался со своей нищебродкой, однако это тебе не мешало целоваться с другим! А потом, тебя замучила совесть, и ты всё рассказал, в надежде на прощение! — Да, я рассказал ей только чтобы очистить совесть и тут же прыгнул к тебе в постель! Драко вздрогнул и на мгновение на его лице мелькнул страх, но оно быстро вернуло своё привычное презрение и брезгливость. Гарри смотрел на него, в ожидании, что тот что-нибудь скажет, но Драко молчал. — Я не могу поверить, что всё это было ложью, Драко, — произнёс он, глядя в его глаза. — Я видел тебя той ночью… Утром… — голос его задрожал, но он ничего не мог с ним поделать; ком в горел становился всё крепче. — Ты не мог быть таким со мной, ничего не чувствуя ко мне! Драко отвёл взгляд, но Гарри успел увидеть в них боль. В нём появилась надежда, но она исчезла так же быстро. — Я чистокровный, Поттер. В первую очередь, я должен думать о чести семьи. Имя Гринграссов поможет мне вернуть репутацию. — А как же моё имя?! Неужели ты думаешь, моё имя не способно очистить репутацию даже такой семьи, как ваша?! — Думаешь репутация нашей семьи очистится из-за твоего имени?! — гневно воскликнул Драко. — Наоборот все только и будут говорить: о, Малфой заколдовал Поттера! Как Поттер посмел добровольно связать себя с этой семьёй?! Скандалы о нашей семье не затихнут, газеты будут трубить о нас, все будут жалеть тебя, а меня проклинать! Ты хотя бы представляешь, что будет?! То внимание, которое есть у тебя сейчас — покажется цветочками! А ты подумал о потомстве?! Я понимаю, тебе плевать, потому что тебе не перед кем отчитываться, но я — единственный сын в своей семье! Я должен оберегать честь своей крови! — Чёрт возьми, не ищи дурацких оправданий, Драко! То, что ты сейчас делаешь — невозможно оправдать дурацкими отговорками! Это ведь даже не твои слова! Ты словно читаешь бумажку с чужими подсказками! У тебя вообще имеется своё мнение?! Драко замолк. Он смотрел на него зло, и Гарри бы поверил в его гнев, если бы не видел затаившиеся в глазах слёзы. — Это моя семья, Поттер, — отчеканил он сквозь зубы. — Если бы у тебя она была, ты бы поступил точно так же. — Если бы у меня был такой отец, то нет, Драко, — ответил Гарри. — И я уже рискнул. Зная, что от меня могут отвернуться единственные мне близкие люди, я всё еще готов был всё бросить. Я, чёрт возьми, бросил ради тебя Джинни. — Значит тебе повезло, Поттер. Тебе удалось сохранить честь. А я в свою очередь не позволю людям насмехаться над моими родителями. И я не виновен в том, что ты настолько глуп, что поверил, будто я откажусь от них ради тебя. Последние слова, точно ударили под дых. Гарри опустил взгляд, пытаясь найти слова, способные удержать его. Он готов был молить, просить выбрать его, а не свою семью, пообещать сделать счастливым, но Гарри не мог сделать этого. Обещание было бы пустым, безнадёжным, потому что невозможно сделать счастливым того, кто не хочет даже бороться. Драко всё же любит недостаточно, и Гарри не имел права держать его. Что бы он не делал, если даже каким-то образом уговорит, всё уже обреченно на провал. Он лишь понимал, что его светлое будущее, которое было так близко, вновь рассыпалось на кусочки. Взглянув на вычищенные до блеска лакированные туфли, он вновь отвёл взгляд, понимая, что не сможет посмотреть на него снова. Слёзы предательски покатились по щекам; он сглотнул, пытаясь остановить их. Глядя в сторону, он проморгался и вздохнул. — Ладно, — как можно спокойней сказал он. — Только прошу: если увидишь меня на улице, не подавай вид, что мы знакомы. Я хочу забыть… — он осёкся и нахмурился. — Просто хочу забыть. Отвернувшись, Гарри ушёл, отдаляясь от него быстрыми шагами. Грудь тяжело вздымалась, и он чувствовал, будто бы задыхается. От того, что он пытался удержать слёзы, было ещё тяжелее. Они накапливались где-то в горле, давили, не давая продохнуть. Он шёл машинально, ноги сами вели его; у портрета Кэдогана он замер, не в силах вспомнить пароль. Рыцарь взмахивал своим мечом, призывая к битве, но он виделся словно в тумане. В какой-то миг губы сами произнесли нужное слово и портрет, нехотя раскрыл дверь. Гарри прошёл в гостиную и замер, увидев на себе встревоженные взгляды Гермионы и Джинни. Он не понимал, зачем пришёл сюда. Туда, где его могли увидеть, как открытую книгу. Опустив глаза, Гарри стремительно направился в спальню. Опустившись на кровать, он бесцельно уставился в пол, не понимая, что теперь должен делать. Он сидел так с минуту и не заметил, как приоткрылась дверь. Чужое присутствие он ощутил, только когда рядом сели, а в нос ударил знакомый цветочный аромат. Внезапно, в нём пробудилась вспышка вины и досады. Он подумал, что, может быть, всё так и должно было случиться. — Я совершил большую ошибку, вернувшись сюда, Джинни, — сказал он. — Если бы я не принял приглашение, мы бы всё ещё были вместе. — Тогда бы ты не узнал, что можешь любить сильнее, — мягко ответила она. Гарри качнул головой. — Не вижу в этом ничего плохого. Её ладонь осторожно легла на его лицо, и Гарри послушно прислонился щекой к её плечу. Вдыхая родной запах, он не мог избавиться от ощущения, что слышит аромат знакомого мужского парфюма, который, кажется, теперь будет преследовать его всю жизнь. — Что мне делать, Джинни? — с отчаяньем спросил он. — Я совсем не понимаю, что я теперь должен делать. — Уезжай отсюда, Гарри. Хогвартс больше не принесёт тебе ничего, кроме боли. Гарри кивнул. Он не мог находиться в этом месте больше ни минуты. Собрав вещи, он в сопровождении Гермионы вышел из замка. Отдаляясь от школы всё дальше, грудь сжималась от невыносимой тоски. Напоследок он обернулся и взглянул на свой первый дом, который подарил ему так много. Гарри понимал, что уходит на этот раз навсегда.