***
По всей комнате раздаются звуки шлепков, вздохов и стонов. Минхёк, которого при входе в комнату сразу поймали и утянули в поцелуй, а затем быстро раздели и принялись целовать каждый миллиметр кожи на шее и ключицах, лежал под наслаждающегося видом Чжухоном, что грубо вбивается во все еще едва податливое тело. Минхёк прикусывает свой палец и глухо стонет от каждого толчка в него. Чжухон закинул себе одну его ногу на плече, а другую держит под согнутой коленкой. Расплывается в улыбке от этой картины. По его мнению никто не будет так идеально смотреться, как его принцесса, с девушками из бара это выглядело глупо. Внизу живота приятно тянет и организм просит больше этих грубых ласк, даже не смотря на дискомфорт сопровождающийся легкой болью. Черти поселившиеся в теле Чжухона и ожидающие лучшего момента, насытившись чувствами, постепенно расползаются по углам, оставляя два раздетых тела продолжать наедине, и наблюдают оттуда. На лбу у Минхёка выступила испарина. Он сминает в кулаках под собой простынь и навстречу телу над собой выгибается. Бедро закинутое на чужое плече ноет от синяков, вызывая тихий скулёж из минхёковых уст, которые сразу же подвергаются поцелую. От него отстраняются и Минхёк жадно глотает воздух ртом, не размыкая глаз и заламывая брови от несравненного ни с чем удовольствия. Он протяжно стонет от нового толчка в тело и от приятных электрических зарядах, что пронзают каждую клеточку. Чжухон крепче хватает Минхёка и размашисто двигается, попадая по тому самому комочку нервов. Чжухон берет минхёков возбужденный орган и принимается двигать рукой в такт своим толчкам из-за чего Минхёк до боли щурит глаза, рефлекторно кладя руку на низ своего живота от очередных приятных ощущений и поджимая пальцы на ногах. Снова черти бьют в голову, застилая глаза неким довольством от происходящего и требуя закончить начатое. У Минхёка бешено бьется сердце, ресницы, как крылья бабочки подрагивают, а все тело дрожит от соприкасаний головки с комочком нервов. Минхёку много времени не понадобилось, дабы кончить с громким стоном, пачкая чжухонову ладонь. Но его тело все еще не покидают, а только чуть наклоняются, оставляя невесомый поцелуй на вспотевшем виске, и двигаются сильнее, стараясь проникнуть как можно глубже. Чжухон берет Минхёка за руки, переплетает их пальцы и снова резкими движениями вдалбливается в подрагивающее тело. Мозг Минхёка полностью отключается, но чувствует лишь заполненность и слышит тихое рычание. Он возвращается обратно на землю, когда чувствует, как возле него упало тело. Минхёк старается выровнять дыхание и поворачивает голову на лежащего рядом Чжухона, который придвигается ближе и дарит самый нежный поцелуй за сегодня. Вампир прижимает горячее тело к себе, накрывая их вместе одеялом. Он гладит Минхёка по мягким волосам и убирает прилипшую ко лбу челку, ведет большим пальцем по приоткрытым губам и впервые за месяц искренне радуется. Черти спокойны, они довольны, получили чего хотели и покидают своего хозяина полностью. На груди, куда легла мягкая ладонь, расползается то любимое тепло. Щека нежится на макушке, волосы совсем немного щекочут нос. Ладонь бродит по слегка вспотевшей спине, оставляя за собой мурашки, и такими же легкими касаниями ползет по руке и так до самых пальцев, переплетая с ними свои. А человечек, что тихо лежит и ровно дышит, прижимается к вампиру ближе и прячет нос у того в шее. -ты можешь меня нормально обнять? —чуть обиженным тоном молвит Минхёк и грубо хватает чжухонову ладонь, укладывая ее себе за спину, а сам обнимает вампира за шею. Чжухон бархатным голосом смеется, крепко-крепко обнимает свою капризную принцессу и дважды целует румяные щеки. Тоненькой иголочкой зашивается та трещина, из которой наружу лезли одиночество и тоска и крутились перед глазами и не позволяли разглядеть что-то хорошее, а какой-то человек, которых толпы на улице, свой улыбкой отгоняет противные чувства, их не хочется чувствовать никогда, только эту солнечную улыбку. -я тебе уже говорил, что очень сильно скучал, принцесса? —Чжухон целует Минхёка в макушку и проходится ладонью по его голому бедру, чуть сжимая его. -угу, раз пять за этот день так точно, —Минхёк переворачивается на живот, приподымается на локтях и легонько целует в нос вампира, у которого появляются ямочки на щеках. Чжухон тянет капризную принцессу за талию и перекладывает на себя, расположив руки на мягких бедрах. —Все-все, переставай грустить, я тут и не брошу тебя. Останусь тут как можно дольше, буду спать с тобой в одной кроватке и жить в твоей комнате. -принцесса, это наша комната. Ты живешь тут, ладно? -ночую, —поправляет Минхёк, —ведь мне все равно прийдется вернуться. Но, —перебивает Минхёк, замечая, что Чжухон хочет возразить, —я останусь тут пока меня не потребуют там, а я ведь тут. Это я попросил Хёнвона вернуться, уверен, что он тоже хотел, но первый попросил я. Неужели ты думаешь, что сразу уеду? Летом я точно никому не нужен. У нас аж два месяца будут, —Минхёк укладывает ладони Чжухону на щеки, убирая упавшие на его лицо прядки и чуть посмеивается. —Эй, забудь сейчас о том, что мне нужно будет ехать. Я только вернулся и у тебя еще очень много времени довольствоваться. -как скажешь, принцесса. У нас целый вечер еще впереди. В душ со мной пойдешь? —Спрашивает Чжухон, сжав минхёкову задницу, на которой все это время располагались его руки. -зачем спрашиваешь, если сам все равно потянешь? -если не хочешь, то я пойду один, а ты будешь наводить тут порядок. -подожди, —Минхёк хмурит брови и недоверчиво смотрит на Чжухона, —почему я убираю? Это же ты меня сюда позвал, раздел и… -значит идем вместе, —Чжухон собирается подняться и вместе с принцессой на руках скрыться в ванной комнате, но Минхёк укладывает ладони вампиру на грудь и надавливает, заставляя лечь обратно. -давай еще так полежим? —и сладко целует.***
-я скучал за этим видом, —Хёнвон мечтательно рассматривает, как от ветра легонько колыхаются ветки и как красиво небо перетекает с оранжевого в темно-голубой. Под домом располагается тот самый любимый дворик, откуда он ушел двадцать минут назад. У высокого забора попрежнему располагаются темно-красные розы утыканные вдоль всего стебля острыми шипами. —Дома видно только бесконечный поток людей, такой же бесконечный поток машин и другие небоскребы, которые не позволяют рассмотреть, что твориться за ними. -ты же можешь остаться тут жить или пока не надоест и наблюдать за этим всем хоть каждый день, —молвит Хосок, который стоит у шкафа и переодевает футболку, закидывая ее скомканным комком, на ничего. -не думаю, что правильно оставаться тут навсегда, но и надоесть тут не может, —Хёнвон ставит локти на подоконник и подпирает голову, задумчиво рассматривая уже исчезнувшие последние на сегодня лучики солнца. —И дело абсолютно не в том, что нам рано или поздно надо будет вернуться и что Хёну скажет идти домой, вовсе нет. Ну серьезно, мы тут только как гости и вероятно это мы вам можем надоесть, —Че поворачивает