EVERYTHING TO EVERYONE.

      Честно говоря, ужин с Митчем и Джеффом буквально прошел мимо меня, ибо все, о чем я могла думать – это проклятый жучок, который постоянно находился в моей сумке. Теперь я понимала, откуда Саймон знал про Майка (и про то, что я ему рассказала), про Гарри и все что у нас было, про наши разговоры… Саймон знал все, что я когда-либо говорила, и это пугало меня больше, чем что-либо. Неужели контракт с Гарри приносит ему такие баснословные деньги, что он сам готов идти против закона, подбрасывая в мою сумку подслушивающее устройство? - Кто-нибудь хочет десерт?       Отрицательно помотав головой, я выпила залпом очередной бокал шампанского. Сегодня мне действительно хотелось выпить, уж слишком много всего свалилось на меня в последнюю голову. Честно говоря, выражение лица отца, когда я выпила этот бокал, нужно было видеть. Он будто подавился собственным языком. - Кэти, что ты творишь? – шепнул он мне едва слышно, - как ты себя ведешь? - Уймись, папа, я больше не ребенок.       Понятия не имею, зачем я нагрубила ему, но больше он ничего не сказал. Мало того, что мы неприятно поговорили в номере, когда я битый час доказывала, что понятия не имею, как «жучок» оказался в моей сумке, так еще и здесь он вздумал меня контролировать. Да, возможно я перешла черту, но сейчас в моей голове были совсем другие проблемы. - Я поеду в гостиницу, - вставая из-за стола, пролепетала я, - спасибо за прекрасный ужин.       Мужчины тоже привстали в знак уважения, и я улыбнулась им в ответ. Честно говоря, улыбаться мне не хотелось. Я скучала по Гарри и ненавидела Саймона. Клянусь, лучше ему не попадаться мне на глаза ближайшие пару часов. Добравшись до номера, я обессиленно рухнула на кровать. Черт возьми, я даже плакать не могла, потому что понимала, насколько это бесполезно. Саймон знал все, и это усложняло мою задачу. К сожалению, я не додумалась включить диктофон и записать его угрозы, когда он кричал и прижимал меня к стенке, угрожая неустойкой и судебным запретом.       Наверное, от усталости, а может, и от слабости я провалилась в сон практически сразу же, как моя голова коснулась подушки. Разбудил меня телефонный звонок, и я невольно вздрогнула, потому что побоялась, что это мог быть тот, чье имя я даже не хотела помнить. Но, к счастью, это был Гарри, видимо, освободившийся с работы. - Кэти, я соскучился, где ты? – меня умиляет то, как он начинает разговор. Не «привет, как дела?», не «что делаешь?», и даже не «ты не занята сейчас?», а просто – «я соскучился, и сейчас приду». Это великолепно. - У себя в номере, - сонным голосом ответила я, - отец еще не вернулся и…       Я не успела договорить, поскольку спустя несколько секунд дверь в мой номер открылась и туда ворвался уставший, но в то же время энергичный Гарри, улыбающийся так, будто выиграл в лотерею. - Но как ты… - Иди ко мне.       Я больше не успела сказать ни слова, поскольку Стайлс резко впился в мои губы, увлекая с собой на кровать. Черт возьми, я обожаю то, как он себя ведет. Он не болтает попусту, не спрашивает, не мямлит (терпеть такое ненавижу), а просто приходит и делает. Он не придумывает отговорки, а-ля «я был занят, увидимся в другой раз», хотя он действительно занят практически постоянно. Как только у него выдается хотя бы одна свободная минута – он бежит ко мне, и я просто обожаю его за это. - Ты только вернулся? - Да, и сразу к тебе, - прошептал он, практически не разрывая поцелуй, - даже в душ не успел зайти. - Мы можем пойти сейчас. - Вместе?       Хихикнув, я снова притянула его к себе. Черт возьми, иногда я сама не замечаю, что несу, поскольку то, что он заставляет меня чувствовать, дурманит мой разум. Я ведь скромная! В жизни не думала, что когда-либо скажу нечто подобное. Гарри Эдвард Стайлс, что же ты делаешь со мной? - Только лучше нам пойти к тебе, - чмокнув его в щеку, я постаралась вытащить его с кровати, но он буквально отказывался вставать, - думаю, отец не обрадуется, если застукает нас вместе в ванной.       Гарри кивнул, и спустя пару секунд убежал предупреждать охранника, чтобы никого к нам не пускал. Я же, в свою очередь, решила написать отцу записку, что пошла прогуляться, и чтобы он меня не ждал. Несмотря на то, что мы поругались – я не хотела заставлять его волноваться.       Вечер с Гарри прошел просто идеально: он набрал ванную с пеной и расставил вокруг нее свечи – клянусь, ни разу не видела ничего романтичнее. Мы включили старую музыку (по-моему, Играл Дэвид Боуи) и лежали в ванной вместе, наслаждаясь теплой водой и объятиями друг друга. Когда он проводил руками по моему телу под водой, я буквально забывала, как дышать, и мое тело невольно покрывалось мурашками. Его прикосновения всегда были чем-то особенным для меня, но сейчас все было еще более волшебно, чем прежде. - Тебе еще не надоело ходить на все мои концерты? – улыбаясь, спросил Гарри. - Конечно, нет, - я лежала между его ног, прижимаясь спиной к его груди. Он проводил руками по моей шее, а я, в свою очередь, дотрагивалась до его бедер и чувствовала, как он периодически вздрагивает от моих прикосновений, - я влюбилась в твою преданность музыке с первого концерта. Ты был великолепен. - Какая твоя любимая песня? - Medicine. Ты как будто под гипнозом, когда исполняешь ее. То, как двигаются твои руки, как скользят по микрофонной стойке – это, пожалуй, самое сексуальное, что я видела в жизни. Как твой хриплый голос удивительно сочетается с текстом и музыкой, то… - Here to take my medicine, take my medicine, - начал напевать Гарри, и мое сердце пропустило удар.       Я отпрянула от его груди и села напротив, прислонив к себе колени. Мне хотелось смотреть на него и на то, как он поет мою любимую песню специально для меня – самой преданной его фанатки. Только, видимо, он вовсе не хотел, чтобы я уходила, поэтому продолжал дотрагиваться до меня под водой, проводя руками по моему телу. Он вел своим пальцем от моих ступней и поднимался выше, продолжая шептать текст, который я уже не могла воспринимать адекватно из-за того, что мой разум был абсолютно одурманен. Такое чувство, что шампанское только что дало в голову, но я знала – дело не в нем. - И многим ты исполняешь свои песни в такой… Необычной манере? - Пока что только тебе.       Гарри снова усмехнулся, зная, что эта фразочка однозначно выведет меня из себя. Конечно, я ревную, и, конечно, я спрошу, что значит «пока что»? Гарри Эдвард Стайлс, я этого так не оставлю. - Вот так, да? То есть, есть еще кандидатки? – я брызгала в него водой снова и снова до тех пор, пока он полностью не оказался в пене. Его смех был таким громким, что, наверняка, даже папа мог бы услышать его из своего номера, чего бы мне очень не хотелось. - Стой-стой, я же пошутил!       Но меня было не остановить. Я продолжала обливать его водой, и вскоре Гарри стал обливать меня в ответ, и я начала пищать так сильно, будто меня щекотала сотня маленьких лилипутиков. - Ты заставляешь меня смеяться, - сказал Гарри, когда мы, наконец, успокоились, разлив половину воды из ванной на пол. - Это хорошо? - Просто замечательно.

