Новая жизнь

Ной с трудом дождался возвращения Салана и Зура. Он не мог оставить омег одних: вчера пришлось положить Майро спать рядом с собой — ему всю ночь снились кошмары, и он смог успокоиться только от сказок Ноя. Душа рвалась на волю — вглубь острова, найти ту гору, на которой он был так счастлив в мгновение, когда странный дух взял Ноя полететь вместе с собой. И пусть всё произошедшее казалось сном, Ной верил — этот сон дарован ему не просто так. Рассказав Салану, как дела в доме, и попросив приготовить для Майро отваров — без них омега почти не спал, Ной чуть ли не бегом бросился прочь. Сперва к любимой поляне, а после, поняв, что сон на ней не идёт, ещё дальше — искать гору. Это было безумием, но что-то или кто-то звал его за собой, и Ной раздвигал руками высокую траву, не боясь диких зверей или ползучих гадов. Он вообще ничего больше не боялся, только быть запертым с теми, кому не мог помочь. Внезапно трава закончилась и взору открылось небольшое каменное плато с прожилками воды, что стекали по скале. На плато стоял юноша в светлых одеждах, с длинными белыми волосами, часть которых была заплетена в тонкие косички. Юноша словно сошёл с гравюры умелого мастера, и его тонкие черты лица притягивали взгляд Ноя. Он подошёл ближе, уверенный, что это не сон. — Кто ты? — спросил Ной юношу, но тот просто протянул ему руку. «Я тот, кого ты звал во сне и кому хотел довериться. Идём, я не обижу тебя. Никто больше тебя не обидит». Ной изумлённо смотрел на неподвижные губы юноши и понимал, что тот разговаривает с ним ментально. «Как тебя зовут?» «Отур». «Я Ной». Вложив свою ладонь в руку юноши, Ной прикрыл глаза, идя за ним, казалось, слепо — но чувствуя душой, как никогда, и точно зная — происходящее правильно и нужно. От крепкой хватки Отура стало сперва холодно и почти сразу жарко, а сделав несколько шагов вперёд, Ной с удивлением обнаружил за спиной своё осевшее в траву тело, лежащее изломанной куклой, которой Ной себя и ощущал. «Я умер?» «Нет. Но там, куда мы идём, проще будет идти так. Не бойся, ты вернёшься назад. Верь мне». И Ной верил. Они взлетели, и это было так легко, так знакомо, словно Ной умел летать всю жизнь. Он восхищённо смотрел вниз, туда, где простирался бесконечно идеальный пейзаж. Горы сменялись реками, леса лугами и морями. Везде было настолько красиво, что слёзы наворачивались на глаза, но тут же высыхали на ветру. Было странно ощущать такое, ведь он бестелесный дух. «Почему я всё чувствую?» «Потому что ты живой и хочешь этого. Не умерщвление плоти ведёт к смерти, а умерщвление духа. Внутри ты живой и такой красивый, что я любуюсь тобой с того момента, как ты коснулся меня». «Я коснулся тебя?» Ной задумался и отметил, что они вернулись в то же место, откуда взлетели. Что-то важное крутилось у него в голове, и он отчаянно пытался понять. «Когда я коснулся тебя… Ты — это она?» Ной обвёл рукой всё, что видел перед собой сейчас. От звонкого смеха, разлившегося вокруг колокольчиками, стало тепло на душе. «Я — это он! Но ты прав, это меня ты гладил по волосам, когда нежно касался травы — мне было приятно. Твои руки нежнее, чем даже у Эйви. В нём есть глубокое понимание, а в тебе бесконечная благодарность, но ещё сильная боль. Не хочу, чтобы тебе было больно, давай я научу тебя веселиться?» «Как же ты это сделаешь?» — спросил Ной и замер, ожидая какого-то чуда, но Отур просто улыбнулся в ответ и вернул его в тело. «Слушай меня в журчании рек, в шелесте листвы, в пении птиц. Я смогу развеселить тебя, и тогда ты подаришь мне свой поцелуй». Ной, рассматривающий свои руки, похолодел от этих слов. «Не нужно». Боль пронзила всё тело. Снова. Это повторялось с ним опять и опять. «Я не причиню тебе боль». Встревоженный шёпот звучал у Ноя в голове, а юноша в белых одеждах таял перед глазами. «Ты такой же, как они». Ной зажмурился и закрыл уши руками, чтобы не слышать журчания воды, пения птиц и ветра. «Я никогда не посмею обидеть тебя, я всего лишь хочу забрать твою боль». «Забери жизнь. Она мне всё равно не нужна». «Нет. Ты стал слишком дорог мне, прости». Даже на такую просьбу — отказ, из чистого эгоизма. Казалось бы, о чём может мечтать планета? О поцелуе со смертным? Так глупо, нелепо и ужасно больно. Ной тряхнул головой, смаргивая злые слёзы, и бегом бросился в сторону дома. Хотелось собрать вещи и сбежать отсюда. Снова. Только не стоит надеяться, что где-то будет иначе, на самом деле у него есть лишь один выход… И нужно просто набраться мужества, чтобы сделать последний шаг.