голову и видит, что Хосок стоит теперь возле него и похоже ставит локти на подоконник, подпирая голову. «Опять ты думаешь, что будешь мешать», —проносится у Хосока в голове. Решил не озвучивать, дабы Хёнвон не углублялся в эту тему. Никогда ни Хёнвон, ни Минхёк не будут лишними в этом доме. Опять-таки, только благодаря им тут чувствуется кусочек человеческого тепла. Хёну ведь сам сказал, что не против, если его не будут трогать — его никто и не трогает. Кихён тоже их видит пару раз в день и то не долго, так как они то спрятались на втором этаже, то выходят на улицу через кухню и скрываются за плотными тканями штор. Чангюну же счастье, он тоже их не постоянно видит, но в голове Хосока выстраивается картинка, что если они останутся, то будут чаще покидать спальни и проводить одинаково времени со всеми. Но из-за страха, что они могут уехать и больше не вернуться, Чжухон и Хосок всеми возможными силами стараются время проведенное с ними растянуть и как можно дольше не отпускать, считая их своими. Это неправильно. Просто почему они не могут остаться? Ну да, «они же люди и должны контактировать с такими же, а не жить в полной изоляции, тишине и темноте», —вспоминаются слова Хёну, он ведь всегда был прав. Надо бы уметь отпускать. Если отпустит, то это не значит, что его нужно будет навсегда забыть, наоборот это поможет избавиться от мысли, что он только его. Захочет уйти — значит так нужно. -ты же знаешь, что мы в любом случае будем рады вас видеть, —это единственное, что не заставит Хёнвона продолжать этот разговор. —Для вас двери всегда открыты, вы ведь больше не чужие. Хёнвон только мило улыбается, а Хосок не может угадать о чем Че сейчас думает. Но все просто, Хёнвону тоже нравится тут быть и жить в полном комфорте, где от тебя ничего не требуют и не указывают, но это не их дом; не их жизнь; не их семья. Кто бы что не говорил — это всегда будет чужое. Они два месяца назад пришли сюда, зашли без спроса, а потом и вовсе задержались в «плену», так тоже нельзя. Но Хёнвон также не покинет это место раньше времени, только когда начнут намекать на уход. Интересно были ли такие же случаи, когда к ним так заявлялись без каких-либо предупреждений и оставались на долго? Кажется Чжухон говорил, что все умирали. -все же постараемся на долго не задерживаться. -сколько посчитаешь нужным, —опять Хёнвон только мило улыбается и смотрит счастгивыми глазами, в которых очень красиво отражается небо цвета лавы. «Хочется навсегда», —сам себе говорит в голове, ведь даже если скажет шепотом, Хосок однозначно услышит и будет говорить что-то типо «так оставайтесь, только рады будем», а этого не нужно. К тому же вампир отвечает за всех, а все такого же согласия не давали, кто знает захотят ли они видеть их завтра или через неделю. -ладненько, —Хёнвон обхватывает крепкую руку возле себя и укладывает голову на чужое плечо. —Но может иногда буду приходить. -почему «может»? -а вдруг вы окажетесь против, —Хосок на данные слова только недовольно закатывает глаза. -можно поменять тему? Ты же знаешь, что ответ один и тот же, —серьезно, надоело все время твердить, что с радостью жили бы вместе вечно и никакой Хёну не сможет их выгнать. -ладно… —Хёнвон закусил губу, придумывая, что можно спросить, —спроси ты тогда что-то. -как дела? -это все, что тебя интересует? —Хёнвон подымает голову и обводит глазами хосоков профиль. Тот медленно кивает головой, продолжая рассматривать небо хотя рядом есть тот, кто намного интересней. —Теперь более чем хорошо. -а было плохо? -было нудно, я же говорил. Никакой драмы, никакого экшена, никаких неприятностей на пятую точку, —Че обратно отворачивается к небу, у которого оранжевый постепенно скрывается, а на его месте появляется синий. —Вечером только с Минхёком по телефону созванивались, а потом спать. А утром: поесть, за ноутбук, поесть, почитать. Такой вот круговорот. -разнообразно, —хмыкает Хосок, а ведь у самого день был примерно в такой же скуке. —Думаю мои дни разнообразностью особо не отличались: проснуться, потосковать, выпить, потосковать, выпить еще, посидеть у окна и ждать когда вернется принцесса, но я дождался, потосковать и пойти спать. -разнообразно, —смеется Хёнвон, но на момент стирает улыбку с лица и серьезно задумывается, а потом опять поднимает на вампира голову. —Подожди, что «выпить»? -ну как это что, —Хосок отходит от окна, но Хёнвон, который все это время обнимал его руку, его не отпускает и идет рядом. Они останавливаются у хосоковой полки, где стоят пустые бутылки от алкоголя и тянется к одной. —Смотри, это первый день после вашего ухода. Это был виски Dalmore, дороговато, но вкусно, —ставит обратно и тянется к следующей на другом конце полки. —А это коньяк — мой любимый Martell, а еще последний. А вчера мог быть еще один, но принцесса вернулась. -эй, я понимаю, что у тебя организм не самый живой, но так напиваться тоже не правильно. Хосок аккуратно положил большие ладони на нежные щечки и смотрит в кукольные глаза, в которых живет душа, та живая душа, которую Хосок в себе больше не найдет. Он тоже жив, но с мертвой. Он бы сейчас шел в бар на первом этаже и тащил к себе в комнату очередную бутылку, которую потом поставил бы рядом с остальными на полку и грустными глазами смотрел на количество выпитого, просто потому что не научился за столько лет что-либо отпускать. Хотя тогда и отпускать было нечего, всё и все, что нужно всегда были рядом. А сейчас перед ним Хёнвон — единственное, что он не может удержать силой, дабы не знать чувства тоски. Если надо будет — отпустит опять, может выпьет потом пару бутылок, пополняя свою коллекцию, но отпустит. Но такие как Чеён знают, что Хосок пойдет спасать Че, если ему будет угрожать опасность. Вампир перекладывает холодные ладони на хёнвонову талию и притягивает ближе к себе, обнимает. На шее красуется едва заметный след от укуса, который Хосок оставил месяц назад перед прощанием с солнышком. Он прекрасно помнит, что не хотел этого делать, но Хёнвон пригрозил, что попросит об этом Кихёна. Эти точки остались только маленькими шрамами, что практически сливаются с бледным цветом кожи. Глаза быстро перебегают с шрамов на заманчиво пульсирующую венку на бледной шейке, но вместо того, чтобы безжалостно прокусить, как вампир это делает обычно, он тычется носом в шею и вдыхает сладкий с нотками металического вкуса запах, за которым также сильно скучал. -ты чего? Я же никуда не ухожу, неделю так точно, —невнятно спрашивает Хёнвон, чувствуя, что Хосок еще крепче его обнимает и целует те две давно зажившие ранки, а сам тянется руками к чужой шее и с боязнью касается едва теплыми кончиками пальцев и ползет вниз к крепкой груди. -а на месяц никак? Или до конца лета? Летом ведь не нужно учится и работать. Сам же говорил, что тебе тут значительно веселее, чем дома, —шепчет вампир в покрасневшее ухо, убирая спадающие на хёнвоново лицо прядки. —Всего шестьдесят дней побудь тут, они ведь пролетят, как шестьдесят минут и снова ты уедешь. Может даже на