***

      Остаток вечера мы провели за просмотром фильма «Красотка» и китайской едой, которую Гарри любезно заказал из ресторана. Мне нравилось проводить с ним время вот так, по-домашнему. В такие моменты я забывала о том, что помимо меня, в Гарри влюблено еще около тридцати миллионов людей (если судить по его инстаграму), и мне кажется, что он обычный парень, который может быть только моим. Я обожала это чувство, когда он обнимал меня, рассказывал о своем детстве, смеялся над фильмом. Мне казалось, что в такие моменты он по-настоящему счастлив, и я надеялась, что являюсь причиной чего счастья, и хотела как можно больше продлить этот момент. - Кэти, тебя что-то беспокоит? – спросил меня Гарри, когда я какое-то количество времени думала о Саймоне и о том, как мне поступить, и что делать, лишь бы не бросать Гарри. - Да, есть кое-что, но я не могу сказать тебе об этом. - Ты можешь рассказать мне все. Я думал, ты знаешь это.       Клянусь, в эту секунду я готова была рассказать ему все: от угроз Саймона и поддельных смс с телефона Гарри, до шантажа судом и прослушки, но в одну секунду меня осенило. Я поняла, что же было не так. Я ведь уже читала об этом! Столько времени ломать голову, чтобы потом обнаружить это вот так, лежа на обычном диване… - Гарри, ты можешь дать мне письмо Джеммы, пожалуйста? - Что? - Пожалуйста, это очень важно.       Господи. Моя голова сейчас взорвется. Неужели это то, о чем я думаю? Может, я все таки ошиблась? Нет, я буквально не могу оказаться правой в этом, просто не могу. Если я не ошибусь – это перевернет не только мой мир, но и мир Стайлса. Тем временем Гарри вытащил из кармана джинсов сложенный в несколько раз листок и протянул его мне дрожащими руками. - Но зачем… - Можно ручку?       Раскрыв письмо, я в очередной раз прочитала содержимое и поняла, что была права. «Сейчас я хочу сказать тебе, чтобы ты никогда не смел себя винить. И знай, не твои фанаты меня сломили, они бы не смогли. Виноваты не они. Может, однажды, правда, наконец, вскроется. Но сейчас еще слишком рано. Обещай, что не бросишь музыку и обнимешь от меня родителей. Навсегда твоя, Джемма.»       Я дважды читала письмо, и оба раза удивлялась странному расположению строчек: такое чувство, что они были написаны в форме стихотворения. Я посмотрела на первую букву каждой строчки и сложила их все вместе - С, И, М, О, Н. Я обвела каждую из них так, чтобы Гарри мог увидеть последовательность, а затем спросила: - Гарри, ты знаешь кого-либо с именем Симон? - Что? – клянусь, его руки задрожали в одно мгновение, как только я протянула ему листок, который он просматривал по меньшей мере несколько тысяч раз за последние два года, - откуда ты знаешь это слово?       Гарри не решался взглянуть на письмо, поэтому продолжал задавать мне вопросы, на которые я была просто не в состоянии отвечать. - Гарри, пожалуйста… Кто такой Симон? - Джемма..., - наконец, он взглянул на листок и шокированно упал на диван, закрывая лицо руками, - Она звала так Саймона.