Радуга

Доума удивлялся, как же много в этих краях девушек, которым отчаянно нужна помощь в зимнюю суровую ночь, когда ветра выли, а метель задувала снег за пазуху и во все прорехи плохонького кимоно, в который обязательно эти бедняжки были одеты. Точнее, на его памяти была лишь одна похожая, особо запомнившаяся особа. Да и дело было возможно не зимой, но этого Вторая Высшая Луна уже не держал в голове. Эта девчонка была молодая. Может, такая же, как Котоха, но вид у нее был еще более удручающий, чем тогда у юной Хашибиры. Эта девица была в крови, грязи и конечно же в снегу, еле стоящая на ногах и стучащая зубами. И без ребенка на руках, что радовало. Доума не почувствовал ничего, кроме безграничного интереса. Начиная с того, где гостья умудрилась поймать грязь, и заканчивая ее нетипичным для японок лицом. Эту мелкую деталь сложно было уловить сквозь кровь и слезы, но блондин сумел. Дольше на пороге стоять было уже нельзя, ведь бедняжка и так закатывала глаза в предсмертной, наверное, судороге. Демон к ней прикасаться не стал, позвав двух местных то ли уборщиков, то ли садовников — радужноглазый вообще не задумывался, кого и куда нанимать. Куда люди просились, туда и ставил. Все равно их всех потом ждала одинаковая участь. Эти, еще ни о чем не подозревающие, парень и девушка спешно подхватили под руки умирающую и понесли куда-то вглубь храма. Доума же примерно рассчитывал, когда она поправится и как скоро ее мясо вновь приобретет хотя бы примерно такую же мягкость и нежность, какими оно обладало до столь серьезных физических и, возможно, душевных травм. Хотя в последнее время он задумывался. Хоть Вторая Высшая Луна и старался всячески конспирироваться и держаться подальше от слухов окружающих о том, куда же порой пропадают люди, долго бы этого делать не получилось — однажды он столкнется с каким-то значимым человечком, который для него самого, естественно, не представлял бы ничего, но это бы породило много шуму. Подозрений. Так как Доума слабо знал окрестности и всех в них живущих, то такая осечка оказалась бы опаснее гнева Музана. Люди очень страшны. По крайней мере в своей вредности. Они бы могли дать наводку Охотникам. Охотников Доума не боялся, он вообще не считал их чем-то серьезным, что могло бы уничтожить демонический род. Возможно, они и одержали победу над парой Низших Лун, но до самого Кибуцуджи точно не допрыгнут. И глава культа "Вечного Рая" свято верил в это. Но все же людей опасаться стоило. Забавно — бояться еды. Но ведь бездумные овцы вполне могут затоптать волка. И еще одна причина, которую блондин пока никак не мог оправдать в глазах смертных — его возраст. Вот уже больше сотни лет он молод и красив, и, казалось бы, всем на это плевать. Но что, если нет? Чем быстрее окружающие что-то заподозрят, тем могут скорее оказаться здесь и Истребители. Доума по-прежнему не боялся их. Но не хотел сталкиваться хотя бы потому, что не любил зря тратить время. И хоть ему уже начинало становиться скучно, но развлекаться он бы все же предпочел не с угрозой, пусть и мизерной, для своей жизни, а с чем-то более спокойным и в расслабленной обстановке. И потому он решил... жениться. Ну, хотя бы найти невесту. Или просто дурочку, которая бы поверила в то, что он хочет сделать ее своей суженой. Точного плана у Доумы не было и свадьбу он уж точно не хотел играть. Во-первых, жалко все того же времени, во-вторых — это было абсолютно бессмысленно и нарочито показушно. Легче просто начать жить с какой-то девушкой. Это и тоску развеяло б хоть на время, и позволило бы быть более похожим на обычного смертного, которому не чужды все эти традиции и устои. В принципе, жизнь с еще живой Котохой чем-то напоминала то, что собрался провернуть демон, но все же от новой игры он ожидал чего-то другого. В конце концов, он искал невесту, а не просто красивую пустоголовую куклу, на которую было бы приятно иногда поглядывать. И когда он вошел в комнату, где незнакомку уже успели отмыть и переодеть, его интерес разгорелся еще больше. Рукой показав прислуге, что им пора на выход, радужноглазый приблизился к лежащей девушке и принялся ее осматривать. Длинные, немного вьющиеся волосы были