дольше, а я буду скучать… -и я снова вернусь на какое-то время, мне тут нравится. Конечно, ведь нравится тот покой, что он тут обрел; то тепло, что теснится сквозь прохладу в этих темных стенах и нежно обнимает; то окружение, которое не заставляет мысли уйти и закрыться одному в комнате возникнуть. Все же в голове останется прикрепленное напоминание, что его место вовсе не тут. Вот только зачем думать о том, что прийдется вернуться, если сейчас он тут и может оставаться сколько захочется в том самом любимом покое, тепле и окружении. Хёнвон сильнее жмется к Хосоку, упрашивая не отпускать. Хосок чуть отодвигает Хёнвона из-за чего тот опирается на стол позади себя и подходит ближе, а затем берет за подбородок и грубо целует. Хёнвон может только ответить, позволяя языку по-хозяйски проникнуть в свой рот, и едва улыбнуться. Че берет чужие руки и заводит за свою спину, вынуждая прижать к себе, а сам зарывается длинными пальцами в жесткие волосы вампира. Хосок иногда задевает клыками тонкую кожу на губах, заставляя мурашек пробежаться по телу, от которого ему сложно отлипнуть. Снова та теплота расползается по телу до самых косточек, кружится вокруг двух тел и будто скрепляет их неразрывными цепями чувств. Хёнвон соврет, если скажет, что не скучал за такими резкими и грубыми поцелуями. Чужие крепкие руки, что давно сползли на бедра, больно их сжимают, заставляя болезненно замычать в поцелуй, но ответом служит лишь хитрая улыбка, после которой следует очередная порция синяков, но уже чуть выше. Че еще больше откидывается на спину и практически укладывается на стол. Вампир от него отрывается, слыша за своими действиями обиженное мычание. Он рассматривает блестящие, опухшие губы и довольно улыбается, а Хёнвон все еще прерывисто дышит и самым тихими шепотом молвит: -обещаю остаться на подольше, —и снова поддается вперед за новым поцелуем, на который с радостью отвечают.***
Хёнвон медленно открывает глаза из-за непривычного света в комнате. Он привык в этом доме просыпаться в темноте, а сейчас в спальне подозрительно яркий свет. Че чувствует в своей руке тяжесть и медленно поворачивает голову. Рядом спит Хосок, держа Че за руку, а за его спиной… открыто окно? Видимо забыли закрыть вчера, когда рассматривали закат. Хосок лежит раскрытый еще и с голой спиной. Лучи не попадают на кожу и Хосок вроде не из-за каких болей не просыпается, но мало ли. Хёнвон, щурясь от света, подымается с кровати и медленно двигается к окну. Солнце уже достаточно высоко и не слабо жарит, поэтому Че спешит закрыть свет тяжелой тканью, не оставляя даже маленькую щелочку, сквозь которую в темноту проберется солнце. Комната снова тонет в любимой темноте. Хёнвон оборачивается, осматривая комнату, — Хосок вроде все еще спит и без единой ранки на спине, все же свет на него не попал. Че подходит к кровати и падает головой обратно на подушку. Вторую ночь он спит отлично. Дома такого идеального покоя ночью у него не было. А сейчас никаких плохих снов, никаких бессонниц и никаких просыпаний посреди ночи. А за окном приятно видеть толстые слои деревьев, скрывающие из виду центр города и позволяющие увидеть лишь макушки небоскребов, а не толпы людей у подножья своего дома, много проезжающих рядом машин и разъедающие глаза яркие вывески по вечерам. Тут в тысячи раз приятнее засыпать и просыпаться. Хосок продолжает молча лежать с закрытыми глазами, подложив под голову руку, а другой сквозь сон опять взял хёнвонову ладонь. Че улыбается краешком губ с сонного лица вампира и жмется ближе к большому по сравнению с собой телу и аккуратно кладет теплую ладонь на хосокову шею. Еще один маленький плюсик для Хёнвона так просыпаться: не часто Хёнвон видел спящего Хосока, а это оказывается выглядит мило. Поэтому он согласен тут жить навсегда лишь бы так красиво просыпаться. Хёнвон слышит чьи-то шаги и знакомый голос похожий на чангюнов по ту сторону спальни. Кажется вампиры вернулись ночью, но застать их не успели, так как все уже спали. Потом выйдет и поприветствует, а сейчас хочется полежать рядом с Хосоком и понаблюдать, как тот спит. Че тычет носом Хосоку в шею, нежно ведет рукой по плечу, стараясь не разбудить, но чувствует, как крепкие руки крепко смыкаются на его талии. Все же разбудил, ну и ладно, сейчас явно не шесть или семь утра. Хосок медленно открывает давно привыкшие к темноте глаза и рассматривает худое тельце и худые пальчики, что нежно ползают по плечу. Обнял бы еще крепче, если бы не боялся сделать больно. Он взял Хёнвона за талию и подтянул повыше, дабы смотреть в темные с маленькими звездочками глаза. Он тоже отдохнул как не отдыхал уже месяц. Вампиру нравится так просыпаться без чувства одиночества и сразу видеть перед собой все еще сонное личико. И засыпать не после выпитой бутылки коньяка или виски, а под тихое сопение человечка на своем плече. Сегодня опять не прийдется пропадать в обнимку с бутылкой у окна и высматривать, когда вернется Хёнвон. Он уже тут, то самое солнышко, тот самый покой. -давно ты не спишь? —тихо спрашивает Хосок и снова прикрывает глаза, поглаживая Че по волосам. -с того момента, как заметил за тобой открытое окно с палящим твою спину солнцем, —Хо распахивает глаза и удивленно смотрит на Че, а затем смотрит на плотно закрытые шторы и снова на улыбающегося Хёнвона. —Все нормально, просто ты спал с раскрытой и голой спиной. Хосок на секунду прильнул к хёнвоновым пухлым губам и убрал мешающую прядку за ухо. Это солнышко его спасло от противных и жгущих лучей, что режут холодную кожу подобно ножам и разъедает до самих костей подобно кислоте. Это больно и противно. -все вернулись, надо бы их встретить, —вампир снова целует Хёнвона, чуть приподымаясь и подминая его под себя. —Или потом? Хёнвон тянет руки к хосоковой шее и тянет к себе снова поцеловать. Ладони подобно змеям медленно ползут вниз к плечам, а затем к груди. Он сцепляет ноги на чужой талии, притягивая тяжелое тело к себе, и умоляюще мычит в поцелуй, укладывая чужие руки себе на бедра, которые сразу до боли сжимают. Хосок чуть отстраняется и припадает к давно зажившим самым первым шрамам, что он ему оставил. Больше таких шрамов не будет, он сам себе пообещал, эта кожа должна остаться белоснежной без единой ранки. Хосок забирается руками под хёнвонову футболку и гладит ребра, которые ну слишком хорошо выделяются на тонкой коже. Черти снова просыпаются и требуют чего-то намного больше поцелуя, вот только эти черти не у одного Хосока. Хёнвон тяжело дышит от каждого горячего поцелуя на шее, вплетает пальцы вампиру в волосы и не позволяет оставить его одного. Разрешает снять с себя футболку, шорты и оставить в одном белье. Собственные черти отключают разум и сами руководят хёнвоновыми ладонями взять лицо Хосока и обратно поднести к губам. Хосока тоже тело не слушается, он снова подтягивает под себя Хёнвона и лишает последней части одежды. Снова целует каждую черту лица и про себя нашептывает чуть притормозить как бы сильно им не управляло тело. Вот только у