Хорошие дети плачут молча

Между тем оба существа приблизились к решётке и словно протекли сквозь неё. Одно из них направилось прямо к забившимся в угол мужикам, которые просто завизжали от ужаса, а второе зависло перед Ясеном. Из драного рукава плаща выпросталась жуткая костлявая рука, покрытая отвратительного вида язвами, и потянулась к лицу замершего заключённого. Ясен с интересом рассматривал тянущуюся к нему кошмарную руку и сам себе удивлялся. Ни холода от присутствия дементоров, ни жуткого страха он не ощущал. Да и дурные воспоминания проноситься перед его мысленным взором отчего-то не спешили. Существо же зависло рядом с ним и что-то прошипело, явно удивлённое реакцией. Шипение показалось Ясену членораздельным, и он некстати вспомнил, что Гарри понимал змеиный язык. Увы, но дементоры и змеи явно говорили на разных языках, и Ясен ничегошеньки не понял, зато почувствовал, как внутри начинает нарастать ровное тепло. Такое у него бывало и в прошлой жизни, Ясен называл это ощущение целительским зудом. Поэтому Ясен стал более внимательно разглядывать язвы на руках существа. Выглядели они жутковато — осклизлые, сочащиеся сероватым гноем и какой-то коричневой жидкостью, и наверняка причиняли сильную боль. — Вот бедняга… — вырвалось у Ясена. — А давай-ка я тебя полечу… И протянул к дементору руку, на кончиках пальцев которой возникли желтовато-охристые тёплые огоньки. Ясен удивился. Раньше его целительский дар проявлялся безо всяких посторонних спецэффектов, но он списал всё на магию. Кто знает, как лечат больных здешние целители? Может, именно так и лечат? Офигевший дементор засипел и забулькал, напоминая этими звуками разозлённого Дарта Вейдера, а потом как-то странно дёрнулся, проплыл сквозь решётку и в хорошем темпе скрылся за поворотом коридора. Второй, видя поспешное бегство коллеги, присоединился к нему и покинул камеру в хорошем темпе, близком к маршевому. — Ничего себе! — прокомментировал за спиной у Ясена один из новых сокамерников. — Ты что с ними сделал, пацан? — Вылечить хотел… — несколько растерянно сказал Ясен. — И чего это он так всполошился? — Вылечить… Дементора… — прохрипел второй сокамерник. — Ой, я не могу… И хрипло расхохотался. Смех перешёл в кашель, и мужчина согнулся, прислонясь к стене. Но Ясен бдительности не терял, и когда первый мужчина сделал пару шагов в его сторону, предупредил: — Не надо. Я буду защищаться. Мужчина лишь рукой махнул: — Не бойся, не тронем. Скажем так — это была неудачная попытка познакомиться. Ты, как я понимаю, Гарри Поттер? — Да, — ответил Ясен. — С кем имею честь разговаривать? — Рудольфус Лестрейндж, Лорд Лестрейндж, — хрипло ответил мужчина. — А мой брат Рабастан, на данный момент Наследник Лестрейндж, вон там, у стеночки от кашля загибается. Плохое обслуживание в здешнем отеле… — И кормёжка никудышная… — вздохнул Ясен. Его живот тут же выдал очередную жалобную трель. — Это да, — согласился Рудольфус и порылся где-то внутри своих лохмотьев. Ясен не удивился бы, если бы узник вытащил из них… ну, скажем, горсть крупных породистых вшей, но тот извлёк нечто округлое, неопределённо-серого цвета, более всего напоминающее кусок щебня, который укладывают на дорогу прежде, чем залить асфальт. — На, держи, — протянул Лестрейндж это нечто Гарри. — А то у меня аппетита нет, Раби у нас сибарит, говорит, что у него горло болит, а камера Беллы слишком далеко, не докинуть. — Эт…то что? — удивился Ясен. — Хлеб, — спокойно пояснил Рудольфус. — Он, правда, зачерствел малость, но если с водичкой — то проскочит за милую душу. А другой кормёжки ты теперь до утра не дождёшься. Ясен уставился на чёрствый огрызок хлеба в руке Лестрейнджа с таким потрясением во взоре, что тот расхохотался и заявил: — Ну, извините, чем богаты — тем и рады. А жизнь-то налаживается… Полгода так не смеялся, с тех самых пор, когда Белла обозвала коменданта теми словами, которым её Долохов научил. — Эй, я всё слышу, — раздался голос Беллы, довольно сердитый, но звучащий вполне себе