темными, почти каштановыми, но все же... русыми. Глаза были закрыты, и их цвет Доума разглядеть никак не мог, но зато он заметил яркие черные брови и пушистые ресницы. Красивое личико, жаль лишь, что болезненно-бледное и искривленное от боли. Девица горела от жара и стонала, схватившись за голову. И Доума никак не мог отвести глаз. О да, она страдала. Ему бы прямо сейчас позвать тех двух, а еще лучше — врача, но ему хотелось знать, насколько сильна эта девица и как долго она проживет вот так. Без помощи и лечения. Наконец она открыла свои очи. Обычные, карие, ничего интересного. Но она не посмотрела на демона, а устремила взор к потолку, дрожа и судорожно переставляя руки с головы на плечи и шею. Озноб. Однако можно было бы и не звать врача, ведь было одно безотказное средство. У Доумы промелькнула мысль воспользоваться им, но потом ему расхотелось, и он продолжал наблюдать за агонизирующей "ласточкой", как сравнил он ее, наверное, из-за выдающихся бровок и общей слабости. Но все же он, продолжая завороженно разглядывать больное лицо, потянулся пальцем с длинным острым ногтем к ее шее. Он оставил на ней небольшую царапинку, на что девушка, кажется, вообще не обратила внимание. Тогда он медленно повел пальцем с шеи до подбородка, оттуда до щеки, а потом добрался и до виска, и тут больная резко дернулась и отпихнула руку демона, взглянув на него в первый раз достаточно ясно. — Глупая, я же хочу помочь тебе, — ласково проговорил Доума, светло улыбнувшись. Пожалуй, это было и впрямь больше похоже на помощь, чем обычно, ведь это "обычно" подразумевало под собой поглощение существ. Язык девушки заплетался и она так ничего путного и не сказала, упав в обморок. Это блондин знал точно — проверил. Теперь перед ним стоял просто тяжелейший выбор: что же было интересней — иметь невесту-о`ни или все же смертную? Пожалуй, стоило пока оставить ее человеком, ведь демоны обычно сразу же боролись за свои права, территорию, еду... А Доуме, как и было отмечено, хотелось в первую очередь покоя. Потому он таки позвал слуг и покинул их. Пусть уже сами решают... человеческие проблемы.

***

Когда-то... Она бежала от самой горы Натагумо. О, у нее были причины бежать, самые гадкие и липкие, словно паутина. Как только она услышала, что там погибли десятки, если не сотни Охотников, сразу же пустилась наутек. О ней не должны были больше услышать, а уж тем более увидеть ее. Она бежала и бежала, делая лишь перерывы на сон, ничего не ела и все-таки столкнулась с демоном. Он был слабейший. Для мечников — да. Но для нее, безоружной и истощенной, это был бы верный конец. Пусть о`ни даже не обладал Магией Крови, но ему было легче легкого разорвать хрупкое тело девицы, но он вдруг в последний момент захлопнул свою пасть прямо перед ее лицом. Он смотрел на нее, не причиняя никакого вреда. — Красивая... — прохрипел демон, похожий на какого-то полуволка. Она чувствовала, что если скажет сейчас что-нибудь, то точно начнет заикаться. А демон все смотрел своими пустыми черными глазами с вертикальными желтыми зрачками, наклоняя голову то на левый бок, то на правый. Он не собирался есть ее. По крайней мере пока. Но в следующую же секунду, как молния, пронесся некий человек, оставивший девицу в полном шоке, а демона — без головы. Он стоял поодаль, отвернувшись, даже не посмотрев на убитого пожирателя и спасенную деву. Когда он собрался уходить, она, несмотря на решение не попадаться никому из них на глаза, подбежала к спасителю и схватила его за рукав, открывая достаточно глубокую рану. Неизвестно, оставил ли ее этот обращенный или кто-то до того. В любом случае, девушка хотела оторвать лоскут своего кимоно, одной ладонью продолжая держаться на мечнике, но тот дернулся и отпихнул ее руку, а она с недоумением прошептала: — Глупый, я же хочу помочь тебе... Он наконец обратил к ней взгляд ярких бирюзовых глаз. — Обойдусь уж, спасибо, — фыркнул он и с мощным прыжком скрылся. Она даже не успела понять, куда. После этого она укрывалась в разных местах. Главное — у обычных людей, не связанных с Организацией Истребителей. Единственное, что они могли про это сказать — бесконечные слова восхищения и благодарности, на что дева