loser takes all

      НИКОГДА не заключайте пари с Чон Чонгуком. Вы проиграете, не важно даже, в чём была суть спора.       Тэхён, тем не менее, похоже, никогда не усвоит этого, и теперь время поплатиться.       — Так где Вы планируете сделать тату? — спрашивает стоящий за стойкой молодой человек, Хосок. — Он всего на несколько дюймов меньше ростом, чем Тэхён, на его загорелой коже, к удивлению, практически нет татуировок − по крайней мере тех, которые можно увидеть, − кроме подсолнуха на указательном пальце и символа мира на среднем.       Его чёрные, как смоль, волосы, зачёсанные назад и разделённые на прямой пробор, изящно ниспадают чуть выше левого глаза, а на носу сидят большие квадратные очки с жёлтыми линзами в толстой оправе. У него высокие скулы, проявляющиеся каждый раз, как он улыбается, и тонкие черты лица. Этим он напоминает Тэхёну фею, хотя он не помнит, чтобы у фей когда-нибудь были такие острые линии подбородка или кольцо в носу.       Или чтобы феи когда-либо были такими горячими.       Но нужно вернуться к тому, что они сейчас обсуждали, − унижение Тэхёна.       Когда он слышит вопрос, заданный Хосоком, то не может не покраснеть, упираясь взглядом в чистый деревянный пол под ногами и нервно перебирая кольца. Он чувствует, как собеседник сверлит его взглядом, пока он пытается собраться с мыслями, прежде чем неловко пробормотать в ответ:       — Назднице.       — Прошу прощения, я не расслышал.       Тэхён втягивает носом воздух и пробует снова, застенчиво глядя на парня из-под густых ресниц. Тот положил на стойку − одну на другую − ладони, длинные и изящные, пробуждая тревожные мысли в тэхёновой голове и заставляя его нервно облизнуть губы. Тёмные глаза Хосока смотрят так пристально, что под этим взглядом хочется съёжиться.       — Э-эм, на заднице, — повторяет Тэхён более отчётливо, слегка поморщившись, и он знает, что Хосок определённо услышал. Половина его сознания ожидает, что тот расхохочется или будет издеваться, как, Тэхён уверен, он и заслуживает, но Хосок этого не делает. Он только замолкает на мгновение, а затем в его взгляде мелькает что-то, что Тэхён не до конца может расшифровать, и в конце концов он хмыкает в знак согласия.       Тэхён молча наблюдает, как Хосок отворачивается к компьютеру, открывая вкладку, и прищуривается, читая что-то, прежде чем вернуться к униженному Тэхёну.       — Оба наших мастера сегодня заняты, но так как вы хотите довольно маленькую тату, она не займёт много времени. Уверен, Юнги освободится минут через пятнадцать, а следующий сеанс у него только без пятнадцати четыре. Нормально? — объясняет Хосок, на что Тэхён просто кивает, не доверяя собственному голосу, и его тёмные кудри, лежащие в небольшом беспорядке, мило подпрыгивают. — Отлично. Было бы неплохо, если бы Вы сначала заполнили эту анкету, а я дам Юнги знать, что ты здесь. Имя?       — Хорошо, и, эм, я Тэхён, — умудряется выдавить из себя он, забирая блокнот и ручку у Хосока, который нахально улыбается, прежде чем отвернуться, а затем его оверсайз футболка с нарисованным синим галстуком и джоггеры исчезают в небольшом коридоре.       Тэхёну кажется, что его вырвет, настолько он нервничает, настолько он смущён. Он мог бы просто уйти и никогда больше не появляться в этом милом заведении. Но вот в чём проблема: стоит ему начать спорить или начать что угодно подобное с Чонгуком, как он уже не может дать заднюю и вот к чему это всё приводит.       Он уже мог представить себе самодовольное выражение на чужом лице, ведь победитель выбирал эскиз и место. Но с другой стороны, если он этого не сделает, то, вероятно, его ждут бесконечные и безжалостные поддразнивания, которым подвергнет его Чонгук за то, что он был маленькой трусливой сучкой даже насчёт чего-то настолько неприметного, чего никто даже не увидит.       Тэхён стонет. Он никогда бы не позволил Чонгуку подобного. Как бы ему не претила мысль о том, что его задницу пронзит игла, он предпочёл бы жить с постоянным напоминанием о собственной глупости, потому что, по крайней мере, он сможет сказать, что действительно сделал это.       Поэтому он заполняет анкету.       