Хёнвона чувство похоти сильнее и кажется, что контроль над данной ситуацией держит именно он, но нет. Че сам тянется к резинке хосоковых спортивных штанов и тянет вниз, обнаруживая под ними отсутствие белья. Хитро улыбается и продолжает тянуть ненужную одежду вниз, а ему с этим помогают. Снова липнут губами к шее и спускаются чуть ниже к груди, а Че только глаза от удовольствия закатывает. Но на секунду он почему-то не чувствует ни теплых губ, ни крепких рук, ни какого-либо присутствия хосокового тела, которое он только что ладонями изучал. Это длиться не долго, снова чувствуется теплота рядом и холодная вязкая жидкость медленно стекающая между половинок. Хёнвона за ноги подтягивают ближе и проникают в тело сразу двумя пальцами из-за чего Че выгибается навстречу Хосоку, который улыбается, закусывая губу, от такой реакции. Он наклоняется вперед, но не целует — дразнит и усмехается пока Хёнвон хнычет и пытается руками притянуть за шею к себе. Но Хосок ведь сильнее, может сопротивляться слабым на данный момент рукам. Сам-то дразнит не только Хёнвона, но и себя, поэтому целует сладко и чуть грубо, проталкивая в узкое тело третий палец и растягивая тугие стенки. Еще несколько минут его мучают, а потом отстраняются. Снова хнычет, что весь кайф обламывают. Но не долго жалуется на отсутствие пальце в своем теле, потому что сейчас Хосок вновь резко наполовину заполняет Хёнвона своим возбужденным органом. Хёнвон снова скулит, а в уголках глаз собираются маленькие соленые капели. С приятными яркими чувствами мешается противная боль. Это не привычно спустя долгое время вновь чувствовать Хосока в себе. Кладет руку на живот, стараясь к этому быстро привыкнуть, чтобы кроме приятного ничего не чувствовать. Но привыкнуть Хосок не позволяет, входит на всю длину, клыком прикусывая нижнюю губу из-за узости. Берет Хёнвона под коленями и закидывает его ноги себе на бедра. Затем берет Хёнвона за руки, переплетая пальцы и располагая их по бокам от головы хныкающего человечка, и принимается медленно двигаться. Хосок готов поклясться, что согласен слушать этот ласкающий слух скулёж часами. Вампир постепенно наращивает темп, заставляя Хёнвона застонать чуть громче. Он наклоняется к белому почти без каких-либо ран тельцу и ведет языком от середины груди по шее и так до пухлых и покрасневших губ, чтобы снова поцеловать. Пока Че отвлекается на эти нежности, позволяя чужому языку свободно разгуливать по своему рту, Хосок чуть грубо начинает вколачиваться в еще не привыкшее тело, получая в ответ мычание. Хёнвон размещает ноги на талии Хосока, чем притягивает того к себе еще ближе, а тот начинает двигаться быстрее пока кровать тихо поскрипывает от таких действий на ней. Хёнвон сильно жмурится, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, ладошки, что плотно прижаты к хосоковым потеют, волосы липнут к вспотевшему лбу и только приятно тянущее ощущение внизу живота скрашивает весь коктейль неприятного дискомфорта. Хосок отпускает одну руку и ведет пальцами по животу, останавливается на бедре и сильно сжимает его. Довольно рассматривает перед собой Хёнвона, которого был готов уже забыть, так как вряд ли бы он вернулся в этот кошмар. Вот только для Хёнвона это хороший сон, нежели кошмар. Да, много чего пришлось повидать и почувствовать, но Хёнвон будет врать, если начнет отрицать, что ему тут было плохо. Ну может про первые дни не соврет. И соврет, если скажет, что ему не нравится данная ситуация. А Хосок также соврет, если скажет, что ему не нравилось жить вместе с этими солнышками. И соврет, если скажет, что не был готов уронить одну слезу собравшую в себе всю тоску и одиночество, когда услышал присутствие почти родной души в своем доме. Че прикусывает ребро свободной руки, тяжко дышит и старается громко не стонать, не одни ведь дома, но Хосок ее перехватывает, переплетает их пальцы обратно и укладывает на место. Че не сдерживается и, всхлипывая, громко стонет, когда проходятся по комочку нервов. Он слезящимися глазами смотрит на Хосока, а тот только наслаждается видом, но без издевки. Хёнвон снова громко стонет, когда чувствует как обильно его там заполняют и следом повторяет те же действия, пачкая свой и чужой животы. Хосок еще пару раз толкается во все еще узкое тело и выходит. Большим пальцем вытирает не скатившиеся слезы на глазах и снова аккуратно берет Че за вспотевшую ладошку. Хёнвон полностью откидывается на подушку, прикрывая глаза, и прерывисто дышит. По телу все еще бегают маленькие нотки наслаждения, которые вызывают улыбку. Хосок все еще нависает над ним, продолжая держать Хёнвона за руки, переплетая пальцы, и все еще чувствует, как его талию обнимают худые хёнвоновы ноги. Он чуть проводит рукой по вьющимся волосам, что аккуратно разбросаны на подушке. Когда чувствует, что обнимающие его талию ноги сползают, то Хосок падает рядом и прижимает вспотевшее тело к себе. Он изучающе рассматривает следы на бедре, которые оставил и проводит по ним пальцем, вызывая у Хёнвона тихий вздох из-за слегка колючей боли, как раз там где и находятся бордовые следы. Че еле переворачивается на живот, он все еще не отошел от накрывающей его волны наслаждения, и приподымается на локтях. Хосок заглядывает в красивые кукольные глаза напротив и нежно берет за подбородок, притягивая к себе и увлекая в поцелуй. Он рассматривает красивую, белоснежную и без единого следа хёнвонову спину и проводит по ней пальцами, вызывая табун мурашек, и цепляет пальцами краюшек одеяла, накрывая им стройные ноги и поясницу. Такой Хёнвон с взъерошенными волосами, легкой испариной на лбу и с искусанными губами Хосоку очень нравится. Хотя в его глазах он навсегда останется красивым. Хёнвон прижимается к крепкой груди, выслушивая тишину и отсутствие стуков сердца, это попрежнему расстраивает. Иногда так и хочется услышать легкий стук в этой мощной груди, вероятно он был бы, как у обычных людей, но Хёнвону искренне хочется послушать именно хосоково сердце. Че получает поцелуй в макушку и опять улыбается. Может к черту все запланированное сегодня и вот так полежать рядом с Хосоком в обнимку и каждые две минуты получать легкие поцелуи то в нос, то в губы? Вообще достаточно заманчивое предложение, учитывая, что Хёнвон целый месяц скучал за вампиром и думал, как попросить Минхёка вернуться. Но все мечтания у Хёнвона обрываются… -пока день хотим сегодня поехать в наш любимый бар и чего-то выпить, а потом весь вечер я буду тут и, если захочешь, с тобой валяться, —Хёнвон поднимает чуть расстроенные глаза, он-то рассчитывал, что валяться вместе долго будут именно сейчас. -почему тут не можете? —Че смотрит на Хосока, как дети в детском магазине на своих мам, когда что-то выпрашивают, вот и Хёнвон сейчас взглядом выпрашивает Хосока остаться с ним. —У вас же есть свои запасы алкоголя, почему вам так надо уехать? И вы там были тогда, когда мы вернулись. -кудряшка, я ж не навсегда тебя бросаю, а всего лишь на несколько часиков. В пол шестого я постараюсь вернуться, —вампир