лишь усмехалась и отводила взор, отмалчиваясь. Ей было что возразить, но за каждое слово ее бы закололи если не на месте, то во сне точно. И однажды она не выдержала. Попав в дом, помеченный глицинией, она сделала огромную ошибку, назвав все действия Охотников — необдуманными, а деятельность Оякаты-сама — садистской. Кто-то услышал это краем уха, а на утро ее выгнали с позором, при этом подле особняка собрались все окрестные жители, облили ее помоями, пусть и словесно, а вот палками побили очень даже ощутимо. Обвинили чуть ли не в сговоре с Музаном и запретили даже близко появляться в этих краях. И она снова бежала. А бежала в самый мороз, разгар зимы был на дворе. Пытаясь переправиться через полынью, она не удержалась на бревнышке и упала в незастывшую воду, промокнув и вскоре продрогнув до костей. Оттуда была и грязь, а кровь хлестала из старых раскрывшихся ран. И наконец она пришла к другому особняку. Разум спустя почти три дня скитаний по холоду и снова в голоде уже был достаточно затуманен, да и болезнь все больше разгоралась где-то в легких, но даже в таком состоянии она смогла понять, что нигде поблизости глицинии было не видно, а значит, там могло бы быть сравнительно безопасно. Такова была ирония — все люди наоборот, ценили сиреневые цветки как гарантию своей сохранности и защиты от демонов, а беглянка теперь зареклась даже подходить к ним. Словно она и впрямь была связана с Кибуцуджи или даже лично являлась демоном. С момента, как она постучалась в дверь, до момента холодного прикосновения к ее виску, девица ничего не помнила, пребывая в бреду, но после того касания она очнулась на миг, попав в исковерканную картину из своего прошлого. Какая же жизнь жестокая шутница, любящая повторяться.

***

Когда гостья поправилась, Доума не спешил ее навещать, сидя у себя на подушках, на постулате, и обдумывая, как же примерно ему поставить прибывшую в известность о том, что она теперь его невеста. Стоило ли об этом задумываться кому-то вроде радужноглазого — даже смешно звучит. А еще смешнее было представлять лицо девчонки, когда она полностью осознает, куда попала и в какой переплет ее втянули. Ну да она всего лишь кукла, очередная игрушка из плоти, имеющая возможность при плохом раскладе вещей стать обедом, завтраком или ужином, и Вторая Высшая Луна слабо улыбнулся. Вроде бы в таких случаях люди поступают именно так. К счастью, он пожил достаточно и научился многим эмоциям, даже самым сложным. Их имитации, если быть точным. Он даже мог показать глубокое душевное переживание. Словом, глупую проходимку обдурить бы не составило труда. Но он пока еще не знал ее, надеясь и гадая, кто же попал к нему на этот раз. Повторения опыта с Котохой не хотелось от слова "совсем". Но его бы и не случилось хотя бы по причине отсутствия младенца у этой несчастной, но кто знает, что припасла (или принесла) она? В живот Доума ей не заглядывал, хотя... Мог бы, отчего бы и нет. Но... Он же решил сделать ее своей невестой. И если вдруг она несет под сердцем — так даже интереснее. Ломать и снова строить душевное равновесие женщины на сносях — звучит заманчиво. И вдруг Доума почувствовал странную дрожь под кожей, неприятную такую. Это он представил, что в долгосрочной перспективе отношений кто-то мог бы забеременеть и от него, и как же тогда вести игру? Согласен был бы он таким диким способом убить свой плод и психику его матери? И откуда только у него эти мысли... Бумажная затворка отъехала в сторону, зазвенели колокольчики, и в комнате показались знакомые русые волосы. Она смотрела на блондина своими карими глазами и опять молчала. А во взгляде было что-то, что Доума мог бы даже назвать страшным. Обычному смертному точно бы стало не по себе. Демону же этот взор казался проницательным. — О, здравствуй, дорогая! — приветливо улыбнулся он ей и указал на место под своим. — Как твое самочувствие? Ему было все еще интересно. Но не по доброте душевной, а потому, что хотелось знать, как скоро можно будет начать проверять ее на прочность. — Спасибо, я в порядке, кажется. Голос был уставший и не свойственный молодым девушкам. Нет, он был вполне женским, просто каким-то... не блещущим жаждой жизни