***
На утро Чимину стало чуточку легче. Видимо, у Чона хорошие лекарства и мази, ведь боль практически не ощущается. Блондин поднимается с кровати, приводя себя в порядок и собираясь в университет. Чонгук нашёлся на кухне, он кружил с кружкой кофе и спорил о чём-то по телефону, устало отбрасывая устройство на диван и усаживаясь за стол, где как раз завтракал Чимин. Он злится? И неудивительно. — Я отвезу тебя на пары. — Не надо, я и сам мо… — Чимин, — снова строгий взгляд, от которого становится холодно, — я отвезу тебя на пары, — пауза после каждого слова. Паку ничего не остаётся, кроме как послушаться и молча доесть свою яичницу. Даже если он скажет Чонгуку правду, что тогда? Он отчислит Юнги? Отомстит ему? Вопрос остаётся нерешенным, почему Мин хочет, чтобы Чимин его вспомнил? Что такого важного произошло в прошлом, что от своей забывчивости блондин вынужден страдать сейчас? Чонгук высадил его у главных ворот и уехал. Загруженный тяжёлыми мыслями, парень совершенно забыл что у него первой парой. Снова лекция по экономике. Снова с Намджуном и… Мин Юнги. Чимин заходит в аудиторию на трясущихся ногах, со страхом оглядывая всех присутствующих. Юнги здесь не наблюдалось, как, собственно, и Джуна. Парень садится на средних рядах и раскладывает вещи, когда прозвенел звонок. На лавочку рядом кто-то усаживается, небрежно швыряя сумку. Паку страшно поднимать глаза, он отчего-то уже знает кто к нему подсел. Юнги пялится на него снова, подпирая ладонью щеку, изучает взглядом своё вчерашнее творение, старательно обработанное Чонгуком. — Не вспомнил ещё? — Напомни лучше ты мне. Кто ты такой? Почему позволяешь себе меня избивать? — О, я-то напомню, не сомневайся, — Мин тянет свои ладони к блондину, внутри которого всё съёжилось от страха, и он вновь зажмурился, не представляя, что тот осмелится ударить его при всех. Но дверь в очередной раз открылась и закрылась, впуская, как подумал Пак, преподавателя, ведь Юнги остановился и вся аудитория смолкла, оставляя лишь тихие перешёптывания. — Доброе утро, студенты, — знакомый голос вынуждает Чимина шокировано уставиться на трибуну лектора, где сейчас стоял совсем не вчерашний преподаватель. — Меня зовут Чон Чонгук, я буду некоторое время вести вам пары по экономике.Глава двадцатая: Радикальные дядюшкины меры
30 сентября 2020 г. в 20:00
План «Не впутывать в это Чонгука» успешно провален, и от этого Чимину ещё хуже. Он шмыгает носом, вытирает рвущиеся наружу слёзы, хотя рукава его гольфа уже мокрые, и получается только размазывать их по лицу.
— Чимин? Эй, малыш, почему ты плачешь? Что случилось? — Чон подлетает к нему, словно ошпаренный, приземляясь на пол и закидывая вопросами, но тот лишь качает головой из стороны в сторону, ничего не рассказывая. — Солнышко, ну расскажи мне, что тебя беспокоит? Что-то случилось в университете? Поссорился с кем-то? Плохая оценка? Преподавателя какого-то уволить? Кого-то из студентов отчислить? Не молчи, пожалуйста, Чимин, — он берет его лицо в ладони, чтобы посмотреть в глаза, но Пак шипит от боли и отворачивается.
Чонгук вмиг среагировал, вновь словив лицо, повернул его к себе правой стороной и откинул прядки светлых волос, которые скрывали ещё кровоточащую рану вдоль виска и скулы, обрамлённую сине-фиолетовым расплывавшимся пятном.
— Кто это сделал? — голос серьёзный, строгий, парень никогда не видел своего дядю таким… таким рассерженным.
— Никто, — всхлипывает Пак, спиной вжимаясь в стенку, — я упал с лестницы.
— Я могу узнать имя этой лестницы?
— Я просто упал, не злись так, — блондин собирает себя по частям, двигаясь в сторону ванной.
— Чимин, ты не должен ничего от меня скрывать! Я хочу уберечь тебя, ты же очень дорог мне! — дверь в ванную закрылась за парнем и Чонгук вонзил кулак в стену, сделав глубокий вдох.
Потом мужчина встаёт и идёт следом, открывая дверь ванной комнаты. Чимин дёргается от неожиданности, когда его обняли со спины, прижимая к крепкой груди.
— Расскажи мне, что случилось? Солнышко, я волнуюсь за тебя. Ты же мой любимый… — заминка, словно сложно добавить последнее слово, — племянник.
— Ничего серьёзного, я просто упал с лестницы, — вторит Чимин, но руки прижали к себе сильнее, невольно надавливая на гематому на животе и вырывая из уст парня болезненное мычание.
Чонгук за плечи разворачивает его к себе лицом, буквально срывая чужой чёрный гольф с племянника и видя новые побои, которые до этого оставались вне его ведома. Мужчина тут же замечает следы от пальцев на шее, которые ещё не прошли со вчера, и опускает взгляд ниже — на живот, где также виднелось огромное темное пятно размером с кулак.
— А это откуда?
Чимин набирает воздуха, чтобы в очередной раз соврать, но парня останавливает строгий тон его дяди.
— Тоже из-за лестницы? Чимин, я же не маленький и не тупой. Ты думаешь я не вижу, что на животе ещё остались следы от мази? Если они сегодняшние, то почему не обработал и это? — он коснулся подбородка и повернул голову чуть в сторону, чтобы вновь взглянуть на правую половину лица. — И разве лестница оставляет следы от пальцев на шее? Или это какая-то особая лестница, у которой есть руки, м? Ты ведь не просто так остался ночевать у Тэхёна, так? Тебя второй день подряд кто-то избивает, либо ты всё рассказываешь, либо я сам всё узнаю.
Пак смотрит в пол, не имея возможности оторваться и взглянуть на Чонгука. Тот злится, что очевидно, и тяжело выдыхает, пропуская ладонь через охапку тёмных волос.
— Ладно, можешь не говорить, — мужчина открывает дверцу шкафа и достаёт с верхней полки аптечку, усаживая Чимина на край ванной и обрабатывая его раны.
Когда процедура окончена, Чон возвращает аптечку на место, хлопая дверью ванной. Он понимает, что племянник, возможно, просто боится. Что его могли запугать или ещё хуже — угрожать. Или что он не хочет тяготить своего дядю такими, как он думает, пустяками, ведь у того и так дел невпроворот. Он просто не понимает, что, как только он появился в жизни Чонгука, то постепенно стал вытеснять все вещи, от работы до хобби, становясь на первое место по важности. Для него не осталось больше ничего важнее чем племянник, которого он, увы, полюбил вовсе не как родственника.