Beloved nephew

      — Заткнись, Чимин, — парень зол и ведёт себя странно, обеими руками прижимая Пака к стенке.       — Да что тебе нужно?! — не унимается Чимин, повышая голос и пытаясь оттолкнуть его, пока ледяные ладони не перехватили его поперёк горла и с силой не впечатали в стену.       Блондин взвыл от боли в затылке, приглушаемой лишь сжимавшимися на тонкой шее руками. Дышать становилось всё сложнее, уровень кислорода стремительно падал, и лишь когда Пак начал немощно открывать рот, словно рыба, да менять цвет, заметно багровея — его отпустили. Парень рухнул на колени перед нападавшим, судорожно вдыхая воздух и хватаясь за шею, где уже стали проявляться красные отметины в виде ладоней.       — Что я… сделал тебе? — с трудом хрипит Чимин, откашливаясь. Он поднимает непонимающий и испуганный взгляд на Юнги, в глазах которого читались лишь холод и ненависть.       — А ты не помнишь? — ухмыляется, словно терпение теряет, присаживаясь перед жертвой на корточки. Чимин инстинктивно отползает от него, вновь чувствуя спиной прохладу стены. — Боишься меня? И правильно, — он хватает парня за блондинистые волосы, злобно прорычав тому в лицо: — я заставлю тебя чувствовать себя также, как себя чувствовал я. Вспоминай, Минни, я помогу тебе, — резкий удар в живот, от которого Пак сгибается пополам.

***

      С трудом доползая до выхода из универа, Чимин решил передохнуть, оперевшись на стену. Живот болел так, словно там осталась вмятина от кулака Юнги, следы на шее тянули, всё сильнее проявляясь, а затылок неустанно ныл. Что такого он сделал Мину? За что тот так обошёлся с ним? И что Чимин должен вспомнить? Пак поёжился, когда безумные глаза вновь предстали перед ним, стоило лишь опустить веки, и обнял себя, стараясь унять дрожь. Надо позвонить Чонгуку. Но если Чимин сделает это сейчас… если Чон увидит его состояние — парень даже представить себе не может что произойдёт.       Пак тянется за телефоном, скривившись от боли. Каждое движение приносит нестерпимые муки, блондин закусывает губу до крови, чтобы сдержать себя. С одной стороны хорошо, что в коридорах пусто. Никто не увидит насколько Чимин слаб и беспомощен, никто не начнёт распространять слухи и обсуждать этот инцидент за его спиной. А с другой стороны всё же плохо, ведь никто даже не видел и не слышал, как его затащили в аудиторию и побили, словно дворовую кошку. Возможно, будь эти коридоры наполнены студентами, Юнги бы не осмелился на такой поступок.       — Да? Я на паре, что-то срочное? — голос Тэхёна из телефона слегка унял дрожь, даря чувство безопасности.       — Тэ, помоги мне, пожалуйста, — прошептал Чимин на грани срыва, съехав по стенке вниз. Киму дважды говорить не надо, он, едва услышав место, сразу же мчит коридорами и корпусами, запыхавшимся представ перед другом.       — Минни? Что с тобой? Что случилось? Что болит? — град вопросов посыпались на Пака, но единственное, что он смог из себя выдавить, так это болезненный стон при попытке встать.       — В медпункт? Больницу? Чимин, не молчи! — Тэхён, казалось, с ума сходит, помогая своему безмолвному другу подняться, но тот качает головой, отметая все варианты.       — В общежитие, — хрипло и тихо, но Ким довольно близко, чтобы расслышать.       Он закидывает руку лучшего друга себе на плечо, помогая дойти до своей машины. Незамедлительно они добрались до нужного здания. Всю дорогу Тэ спрашивал, точно ли не надо обратиться к врачу, но Чимин отмахивался своей маленькой ладошкой, расслабившись на мягком сиденьи. Боль потихоньку отступала, если не делать резких движений, и Чимин старался плавно вылезти из машины и дойти до нужной комнаты, всё время продолжая благодарить Тэхёна. Ким поставил перед ним аптечку, копаясь в непонятных ему препаратах, и следивший за ним из-под челки Пак останавливает руку друга, когда тот, прочитав ничего не давшее ему название, собирался отложить какую-то мазь в сторону.       — Эта подойдёт, — говорит Чимин, взяв тюбик из его рук. Мать Пака работает врачом, и благо её сын немного ориентируется в купе препаратов, выделив для себя нужные.       Повреждения оказались не такими серьёзными, какими он ощущал их в университете. Затылок уже не болел и никаких симптомов сотрясения не проявилось — это хорошо. Дыхание нормализовалось, и единственное, что могло напомнить про недавнюю попытку удушения, это красные отметины в форме ладоней на шее. Всё ещё давал о себе знать живот. Чимин быстро управился, нанеся мазь на синеющий участок кожи под шокированные возгласы Тэхёна.       — Кто тебя так? — интересуется Ким, подавая своему другу чай в постель.       — Мин Юнги, — без тени сомнения ответил тот, передернувшись от этого имени. Недавняя сцена стала мелькать перед глазами, и Пак делает слишком большой и нетерпеливый глоток, обжигая язык.       — Чего? Как? Он же… — Тэ, опустивший голову на кружку в собственных руках, отчего-то задумался.       — И да, не говори ничего Джуну.       — Но почему?       — Я хочу разобраться за что он меня так. Он говорил, что я должен вспомнить. Он называл меня «Минни», как и самые близкие мне люди и он сказал, что я заставил его страдать, — Тэхён понимал, что Чимин ввязывается во что-то невообразимое и опасное. И ему бы остановить друга, но тот слишком хорошо его знает: Пака уже не остановишь. Если он захочет добиться правды — он сделает это. Лишь бы только с минимальным или совсем с отсутствием какого-либо вреда для себя.       Тишину разрывает заигравший мобильный блондина. На экране светился номер дяди, и Чимин поднял трубку, лукаво глянув на Тэхёна.       — Да? Ох, Чонгук, прости, пожалуйста. Я не успел позвонить тебе, меня задержали. Нет, не нужно, сегодня я переночую у Тэхёна. Да, всё отлично, правда. Я ещё позвоню тебе, пока.       Чимин бросает трубку под недовольным взглядом своего друга, который уже прожигал в нем здоровенную дыру.       — Всё отлично? — иронично цитирует его Ким, поднимаясь с края кровати и упирая руки по бокам.       — Чонгуку тоже ни слова.