и томной тягучестью, которые обычно у девиц в ходу. Повисло молчание. Доума, убедившийся, что гостья все же может говорить, оттягивал момент знакомства, питая свою заинтересованность еще больше. А девушка просто молчала. В ее голове вообще не было мыслей. Она уже поняла, к кому попала, и даже не представляла, о чем ему захочется поговорить. — Ну так как тебя зовут, ласточка? — все же поинтересовался о`ни у молчаливой. Она не знала, спросить ли, почему именно "ласточка", или все же ответить. Или вовсе удостоить хозяина лишь молчанием. — Рен Фудживара. Доума хмыкнул. Как символично. Имя в честь кувшинки, что была так близка ему, и фамилия, буквально значащая "Поле глицинии", которая, по идее, ненавидима и даже опасна для демонов. Может, эта девушка так же полна противоречий? — Что с тобой случилось, Рен Фудживара? — демон нарочно протянул последние слоги и свесился к девушке, улыбаясь ей и внимательно наблюдая за озадачившимся и помрачневшим лицом. Гостья отвернулась и думала над ответом дольше, чем в прошлый раз. — Убежала от людей. Заметив, что блондин оживился, она добавила: — Я сказала то, что им очень не понравилось. Правду. — И что же ласточка напела? — почти промурлыкал Доума. В тиши, в которой обычно проживал он, мало что случалось, если только не считать постоянные пропажи людей. Почти все происходящее он узнавал только на собраниях Высших Лун. А дальше — снова информационная пропасть. И потому слушать о разных склоках и бедах он был не прочь. — Охотники на демонов... Я сказала кое-что о них. Она знала, с кем имеет честь болтать. Еще тогда, когда Доума пришел "помочь", она увидела цифры в его глазах. Уродливые знаки, заменяющие зрачки и портящие всю красоту его очей. Высший демон, почти равный по силе праотцу всех о`ни. И конечно же она могла спокойно поведать ему о своей нелюбви к мечникам, но почему-то не хотела. Ей вообще мало что хотелось о себе рассказывать, все равно, как ей казалось, смысла не было. Не сегодня, так завтра она ведь окажется уже во чреве такого радушного хозяина храма. Не так ли?.. — Ляпнула много чего лишнего, что было очень глупо с моей стороны, ведь я сидела в Доме глициний, там, где Истребителей просто боготворят. Доума сделал понимающее, сочувствующее выражение физиономии, и склонил голову набок. — А почему же? С чего такая неприязнь к ним? Это было уже не просто интересно, а обжигающе-любопытно. Неужели? Первый человек, который, попав в логово демона, так плохо отзывается о тех, кто спасает род людской. Да еще и такая слабая, нежная девушка... — Я бы хотела знать, почему вас это так интересует, — резко свернула тему Рен, с прищуром глядя на мужчину. Он со смехом достал из ниоткуда веер и принялся небрежно обмахиваться им, закатив глаза: — Ты же уже догадалась, дорогуша. Или правда ничего не слышала обо мне? Странный вопрос, как показалось Фудживаре, и она пожала плечами: — Я не местная. Я пришла издалека и... давно. — Ну что ж, тогда давай знакомиться: меня зовут Доума, я тут главный, — он протянул ей руку, задорно сверкнув глазом. С опаской шатенка пожала ее. Очень слабо. "Жалкая", — подумал демон. — Это культ "Вечного Рая", милая, так что тебе, можно сказать, повезло. Ну вот и как ей теперь сказать, что ей повезло просто несказанно крупно как для обычной девушки, ведь радужноглазый имел на нее огромные планы? Все же резкость была больше в стиле Аказы или вероломной Даки с ее братом, а такие демоны, как Доума, Кокушибо да и сам Музан ко всему подводили стрелки плавно. — Повезло? — подозрительно переспросила Рен. — Ну, ты ведь одинока, не так ли? — полюбопытствовал о`ни, медленно переходя к главному вопросу. — Сомневаюсь, что если б у тебя была семья, то тебе бы позволили вот так бродить по свету родители или... муж. На это девица усмехнулась. — Нет у меня мужа, кто б меня замуж взял? Я же ничего не умею, меня и родители за это все время попрекали. Попрекали. За это Доума уцепился быстро. — Ох, как жаль... Мои родители умерли... — он остановился, вспоминая, когда это произошло. Не меньше ста лет назад, как-никак. — Не важно. Давно это было. А я был совсем мальцом. Фудживара махнула рукой. — Мои еще живы. Просто меня для них больше