нормально, без малейшей сумасшедшинки. — Руди, хватит рассказывать наши семейные тайны посторонним. Поттер, я тебя сильно напугала? — Да просто ужас, — заявил Ясен, поняв, что злобные Пожиратели Смерти не собираются немедленно расправляться с ним. — Вы выглядели очень сумасшедшей, леди Лестрейндж. — Имидж — наше всё! — гордо заявила Беллатрикс, и Ясен едва не поперхнулся размоченным в кружке с водой хлебушком. Кружку, кстати, ему подал тоже Рудольфус. — Ну да, — проворчал из своего угла Рабастан. — Пусть лучше её считают спятившей злобной сукой, чем… — Заткнись, Раби! — сердито скомандовала Белла, и тот послушно замолчал. Ясен же спокойно доел хлебушек (вкус которого с голодухи показался просто небесной амброзией) и задумчиво сказал: — Какие-то вы не такие, господа Пожиратели… — А ты, небось, думал, что мы тебя бить начнём или что похуже? — грустно хмыкнул Лестрейндж. — Вообще-то да… — заметил Ясен. — Я ж, вроде бы, вашего Лорда прибить умудрился… — А ты сомневаешься? — спросил Рабастан, отойдя от очередного приступа кашля. — Само собой, — ответил Ясен. — Мне же чуть больше года было, когда всё это произошло. Чем я вашего Лорда мог убить? Мокрым подгузником? — И то верно, — заявила Белла. — А ты вроде не такой балбес, каким тебя пытались выставить в газетах, Гарри Поттер. Да-да, кое-что и до нас доходило, не все охранники такие твари, как этот Мардстон… Я не знаю, что произошло в доме твоих родителей той поганой Хэллоуинской ночью, но точно знаю, что ты тут ни при чём. Ребёнок такого точно сделать не смог бы. Уцелеть после Авады? Нереально. Тебя, скорее всего, спасло то, что ты — последний в Роду. А Лорд… Лорд развоплотился из-за отката, нельзя просто так убить мажонка. Особенно если этот мажонок из древнего Рода. И я до сих пор не понимаю, зачем Лорд попёрся к Поттерам. Во всяком случае, он никогда не выказывал таких намерений. — Белла правду говорит, — подтвердил Рудольфус. — Мы всё-таки Ближний круг. Мы бы знали. — А пророчество? — рискнул спросить Ясен. — Лорд ведь знал о пророчестве. — Знал, — ответил Рудольфус. — Ему этот носатый полукровка донёс. Снейп. Лорд его выслушал, похвалил, конечно, но, по правде сказать, после его ухода посмеялся от души. Мы все прекрасно знаем цену Сибилле Трелони. Из неё пророчица — как из незабудки свисток. — Ясно… — задумчиво кивнул Ясен. — Но ведь родители Невилла… Вы… их… — А это уже другое! — резко, с болью в голосе воскликнула Белла. — Фрэнк своё за дело получил! — За дело, — прокашлял Рабастан. — Фрэнк Лонгботтом и Аластор Грюм напали на Беллу… А она в то время ребёнка ждала. А потом… потом уже не ждала. До проклятого параноика мы добраться не могли, а вот Фрэнка выследили. И да, ему досталось. Но Алису с ребёнком мы пальцем не тронули — она в нападении на Беллу не участвовала, да и ребёнок опять же… Заперли их просто. И теперь никак понять не можем, что случилось и отчего жена Фрэнка Лонгботтома сейчас в таком состоянии. Готов чем угодно поклясться, что не вру. Ясен удивлённо заморгал. Если верить Лестрейнджам, то события на Хэллоуин развивались по совершенно другому сценарию, чем описано в каноне, и в доме Поттеров произошло… что-то непонятное. Да и с нападением на Лонгботтомов тоже не всё ясно. Что же всё-таки случилось на самом деле? — А ты не хочешь рассказать, как оказался здесь, Гарри? — неожиданно спросила Белла. — Нет, в общих чертах мы кое-что знаем, но хотелось бы всё-таки подробностей. Здесь такая скука… Ты даже не представляешь… Холод, боль и скука… Порой мне хочется сойти с ума по-настоящему… В голосе женщины прозвучало отчаяние. — Белль, — подошёл к решётке Рудольфус, — ты что? Не смей так говорить! Мы всё равно выберемся отсюда. Рано или поздно. — Поздно, — ответила Беллатрикс. — Для многого уже поздно, Руди. Ясен вздохнул. Похоже, что начал испытывать что-то вроде жалости к запертым в этом кошмаре Пожирателям. Но тут его посетила неожиданная мысль. — А где остальные? — спросил он. — Вы что, одни здесь? — Нет, — ответил Рабастан. — Вон