Короткие штанишки

Что с ней твориться? Что происходит? Как дошло до такого? Сколько она себя помнит, они никогда не чувствовала такого притяжения к человеку… Сидя напротив друг друга за столом на кухне и смакуя кофе, видеть, как вспыхивают малиновым цветом его скулы и он, аки нецелованная барышня, начинает преувеличенно усердно размешивать сахар, который уже давно стал одним воспоминанием за последние 10 минут. И самой неудобно, не зная, о чем поспрашивать или что рассказать. И он, посекудно отводя взгляд, молчит, только украдкой смотрит на нее с зашкаливающей нежностью. И от такого безмолвного обожания хочется пойти и повеситься, настолько тошно становится внутренне перед Мин Хо. Атмосфера все более тяжелая и напряженная, а у Лизы в голове обезьяна с литаврами, символизирующая полное офигевание. - Пойдем, музыку включим? – Наконец, девушка прерывает молчание и, получив утвердительный кивок, вылетает в соседнюю комнату. Ей очень хочется послушать Эльзу, ту самую песню, которая с первых нот так будоражит её душу. Лиза: Пара кликов мышкой и комнату наполняют те самые обожаемые аккорды. Начинаю расслабляться от той неловкости, что царит на кухне, подпевая девушке с шикарными волосами, что давно исчезла с этой планеты. Конечно, мой насквозь прокуренный и пропитый голос не в какое сравнение не идет с прекрасными переливами её пения, но, кажется, у нас очень похожий что тембр, что тональность. Невольно задумываюсь, откуда я знаю такие понятия, ведь в музыке я вообще ни бум-бум, но мои размышления прерывает сильный хлопок по плечу. Выключаю песню и смотрю на своего гостя, который выглядит так, словно только увидел привидение. - Тем, ты чего? – Даже предположить не могу, что его так шокировало. - Кто… это пел… - Странно хриплый голос, совершенно сумасшедшие глаза. Черте что. - А, это? Эльза… - Отвечаю без всякой задней мысли, но потом прикусываю язычок. Вот дерьмо. У меня совершенно вылетело из головы, что он знаком с ней лично и, практически, был свидетелем её смерти. Ну вот где была твоя голова, дура?! Ладно, предположим, что прокатит. Значит, пора приступать к выпытыванию интересующей меня информации. – А что такое? Тебе она знакома? - В какой-то мере… - Его выражение лица становится все жестче и жестче. Я уже с трудом узнаю парня, сидевшего со мной нос к носу пару минут назад. – Прости, Лиз, я пойду… Я позвоню тебе завтра. - Да подожди… что-то случилось? – Я уже ничего не понимаю. Как то странно повернулся наш вечер. Причем, совсем в неподходящую для меня сторону. - Мммм… не смогу объяснить. Не провожай, я позвоню. Пока. – Он секундно коснулся моей руки и, как зомби, ушел в прихожку. Через минуту я услышала щелчок замка и поняла, что осталась в одиночестве. Что за черт?! *** Снова включаю первую найденную песню Эльзы и, раскинув руки, падаю на кровать, погружаясь в музыку, как в перину. Все странно… Начиная от схожести наших голосов и заканчивая побегом Артема. Что его так выбило из колеи? Я вроде бы не сделала ничего, что могло бы его шокировать, только врубила песню девушки, с которой он был знаком. Или я чего-то не догоняю, или мой великий фотограф страдает шизофренией. Совершенно не знаю, что мне делать, звонить некому, да и видеть я сейчас никого не хочу. А еще завтра на работу. С уходом, нет, с бегством Темы возвращается боль и усталость в мышцах, я, доползя до ноута, сделала звук тише и, поставив песню на повтор, легла спать. *** - Эльза… - лениво тянет Саюри, когда мы обосновались на небольшом балкончике в конце здания моего агентства. – Ты вообще его прощать собираешься? Я тут слышала, что он еще 3 рекламных контракта разорвал. - Мне то что? – Я, поглаживая макушку подруги, прочно обосновавшуюся у меня на коленях, подняла голову на стенды с рожей моего парня. Бывшего ли, настоящего ли, я уже не знаю. Да и, если честно, совершенно не горю желанием рассусоливать все наши проблемы. Прошло уже дохрена времени, но я все еще не могу простить ему ту пощечину и то, что он сказал вслед за ней. Да будь он хоть трижды «Королем Азии», мне срать. Вот честно, большую кучу. Я слишком ценна сама для себя, чтобы спустить такое. Но сейчас наше величество, что называется, в творческом кризисе, сниматься не может, даже, как оказалось, с рекламой завязал. Вот хоть убейте, ни капельки не жалко паразита! - Знаешь, а