не существует. — По той же причине, по которой ты оказалась здесь? Доума подразумевал оскорбление Охотников, но девушка перечеркнула все его догадки: — Как раз наоборот. И больше она не сказала ни слова. Блондин и не настаивал. Пазл почти сложился, но в самой середине детали исчезли. Их катастрофически не хватало, но у него еще было время, чтобы со всем разобраться. — Я благодарна вам за то, что вы вылечили меня и спасли мою жизнь, — Рен поклонилась и встала, намереваясь уйти, но хозяин имел другие мысли на этот счет. — Но дорогая моя, — он встал с места, и вся фигура его стала грозной, словно ледяная глыба, айсберг, нависший над морем. — Ты же не думаешь, что одних слов достаточно? Пальцы шатенки похолодели, но только от ее собственного страха. — Что вам нужно? — она наконец задала этот вопрос, надеясь, что все обойдется и без него. — Сущая мелочь... Достаточно тактичный Доума все равно не мог сразу же озвучить плату за его милость. Да и к тому же звучало это для него дико смешно. — Ты упомянула, что у тебя нет мужа... Рен медленно понимала, к чему все идет. Но не шутка ли это? Не сон? Какой-то глупый и затянувшийся. — Да, верно. Она тоже была достаточно холодна в реакциях, но радужноглазого, конечно, ей было не переплюнуть. — Я предлагаю тебе единственное верное решение. Все равно бежать больше некуда, а сбежать ты отсюда и вовсе не сможешь, невестушка. Через мозг Фудживары будто резко продели нитку иголкой, а потом быстро вытянули. Вариант сбежать и правда отметался. Она слышала об истории Котохи Хашибиры и ее сына. Она догадывалась, что здесь делается с обычными смертными. Но почему же такой шанс выпал ей? Рен уже давно знала об этом доме и его хозяине из рассказов других. И теперь она, связанная по рукам и ногам, балансировала на границе жизни и смерти. Но ей правда хотелось знать, зачем же демону нужна суженая. Вопрос, почему именно она, уже не так сильно волновал девушку и был вполне понятен — просто первая попалась под руку. Да и чего скрывать — мужчина был обаятелен, красив и пока что очень учтив, что подкупало, но ведь в конце концов это о`ни, не следовало забывать и об этом. — Вы... — начала было Рен, но Доума перебил ее: — "Ты", солнышко. — ...Хорошо, ты, — отвернулась на миг Фудживара, чтобы скрыть раздражение на лице. — Ты хочешь жениться? Зачем? — Скука, — хмыкнул Вторая Высшая Луна. — Решил немного разнообразить свою вечную жизнь, — он осклабился, но быстро скрыл свою кровожадную улыбку за веером. Спорить было бесполезно. Все-таки, это был лучший расклад, какой только можно было представить. Но Рен все равно казалось, что у блондина были другие причины. У нее точно была. Причина, почему она убежала с горы Натагумо, где оказалась довольно странным образом, сбежала до этого и бежала после. Ей было все равно на Охотников. Ей было жаль демонов. Именно поэтому оказаться у одного из них не было для девицы такой трагедией. У Демонических Лун был разум, в отличие от мелких демонов, заботящихся только о своей шкуре. Тем не менее, Рен считала, что они все оставались достойными лучшего, чем бессердечного отсечения головы. И Доуму она не слишком боялась. Ей хотелось узнать его, понять логику и мотивы действий, чтобы оправдать или возненавидеть о`ни окончательно. Это задание было намного более интересным, нежели предыдущие. — Согласна, — вдруг произнесла она. — Но только дай мне обещание, что я останусь жива хотя бы на протяжении года. Оберегай и защищай меня от других демонов, жених, — слабо улыбнувшись, шатенка отвела взгляд, но тут Доума взял ее руку и бережно поцеловал. — Конечно же, моя дорогая. Он выглядел как ангел. С таким чистым взором, непритязательной улыбкой и этими безупречными манерами. Но в его голове крутилась лишь одна насмешливая мысль: "Но кто же защитит тебя от меня, ласточка?". Рен облегченно вздохнула. За целый год может произойти многое. Может, Доуму убьют мечники или даже сам Музан. Может, ему наскучит эта игра в брак, и он оставит свою игрушку в живых, просто забыв ее. Может, она все же сумеет рано или поздно убежать. А может, случится и вовсе что-то невообразимое... В любом случае, новоиспеченный супруг должен был охранять ее не только