там по коридору камеры Долохова, Руквуда и Мальсибера. Сбоку — там Джагсон с Трэверсом обретаются. Алекто Кэрроу в угловой… но что-то она давно не отзывалась… Амикус, эй, Амикус! Что там с твоей сестрой? — неожиданно громко закричал он. Рабастану отозвался далёкий слабый голос: — Она без памяти второй день… Лихорадка… Отмучается скоро… Не тревожь её, Лестрейндж, с неё хватит. — Вот оно как, — вздохнул Ясен. — То есть, у нашего маленького шоу масса зрителей. Браво. — Вообще-то мы тебя пугать не хотели, — раздался густой бас. — Но я присоединяюсь к просьбе Беллы. — Рассказать о том, как я сюда попал? — уточнил Ясен. — Именно, — ответил бас. — Кстати, забыл представиться. Антон Долохов. Но англичане меня почему-то величают Антонином или Тони. Мне в принципе всё равно — хоть горшком назови, только в печку не ставь… ебёна мать… — Тони, — рявкнула Белла. — Я всё понимаю! Не смей ругаться при ребёнке! Рассказывай, Гарри, рассказывай… Дементоры всё равно ушли! Ясен вздохнул, подсел поближе к решётке и рассказал о событиях Турнира, смерти Седрика Диггори от руки Петтигрю и воскрешении Волдеморта. Ну, и собственном аресте, обвинении и заключении в Азкабан. — Вот оно как, — подытожил Долохов. — Воскрес, значит, Лорд-то… И как он выглядел? — Если честно, то омерзительно, — отозвался Ясен. — Худой, высокий, лысый… Кожа словно чешуёй покрыта… — И без носа? — светски поинтересовался Долохов. — Ну да, — ответил Ясен. — Откуда вы знаете? Ответом ему была совершенно исключительная по экспрессии тирада, в которой английские слова перемежались русскими матерными в весьма большом количестве. Суть тирады сводилась к тому, что Лорд — идиот из идиотов, а Петтигрю — криворукий рукожоп, который испортил всё, что мог испортить. Долохова не пытался прервать никто. Заключённые с восхищением внимали свободно и широко льющимся звукам русской матерной речи. А когда Долохов закончил, то на некоторое время установилась тишина, которую прервал он же: — Поздравляю вас, господа. Вот теперь мы потеряли нашего Лорда окончательно. — Но почему? — напряжённо спросил Рудольфус. Долохов в ответ только зубами скрипнул, зато раздался ещё один голос — хорошо поставленный, интеллигентный, звучавший так, словно его обладатель находился сейчас на светском приёме, а не в вонючей камере с осклизлыми стенами. — Тони хочет сказать, что мальчик видел совсем не воскрешение. То, что получилось в итоге — это нежить, лич. В русской мифологии похожего персонажа называли «Kashtchey». Сильнейший колдун, очень опасный, но… Это не человек. Он умён и хитёр, но это не человеческие ум и хитрость, не человеческая логика. Лич всегда стремится к разрушению… и губит тех, кто находится рядом с ним, в первую очередь. Знаете, даже хорошо, что мы здесь. Поверьте, лич по воздействию куда хуже десятка дементоров. Он будет питаться нашей магией, нашей жизненной силой… и в конце концов мы превратимся в его рабов — окончательно и навсегда. Вот к чему приводит создание крестражей… Если бы это было безопасно — то почему никто из магов после Герпия Злостного не воспользовался этим выходом? Ведь все мы боимся смерти и хотим продлить жизнь… — Но мы не сможем не подчиниться, если он явится за нами, Руквуд… — пробормотал ещё один голос. — Метка… Я чувствую, что она стала активна… Нас от её полноценного воздействия пока спасает Азкабан, но что делать, если он и в самом деле вспомнит о своих верных слугах? — Уймись, Джагсон! — рыкнул Долохов. — Что ты ноешь, как баба? Прошу прощения, Белла… — Ничего, — отозвалась Беллатрикс. — Меня волнует другое… Гарри, он ведь отправился в Малфой-мэнор? — Точно не знаю, — ответил Ясен. — Но, насколько я понял — да. — Там же моя сестра! — ахнула Белла. — Там мой племянник! Да и Люциус, хоть и скользкий паразит, но не заслуживает того, чтобы превратиться в послушного раба нежити! Что же делать, что делать?.. — Белль, успокойся, — попытался увещевать жену Рудольфус. — Что мы можем сделать? Мы и себя-то защитить не можем… Он горестно