убрал мешающие хёнвоновы пряди тому за уши. -то есть мне тебя семь с половиной часов ждать. -у нас еще в начале недели были планы на этот день, честно. Ты можешь поехать со мной. -и смотреть, как вы убивайте людей? Нет, спасибо, —Че отстранился от вампира и упал головой на подушку. —Тогда я еще чуть поваляюсь и пойду гулять в город. -угу… —мычит Хосок и трет глаза, но потом до него доходит смысл сказанного и он, нахмурив брови, посмотрел на Хёнвона, который расслабленно лежал на подушке и накрывал голое тело одеялом. —В смысле? Какой город? -я хочу в город погулять. -один? -если Минхёк не захочет, то да, один, —Хёнвон приоткрывает один глаз, дабы посмотреть на лицо Хосока и он угадал — его лицо сейчас идеальная картина ступора. То есть Хёнвон просится пойти гулять на секундочку один, когда просто посреди улицы может встретить угрозу для жизни, которая утащит в свой страшный особняк и хрен его знает, что будет с ним делать. И Хосока не покидает чувство, что случится обязательно что-то плохое, а терять Хёнвона не самый заманчивый вариант. —Эй, не встречу я их. Сегодня должно быть такое жарящее солнце, что они вряд ли высунуться. Обещаю ходить только в солнечных местах, а в темные переулки даже не заглядывать. -давай потом вместе пойдем. Солнце не может гарантировать твою стопроцентную безопасность, —Хосок нежно разглаживает хёнвоновы волосы и смотрит таким жалостливым взглядом, надеясь, что Хёнвон одумается и не пойдет. —Пожалуйста, не рискуй собой. И Минхёка одного в доме оставлять нельзя, а с нами ездить вы не хотите, —Хёнвон закатил глаза и прижался к вампиру. Догадывался, что его реакция будет именно такой и догадывался, что уговаривать погулять будет трудно. Но тогда дома гулять не хотелось, а только закрыться у себя в спальне и никого не видеть. А сейчас, когда они вернулись в любимое почти что родное место, то настроение погулять сразу появилось и не важно одному или с кем-то. —Пожалуйста останься дома, я тебя месяц не видел. -и поэтому ты сейчас едешь со всеми в бар? —Че поднял глаза с неким вызовом. —Пока ты будешь там — я погуляю, а потом вместе вернемся домой. -почему у меня такое ощущение, что ты намереваешься со мной поругаться? -нет, просто… —Хёнвон обреченно выдохнул, пытаясь подобрать слова. Пока внутри Хосока крутится чувство, что обязательно что-нибудь да случится, то у Хёнвона полная уверенность, что он наконец-то сможет погулять по собственному желанию. Если получится сдвинуть Хосока с своего пути. —Я может тоже не хочу, чтобы ты куда-то уезжал? -но мне же там ничего угрожать не будет? -а два человека в доме, куда без каких-либо проблем пробираются тоже пипец как безопасно, —Хёнвон усаживается, опираясь спиной о изголовье кровати, и обиженно отворачивается, рассматривая плотно закрытые шторы, где как раз и прячется то место, которое хочется заново исследовать и погулять там как в первый раз, вот только Хосок с места не двигается. —Хо, всего лишь два часа. Я потом сразу вернусь домой, обещаю… Минхёка я спрашивал, а он отказался, да и к тому же Чжухон свою принцессу не отпустит туда, но ведь ты же не сидишь надо мной с такой же гиперопекой. -если ты будешь всячески искать способ попасть в неприятности, то я буду сидеть над тобой с такой же гиперопекой. -я все еще имею право на свободу, —Че недовольно скрестил руки на груди. —Кажется, вы говорили, что больше не держите нас и мы имеем право ходить куда вздумается, —он опять бросает на вампира взгляд с вызовом. -когда это все закончится. -значит никогда… —Хёнвон тяжело вздыхает и закусывает губу, продолжая думать, что еще сказать, дабы он остался прав и его пустили погулять. —Ладно, что ты хочешь взамен на Ваше великое позволение выйти и погулять? —Хёнвон недовольно скривил губы на подобии улыбки. -да ну. Прям все сделаешь? -относительно… —Хёнвон чуть съежился, когда понял, что это сильное заявление. —В меру разумеется. Но так-то все что пожелает мой любимый господин, —продолжает паясничать, чем вызывает у вампира хитрую ухмылку своей уверенностью. -тогда господин желает, —он притяну Хёнвона к себе за подбородок, —чтобы ты остался дома. Вся надежда на хорошое в глазах Хёнвона постепенно начала испаряться, естественно Хосок не захочет пускать Хёнвона гулять. Одного так тем более. Че отпихивает от себя вампира и обратно сползает головой на подушку, полностью прячась под одеялом и отодвигаясь на противоположный край. В глазах Хосока это выглядит комично, что-то на подобии маленького ребенка перед ним, которому мама отказалась покупать машинку или робота. Но не все же время сидеть в закрытом помещении, которое находится почти за тридевять земель от центра города. Да, туда нужно время, чтобы добраться; да, там могут ходить те, кто будет представлять угрозу человеческой жизни, но разве Хёнвона такие факторы остановят? Для самого было удивление, когда в голове всплыла небрежная мысль наконец выйти погулять, а не хрен знает сколько уже сидеть в темных и тихих помещениях. Отвлечься поможет так точно. Вот только стена перед ним по имени Хосок нагло стоит на пути и ни обойти, ни разрушить. Вообще почему бы не дождаться, когда все уедут, посидеть десять минуточек, а затем осуществить все свои желания. Но Хосок-то об этом наверняка тоже догадался и при выходе закроет Че в спальне на замок, а окна склеит, дабы нельзя их было открыть, ну это уже на крайний случай. Из-за этого последние осколочки надежды разбивались и становились все меньше и меньше. И так до тех пор пока они вовсе не исчезнут. Хёнвон чувствует на своем бедре тяжелую руку и сразу спихивает ее с себя, пробормотав едва слышное «тебя бар ждет», но все еще присутствовало ощущение, что лежит кто-то рядом, а значит Хосок никуда пока что идти не собирается. Он придвинул к себе Хёнвона, чуть скомкав под ним простынь, так как тот в нее вцепился в надежде, что она поможет не оказаться в лапах «чудовища», которое никуда не выпускает принцессу из башни. Не собирается Хосок вовсе держать Хёнвона вечно под своим крылом, оберегая даже от книг, дабы тот не порезался о страницы. Просто нужно чуть подождать, когда ситуация с первородными утихнет, но Хёнвон продолжит жить по правилу «конфликт с ними у вас, прошу меня не втягивать». Че пытается вырваться из рук, что крепко обнимают его за талию и затылком чувствует, что в него утыкаются холодным носом. Смирившись с положением, Хёнвон перестает брыкаться и расслабляется, обиженно вздыхая. Дожили, кто-то указывает ему, что делать, а так как Хёнвон сейчас злой на Хосока, то защитой он такие действия назвать не может. Че пытались поцеловать в щеку, но тот накрыл ее ладонью, поэтому получил поцелуй в голое плечо, которое спрятать он не успел и накрыл рукой только после того, как к нему коснулись губами. Хёнвон недовольно замычал и принялся опять прятаться под одеяло и высвобождаться из железной хватки. -пару часиков и ты сразу едешь домой. А еще позвони по приезду, —шепчет на ухо Хёнвону Хосок, убрав с того одеяло, а в ответ получает удивленную пару глаз, что в недоумении хлопают. То есть Хосок просто так согласился и не будет продолжать свои лекции, как же там опасно? —Но если кого-то из них видишь, то беги в людное место и звони мне, я тебя заберу. Или будет лучше если ты прийдешь к нам и мы все вместе поедем домой. -спасибо, —Хёнвон с довольной улыбкой повернулся и обнял Хосока за шею. —Все будет хорошо, я вернусь домой целым. -мне не нравится только, что Минхёк остается один и Чжухону тоже не понравится. -разве он сейчас нас не слышит? -еще спит, а Минхёк уже нет, —Че тянет краешек губ вверх и про себя ликует, что смог сдвинуть эту не сдвигаемую стену со своего пути. —Мне надо будет Чжу разбудить, если конечно он захочет ехать, узнав, что Минхёк один останется. И ты пока что собирайся, мы тебя подвезем и высадим где скажешь, —напоследок целует свое солнышко, надевает спортивные штаны, которые скомкано валялись на полу, и скрывается за дверью в темном коридоре. А Хёнвон все еще улыбается и довольно раскидывает конечности по кровати, тихо сказав «ура».***