от демонов, но и от самих Истребителей, что забавно. Ведь если они встретят Рен опять, то обязательно убьют. Особенно, если это будут персоны, уже знакомые ей. Говорить об этом дева уже не стала, почувствовав сильную усталость. Обычно в это время ей уже объявляли отбой. — Я, пожалуй, пойду спать, — она указала на дверь, на что Доума мягко взял ее за плечо. — Хорошо, Рен-чан, приготовь нам футон. И тогда Фудживара, наконец, дала волю стыду. Какая к черту чан, какой футон?! Уж не думает ли он, что... — Мы теперь и спать будем вместе??? — она повернулась к демону, выказывая свое возмущение и изумление. — Ну да, — спокойно ответил блондин. — Мы же отныне супруги, забыла? За весь разговор он, кажется, не снимал улыбку с лица, лишь когда делал вид, что сочувствует. Заметил бы это не каждый, но все эмоции мужчины были фальшивыми и напускными. Что же творилось в его душе на самом деле, если она у него, конечно была — можно лишь гадать. — Во-первых, мы только лишь невеста с женихом, — напомнила ему девица. — А значит, до свадьбы нам спать рядом запрещено! Доума смотрел только в глаза собеседнице, снова склонив голову набок. От этого хотелось поскорее скрыться в комнатах пяти-шести подальше от этой. Свадьба? Она слишком наивна. Либо же слишком умна. — К чему эти формальности? Кто нас тут поженит? Считай, что мы уже в браке, Ласточка, — и о`ни схватил кареглазую, обнимая, но она чувствовала, как когти медленно скребут по ее рукам, оставляя в ткани рукавов затяжки. На коже тоже оставались горящие полосы. — Я порядочная девушка, между прочим, — осипшим голосом заметила Фудживара, ожидая, что будет дальше. При всей своей деликатности Вторая Высшая Луна вошел в азарт и хотел только одного — сломить девчонку. Она была упорна, но наблюдать за ее краснеющим личиком было и впрямь интересно и даже... мило. — Это так прелестно, невестушка, — Доума кружил ее в танце, не давая возможности выпустить руку из его ладоней. — Я все больше понимаю, что не ошибся в тебе. Какой же красивый и жестокий фарс. Прямо как сам радужноглазый. Подумав об этом, девица хихикнула, что мужчина принял за поражение. — Ну так ты меня услышала, родная? — Прекрати меня смущать. Она призналась в этом открыто, и это никак не стесняло ее. Зато Доума весь засветился. — Какой же ты чудный нежный цветок! Если ты так хочешь, то не буду, дорогая. Вот и первая ложь в их, казалось бы, прекрасных отношениях. Ни сейчас, ни намного позже о`ни не прекратил это издевательство, прикрываемое лаской. Ведь это было так занятно — нарушать слово и смотреть на смешно надутые щеки шатенки, которая не уставала этого делать, ровно как и он не уставал придумывать новые прозвища. Но все же главное обещание он нарушать пока не собирался. А Рен все думала, насколько же он сладко стелет. И оттого было правда страшно представлять, что он за это потребует. Особенно, когда они в самом деле станут делить одно ложе. Он мог играть так вечно. В конце концов, сон ему не нужен. Он даже не знал, что будет делать этой ночью. Конечно, идеи были, но он решил, что пока трогать деву не стоит. Нужно все же дать ей привыкнуть, как дикому зверьку. Принюхаться. Вообще-то, у нее была примерно неделя для этого, но Доума великодушно решил ее не засчитывать, ведь гостья была почти всегда без сознания и просто понятия не имела, что происходит с ней и вокруг. Но эффект неожиданности сработал отлично. Растерянность Фудживары была просто великолепной. Стоило надавить лишь еще чуть-чуть, и она сдалась бы окончательно. — А в понятие "приличная девушка", точнее, в нашем случае, "невеста", входит пункт "послушная"? — горячо прошептал блондин на ухо избраннице, и та дернулась. Ровно после этих слов ей правда захотелось делать все, что он только ни прикажет. Но дух сопротивления бился в ней еще достаточно сильно. — В него точно входит пункт "целомудренная", мой... — она запнулась, поняв, что начинает втягиваться в игру, но отступать было поздно: — ... дорогой. Несмотря на очередную отговорку, молодой человек, вернее, демон, был просто в восторге. — Я вижу, что ты довольно строптивая птичка, — на руках сильнее стали видны когти. — Но знаешь... Ласточке коршуна лучше не