вздохнул. — Эх, Руди… — горько отозвалась Белла. — Как же мы дошли до такого? Ведь всё так хорошо начиналось… Лорд был потрясающим лидером — умный, харизматичный… Слова правильные говорил… И вдруг… Почему мы не заметили, что он стал меняться? — Смею заметить, леди Лестрейндж, — суховато заметил Руквуд, — что это произошло не в одночасье. И я, к стыду своему, слишком поздно понял, в чём причина этих изменений. Но дело не только в этом. Смотрите, как всё сошлось… У Лорда был реальный шанс получить власть законным путём, победив на выборах. Помните? — Помним… — отозвались коллеги по Пожирательскому цеху. Ясен же внимательно слушал откровения Руквуда и старательно запоминал информацию. — И тут начались странные нападения на магические поселения. И гибли в них прежде всего магглорожденные… но и чистокровных было немало, — продолжил Руквуд. — Но «Пророк» прежде всего трезвонил именно о магглорожденных. Создавал в обществе нужные настроения. А невесть откуда взявшиеся свидетели расписывали чёрные плащи и серебряные маски нападавших и выпускаемую ими после нападений иллюзию… точь-в-точь повторяющую метку на наших предплечьях. И это при том, что чёрные плащи были ритуальными одеяниями для членов Внутреннего круга и где попало никто из нас в них не разгуливал. И Метку на руках никто посторонним не демонстрировал. — Это так, — согласился Рабастан, вновь закашлявшись. — Но раздери меня драккл, Август, если я понимаю, к чему ты ведешь. — И это ещё не всё, — продолжил Руквуд. — Аккурат в этот самый критический момент среди старшего поколения Внутреннего круга начинается буквально эпидемия драконьей оспы. Многие из старшего поколения сторонников Лорда от неё умерли… — Не только, — отозвалась Белла. — Тётушка Юфимия и дядюшка Флимонт никогда Лорда не поддерживали, а тоже от драконьей оспы умерли. — Это укладывается в мою теорию, — заявил Руквуд. — Что за теория? — пробасил Долохов. — Среди ближайших сторонников Лорда был… а возможно и есть шпион Дамблдора, — сделал эффектную паузу Руквуд, прежде, чем сказать. В ответ раздалось несколько смешков. — Тоже мне, открыл двенадцать способов использования драконьей крови! — фыркнула Белла. — Конечно, был… Все знали, что Северус Снейп шпионил для Дамблдора. Он, дурак малолетний, после того, как узнал, что под проклятое пророчество могут попасть его бывшая рыжая зазноба и её ребёнок, сразу же к Дамблдору кинулся, защитить просил. А тот — не будь дурак, обвесил парня обетами и отправил шпионить. — Леди Лестрейндж, — возмутился Ясен, — вы говорите о моей матери! — Извините, мистер Поттер, — вздохнула Беллатрикс, — я всего лишь хотела сказать, что Северус Снейп был влюблён в вашу мать и готов на всё ради спасения её жизни. — Но не моей, — сказал Ясен. — На суде он не выступил в мою защиту. Правда, и топить не стал. Но с этим успешно справилась мадам Амбридж. — В этом и есть беда Снейпа, — заметил Долохов. — У него всё либо через край, либо только наполовину. К тому же… В тебе говорит обида, Гарри, но признай — кто ты ему? Никто. Он не обязан тебя защищать, сам находится в незавидном положении. Если бы не поручительство Дамблдора, Снейп сидел бы сейчас в одной из этих камер… А Дамблдор из тех людей, что за вход требуют кнат, а за выход — галеон. И Снейп у него прочно на крючке. Метка… Она держит его надёжно. — Я понимаю, — вздохнул Ясен. — Конечно, не обязан. Я, знаете ли, уже понял, что магический мир — не сказка, и что наличие магии отнюдь не делает человека святым. Но давайте закончим обсуждать тонкую и сложную натуру Снейпа. У меня другой вопрос… Если я правильно понял, никто из вас не жаждет встречи с бывшим хозяином, нет? — Не жаждет, — угрюмо ответила Белла. — Врать не буду — были времена, когда Лорд был смыслом моей жизни. Но четырнадцать лет в этом месте… Это здорово прочищает мозги и меняет приоритеты. А если ты прав и Руквуд не ошибся, то Лорд стал нежитью. Весьма опасной нежитью. И сейчас я хочу одного — чтобы он прекратил своё земное существование… В соседних