***

Салан перебирал подарки и с улыбкой вспоминал время, проведённое в гостях, когда дверь в дом с шумом отворилась и мимо пронёсся Ной. Юноша вёл себя странно в последнее время, и совершенно не шёл на контакт, что тревожило не только Салана. Даже Зур отмечал нелюдимость и потерянность Ноя. Как будто ему стало легче после прибытия, а потом случился регресс. Салан отложил в сторону мешочки с приправами, которые принёс на общую кухню, и пошёл искать парня. Ной обнаружился в своей комнате. Он стоял прямо по центру и кусал губы, глядя в одну точку. — Ной? Что-то случилось? Ной даже не слышал обращения. Внутри жажда жизни боролась с желанием успокоиться навсегда. Он давно перестал мечтать о любви, о служении огню, и только полёт был для него отрадой. Но и здесь он ошибся. Он всего лишь смазливая мордашка, которую хотят поцеловать. — Ной, пожалуйста, ты пугаешь меня. Пойдём прогуляемся? Расскажешь, что у тебя на душе. Салан подошёл к другу и осторожно взял его за руку. Ной вздрогнул и наконец обратил на омегу внимание. — Я больше так не могу. И не хочу, Салан, прости. — Что-то случилось? Тебя кто-то обидел? Если ты хочешь поговорить о том, что происходит, я всегда готов выслушать. Не закрывайся от меня, пожалуйста. Ной помотал головой. — Ты мне ничем не поможешь, ко мне будто клеймо шлюхи приклеилось, и никто меня больше не может воспринимать иначе. Салан, прости, я хочу уехать. — Куда же ты поедешь? Это единственное место во всех галактиках, где никто не смотрит на тебя как на шлюху. Тут всего два знакомых нам альфы и один из них... — тут Салан задохнулся от страшной догадки и побледнел. — Зур не мог, нет… Ной замотал головой, сам испугавшись того, что мог подумать Салан. — Нет, это не он, не они, Салан. Прошу тебя, не спрашивай ни о чём, я сейчас должен побыть один! — Нужно успокоиться, Ной, просто остановиться и побыть одному. Я понимаю. Не буду доставать тебя, но ты знаешь, где меня найти, если тебе понадобится помощь. И я поищу какие-нибудь природные успокоительные средства, хорошо? Ной согласно кивнул и отвернулся. Было невыносимо больно обманывать близкого друга. — Уверен, что не хочешь поговорить со мной или побыть рядом? Не уходи, я пока хотя бы дам тебе трав, а завтра что-то сильнее! — Нет, я прилягу, голова разболелась. Прости, что доставляю столько хлопот. — Я всё понимаю, главное, не замыкайся. Я рядом. Салан вышел из комнаты и тут же отправился в свой домик, чтобы поискать на коммуникаторе раздел с лечебными травами. Ною нужно гораздо больше, чем простое уединение. Дождавшись, когда Салан оставит его, Ной тихо выскользнул за дверь и побрёл в противоположную от любимой поляны сторону. У подножия скалы он оставил надежду на нормальную жизнь, нечего туда возвращаться. Не хотелось доставлять Салану неудобств, и Ной оставил на своём коммуникаторе сообщение, что улетает. А сам пошёл, куда его понесли ноги в поисках удобного уединённого места. Небо затянулось внезапно. Стало темно и засверкали молнии, а вслед за ними загрохотал гром. Да так громко, что некоторые омеги перепугались и сбились в кучу, думая, что это нападение. Салан впервые видел такое, даже ему стало не по себе. Зур нашёл его в кладовой. Альфа был весь мокрый, но с добытым кабанчиком наперевес. — Там просто стена воды, — закричал Зур, пытаясь переорать гром. — Никогда такого не видел. — Нужно пойти в большой дом, мы такого тоже не видели, и боюсь, как бы чего не случилось. — Давай, малыш, я тебя отведу. Еле нашёл тебя здесь, не думал, что ты ещё боишься грозы. Сгрузив добычу и ополоснув руки, Зур укутал Салана в непромокаемую ткань и понёс в большой дом. Созвав всех в общую комнату и растопив камин, Салан и Зур принялись успокаивать юношей под раскаты грома, который и не думал стихать. — А где Ной? — Салан внезапно понял, что было не так. — Никто не видел его? — Мы его с утра не видели. Вирсаль, самый юный омега из бывшего гарема Оцарса, но при этом самый ответственный, прижал ладонь ко рту. — Как он там один в такую погоду? Нужно идти на поиски, я помогу! Салан нахмурился и вскинул ладонь. — Я позвоню Эйви, без их помощи мы не обойдёмся!

