Больше чем

Капец мне не понравилось, как она его киданула умирать от черного сердца. Саму серию на момент написания почти не помнила, но осадочек остался. Столько проблем потом с этой Тьмой, лучше б Румпеля откачали и усе: D — Когда последняя искра погаснет, Румпельштильцхен умрёт, а останется лишь Тёмный… — Ты умрёшь? Эй-эй-эй, погоди. И как тебя спасать? — Если написать реальность, в которой у меня не чёрное сердце… — А возможно, — обратилась Реджина к пнем стоящему Автору, — его вылечить от этого больше ничего не меняя? — Я автор, а не лекарь, — почему-то обиделся он. — Я могу ему новую историю жизни написать, где он добрый, чтоб сердце не почернело. А отдельно не получится. — Ну и зачем оно тогда надо? — буркнула королева, с треском ломая перо на две части. Румпельштильцхен ахнул и окончательно повалился на пол. — Зачем ты это… — А обычное зелье от болезней сердца тебе не поможет? — Поможет, на пару дней. Или меньше, — пробормотал Тёмный в пол. — И где у тебя ингредиенты? — В подвале. — А я тут что? — возмутился Автор. — А ты тут стой! — фыркнула Реджина, взмахом пригвождая его к полу. — Не видишь, человеку плохо. На месте магов образовалось фиолетовое облако, и Айзек остался один. Прибежавшие через десять минут Эмма с Белль, в поисках Реджины и Румпельштильцхена соответственно, нашли его качающимся туда-сюда на негнущихся ногах. — А где?.. — Расколдуйте меня, тогда скажу, мне скучно стоять, — упёрся Автор, а может уже и не автор, волшебное перо Белль удивлённо подняла с пола сломанным. — Что здесь произошло? — Отклейте меня от пола! — Эмма, отклей его! — Как? Реджина магии годами училась, а я — два дня. Я ему могу нечаянно ноги отрубить, в попытке помочь! — Тогда не надо! — перепугался Айзек. — Они в подвале, делают зелье от сердца, потому что Румпельштильцхен помирает от Тьмы, а перо Реджина сломала! — Как помирает? — Зачем сломала? В этими одновременным и восклицаниями обе девушки бросились вниз к подвалу. — Румпель! Что с тобой? — Ты не спрашивай, ты целуй! — нервно хихикнула Реджина откуда-то из темноты подвала. — А то у него трава просроченная, и у меня зелье не получается. Обновлять надо запасы-то! Эмма, помоги мне. — Эмма то, Эмма се, да не умею я колдовать! — Свон рассеянно покосилась на Белль, старательно выполняющую инструкцию Королевы, и вздохнула. — Что хоть делать надо? — Просто встряхни. Да не так! И не так! — Румпель, тебе лучше? — взволнованно копошилась вокруг Тёмного его истинная любовь. — Лучше, — вздохнул тот, — но зелье все равно дайте, на всякий случай. — Вот не целовалась бы ты с Уиллом, сейчас бы совсем с него проклятье сняла, — пробурчала Реджина, рассовывая оставшиеся ингредиенты по коробочкм, а коробочки по шкафчикам. В таком деле важен порядок. — А теперь никак. — Никак? — испугалась Белль. — А ты думала. Истинная любовь измен не терпит. Даже несерьёзных. А уж, — в голове возникла беременная Зелена, и руки сжались в кулаки, — ну вы поняли. Румпельштильцхен вздохнул: — Я, вообще-то, истинность этой любви уже сам нарушил. — А, ну тогда мои извинения, Белль, — совсем не извиняющимся тоном фыркнула Реджина. — Голд, ты больше подыхать не собираешься? — Пока нет. Но скоро опять могу начать. — А как-нибудь с концами оживить тебя нельзя? — спросила Эмма, опасаясь, что и Румпельштильцхена спасать придётся ей. — Сразу нельзя. Только долгое и осторожное построение отношений и добрые дела спасут меня от смерти. — Вот жуть-то! — не удержалась от сарказма Реджина. — А зачем вся эта фигня была со шляпой и захватом мира? — Ну, я предполагал, что могу умереть. Решил… Побаловать себя напоследок. — Ты что, совсем дурак? — Реджина! — Что Реджина? Он мог жить долго и счастливо, но предпочёл захватить мир и умереть. Гений. Голд виновато молчал, но почему-то казалось, что он сдерживает смех. — Ладно, меня ещё одна проблема ждёт. — А тебе оно надо? — неожиданно снова подал голос наконец поднявшийся на ноги Румпель. — В смысле? — В смысле это Робин перепутал свою жену со злой ведьмой и обрюхатил её. Может, пусть он и разбирается? — А может, — хмыкнула королева. — Тогда я в бар. Эмма, ты со мной? — У Эммы своих проблем навалом. То есть с тобой, конечно.