камерах одобрительно загудели. — Погодите! — фыркнула Белла. — Любые мои — да и ваши — желания перестанут что-либо значить, если Лорд явится за нами. Пока мы носим Метки — мы его рабы. К сожалению, я поняла это слишком поздно. — Тише, — предупреждающе вскрикнул Руквуд. — Идут! — Может быть, это еду несут? — оптимистически предположил Джагсон. — Да нет, — мрачно заявил Долохов, снова выругавшись. — Похоже, это возвращаются дементоры. Чёрт… а я-то надеялся… На что надеялся Долохов, осталось неизвестным, поскольку все обитатели уровня отпрянули от решёток своих камер. Рудольфус оттащил Ясена в угол и пробормотал: — Сиди тихо! Может, и не заметят… Надежды Лестрейнджа оказались напрасными. На сей раз у решётки камеры собралась целая делегация дементоров. Рабастан закашлялся и застонал, и Рудольфус бросился… точнее, чуть ли не пополз к брату. «Эх, вот кого подлечить надо, — с сожалением подумал Ясен. — Он, похоже, на одном характере держится…» И вообще — после того, что он услышал от Пожирателей, он стал испытывать к ним… не жалость, скорее сочувствие. А то, что они не хотели служить возрождённому Волдеморту, вызывало уважение. «Хм, а это, пожалуй, неплохая компания для побега… Да и поучиться у них есть чему. Здоровье я им поправлю. Только вот Метки… Если Волдеморт до них доберётся — то начнутся канонные события с нападениями и прочим беспределом. И кто тогда, по мнению британских магов, будет должен этот беспредел разруливать? Правильно — ради такого дела можно будет и про Героя из Азкабана вспомнить… Только вот фигушки. Смерть сказала, что я никому не должен. И если и уничтожу лича, то только ради будущей спокойной жизни. Та-ак… а что это дементоры странно себя ведут?» Дементоры и впрямь вели себя странновато. Всей довольно-таки большой компанией они висели рядом с решёткой камеры и словно бы совещались. Во всяком случае, это выглядело именно так. Что характерно, никого из заключённых они не трогали, воздействовать как-то не пытались. — Ой, — вырвалось у переставшего кашлять Рабастана, — что это с ними? — Боюсь, что это по мою… кхм… душу, — спокойно сказал Ясен, встал и пошёл прямо к решётке. Интерлюдия. На волне памяти (Дамблдор). Часть первая. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел у пылающего камина в своих Хогвартских покоях и задумчиво, по глоточку цедил из пузатого бокала отличный маггловский коньяк. Да-да, была у него такая слабость. Хорошее спиртное магглы делали лучше магов. А вот маггловские лимонные дольки, вопреки распространённому мнению, он терпеть не мог, но они вместе с аляповатой мантией, очками-половинками и колокольчиками в бороде создавали образ доброго рассеянного и чудаковатого волшебника не от мира сего. Многие покупались… Дамблдор был задумчив и расстроен. И расстроен он был прежде всего собственными действиями. Поторопился, старый дурак… Непогрешимым себя почувствовал… Решил, что после пребывания в Азкабане дракклов Поттер будет податливым и мягким, как пластилин, и подпишет всё, что ему подсунут, не глядя. Просчитался. Так получи щелчок по носу, старый дурак! Поттеровский щенок внезапно показал зубки… Дамблдор отпил ещё глоток и вздохнул. До сегодняшнего визита в Азкабан ему казалось, что он знает Гарри Поттера как облупленного. Вспыльчивый, наивный, не слишком умный, безрассудный, горячий, но отходчивый… И не привыкший думать головой. А ещё Альбус прекрасно знал, как на Гарри Поттера действуют дементоры. И что Азкабан — далеко не курорт. Вот и исходил из этого, когда придумывал свой план, оказавшийся в итоге проваленным с треском. М-да, расслабился — решил, что и этого хватит, и действовал слишком грубо и примитивно. И вообще — слишком много ошибок он сделал за последние два года… А как хорошо всё начиналось. Ну да, следовало признать, что он поторопился, организовывая судилище над подростком. Но на тот момент это решение казалось наилучшим. Начавшему проявлять слишком много воли Гарри требовалась крепкая узда… И прискорбно признавать, что всё пошло не