EVERYTHING TO EVERYONE.

      Большую часть ночи мы с Гарри разговаривали, вспоминая все, что произошло с нами за последние два месяца. Наше первое знакомство, колкости, которыми мы одаривали друг друга, бесконечные пререкания, шутки… Все это, как ни странно, привело нас к этому моменту - к тому, что сейчас мы лежим здесь, месте, и наслаждаемся обществом друг друга. - Все случилось именно так, как должно было, - шептал Гарри, поглаживая меня по щеке подушечкой большого пальца, - ты должна была поехать со мной в тур, а я должен был в тебя влюбиться.       Любое доброе слово в мой адрес больно отдавалось в сердце. Каждый раз, как он говорил что-то, я не могла поверить, что кто-то вообще может испытывать ко мне такие чувства: любить, хотеть прикасаться, желать меня. Я никогда не думала, что мне в моей жизни повезет встретить того, кто будет относится ко мне так, как относится Гарри. Это – та любовь, о которой я могла только мечтать. - Ты когда-нибудь говорил другим людям что-то подобное? - Только одному.       Ладно, сейчас мне стало больно. Неужели в жизни Гарри был кто-то, кто вызывал у него те же чувства, что вызываю я? С одной стороны, это вовсе не удивительно, ведь он знает такое огромное количество великолепных людей, с которыми я бы и рядом стоять не смогла, но… С другой, мне было обидно, поскольку я испытываю такие чувства лишь однажды – к нему. - Камилль?       Гарри усмехнулся и закатил глаза, переворачиваясь на спину и притягивая меня к себе. Я легла к нему грудь и хотела было спросить, что же такого смешного в моем вопросе, но, в итоге так и не решилась. - Моей сестре, - ладно, сейчас я чувствую себя полной дурой, - я постоянно говорил ей, что она – главная любовь моей жизни, что она безумно талантлива, и что я не представляю свою жизнь без нее.       На этих словах его голос задрожал, и я как можно сильнее прижалась к его груди, которая поднималась и опускалась из-за тяжелого дыхания Гарри. Ему все еще адски больно от воспоминаний о ней, она слишком много значила для него. Все еще значит. - Извини, я не хотела причинять тебе боль. - Кэти, какое же ты недоразумение, - прошептал Гарри, целуя меня в лоб, - как раз именно ты и заглушаешь эту боль, не даешь ей стать сильнее. Не знаю, что бы я делал без тебя. - Кстати, а как ты жил, когда был один? Как справлялся?       Гарри замолчал, и на мгновение я пожалела, что задал этот вопрос. Хоть мы и вместе, иногда я сомневалась, могу ли спросить что-то, или это слишком личное. И мне стало часто казаться, что я перегибаю палку, но Гарри вечно отвечал на мои вопросы. Мне кажется, он не хочет, чтобы между нами были секреты. - Никак, я просто существовал, - он снова усмехнулся, но на этот раз усмешка была грустной, - улыбался на интервью, загружал себя работой, притворялся, что ничего не происходит… Но ночами, когда оставался один – просто сходил с ума. Мне казалось, эта боль никогда не пройдет, никогда не утихнет, я просто…       Уголки его глаз налились слезами, и я нависла над ним, стараясь встретиться взглядом. Черт возьми… Смотреть на его боль было просто невыносимо, тем более если учесть тот факт, что я чувствовала тоже самое. - Я просто не мог потерять ее, Кэти. Но это случилось. И теперь я боюсь, что… - С кем бы ты ни сблизился, ты потеряешь их тоже?       Вижу едва заметный кивок, и его глаза снова наливаются слезами. На этот раз он отворачивается от меня, чтобы я не видела, как по его щекам скатываются одиночные слезинки. - Эй, - поворачиваю его лицо к себе и вытираю проступившие капли, - прошу, посмотри на меня. Пожалуйста, Гарри.       Его глаза все еще закрыты, а на ресницах проскальзывают очередные слезинки, но он все же открывает их и смотрит на меня. Он смотрит, и я вижу в его глазах целый мир – новый, свободный и прекрасный мир, который он еще не успел ни с кем разделить. - Она всегда будет с тобой, как всегда будет со мной моя мама, - шепчу я, приподнимая края его майки, - вот здесь. - Сняв майку, я беру его руку в свою и прикладываю к месту, где предположительно находится сердце. - Я знаю эту боль, понимаю, каково это - просыпаться ночами в кошмарах, и понимать, что ни один, даже самый ужасный сон, не может быть хуже реальности, в которой ты потерял самого близкого человека в своей жизни. Я знаю, что нет ничего хуже этого, ведь это единственная ситуация, которую нельзя изменить. Но есть что-то, что можно сделать – идти дальше ради них, потому что они бы этого хотели.       Когда Гарри, наконец, смог уснуть, я почувствовала себя абсолютно разбито. Мы раскопали старые раны друг друга и посыпали их солью, отчего было не так легко отойти. Задумавшись о Джемме и маме, я забыла, что в моей жизни сейчас есть еще одна проблема – Саймон (черт его бери) Коуэлл. Я не знаю, что сделать, как действовать, куда двигаться. Но после всего, что произошло между нами с Гарри за последнее время, после всех наших разговоров и откровений, я понимаю, что ни за что его не отпущу.

***

      Большую часть дня мы с отцом бродили по Лас-Вегасу – одному из самых легендарных городов Америки, и, спешу заметить, он понравился мне в разы меньше, чем, например, Сент-Луис, Даллас, Финикс… Лас-Вегас был слишком большим для меня, слишком людным и шумным. И, не смотря на его масштабы – здесь я не могла дышать. Все вокруг казалось пустым и искусственным. Все, кроме него. - Кэти, ты не видела мои часы? – просил отец, поспешно застегивая на себе рубашку.       Поскольку Саймон все еще бегал по делам вместе с Гарри, у нас всех сегодня был внеплановый выходной, и Джефф пригласил всю команду в ресторан. К сожалению, большая часть решила остаться в номерах, так что компания будет небольшой - Митч, Джефф и мы с отцом – что мне, честно говоря, очень нравилось. Во время больших скоплений я чувствую себя дискомфортно и быстро теряюсь, не зная, что сказать. - Возможно, я случайно забросила их в свою сумку, - пролепетала я, пытаясь уложить волосы, - она возле входа.       Черт возьми, у меня сегодня явно «день плохой прически». Волосы торчат во все стороны, практически не расчесываются, а фен делает все только хуже. Я не придумала ничего иного, кроме как собрать пышную копну в конский хвост, а затем постараться привести его в более-менее божеский вид. - Пап, ты нашел?       Когда я поняла, что ответа не услышу, я решила сама подойти к нему и помочь с поисками часов. В конце концов, если я этого не сделаю – то он разворотит мне всю сумку, и тогда и я ничего не смогу найти. - Я спрашиваю, ты наш…       Я не успела договорить, поскольку увидела отца, сидящим рядом с моей сумкой, с каким-то маленьким черным предметом в руке. Судя по тому, что он перестал спешить и бегать по номеру, я поняла, что находка была очень серьезной. - Может лучше я спрошу? Откуда у тебя в сумке прослушивающее устройство Кэти? - Ты нашел у меня «жучок»? - Именно. Ничего не желаешь объяснить?       Честно говоря, объяснять мне было абсолютно нечего. Зато теперь, все, наконец, стало на свои места.