EVERYTHING TO EVERYONE.

      Проснувшись около двенадцати дня, я заметила за собой некоторую странность: солнце все также светило, птицы пели, а люди куда-то торопились, но… Я чувствовала себя иначе. Не знаю, каким образом можно выразить это ощущение, но я понимала, что все изменилось: мое мышление, мои планы, да и, пожалуй, я сама. Почему-то новая Кэти знала, что с сегодняшнего дня все будет по-другому.       Поспать мне удалось не больше пяти часов, но, несмотря на это, чувство удовлетворения не покидало меня, и тому была причина: я наконец, снова смогла понять себя. Раньше это было моим ежедневным состоянием – просыпаться утром в состоянии полного душевного спокойствия, но сейчас, с приходом в мою жизнь одного конкретного человека, я утратила это внутреннее равновесие. К счастью, я приняла решение, отсутствие которого все это время мешало мне жить, и спустя несколько недель, наконец, почувствовала себя правильно. Это могло значить только одно: я сделала верный выбор.       После обеда мы с отцом немного прогулялись, выпили кофе в кафе по соседству с нашим отелем, а затем разошлись по своим делам: он поехал на концертную площадку, где вечером состоится концерт Гарри, а я, в свою очередь, решила провести время за чтением книги, которую откладывала всю поездку. Мне нужно было отвлечься, чтобы не думать, ибо я больше не могу ни в чем сомневаться. Переворачивая очередную страницу, я чувствовала, как дрожат мои руки: сегодняшний день изменит все.

***

      Концерт Стайлса в Сент-Луисе отличался особым очарованием: на сцене он вел себя очень мило, приятно улыбался, и даже смутился, когда кто-то крикнул из зала «Я так люблю тебя, Гарри». Все время я смотрела на него и не понимала: как человек, прошедший такой тяжелый путь, смог сохранить это природное очарование? Каким образом он не позволил этому черствому миру разрушить свое доброе сердце? Почему, несмотря на давление со стороны общества, он не сломался, не сдался? Как ему это удалось?       Конечно, зная его лично, можно смело утверждать, что он не покинул поле боя без ранений, что до сих пор на его сердце существует огромное количество неизлеченных ран, но все же, никакие обстоятельства не смогли сломать его полностью. Жаль, у него не было человека, который бы мог помочь ему преодолеть все тяготы, чтобы он просто не делал этого в одиночку.       Гарри был исключительно талантлив. Все, что бы он ни делал, неизбежно привело бы его к этому моменту: его голос, подача, жестикуляция, харизма, шарм – все это было признаком его исключительных музыкальных достоинств, все это делало его поистине уникальным. Каждую ноту он пропевал так, будто она – последняя в его жизни, и он должен спеть ее лучше предыдущей. Клянусь, я не видела ничего подобного за всю свою жизнь.       Во время последней песни со мной случилась ситуация, которая буквально перевернула мое сознание, и все, даже самые мельчайшие сомнения, отпали в одно мгновение, так что я просто наслаждалась восхитительным, пронизывающим насквозь душу голосом, и надеялась, что смогу услышать его хотя бы еще раз в жизни.       Спустя полчаса после окончания концерта Гарри прислал мне сообщение, в котором было простое «Где ты?». Конечно, он никогда не отличался особым красноречием в своих электронных посланиях, но это было уж чересчур странным, и для меня оно могло значить только одно: у него нет времени и он хочет увидеться. Я не знаю, зачем, но, черт возьми, мне тоже нужно было срочно с ним поговорить. «Я еще здесь, стою возле сцены рядом с Митчем. Нам нужно встретиться.» «В гримерке через пятнадцать минут».       Все это время Митч удивленно смотрел на меня, экспрессивно печатающую имейлы, но так ничего не сказал. Не знаю, почему, но мне казалось, что он обо всем знает. Возможно, он разговаривал с Гарри, или, может, догадался сам, но чуяло мое сердце, он в курсе про то, что между нами что-то происходит. - Кэти, у тебя найдется вечером пара минут? – вдруг спросил он, когда я спрятала телефон в передний карман джинсов, - мне нужно с тобой кое-что обсудить. Без лишних ушей.       Честно говоря, сказанное смогло на удивление сильно меня обеспокоить, ибо в последнее время ни один мой серьезный разговор не кончался успехом: сначала поговорила с Майком об отъезде, и оказалось, что он в меня влюблен, потом была беседа с Рейчел, после которой мы рассорились насмерть, далее следовала тирада от папы на тему «почему ты не должна общаться со Стайлсом», и, как вишенка на торте, следовал Гарри, беседа с которым не отпускала меня до самого последнего момента. Если еще и Митч выдаст мне что-то невероятно тяжело – я просто не выдеру. Слишком много больших событий для слишком юной меня. - Конечно, а здесь нельзя? – Митч отрицательно покачал головой, окидывая взглядом толпу рабочих сцены, - хорошо, но где? У нас ведь сегодня ночной переезд в Канзас-сити. - Поговорим в автобусе после отправления. Если, как мы и планируем, получится выехать в одиннадцать, тогда встретимся на кухне в полночь. - Договорились, - я кивнула в знак согласия, все еще находясь в полном неведении, - но все же, о чем пойдет речь? - Гарри.       Больше вопросов я задавать не стала. Если Митч шифруется настолько, что боится поговорить здесь и сейчас, значит, это действительно что-то важное. Надеюсь только, что он, в отличие от отца, не станет отговаривать меня от общения с ним. Хотя, с чего бы он это делал? Они ведь друзья. Вероятно, там и правда что-то серьезное.       Подойдя к гримерке, я замерла на несколько секунд: сейчас все и произойдет, я скажу Гарри о своем решении. Сердце у меня колотилось как бешеное, ибо я понимала, что обратного пути не будет, что переиграть или изменить что-то не получится, потому что все уже будет сказано и сделано. Но я должна решить все сегодня, так я пообещала самой себе. Пора заканчивать весь этот любовный треугольник. - Привет, извини, что я…       Повернувшись, я, то ли от ужаса, то ли от удивления, застыла на пороге как вкопанная, потому что человеком, которого я увидела в гримерке, был не Гарри, а Саймон, державший в руках его мобильный телефон. - И тебе привет, Кэти. Закрой за собой дверь.