***

Капсула прибыла быстрее, чем Салан рассчитывал, из чего он сделал вывод — Сион и Эйви уже и сами собрались проведать их. Дождь лил уже меньше, но раскаты грома всё ещё пугали, как и яркие вспышки молний. — Как вы? — Нормально, приготовили обед, это успокаивает. Но я очень волнуюсь за Ноя. Он был не в себе и куда-то ушёл, а тут дождь. Сион выглядел хмурым и напряжённым, как и Эйви, который кусал губы. — Это не простой дождь. Он идёт по всей планете, вы бы видели, что творится в океане. Наш замок затопило, на берег выбросило много рыбы. Планета плачет. — Плачет? Эйви, пожалуйста, я должен знать, что происходит. Ноя здесь кто-то обидел, но он не сказал — кто. Вы понимаете хоть что-то? Сион снова переглянулся с мужем и тяжело вздохнул. Из тех обрывков фраз, что они смогли вытянуть из Отура, выходила не очень оптимистичная картинка, и Салан с Зуром должны были об этом знать, чтобы помочь своему другу. — Вы наверное уже и сами поняли, что мир, в котором мы все так прекрасно живём, уникальный. Тут есть всё, что нужно для комфорта и счастья, мы ни в чём не нуждаемся. Но это не всё… Эйви сжал ладонь мужа и кивнул, перехватывая рассказ. — Отур — больше, чем просто планета в Галактике. Он живой организм, имеющий душу и разум. — Как живой? Салан тяжело сглотнул, начиная понимать слова Ноя. — Ты можешь представить себе духа или Бога — как будет ближе для тебя. И сейчас он плачет. Боюсь, что из-за Ноя. — Да, мне кажется, что… Отур его обидел. Ной был не в себе и хотел побыть один. Теперь я боюсь, что он может что-то с собой сделать. Помогите его найти, пожалуйста! Сион снова попробовал обратиться к Отуру, но тот словно задыхался от ужаса и беспомощности. — Мы поможем. Капсула стоит перед домом, идёмте. Куда Ной любил ходить? — К озеру, к скалам, в лес. Он везде любил побыть один. Зур кусал губы и хмурился, пытаясь вспомнить, где видел человека в последнее время. — Перед тем как отправиться к вам в гости, мы нашли его на поляне у скал, и он сказал что-то странное, якобы только что летал или как-то так. — Это его любимое место, Зур прав, но в такую погоду там даже негде укрыться! — Летим туда и будем делать круги, расширяя диапазон. Отур страдает, очень сильно, и я не знаю, чем его утешить. — Вы как-то чувствуете его, да? — Да, и я, и Эйви. У нас устанавливается ментальная связь после посвящения в хранители и мы можем общаться. — А вы не знаете — отчего он страдает? Я так волнуюсь за Ноя! Он же не мог?! Салан прижал ладонь ко рту. Он оказался никудышным другом и помощником — проморгал состояние Ноя, списав всё на его обычную замкнутость, упустил его из вида, и скорее всего, теперь случилась беда. Сев в капсулу, Салан прижался носом к иллюминатору, пытаясь разглядеть хоть что-то, но мешал дождь. — Вы не можете попросить Отура перестать плакать? Мы же так не сможем найти Ноя!

***

Ной брёл куда глаза глядят, а смотрели они сейчас в пустоту. Даже начавшийся ливень не изменил настроения и состояния Ноя — он был как раз под стать. Хотелось лечь и умереть на месте, но его упрямое тело цеплялось за жизнь и не хотело отпускать дух без усилий. Значит, придётся их приложить. Даже если ему не встретится обрыв или океан, о котором рассказывал Салан, постепенно силы оставят Ноя и он сможет наконец обрести покой. Теперь в то, что на другой стороне ждёт что-то хорошее, не верилось, но находиться здесь не было никаких сил. Когда Ной дошёл до озера, он не стал останавливаться и вошёл в воду, в надежде закончить всё быстро. Пара вдохов под водой — и готово. От холода сводило мышцы, но это было даже к лучшему. Ной входил всё глубже, но стоило ему перестать касаться ногами дна, как вода всколыхнулась, и озеро буквально вышвырнуло непутёвого человека на берег. — Так не пойдёт! Никто не имеет права решать за меня! Ной уже задыхался от отчаяния и снова попытался войти в воду, но ситуация повторилась в точности как в первый раз. Тогда Ной, осознав, что бороться со стихией бесполезно, лёг в воду возле берега и закрыл глаза. Здесь Отур не сможет его остановить, наверное, он заслужил именно такую смерть — долгую, как его бессмысленные метания в жизни.

