EVERYTHING TO EVERYONE.

      Если бы меня попросили одним словом описать сегодняшний вечер – я бы не произнесла ничего, поскольку не хватит и всех слов мира, чтобы описать, то, что я испытала. Если вы когда-нибудь мечтали увидеть Эйфелеву башню или надпись «Голливуд», и, наконец, могли это сделать, - вы поймете, что я чувствовала.       Честно говоря, я думала, что мы с Гарри приедем на какую-нибудь встречу с менеджерами в ресторан или кафе, проведем несколько часов за болтовней и вкусным ужином, а потом вернемся в гостиницу. Но не тут-то было! Мы оказались в «Philly Sound» - одной из самых известных студий звукозаписи в Филадельфии. Я была без ума от идеи присутствовать там и увидеть, как пишется музыка, которая вскоре разлетится по всему миру, которую будут слушать, перепевать и обожать миллионы людей по всему миру.       Около получаса музыканты обсуждали с Гарри партии, которые им удалось набросать в пути, после этого они пытались наиграть их и посмотреть, как ложится музыкальная фраза, а затем начали репетировать. Гарри держал в руках микрофонную стойку и медленно проводил по ней рукой, отчего мое сердце учащенно забилось. Черт, если он так нежно прикасается к куску железа, то как тогда он дотрагивается до того, кто ему действительно дорог? Вспомнив, как он аккуратно вытирал мне слезу в машине и как смотрел на меня тогда – я буквально начала задыхаться. Он поглаживал мое лицо своим пальцем, медленно дотрагиваясь до мокрой от слез щеки. Клянусь, мое сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из груди.       Когда он начал петь – мир как будто остановился на мгновение. Глаза Гарри были закрыты, а длинные ресницы периодически подрагивали на бледном и чувственном лице. Иногда он путал слова и сбивался, но это абсолютно не мешало восприятию песни, которую он исполнял. Гарри не показывал мне этот текст, поэтому сегодня, на репетиции, мне довелось прочувствовать его впервые. - Скажи мне, где ты была? Когда я летел через океан чтобы только увидеть твой взгляд. Скажи мне, как дела? Как будто мы снова в прошлом и ты стала тем, кем была. Обитая во тьме, я так долго летел на твой свет, Но подумать не мог, что его здесь давно уже нет.       Слушая куплет, я едва могла сдерживать слезы, которые уже были готовы политься ручьем из моих глаз. Это так глубоко и чувственно, так сильно и так прекрасно одновременно... Интересно, для кого он написал эту песню? Конечно, бывают случаи, когда музыканты просто придумывают текст и никому его не посвящают, но эта песня мне казалась слишком искренней для того, чтобы быть выдумкой. - Пустые слова, что ни о чем не говорят! Ради тебя я бы не смог вернуться назад. Спустя сотни драм и тысячи дилемм Я стал всем и остался никем. Я стал всем и остался никем.       На секунду мне показалось, что в уголках глаз Гарри проскользнули едва заметные слезинки, которые исчезли, стоило ему проморгаться. Допев песню, он как будто освободился: его учащенное дыхание, хриплый от надрыва голос и проступающий на лбу пот показывали, что он действительно выпустил из себя всю боль, которая таилась глубоко внутри. - Я схожу за водой, кому-то взять? – пролепетав это, Гарри практически мгновенно скрылся за железной дверью.       Размышляя над тем, почему Гарри решил взять меня с собой на репетицию, я почувствовала вибрацию в заднем кармане штанов. Видимо, папа проснулся и хотел узнать, как дела у единственной дочери. Выскользнув из студии в коридор, я ответила на звонок. - Привет, ранняя пташка! – рассмеялась в трубку я, - выспался, или скоро второй заход? - Кэти, ты просто невыносима, - даже на расстоянии я чувствовала, что сейчас он улыбался, - вот где твое воспитание? - Вопрос скорее к тебе, чем ко мне.       