Вскоре возвращается Хосок, и Тэхён поднимается со своего места на кожаном диване и подходит, чтобы вернуть заполненный листок, который тот с радостью принимает.       — Юнги подготавливает инструменты, мы сейчас быстро всё уладим, и можешь идти, — Тэхён наблюдает, как Хосок пробегается взглядом по его анкете, потом он объясняет несколько вещей, и, прежде чем сам Тэхён это осознаёт, он уже оплачивает сеанс и проходит.       Он старается не смотреть в глаза Хосоку, который желает ему удачи и не особо скрытно оглядывает его, особенно задницу, из-за чего тэхёновы щёки вспыхивают от внимания. Если уж на то пошло, это разрешение делать то же самое.       Когда Тэхён только вошёл в салон, он сам несколько секунд просто таращился на Хосока, да так пристально, что тому пришлось прочистить горло, чтобы привлечь его внимание, а губы его растянулись в ухмылке.       Тэхён торопливо семенит по узкому коридору, прислушиваясь к мерному жужжанию иглы и приглушённому разговору, доносящимся из одной из комнат, где, вероятно, был приём у второго мастера. Он замечает дверь в самом конце коридора и на мгновение замирает, ругая себя за то, что так испугался.       Давай, Тэ, соберись.       Он немного вспотел, и его сердце колотится, когда он дрожащей рукой стучит в дверь.       — Войдите, — отвечает глубокий хриплый голос. Тэхён касается ручки и медленно открывает дверь. Помещение не очень большое, но чистое, поэтому кажется более просторным, со слабым запахом деттола, слышащимся в воздухе. В комнате стоит небольшой письменный стол и площадь, отведённая под стойку с инструментами и оборудованием, слева. Справа − ростовое зеркало и раковина, а также кожаное кресло, которое вот-вот станет пристанищем Тэхёна на ближайшие минут пятнадцать или около того.       Стены выкрашены в чёрный и усеяны различными рисунками в рамках, которые, как Тэхён вскоре осознаёт, принадлежали человеку, сидящему в настоящее время за столом и повернувшемуся лицом к нему.       Напряжённость сквозит в его взгляде, пока он пристально наблюдает за Тэхёном. Он ещё меньше ростом, чем Хосок, с молочно-белой кожей, беспорядочно уложенными волосами цвета воронова крыла, подстриженными по-мальчишески прямо под уровнем бровей, и привлекательным андеркатом, который обнажает татуировку, начинающуюся на затылке и исчезает где-то на спине под толстым слоем одежды. Обе его руки также замысловато покрыты чернилами.       «Какого хрена все в этом салоне такие чертовски привлекательные?»       — Вы, должно быть, Тэхён? — спрашивает Юнги, пока Тэхён ничего не говорит.       — О, э-э… Да, это я, — с тревогой отвечает Тэхён, посмеиваясь, чтобы облегчить неловкость, но выходит вынужденно, и Юнги вскидывает бровь.       — Точно. Итак, Хоби говорит, что ты хочешь вытатуировать подмигивающее лицо на своей заднице? — Боже, он чувствовал, как стыд затапливает щёки до самых ушей. Звучит куда хуже, если произносить это вслух перед уже двумя самыми горячими парнями, которых он когда-либо видел. Пошёл ты, Чон Чонгук, говорит он про себя.       — Эм, да, — должно быть Юнги слышит неуверенность в его голосе, потому что тут же наклоняет голову набок, складывает руки на груди и сжимает губы в тонкую линию.       — Это твоя первая тату?       — Да.       — Хм, а ещё это наказание за проигрыш пари? — Тэхён мрачнеет, избегая пьянящего взгляда Юнги.       — Да, — тихо отвечает он, и Юнги вздыхает.       — Слушай, Тэхён, ты уверен, что хочешь этого? Может быть, лучше подумать об этом, а потом перенести дату, может, просто не…       — Нет! То есть, нет, я действительно хочу. Просто немного нервничаю, вот и всё, извини, — признался Тэхён, найдя в себе мужество взглянуть на Юнги с надеждой убедительно отыграть уверенность. Юнги наблюдает за ним некоторое время, прежде чем обречённо опустить плечи и подняться.       — Довольно справедливо. Ну, меня зовут Юнги, и я буду делать тебе татуировку, — он жестом приглашает Тэхёна подойти к креслу и начинает раскладывать инструменты. — С какой стороны ты хочешь её набить и какого размера?       — О, можно справа? Я хочу, чтобы она была совсем небольшой, вот такой, — Тэхён пытается показать пальцами расстояние. Юнги хмыкает, берёт карандаш, чтобы нарисовать черновой набросок, который по размеру близок к тому, что показал Тэхён. — Да, вот такую.       — Хорошо. Сними джинсы и боксеры, чтобы я мог приложить трафарет, и начнём работу. — Юнги говорит ровно, даже отдалённо не смущаясь того, что собирается делать тату на тэхёновой заднице, но, честно говоря, это наверняка не в первый раз.       Так или иначе, Тэхён делает, что велено, слышит, как рядом бежит вода, как Юнги моет руки, а потом шаги, когда тот возвращается к столу. Лицо Тэхёна остаётся пунцовым на протяжении всего процесса выбора точного места для размещения трафарета, и он вздрагивает от ощущения задранной до середины спины шёлковой рубашки и рук Юнги в перчатках, движущихся по его обнажённой заднице.       — Расслабься, Тэхён, мы не сможем приступить к нанесению татуировки, если ты не успокоишься, слышишь? С тобой всё будет в порядке. — Хотя он слышит и понимает, что Юнги пытается его успокоить, он слишком сосредоточен на ладони, всё ещё лежащей на изгибе его задницы, когда тот дезинфицирует область нанесения.       Она большая, тёплая и умелая, и по коже бегут мурашки, когда Тэхён чувствует, как ловкие пальцы проводят по коже, прежде чем плоти касается что-то влажное, что, как уточняет Юнги, является всего лишь бумагой для переноса.       Ему действительно не хочется быть тем парнем, который возбуждается от незначительных прикосновений (особенно от тех людей, которые просто пытаются сделать свою работу), но есть что-то в ладонях Юнги на его коже, что заставляет его желудок ухнуть с каким-то тёплым чувством. Если Юнги и замечает, как Тэхён слегка приподнимает задницу, чтобы прижаться к нему сильнее, то ничего не говорит. Вместо этого над тэхёновым колотящимся сердцем тишина, как на пустой радиоволне.       — Хочешь взглянуть, прежде чем мы начнём? — Тэхён, слишком увлёкшийся, почти забывает причину, по которой он сюда вообще пришёл, и неловко слезает с кресла, понимая, что его полувст… Черт.       Осознание того, что его член видно, ударяет в ту же секунду, как он поднимается на ноги. Юнги даже не смотрит на него, пока готовит оборудование, но Тэхён всё же краснеет от унижения и неприличного возбуждения. Честно говоря, он не возражал бы, на самом деле, он хотел бы, чтобы Юнги посмотрел на его тело, по какой-то странной причине он хотел, чтобы чужие руки снова касались его.       Тэхён качает головой, чтобы очистить её ото всех грязных мыслей, прежде чем подойти к зеркалу и обернуться, чтобы посмотреть на трафарет. Всё не так плохо, как он думал. Тату маленькая и, он бы осмелился сказать, милая. Конечно, он предпочёл бы что-то другое, например, небольшое сердечко или красивый цветок, как у Хосока, но это была расплата за проигрыш в конце концов.       — Выглядит отлично.       — Отлично, тогда можешь лечь обратно.       Юнги был удивительно хорош в поддержании его спокойствия в течение всего процесса, подогревая разговор, чтобы отвлечь от боли. Их связало воедино то, что они оба были из Тэгу, и любовь к музыке. Тэхён рассказал, что разрабатывает дизайнерскую одежду и продаёт через интернет. А ещё, что живёт с Чимином, своим лучшим другом, который встречается с другим его лучшим другом − Чонгуком, из-за которого он вообще попал в эту передрягу.       В ответ Юнги говорит ему, что Хосок и другой мастер, Намджун (с которым он ещё не встречался), были его лучшими друзьями со времён школы и что они мечтали вместе открыть тату-салон, и вот, к чему это привело.       Время пролетело так быстро, что он даже не понял, когда они закончили, пока Юнги не отодвинулся и не предложил ему посмотреть. Настроение Тэхёна гораздо лучше, если не считать повышенной чувствительности его только что татуированной задницы, он ковыляет к зеркалу, чтобы снова взглянуть на отражение.       Золотистая кожа стала сердито-красной на том участке, где расположена татуировка. Это просто контур без затенения и сложных деталей. Ему нравится, и он строит одобрительные гримасы, двигая задницей из стороны в сторону, чтобы полюбоваться ею под разными углами.       — Нравится? — спрашивает Юнги, всё ещё стоя спиной и убираясь.       — Да, не уверен, чего точно ожидал, но выглядит очень мило, — ответил Тэхён, слабо улыбаясь самому себе из-за того, что преодолел это, хотя боль была лишь вполовину сильной.       Юнги велел ему вернуться, чтобы наложить плёнку и аккуратно разгладить её, ведь он знает, что кожа болит.       Тэхён не может не покраснеть при мысли о том, что сейчас видит сидящий позади него Юнги, голова которого находится как раз на уровне тэхёновой задницы. Вся эта поза выглядит компрометирующей, и ему приходится подавлять неуместные мысли, которые снова лезут в голову.       — Что ж, я рад. Всё прошло отлично, ты был очень хорош, Тэхён, — у Тэхёна перехватывает дыхание, а тело напрягается, предавая его. Рука на его заднице тоже прекращает движение, и комнату внезапно заполняет напряжённая тишина.       Он рискует медленно оглянуться через плечо на Юнги, моргая большими, полными любопытства глазами. Юнги уже смотрит в ответ, его взгляд пронзает так, что он сойдёт с ума, если проведёт здесь ещё немного времени. Тэхён не понимает, почему не может отвести взгляда, почему то, что Юнги назвал его хорошим, так на него подействовало. Он знает, что тот говорил о том, что он хорошо перенёс воздействие иглы на кожу, но мозг Тэхёна отказывается сотрудничать.       — Йоу, Юнги! Ты свободен?       Они оба вздрагивают от внезапного стука в дверь. Юнги незамедлительно убирает руку с зада Тэхёна, будто обжегшись, и Тэхён натягивает обратно боксеры, тщательно следя за плёнкой, и надевает джинсы.       — У меня клиент, Намджун-а, — кричит Юнги в ответ. С другой стороны раздаются неуклюжие извинения и «буду снаружи», прежде чем они слышат его удаляющиеся шаги. — Прости за это.       — Всё нормально, — задушенно отвечает Тэхён. Как же он благодарен, что волосы достаточно длинные и пушистые, чтобы скрыть половину лица и уши, хоть он и уверен, что щёки всё ещё очень заметно розовые.       Путь назад к стойке регистрации странно напряжённый, да и ягодица начала немного пульсировать с каждым шагом. Тэхён обнаруживает Хосока, прислонившегося к стойке, разговаривающим с парнем (он предполагает, что это Намджун), который сидит на свободном стуле рядом с невысоким деревянным столиком. У парня короткие волосы − платиновый блонд, − серебряное колечко в мочке уха и сдвинутые на голову очки в тонкой оправе.       Он одет в простую белую футболку, подчёркивающую его широкие плечи и грудь, руки, как у лесоруба, с полностью забитым рукавом, чернила на котором красиво вписаны в тёмную кожу его правой руки. У Намджуна ноги от ушей, и его слегка застиранные джинсы так хорошо облегают плотные бёдра, что Тэхён даже не осознаёт, что снова пялится, пока блондин не смотрит в его сторону.       Господи, с каких пор его так мучает жажда?       — О, приветики, — приветствует его Намджун, добродушно улыбаясь, и на его мягких щеках появляются ямочки.       — Привет, — застенчиво отвечает Тэхён, не поднимая головы, когда Хосок выпускает его. Вскоре появляется Юнги и тихо беседует с Намджуном в стороне, пока Хосок объясняет о процессе заживления, об уходе и вручает ему мазь и информационный листок.       Тэхён пытается сосредоточиться на том, что говорит ему Хосок, но замечает, как Юнги что-то шепчет Намджуну, и это заставляет его взглянуть прямо на Тэхёна, опустив понимающий взгляд так низко, словно он может видеть через стойку. Тэхён сглатывает, чувствуя, как его прошибает пот от того, о чём они, возможно, говорят. Вероятно, тот факт, что он изначально пришёл сюда сделать татуировку на заднице, и что он наслаждался действиями мастера, как какой-то изголодавшийся по прикосновениям извращенец. Или это из-за того, что он пялится на них троих.       — И если возникнут какие-то проблемы или вопросы, то ты всегда можешь вернуться, — заканчивает Хосок, и Тэхён снова бросает на него взгляд, понимающе кивая. Он убирает мазь и листок в сумку, готовый уже убираться отсюда к чёртовой матери.       — Спасибо. Я пойду, — отвечает он, и Хосок подмигивает в ответ, сокрушая остатки его достоинства и заставляя Тэхёна прочистить горло и немедленно отвернуться, услышав, как ещё двое хихикают ему в спину.