-что ты делаешь? —задается вопросом Хосок, когда выходит наконец из дома с сопровождающими фразочками по типу «надо было еще дольше выбирать, что напялить», и наблюдает перед собой картину, как Чангюн обнимает Хёнвона за руку. -переживаю, —тихо бубнит Чангюн, не сводя глаз с точки, в которую он уставился. -мне двадцать вообще-то. Я знаю, что с незнакомыми дядями и тетями разговаривать не нужно, —Че закатывает глаза. Ну серьезно, в городе, где дофига народу, еще и солнце сегодня палящее, они вряд ли начнут нападать. —Я честно не долго, совсем чуть-чуть. -ну знаешь, я бы тоже хотел, чтобы ты дома остался, —встревает Чжухон, скрестив руки на груди, и все время косится на окна, хотя его спальня выходит абсолютно на противоположную сторону. Но слышит, что у Минхёка все хорошо: он в их спальне, на кухне добыл какие-то крекеры и улегся на кровать с ноутом, включив себе что-то, а Чжухону же хочется вернуться и посидеть рядом, но знает, что тогда его в машину притащат за руки и ноги, ибо «мы очень редко проводим время все вместе, так что именно в этот день мы поедем в бар и напьемся, как в старые добрые времена». —Вернись только домой поскорей. -сядешь на заднее рядом с Гюном, если начнет возмущаться разрешаю ударить, —Хо обращается к Хёнвону, но со стороны Чангюна получает тихое «спасибо». —А ты, —он поворачивается к младшему вампиру, —сделаешь ему что-то плохое, то… -ничего я ему не сделаю, мы ж подружки, —Гюн обиженно отворачивается и тянет Хёнвона к машине, а Хосок только закатывает глаза и следит, как фигура Че прячется за дверцей. Они вшестером залазят в черный джип: двое впереди, четверо сзади и вчетвером становится немного тесно. Хотя Че много места не занимает. Хосок усаживает на место водителя и смотрит в зеркало на Хёнвона, проверяя все ли хорошо. У Хёнвона новая волна счастья, когда через лобовое стекло видит, как ворота открываются и пропускают машину выехать на трассу. Хосок сразу же вдавливает педаль в пол от чего джип начинает рычать и еще быстрее ехать. Че даже не успевает сфокусировать взгляд на деревьях, что остаются позади, они сейчас кажутся размытым пятном. Хёнвон отрывает глаза от окон и незаметно рассматривает присутствующих в машине и первым делом взгляд падает на заламывающего себе пальцы Чжухона. Они отъехали уже на приличное расстояние и происходящее в стенах дома не слышно, а Чжухона это скребет и если бы мог, то прям сейчас вывалился б из машины и побежал назад. Тот чувствует, что на него смотрят и невольно отвлекается от происходящего там на улице. Хёнвону даже как-то неудобно стало, что его поймали. Чжухон кивнул головой в сторону хёнвонова окна, дабы тот отвернулся туда, так как если Чжухон что-то захочет сказать, то Хосок остановит машину, выскажет все, а только потом поедет дальше. Хёнвон молча отворачивается. На дороге наконец виднеются другие машины, они не едут на такой скорости, на которой гонит Хосок, но все равно Че успевает мельком скользнуть по ним взглядом, а совсем скоро в небе начинают виднеться небоскребы, а за окнами признаки городской жизни. Остановившись в тени какой-то высотки, Хёнвон покинул машину и помахал вампирам рукой, наблюдая как они скрываются среди транспорта. Точной цели куда идти у него нет, ему просто нужно было выбраться в город и тут находится намного приятней, чем там где он был еще вчера. Даже не смотря на особенно палящее сегодня солнце, на улице можно было встретить достаточное количество людей, что подобно муравьям бегали от одного пункта назначения к другому. Хёнвону такой суматохи не хватало, наверное, больше всего. Впервые у него появилось желание выйти погулять не только на заднем дворе в одиночестве. Может быть это желание возникло из-за возвращения домой. Тут все иначе: воздух, атмосфера, люди… В миллионы раз роднее. Его ноги свободно идут в выбранном ими направлении, он уже не смотрит куда, лишь по сторонам оглядывается, обращая внимание на знакомые яркие вывески каких-то кафешек, магазинчиков… Че с головой окунается в эту городскую атмосферу, которая значительно контрастирует с той, что витает в особняке. Тут шум, а там тишина; тут полно народу, а там комфортная пустота; тут даже ночью продолжается шумная жизнь, а там тишина и покой; тут не так, как дома. Тот особняк Хёнвон привык называть своим родным домом. И Чангюн с Хосоком неоднократно говорили, что раз они тут живут, то это и их дом. Не хватает Минхёка рядом. Опять. Он остался дома, сказав просто «не хочу», но Хёнвон же не будет его насильно тянуть за собой. Но, скорее всего, прогулка была б более веселее с его присутствием. Или безопасней… Не важно, люди ведь одни тоже гуляют, ничего не боятся, поэтому и Хёнвон погуляет. Как бы там ни было, сейчас никто и ничто не должно испортить ему прогулку. Хёнвон до сих пор удивляется своему такому желанию погулять, а не посидеть в тишине одному, рассматривает все, как впервые, будто он тут не жил четыре года и никогда тут не ходил. Он любезно улыбается прохожим, которые улыбаются в ответ и, выбросив абсолютно все плохое куда подальше, просто гуляет. Проходит мимо своего старого жилья, где познакомился с Минхёком; проходит мимо кафешек, которые они с Минхёком иногда посещали, дабы взять кофе или просто посидеть; проходит автобусную остановку, где он с Минхёком месяц назад прощался и вчера же встретился вновь; проходит бар, который недалеко расположился от их учебного заведения и где он больше узнал про Хонджуна… Но погуляв так десять минут, Хёнвон понял, что одному нудно. Он успел обойти какой-то парк, прогуляться у реки Хан, купить себе маленький стаканчик кофе и выпить его, погулять по каким-то малоизвестным ему уличкам и прийти к выводу, что уже хочет домой, закрыться в хосоковой спальне, куда ему теперь все двери открыты, и сидеть там до его же прихода. Еще Хёнвон начинает беспокоится о Минхёке, как он там один. Вероятно не плохо, но над головой Хёнвона начинают собираться густые тучи сомнения и каплями падают ему