***

Капсула кружила в воздухе, бортовой компьютер считывал информацию с поверхности планеты и пытался найти человека. Салан волновался так сильно, что не сразу понял — к нему обращаются. — Салан, Салан, — Эйви дотронулся до его плеча. — Мы, кажется, нашли его. Капсула опустилась вниз и замерла. Рядом с озером неподвижно лежало тело, в котором Салан узнал Ноя и задохнулся от ужаса. — Он мёртв? — Нет, но его стоит перенести в медицинскую капсулу. Он переохладился. Только тут Салан понял, что дождь прекратился, но тучи были всё равно низкие и темные. — Что с планетой? — Отур мучается, не знает, что делать. Он очень молод, моложе остальных. — Остальных? — Салан удивлённо приоткрыл рот, но тут же захлопнул его. — Следовало догадаться самому. Он смотрел, как альфы осторожно поднимают тело Ноя и аккуратно укладывают в медицинскую капсулу. Ной выглядел очень плохо, и это угнетало не только Салана. — Мне нужно вернуться домой, — Сион посмотрел на мужа, и тот кивнул. — Я оставлю вас и вернусь, когда смогу достучаться до Отура. — Это я не доглядел за ним. Зачем только позвал всех сюда, как будто нельзя было догадаться, что само собой, даже на такой планете, ничего не пройдёт. Нам нужна помощь тех, кто оказывает психологическую поддержку, я даже представить не мог, что Ною настолько плохо! Салан метался по комнате и, чтобы занять себя хоть чем-то, сортировал травы. Ною он помочь сейчас ничем не мог — капсула делала своё дело, но данные, что светились на экране, когда они погрузили туда Ноя, не утешали. Его жизни опасность не угрожала, но состояние оказалось близким к критическому. — Зур, я не подумал, что мы с тобой вместе, ты есть у меня, а я у тебя — и это безумно, критически важно. А кто есть у мальчиков? Их страхи, боль — и всё? Я даже не знал, что Ной общается с кем-то или чем-то ещё. А мы с ним всегда были дружны, с гарема. Что тогда говорить об остальных? — Ты слишком много берёшь на себя, Ал. Остальным намного легче, и ты это видишь. Ной… Он человек, быть может, из-за этого ему сложнее. Но ты прав, ему не повредит более толковая помощь, чем мы можем дать. Поговорим с Эйви, надеюсь, он подскажет выход. — Я должен сообщить Шейни. Она доверила мне благополучие мальчиков, а я всё испортил. Как не мог справиться с Луи в гареме, так и теперь — ни с чем не справляюсь! Я же видел, что Ною плохо, и всё равно оставил его одного! Зур поймал Салана в объятия и крепко прижал к себе, держа до тех пор, пока омега не затих. — Ты ни в чём не виноват и не можешь знать всего. Хватит изводить себя, любовь моя. Идём лучше, приляжешь. Ты тоже устал, и я уверен, что могу придумать занятие гораздо полезнее, чем метания по комнате. С Ноем всё будет хорошо, а когда он очнётся, мы решим, как ему помочь.