Мы поболтали всего пару минут, ибо отец сказал, что скоро за мной заедет. Интрига была в том, что он не сказал, зачем он меня заберет и куда же мы с ним пойдем. Спросив у меня адрес студии, он поспешно повесил трубку. Я чувствовала себя странно, потому что раньше он не устраивал мне сюрпризов и никогда себя так не вел. - С кем болтала? – появившийся из-за угла Гарри напугал меня настолько, что я подпрыгнула от неожиданности, - наверняка договариваешься с Митчем об очередном свидании?       Так, его шутки про Митча уже начинали меня напрягать. - Да что ты к нему пристал? – положив телефон обратно в карман, я скрестила руки на груди, - наверное, сам на него запал? - Митч, конечно, симпатичный, - Гарри улыбнулся самой очаровательной улыбкой, на которую только был способен, - но мне все же нравятся девушки. – он подошел ко мне так близко, что я не могла отвести взгляд от его изумрудных глаз, - наверное. - Тебе лучше с этим определиться, - не знаю, что на меня нашло, но я тоже шагнула ему навстречу и, напрягая голосовые связки, сделала самый сексуальный голос, на который только была способна, - а то вдруг мы с ним еще подеремся из-за тебя. Нужно ведь знать, за что бороться?       В эту секунду его глаза стали донельзя большими, а челюсть, как мне казалось, отвисла до самого пола. Он продолжал смотреть на меня, находясь на преступно близком расстоянии к моему лицу. Скулы Гарри напряглись, губы сомкнулись, а взгляд стал еще пронзительнее, чем когда-либо. - Любишь играть с огнем? – от его низкого голоса по телу пробежали мурашки, но я всем своим видом пыталась показать, что эта фраза ничуть меня не задела. - А кто сказал, - я наклонилась максимально близко к его уху и прошептала: - что я играю?       В эту самую секунду Гарри резко прижал меня к стене и впился своими губами в мои. Не знаю, была ли я готова к этому и не сильно ли заигралась, но… Этот поцелуй был абсолютно другим, не таким, как с Майком. Сейчас я чувствовала желание, симпатию, страсть, горечь, волнение, - словом, все в одном флаконе. Когда его мягкие губы касались моих, мне хотелось обнять руками его затылок и притянуть парня ближе, чтобы я могла чувствовать биение его сердца. Но в эту же секунду он медленно от прянул от моих губ, все еще находясь на максимально близком расстоянии. - Нам, - пытаясь отдышаться, я ловила губами прохладный вечерний воздух, проникающий в коридор из открытой форточки прямо над нами, - пора возвращаться в студию. - Зачем?       Его вопрос поставил меня в тупик: с одной стороны, это очевидно – мы приехали сюда для того, чтобы закончить песню, вот зачем, но с другой – едва ли нам нужно было возвращаться туда сию же минуту. И, поскольку мне никак не удавалось придумать пригодную для оправдания ложь, я решила сказать правду. - Гарри… Я не готова сейчас разговаривать об этом. Я не готова сейчас разговаривать вообще.       Отойдя от него на несколько шагов, я начала поспешно застегивать на себе батник. Сейчас мне нужно уйти и какое-то время побыть одной, без него. Я не знаю, как реагировать на произошедшее, не знаю, как это понимать, не знаю, спровоцировала ли его я, или он действительно этого хотел. Я абсолютно ничего не понимала. - Куда ты идешь? – Гарри сделал шаг мне навстречу, и я снова отступила. На его лице не было ни одной эмоции, и я даже догадываться не могла, о чем он думал и чего хотел. Сейчас я боялась находиться рядом с ним, потому что была не в состоянии себя контролировать. Меньше всего мне было нужно, чтобы случившееся повторилось снова. По крайней мере, до тех пор, пока я не разберусь с тем, что у меня в голове. - Мой отец скоро заберет меня, - с каждой секундой мой шаг становился все быстрее, - увидимся позже!       Не услышав, ответил ли он мне что-то, я завернула за угол и побежала вниз по лестнице. Сейчас, в эту самую минуту, мне просто необходимо было находиться от него как можно дальше.