так именно из-за его ошибочных действий. Хотя первоначально план казался отличным. Альбус Дамблдор вздохнул. Он прекрасно знал свои слабости. Он всегда жаждал власти и не терпел соперников. Геллерт… Какое-то время казалось, что этот маг, единственный из всех, сможет разделить с ним бремя грядущего могущества, но потом оказалось, что это не так. Геллерт был слишком силён. Слишком независим. Слишком непредсказуем. В их тандеме он никогда не согласился бы на вторые роли… Точнее, он подмял бы под себя Альбуса, и тому пришлось бы постоянно быть вторым после Геллерта. А это для Альбуса было неприемлемо. И всё получилось так, как получилось. Жаль, но… А потом был Том. Да, Альбус сразу невзлюбил приютского мальчишку, разглядев в нём огромный потенциал, превышающий его собственный в разы. Но гадёныш оказался недоверчив и несколько лет ускользал от Альбуса, но вот страх смерти… Альбус усмехнулся. Решение уговорить Диппета, чтобы он отказал мальчишке Риддлу в приюте на лето, было гениальным. С тех каникул Том вернулся уже совсем другим, хоть и казался внешне прежним. Страх смерти навсегда поселился в нём, разъедая душу, что и позволило позже поймать его на крючок из крестражей. Том был обречён, хотя ещё и не догадывался об этом. А чего стоило, дёргая за нужные ниточки, сделать из вполне себе мирной партии консерваторов-аристократов пугало для всей Магической Британии? А как тонко получилось с драконьей оспой… Не стало старшего поколения, которое помогло бы почуять расставленные ловушки и удрать из них, отгрызая лапы, а зелёная молодёжь увязла по уши в локальных разборках, постепенно превращаясь из Рыцарей Вальпурги в Пожирателей Смерти… Ну да, да, пришлось немало потратиться, чтобы создать впечатление этих нападений… а потом ошельмованные аристократы просто вынуждены были защищаться… и сами не поняли, как оказались втянуты в гражданскую войну. А на фоне их сходящего с ума лидера та версия, которую Дамблдор постарался протолкнуть в умы обывателей, стала выглядеть непреложной истиной. Но Том оказался крепче, чем он думал. Пришлось подсунуть это пророчество, шитое белыми нитками, в которое Том сначала не поверил. Всё-таки он был очень умён и силён, тварь проклятая… Но Альбус сумел организовать доказательство истинности пророчества… и Том попёрся к Поттерам. Но даже тогда он не хотел убивать… пришлось помочь… не самому, конечно, но пришлось. Тогда Дамблдор рассчитывал, что на волне всеобщего негодования после гибели семьи… да что там, после исчезновения Рода Поттеров… удастся окончательно прижать всех несогласных к ногтю и стать победителем очередного Тёмного Лорда, выставив того сумасшедшим чудовищем, не брезгующим самоличным убийством годовалого младенца и его семьи… Поттеры должны были умереть все. Жаль, конечно, что богатства Поттеров остались бы для него недосягаемы, но они были бы недосягаемы и для всех остальных. Хорошо, что мантию-невидимку удалось получить у Джеймса — тот собирался вывезти из страны Лили и Гарри, и намёк Дамблдора, что за возможность исследовать знаменитый Дар Смерти в Отделе Тайн можно будет ускорить этот отъезд, понял правильно. Да, тогда в связи с гражданской войной въезд и выезд был запрещён, Джеймс искал возможность обойти этот запрет и был вынужден довериться ему. Поэтому пришлось спешить, операция с визитом Лорда к Поттерам не была просчитана до последней запятой, вот и получилось то, что получилось… Лорд не умер, но и тело потерял, показательный судебный процесс в таких условиях не проведёшь. Гарри Поттер тоже остался в живых. После прямого попадания Авады. Такого просто не бывает. Дамблдор грустно вздохнул. Упустил он из виду, что Магия бережёт Последнего в Роду. А Джеймс и Лили были убиты раньше Гарри, вот Тому и прилетело. Но с мальчишкой нужно было что-то делать — Альбус, как и в случае с Томом, сразу же почувствовал огромный магический потенциал ребёнка. И у него созрел новый гениальный план. «Легенда меняется…» Следующая глава во вторник. Здоровья вам, мои дорогие!