***

Отур стоял на самом высоком пике своего физического воплощения и пытался поймать тонкую ниточку сознания того, кто смог заполнить все его мысли собой. Он и раньше видел красивых разумных, они населяли его и вступали в ментальную связь, но никто не ощущался таким ярким, желанным, необходимым. Отур знал, что такое любовь, видел её, но сам испытал впервые. И эта боль, с которой на его чувства ответил Ной, вызывала у Отура слёзы и страх всё потерять. Он показывал юноше красоту своего большого тела, того, что защищает разум. Но видимо, у него есть ещё и сердце — раз оно так болит в груди. — Зачем ты пришёл? Почему не дал мне всё закончить? Ной не мог больше противиться просьбам Отура откликнуться и решил прояснить всё раз и навсегда. Странно — в нём больше не было боли, и даже разочарования. Только бесконечная усталость и лёгкая грусть от того, что и новая жизнь оказалась обманом. — Я не могу отпустить тебя в бездну, это причиняет мне боль. Разве люди не боятся умереть? Разве не хотят жить в радости и любви с тем, кого выбрало сердце? Понимаю, я не такой, как ты, поэтому и вышел к тебе в облике человека. Но я не человек, поэтому тебе больно, да? Ной невесело усмехнулся и выступил из тени, что сам же и создал, отгораживаясь от Отура. — Мне больно потому, что ты оказался таким же, как люди. Всем нужно от меня одно и то же — поцелуи, секс, удовлетворение телесных потребностей. Я думал — с тобой всё будет иначе, и снова ошибся. — Прости, я не понял твоей боли. Подумал, что тебе не хватает любви. Я не очень силён в человеческих эмоциях и мне жаль, что я стал причиной твоих слёз. Ты такой красивый и такой несчастный, прости меня. Отур посмотрел на простор под собой и впервые за свою длинную жизнь понял, что она не настолько прекрасна, как ему казалось. Он всегда хотел мира и счастья для всех, кто населял его, но Ной отвергал его, и это было слишком ново, непонятно, болезненно. — Когда-то один юноша из гарема, в который меня увезли, сказал, что хотел бы стать уродливым — чтобы никто больше не смотрел сквозь него, на красивую мордашку. Тогда я подумал — это бессмысленно, ведь однажды обязательно найдётся тот, кто увидит тебя, а не твою внешнюю привлекательность. А теперь, знаешь, я хочу взять острый нож и изрезать себе лицо, чтобы оно стало таким же уродливым и покрытым шрамами, как моя душа. Не знаю, что могло привлечь тебя во мне. Я совершенно пуст и потерял даже надежду. Мне хотелось летать с тобой и забыть обо всём земном, но даже тебя я делаю несчастным. Отур потемнел и опустил голову. — Я хочу уничтожить всех, кто посмел растоптать твою веру, но могу лишь надеяться, что ты позволишь мне быть тебе другом. Я больше никогда не предложу того, что заставляет тебя страдать. Позволь мне излечить твои раны. — Я не хочу ранить ещё и тебя, Отур. Но… если ты правда готов смотреть на меня, а не на то, что я никогда не смогу тебе дать — я был бы счастлив принять твою дружбу. Не буду лгать — мне страшно. Я не верю даже самому себе, но мой выбор прост — закончить начатое мной или попытаться жить в последний раз. — Мне бы хотелось разговаривать с тобой. Показывать красоту природы, как это было до моего опрометчивого предложения. И я хочу больше узнать о тебе и той части твоей жизни, что ты захочешь мне доверить. — Я… правда буду рад, если у нас всё получится. Отур, я не хотел причинить тебе боль, и верю, что ты не хотел ранить меня. Давай попытаемся. У меня не так много друзей, я буду рад ещё одному. Особенному. — Спасибо, Ной. А теперь отдыхай, я буду рядом.

***

Сион прикрыл глаза и тут же попал к Отуру, который не пускал его с тех пор, как начался ливень. — Прости, я подверг всех опасности. — Всё в порядке? — Теперь да, я исправил, что натворил. Ной согласился стать мне другом. Сион улыбнулся, глядя в глаза тому, кто был больше, чем мог представить себе любой из разумных, и наивнее, чем малое дитя. Любовь Отура к человеку была сама по себе чем-то странным, но Сион верил — ничто не появляется просто так. — Будь с ним осторожнее, он нестабилен и очень несчастен. — Я знаю. Я чувствую его боль, как и чувствую всех вас, но только он заставляет меня… Как ты смотришь на Эйви, как Зур смотрит на Салана, так и я хочу смотреть на Ноя. Но я разум, а он чувства. Это так странно. — Очень, но я верю, что ты мудр и сможешь уберечь его от страданий. — Для меня всё так ново и непривычно, я уже причинил ему боль своим опрометчивым предложением. Я хотел выглядеть кем-то, кем не являюсь, больше человеком для него. Но оказалось — Ною это не нужно. Я не повторю этой ошибки. Сион… прости меня за ваш замок, я всё исправлю и извинюсь перед Эйви, вы мои верные друзья, а я поступил с вами несправедливо. — Мы всё понимаем, правда. Дом и растения переживут потоп, главное, что не случилось беды. Не закрывайся, прошу, если тебе нужно спросить что-то, узнать, мы всегда открыты для этого. — Я знаю, — Отур посмотрел в глаза своему хранителю. — Я был опрометчив и влюблён, теперь я знаю, каково это. Но я буду мудр и не закроюсь от тебя больше. — Спасибо.