злить. Острый кончик когтя уже слишком ощутимо впился в кожу на щеке и оттуда начал движение вниз. Минуя шею, он подобрался к началу груди. Рен думала, что у всего этого есть четкая цель, и сейчас в комнате станет два о`ни, но нет, это было обычным причинением слабой, но нарастающей боли. Таким ее было не запугать. Уже нет. И Доума это почуял. От жертвы не веяло страхом, она закрыла глаза, но лишь чтобы не видеть счастливое лицо над ее собственным. — Посмотри же на меня, душа моя... Коготь начал хаотично расчерчивать линии на ключицах, оставляя уже кровавые следы. Фудживара начала готовиться к худшему, ведь запах крови мог неизвестным образом отобразиться на поведении супруга. "И так тоже не больно? — удивлялся Доума. — Возможно, и больно, но вовсе не страшно... Какая чу́дная, славная!". Но нужно было сделать что-то, что хотя бы слегка вселило б ужас в эту непокорную. Магия Крови тут не подходила. Он ведь хотел припугнуть, а не убить. И потому Доума склонился к шее девицы и припал к ней губами. Через несколько секунд место "поцелуя" пронзила острая боль, и Рен вскрикнула. Она ожидала чего-то подобного, но не знала, сделала ли это действительно из неожиданности или для того, чтобы удовлетворить демона. — Слушай, а ты очень мягкая. Интересно, только ли в шее?.. — рука, к счастью, уже без когтей, но все еще остававшаяся над грудью, поползла куда-то ниже, но шатенка не выдержала и попыталась вырваться, и о`ни засмеялся, отпуская ее: — Ладно, ладно, я все равно узнаю об этом, но попозже. А теперь, будь добра, застели нам футон. Он улыбнулся самым милым образом, даже прикрыв глаза, и вернулся куда-то к постулату, а Рен схватилась за шею, нащупав там две кровоточащие дырочки. Клыки. Их обычно не было видно, но Доума был только рад их показывать во время своих бесконечных ухмылок и искрящегося смеха. Эти острые, почти точеные проявления отравленной крови должны были внушать трепетное уважение, произрастающее из страха, но Рен вдруг поняла, что ей они довольно-таки симпатизируют. Себе бы она такие не хотела, но на Доумины клыки она могла бы смотреть вечно. И больше того — она считала их очаровательными. Фудживара не была мазохисткой, и ранения от них болели и ныли все сильнее. Она знала, что опасен ее жених был не только благодаря магии, но и просто своей увеличенной силе и тем самым дополнительным дарам крови Кибуцуджи вроде клыков, но так как Доума был невероятным красавцем, то все в нем казалось ей привлекательным. Ей внезапно в голову пришла мысль, что будь он человеком, да еще и не связанным с Охотниками, то она без раздумий стала бы его женой. Но, вот парадокс — будь он смертным, обратил бы он на нее внимание? Скорее всего, они бы и не встретились. Определенно точно не встретились бы. Ведь времена его настоящей молодости протекали наверняка века назад. Кто и мог завести с ним знакомство, так это какая-нибудь бабушка Рен, и тогда она была бы его внучкой или даже правнучкой... И потому она сделала вещь абсолютно глупую и аморальную: поблагодарила богов за то, что Доума — демон. Что он смог дожить до времен Рен, и она попала сюда. Это было так невообразимо, что девушке хотелось плакать и бить кулаком землю. Она должна ненавидеть о`ни, бояться и ждать случая, чтобы сообщить мечникам о местонахождении блондина, но он оказался ей интересен. Как личность, как склад особых, непонятных для нее целей и мыслей. И сейчас их это связывало не хуже настоящего брака. — Ладно, милый, — говорить эти словечки, однако, оказалось сложнее, чем представляла Фудживара. — Но я не знаю, где твоя комната. — Ах да, точно, — Вторая Высшая Луна вернулся и взял супругу под руку, как ни в чем не бывало, и пошел с ней к выходу. — Тогда пойдем вместе. Рен сглотнула. Она все еще не верила в то, что сейчас начнется. Та счастливая супружеская жизнь, о которой грезили все девушки из ее деревни лет так пять назад. Но в их случае — лишь с виду счастливая. Этот брак был выгоден для обоих с самых странных точек зрения, а чувства между ними, как однажды сказали совсем в другой стране, назывались "прагма" — любовь, вызванная мыслью, что "так нужно". Словом, чистый расчет. И кто вообще придумал назвать это любовью?