на голову, вселяя некие опасения на счет того, что все в порядке. Он, продолжая куда-то идти, достает из кармана телефон и принимается бегать пальцами по экрану, набирая текст: /тебе одному там не скучно? Ответ не приходит долго, но Хёнвон это списывает на то, что Минхёк находится в огромном доме где буквально дохрена комнат и он мог свой телефон оставить где-то в одной из них. С другой стороны, он очень хорошо знает своего друга и что тот с смартфоном не расстанется никогда. Тучи над головой не уменьшаются и Хёнвон решается сделать очередную попытку, потому что солнце не рассеет тучи, пока тот не убедится, что все хорошо. Переживает… /вроде нет /как там в городе? Хёнвон спустя пятнадцать минут ожиданий наконец получает ответ, который заставляет это ненавистное, грустное и вымышленное облако улететь куда-то, но не полностью. Хосок ему долго говорил, что это плохая идея если они будут отдельно, потому что гулять одному в городе так же небезопасно, как и остаться одному дома — и там, и там нападут первородные. А Хёнвон опять себя успокаивает тем фактом, что они сейчас будут отвлечены семейкой Хёну и за ним и за его другом не пойдут точно. /нормально /буду уже возвращаться, потому что одному гулять не интересно /о, ура /дома тоже не весело /я пока-что пытаюсь найти на кухне что-то съедобное /могу по пути зайти в кафе тебе что-то взять Снова молчание и вообще Че замечает, что его друг вышел из сети. Он на это только вздыхает и опять собирает над собой тучи, сам не зная почему, ведь Минхёк дал ясно понять, что занят поисками еды в доме. Хёнвон отрывает глаза от смартфона и понимает, что он где-то…даже не может сказать где. Зашел на какую-то улицу, которая теснится между высокими зданиями. Настолько увлекся коротким разговором, что даже не заметил куда зашел. Сюда солнце не попадает и создается впечатление, что понемногу опускается вечер, но сейчас только час дня. Он так и застыл в ступоре с телефоном в руках, посматривая на маленькие окошки зданий, мусорные баки, что стоят под стенами, и на какие-то лужи отдающие неприятный запах. Его с головой накрывает нужда оказаться дома в четырех стенах гигантской спальни, еще, желательно, Хосока рядом. Че снова опускает глаза на экран и закусывает губу. «Пользователь был в сети две минуты назад». Наверное стоит вернуться домой и в безопасности всех дождаться. На сегодня прогулок с него хватит, погулял посмотрел все, что хотел, пора назад. Он прячет смартфон в карман штанов и собирается развернуться, дабы выйти из этого противного района. Но ноги почему-то не слушаются, все ощущения пропали и брезгливость к данному месту тоже испарилась. Он пустыми глазами смотрит, как ветер гоняет туда-сюда мусор и чувствует только ужасную, режущую, оглушающую боль в затылке. Взгляд перестает фокусироваться на валяющихся бумажках и постепенно плывет в мутной пелене, а ноги подкашиваются и роняют тело на землю. Хёнвон еще раз больно ударяется головой в области виска об твердый асфальт, счесав там кожу. Перед глазами, которые не фокусируются уже ни на чем, кто-то маячит и расхаживает перед ним в массивных черных ботинках. Нет сил даже взглянуть кто это, но этот кто-то едва слышно из-за однотонного шума в ушах смеется и хорошенько бьет носком ботинка в лицо. Теперь Хёнвон окончательно вырубается.***
-то есть мы только что простояли в пробке больше двух часов из-за какой-то аварии, где два конченых идиота спорили кто прав, для того, чтобы приехать сюда и увидеть, что наш любимый бар закрыт? В выходной когда к ним лезет дохрена народа? —ноет Чангюн, выглядывая данное заведение через лобовое стекло автомобиля. Все также вздохнули без озвучивания своего раздражения, которое прямым текстом читалось на их лицах. —Я в другой не хочу, этот был моей любовью и моим спасением. -от чего? —хмурит брови Хосок, сильно сжимая пальцы на руле, дабы не высказаться, что какого хрена они стояли в пробке и приехали к закрытию. -ой отстань, —Гюн уселся обратно на сидение, скрестив руки на груди и демонстративно отвернулся к окну, выражая всю свою обиду. —Там бульвардье такой вкусный мутят. А в других барах он не будет такой крепкий и насыщенный. -набери Хёнвона, пусть скажет где его забрать, поедем домой и там сопьемся, —Хосок передает свой мобильный Хёну с уже открытым контактом и выруливает на забитую машинами трассу. -он тебя в бан кинул или что? —раздраженно бурчит Хёну, когда даже в третий раз его звонки игнорируют. Он снова нажимает на звонок в надежде, что в четвертый раз повезет. Повезло… —Ты почему игнорируешь звонки? -не игнорирую я. Это не очень удобно тащить почти двухметрового человека и отвечать на звонки. А еще твой голос не похож на Хо, —по ту сторону слышится очень знакомый женский голос, из-за которого Хосок резко тормозит и все кто сидел на сзади полетели вперед, ударившись лбом о кресла перед собой. За машиной слышаться недовольные крики других водителей, некоторые продолжают стоять и ругаться, а кто-то на данную остановку махнул рукой и объехал, поехав дальше. —А, точно, привет Хёну. -ну и куда ты его притащила? —так спокойно спрашивает Хосок, забрав из рук Хёну телефон, что в какой-то степени это звучит через чур пугающе. Догадывается, что притащила она Хёнвона в логово короля и бросила где-то в подвале на полу, на что Хосок еще сильнее начинает сжимать руль из-за клятых переживаний. Но не смотря на его спокойный тон, в душе бушует океан тревоги, который даже усилий не приложит, чтобы утопить маленькие лодочки несущие в себе покой. Он ведь просил Хёнвона одного не гулять. А сам-то? Поехал в бар опустошать его запасы. Он злой сейчас больше на себя, нежели на Чеён, которая явно в одной комнате с Че сейчас. -сам же знаешь куда, зачем дурачка из себя делаешь? —хоть ее и не видно, не трудно догадаться, что девушка сейчас улыбается. —В гости к себе разумеется, в очень комфортные условия положила — на пол, если тебе интересно, жду пробуждения своего гостя, дабы принять его, как подобает, —Хосок сжимает в крепкой ладони телефон, из-за чего на дисплее появляется трещина. —Кажется гость просыпается. Ладно, не буду вас и его задерживать, —в конце Чеён послала воздушный поцелуй и выключила телефон. Нависшую тишину никто нарушать не осмеливался, если не считать все еще пару водителей позади, которые громко сигналят, требуя освободить им проезд. Все поглядывают на Хёну, ожидая его указаний. В душу закрадывается сомнение, что Хёну захочет рисковать жизнями всех и спасать какого-то мальчика, которого он когда-то пытался прогнать из своего дома навсегда. Поэтому Хосок и стоит на месте, не поедет он никуда, если Хёну скажет возвращаться домой и забить на это все. -ну чего ты стоишь? Поехали тоже у них погостим, заодно проблемы порешаем, —вздыхает Хёну, откидываясь на спинку сидения, но потом поворачивается на всех и ловит на себе удивленные взгляды. —Да, мне его тоже жалко хотя месяц назад я его выставил за дверь нашего дома, и что? Хосок смело давит на газ и разворачивается в противоположную