***

      Пока я ждала отца, мне удалось дозвониться Майку. Каждый раз, когда я слышала его голос, мне становилось тепло и спокойно, - наверное, именно это люди и должны чувствовать к своим любимым. С Майком все было просто и понятно: он сказал, что безумно рад меня слышать, шутил, рассказывал о своем лете и много смеялся, а в конце добавил, что сильно по мне скучает.       Не знаю, хорошо ли это, но больше всего на свете я сейчас хотела оказаться в какой-нибудь маленькой и уютной кофейне с ним и Рейчел: мы могли бы болтать о ерунде, обсуждать, что идет в кино, и радоваться тому, как нам хорошо вместе. С Гарри все было абсолютно иначе: он пошатнул стабильность внутри меня, заставив сомневаться во всем, что я раньше считала логичным и правильным. С ним я не чувствовала себя спокойно, напротив, я волновалась, как никогда в жизни. Я не знала, чего от него ожидать. Едва ли я вообще хоть что-то о нем знала. - Твой голос дрожит, - обеспокоенно заметил Майк, - что-то случилось? Ты в порядке? - Майк, я.., - от воспоминаний дыхание снова сбивалось, и я изо всех сил старалась привести его в норму, чтобы не разволновать друга еще больше, - пока не могу говорить на эту тему. Но я скажу, когда сама во всем разберусь. - Хорошо, - не смотря на читающееся в голосе волнение ответил он, - просто постарайся быть в порядке. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.       Недалеко от лавочки, на которой я сидела, остановилось такси. Заметив силуэт отца, который на ходу продолжал говорить что-то таксисту, я помахала ему обеими руками. - Мне пора, - заметив мои знаки внимания, папа быстрым шагом направился мне навстречу, а я, в свою очередь, стала поспешно заканчивать разговор с Майком, - со мной ничего не случится, обещаю. Ты тоже будь в порядке. Я еще позвоню.       Последним, что промелькнуло у меня в голове до того, как мы сели в то же такси, на котором он приехал, было то, как сильно я скучаю по Рейчел и насколько она мне сейчас была нужна. Мы никогда не ссорились так надолго и никогда не находились на таком большом расстоянии друг от друга. Я просто отказывалась верить в то, что она так просто могла вычеркнуть меня из своей жизни.       Мы с отцом приехали в небольшой ресторанчик на окраине Филадельфии, что было очень кстати, потому что я безумно хотела есть. Последний раз мой полноценный прием пищи, наверное, был в самолете на пути в Нью-Йорк. Столько всего происходит, что мысли о еде невольно отходят на второй план. Я заказала себе крем-суп из шампиньонов и форель с овощным гарниром, и просто не могла дождаться, когда, наконец, смогу по-человечески поужинать. Папа по старинке выбрал стейк и картошку фри. - Не самая полезная еда, знаешь ли, - сказала я, оглядывая жареное мясо на его тарелке, из которого, насколько я могу видеть, все еще сочился жир, - ты же понимаешь, что в этом нет никакой пользы? - Мне поздно вести здоровый образ жизни, дорогая, - усмехнувшись, отец отрезал внушительный кусок мяса и положил его себе в рот, - зато ты точно сможешь дожить до ста лет. Особенно, если хоть немного поправишься.       Это была его самая любимая тема для разговора. У меня, ровно, как и у мамы, всегда было довольно худощавое телосложение. Даже до того, как я начала следить за своим питанием, я выглядела очень стройной и никогда не имела лишнего жира в теле. Я не выглядела как анорексичка, честное слово, да и аппетит у меня всегда был хороший, но генетическая предрасположенность к худобе всегда брала свое. - Я рада, что ты позвонил и нам удалось провести вечер вместе, - сказала я, сделав глоток зеленого чая, - я соскучилась. - Поверь, я скучаю не меньше, - увидев пол-литровый стакан кофе в руках у отца, я в очередной раз захотела прочитать ему лекцию о правильном питании, но, вспомнив, как утром я сама выпила немалую чашку, совесть приказала мне помалкивать, - но есть еще кое-что, почему я хотел остаться с тобой наедине. Я должен задать один вопрос.       Сказать, что я напряглась – значит, ничего не сказать. У нас с папой всегда были максимально доверительные отношения поэтому мы говорили друг с другом прямо. Сейчас же он как будто умышленно подготавливал меня к какому-то максимально каверзному и неприятному вопросу. - Хорошо, - сделав очередной глоток, я начала морально готовиться к худшему. – Ты же знаешь, у меня от тебя нет секретов.       Замешкавшись на мгновение, он отставил кофе и серьезно посмотрел на меня. Черт, это взгляд никак не предвещает ничего хорошего. - Я хотел спросить, есть ли у тебя что-то с Гарри Стайлсом?