***

Комната Доумы не сильно отличалась от остальных, даже размером, что удивило кареглазую. Она-то думала, что тут будет что-то на европейский манер, ну или хотя бы на богатый японский. Она не видела толком и то, что можно было бы назвать богатой комнатой, но увиденное явно этому дымчатому образу не соответствовало. Зайдя первым, блондин зажег лампу и сел в углу, наблюдая за суженой. — Татами лежит в ящике рядом со столом, пониже есть одеяло. Девица хмыкнула и полезла в указанные места. Радужноглазый же удивлялся, как там все не утонуло в пыли — он ведь столько лет не доставал этот лежак... Через минуты послышался пониженный до шипяще-ядовитого голос Рен: — Тут же только один футон. Она обернулась к демону, который делал ровно то же, что и всегда — смотрел прямо в глаза и улыбался. — Конечно! Когда я еще мог спать, я делал это один! — А... Как же твои родители? От них должны были остаться... — Ничего не осталось. Когда они умерли, я выбросил все, что было связано с ними, — в его глазах будто сверкнуло пламя, не похожее на тусклый свет лампы. — От всех их вещей пахло кровью. Шатенка уже пожалела, что подняла эту тему. — Один так один, но как мы тогда уместимся? Давай уж я посплю на полу, или, может быть... "Все-таки пока отдельно". Она не успела это сказать, так как Доума вдруг посуровел: — Как муж может выгнать супругу на пол? Поместимся, а если будет мало места, то прижмемся друг к другу. — Наглеж... — прошептала Фудживара, уже заканчивая расстилать футон. "Чего же он в самом деле добивается? Смутить? Слишком просто". Она ждала, пока о`ни уляжется первым, но тот все сидел на месте: — Ты чего? Постель уже готова, ложись, — она для убедительности похлопала по лежаку ладонью. — Думаю, тебе нужно переодеться, милая. Улыбка и даже восхитительные клыки опротивели вмиг, но надежда все еще была. — Тогда мне нужен халат и... одиночество, — тонко намекнула Рен. — Не бойся, меня за эти минуты не укра... Демон не стал слушать ее, щелкнув пальцами, и в руках девушки появилась сменная одежда. — Приступай. Унизительно, уже слишком даже для существа, назвавшегося женихом. Или мужем... Даже понять нельзя было. — Ты издеваешься? — громко прошептала избранница. — Я тебя нормально только первый день знаю, а ты из меня делаешь... — Свою жену, — Доума положил лицо на ладони, нежно окидывая деву взглядом. — Ну же, я ведь не буду осуждать тебя за это, цветочек. — Моя мать убила бы меня, — закрыв глаза руками, выдохнула Рен. — Можно я тогда хотя бы отвернусь? Второй приближенный Музана задумался или же сделал вид. Пожалуй, он и так довел бы иную девчонку до слез, но эту никак было не пронять. Что ж, сама напросилась, но раз уж согласилась, то можно и на уступки пойти. Без слов о`ни кивнул, и кареглазая медленно повернулась, решаясь на это позорное действо. Доума же не видел в этом ничего пошлого и выходящего за рамки. Да, их картинные отношения развились слишком быстро, но разве супруги и впрямь не занимаются чем-то подобным? Это блондин еще опустил несколько другие занятия. Он ведь даже оставил на ней свою метку. Говорить о каком-то стыде она просто не имела права. И черно-зеленая ткань медленно начала сползать с плеч невинной, оголяя их ровные и широковатые очертания. Потом талия. Просто шикарная, похожая на песочные часы. Бедра, ягодицы. Жаловаться не на что. Стройные ножки, которые владелица от нервов терла друг об друга коленями. Доума раньше думал, что она была такая белая от болезни, но по выздоровлению ничего не изменилось. Ее кормили и выхаживали, а тело показало, что она и вправду как белоснежная лебедушка. Странно, как для крестьянки, как сначала о ней подумал демон. Но судя по этим деталям, мозаика вновь не сходилась с догадками. Рен тем временем судорожно схватилась за халат, пытаясь натягивать его на руки, но радужноглазый крикнул, на миг потеряв самообладание и проявив в голосе страх: — Стой! Он еще не насмотрелся на этот подарок судьбы. Она остановилась, и пожалуй муженьку повезло, что он не видел лицо супруги, выражавшее чистейшее желание все же отсечь ему голову лично. А демон, успокоившись, вернулся в прежнее положение, созерцая деву. Она была прям как статуя, даже по пресловутому цвету походила. И стояла, боясь пошевелиться. — Все? — послышалось недовольное. Доума молчал. Снова проверка на стойкость. Плюнув на все, Фудживара уже парой точных движений надела халат и запахнула его, завязав оби, после чего повернулась и положила руки на бока, глядя на суженого. Тот смотрел на нее будто бы уже по-другому. — А ты сам, кстати, переодеваться не будешь? — поняв, что только что сказала, Рен нырнула под одеяло и отвернулась, накрывшись им с головой. Доума же подобрался к ней и, обняв этот кокон, положил голову туда, где должно было быть ее плечо: — Ты прекрасна, моя ласточка. Он получил безмерное эстетическое удовольствие. Ему было даже жалко, что девица, скорее всего, не понимала, зачем он на самом деле над ней так "издевался". Стойкая, миловидная, храбрая. И такая закрытая. Кажется, интерес открыл замок к чему-то более захватывающему, чего Доума ранее еще не постигал. — Спи, красавица, — погладив показавшуюся из-под складок ткани макушку, демон удалился из комнаты. Нет, есть он ее совсем не собирался. Он изо всех сил внушал себе это. Но чтобы быть полностью уверенным в том, что девушка не будет ему привлекательна именно в плане еды, нужно было подкрепиться по-настоящему. Тот мальчишка слишком часто прикасался к Рен.