сторону. На его лице появляется едва заметная улыбка. Если бы каждая секунда не была на счету, то он бы высказал Хёну все слова благодарения которые знает. Они свободно проезжают между других машин, где совсем недавно они стояли в пробке, чтобы доехать до любимого бара, который к несчастью оказался закрыт, и так пока не выезжают на более менее пустую трассу. Но тогда они б вряд ли узнали, что дорогие «друзья» опять что-то придумали и что сейчас у них без сознания лежит Хёнвон. Может и хорошо, что бар специально закрыли? Недалеко от выезда из города, где еще видно людей, Хёну дает указание тормозить и спрятать машину между деревьев, туда решили добраться своим ходом. Хосок выскакивает самый первый и движется в нужном ему направлении, остальные его догоняют. В груди продолжает бушевать тот океан тревоги и агрессивно продолжает топить колыхающиеся на огромных волнах лодочки покоя. Эти волны накрывают и Хосока, камнем тянут на дно вины, что оставил Хёнвона одного гулять. Чьи-то холодные руки смыкаются на его шее и заставляют жадно потянуть носом воздух, шумно сглотнув. Над головой противно светит солнце, оно сейчас очень некстати, ему хочется, чтобы его сейчас сопровождали тяжелые серые тучи, желательно с дождем. В голове одна цель: спасти Хёнвона и всем вместе вернуться домой. Никто не отстает, все ступают тяжелым и быстрым шагом, стараясь кое-как скрыться в тени деревьев. Они идут в полной тишине в сопровождении пения птичек и проезжающих неподалеку машин, но эта тишина нарушается с звонком чжухонового телефона в кармане штанов. Он закатывает глаза и тянется к звенящему объекту. Смотрит на экран и видит до боли любимое имя. -Минхёк же дома один, —Чжухон останавливается, оставаясь позади. На его слова оборачивается Чангюн. Точно… Минхёк… И Чжухон сейчас искренне себя ненавидит за то, что забыл про любимую принцессу, который не пошел гулять с Хёнвоном, а остался ждать его и вампира в доме. Трое, которые не услышали слова Чжухона из-за сильной сосредоточенности, заметили, что Чжухон и Чангюн остались позади и как-то нервно смотрят в экран смартфона. Хосок, глаза которого ничего не видят, а только цель вытащить из кошмара Хёнвона, тоже останавливается. Он знает, что если один из них пропадет, то второму будет ужасно тяжело, а одного Минхёка оставлять была такая же плохая идея. У Чжухона почему-то плохое предчувствие, что что-то произошло, но до последнего надеется, что Минхёк за ним просто скучает и без Хёнвона тоже скучно поэтому звонит. Он нажимает на кнопочку принять звонок и прикладывает телефон к уху. -привет принцесса, что-то случилось? —бархатным голосом спрашивает Чжухон, надеясь, что Минхёк не в курсе про Хёнвона. Сам бы сейчас запрыгнул в машину обратно и поехал смотреть все ли с его принцессой хорошо. -ты уже едешь домой? —бесцветно-холодным голосочком спрашивает Минхёк, будто боится, что могут услышать, не ответив на поставленный вопрос ему. -нет, —коротко бросает Чжухон, игнорируя шум в голове, который нагло пытается ему помешать прислушаться к посторонним звукам там в доме, так как такой вопрос еще и в таком тоне его насторожил. -а когда будешь? —все также еле слышно что-то спрашивают. -принцесса моя, я сейчас немного занят, но домой вернусь позже чем обещал, —нежно молвит Чжухон, пытаясь скрыть повисшее раздражение в голосе, дабы Минхёк не думал, что у них сейчас проблемы. Вампир ждет хоть какого-то ответа на сказанное, но его не следует, он слышит на том конце провода спокойное дыхание и настораживается. —Что-то случилось? -нет, просто хочу знать когда вернешься, —холодно и без каких-либо эмоций ему отвечают. Чжухон не слышит привычный ему ной, с которого он улыбается и стремится быстрее закончить все дела. А сейчас он слышит просто пару слов не несущую собой никаких негодований. -не скоро, —он пытается вслушаться в посторонние звуки на том конце провода — безуспешно. В глазах мелькает беспокойство, а расцветшая в душе тревога подобно сорнякам оставляет после себя что-то неприятное. —Что-то же случилось… -нет, —Минхёк на том конце провода шумно выдыхает и громко сглатывает, хочет что-то еще сказать, но не решается будто на него кто-то давит и не позволяет сказать ненужное. —Просто…возвращайся поскорее. -ты ведь не один в доме? —это скорее был риторический вопрос. Но ответ опять не следует, остается только повисшая тишина. Чжухон не слышит присутствие кого-то чужого, но данная мысль об этом не дает покоя и что-то ему подсказывает, что он прав. —Минхёк, кто с тобой? -Хонджун, —от сказанного не бившееся сердце упало к пяткам. Солнце жарит сильно, сегодня особенно жаркий день, но людей на улице предостаточно, и все же все прячутся в холодные помещения подальше от солнечного удара в то время, как Хонджун хоть в тонне теплой одежды пройдет — ничего с ним не станет. -кажется я тебя предупреждал не говорить лишнего, —на той стороне помимо минхёкового нервного голосочка слышится громкий крик, —и просто попросить его вернуться быстрее, я не собираюсь тут весь день с тобой нянчиться, —трубку бросают и только стены особняка будут знать, что произошло после того, как завершили звонок. Чжухон опускает руку с смартфоном, разглядывая черный экран. Он поджимает губы и глазами полными надеждой смотрит на Хёну. Ему хочется развернуться и бросится в сторону дома, убедится, что еще не поздно и спасти Минхёка, который не сможет сопротивляться хонджуновой силе. Но и оставлять своих он не хочет, им тоже нужна будет помощь, каждому. В том месте, куда они направляются, опасности будет значительно больше, а их туда идет всего пять, какие могут быть шансы? Личность острым лезвием разделяется на двое: одна хочет спасти свою любовь, а другая хочет спасти почти что братьев, которые всегда были рядом и помогали с чем-либо справляться. Чжухон статуей застыл на месте, глядя на серую потоптанную дорогу. На момент ему даже показалось, что лучше остаться тут стоять, так он не предаст никого, а может наоборот — сразу всех. Он не хочет бездействовать, но сам не знает, что выбрать; он не хочет потом ругаться на самого себя, что не пошел спасать Минхёка; он не хочет ругать себя, что не пошел помогать своим, они же вчетвером не справятся против огромного потока вампиров, которые сильнее. Он даже не спросит у Хёну можно ли пойти, по его мнению лучше остаться на месте и чуть подождать пока все завершится само. Как глупо… -иди к нему, —Чжухон разворачивается на голос позади себя. Эти пару слов, как рука помощи для утопающего, что достает его из глубокого замысла и бездействий. Хёну краешком губ улыбается. —Иди спасай, —Хёну разворачивается со всеми и идет в нужную им сторону, но на секунду останавливается. —Береги себя. -и вы берегите себя, —тихо мямлит Чжухон, зная, что они все слышат. Он смотрит удаляющимся в след фигурам и осознает, что ему тоже нужно бежать вытаскивать невинное ни в чем солнышко. —Эх… Хонджун, зря ты так. Чжухон срывается и бежит, сразу же скрываясь в плотном лесу. Надеется, что успеет; надеется, что все хорошо.