Юн Ши Юн мне съехаться предложил… - как будто между прочим, сообщает тем временем Сая, покручивая в пальцах кулон, подаренный вышеупомянутой милахой. – Как думаешь, стоит согласиться? - Нет. – У меня даже не возникает паузы между вопросом и ответом. - Почему? - Потому, что как только станете жить вместе, будете больше ссориться. Появятся претензии, скандалы, ревность, усталость от будней. Тебе оно надо? И еще, не забывай, что он, какая никакая, а звезда, значит, готовься быть домохозяйкой с обязанностями проститутки, за которые не получишь ни гроша, а только злость заебанн*го поездками человека. - Умеешь ты разложить все по косточкам… - ворчит Сая, но я знаю, что все озвученное только что, давно обитает в её голове. Просто желание видеть любимого человека с утра рядом на подушке слишком сильно. Вот и мается. - Эльза, Саюри, день добрый! – К нам подваливает всклокоченная рыжая макушка, в коей я, с трудом, узнаю старичка Севена. - Привет, Дон Ук. Как там Хан Бель? – Сая, синхронно со мной, машет ладошкой, а певец плюхается в кресло напротив нас и устало вытягивает ноги. - Да не знаю я. Мы с ней не виделись почти 2 недели, только звоним друг дружке и все… - Откидывая голову и закрывая глаза, сипит он, я же, молча, толкаю подругу пальцем, дескать, вот, смотри, что тебя ждет. По тяжелому вздоху понимаю, что Ши Юна ждет вежливый отказ. - А ты чего такой убитый? – Я подвигаю к нему бутылку с водой, он мгновенно выпивает половину. – Со съемок? - Ага… меня на рекламники рвут, уже 6 за эту неделю… - стонет супер-стар, вытягивая из кармана вибрирующий мобильник. – Что? Уже? Ты ж говорил, что у меня перерыв полчаса?! Да какого черта?! – начинает орать в трубку, я морщусь от хорошо поставленного оглушительного голоса. – Девчат, простите, потом потрещим. И кстати, предлагаю на выходных наведаться к Мин Джуну, кажется, у него опять какой-то праздник… Да уже лечу!!!! Помахав вслед убегающему суперстару, я допила оставшуюся водичку и швырнула бутылку в рядом стоящую урну. Трехочковый! - Сая… Я боюсь… - В смысле? Чего? – Подруга внимательно разглядывает мое лицо, не понимая, что со мной происходит. - Я боюсь закрутиться как поющая кукла и потерять жизнь, как остальные. Все лезут в звезды, а я, если честно, хочу отсюда удрать. Ну, смотри, какая у нас жизнь… - Я начала загибать пальцы, расписывая все происходящие со мной злоключения. – Я в этом бизнесе с 11 лет в качестве трейни, и знаешь, вообще не видела ничего, что не касается звездной жизни. Про съемки, записи, клипы, альбомы, папарацци и экранные образы я знаю все, но вот обычная реальность для меня как марсианская письменность. Надоело до такой степени, что волком выть хочется. Вот смотри, если я продолжу записываться и выступать, то так продлится еще лет 20. Ну, 15, ладно, делаем скидку на какие-нибудь обстоятельства. А дальше что? Все оставшееся годы буду шляться с передачи на передачу и рассказывать о том, как когда-то была айдолом. Вот радость! Мне 18 лет, а я знаю о реальной жизни только из окна минивена… - Ну а что ты предлагаешь? Смыться туда, где тебя никто не знает и начать все заново, с чистого листа? Ты же сама знаешь, что это не выход! – Сая, подтянувшись, треснула мне щелбан в лоб. - Ну а что ты мне посоветуешь? Я вообще не представляю, что можно сделать… Конечно, вся эта идея не горит, но достааааало…. – Я опустила башку вниз и надолго задумалась. Сая, все так же играясь с подвеской, тоже молчала. Наверное, это единственный случай в истории, когда айдол хочет добровольно оставить карьеру. *** - Юн На, ты так меня и не простила? – Молодой мужчина, пряча лицо с жуткими синяками под глазами, устало тянется к чашке с кофе. После нашей ссоры прошло два месяца, а это был первый раз, когда я согласилась встретиться с ним. - Я не знаю, Мин Хо. Я не знаю. – Кафе на окраине города, за столиком напротив друг друга. Что я могу ему сказать? Что до сих пор он сниться мне по ночам, но щека все еще горит обидой? Что люблю его, но не могу забыть тех слов? Что он придурок и идиот, но все еще дорог мне? - А кто знает? Кого мне спросить? – У него глаза, как у собаки, хозяин которой направляет на нее ружье. Мне становится так тошно от всей этой ситуации, что хочется заплакать, но я не умею. Уже лет 12, как не умею. Внутри все болит до потери сознания и кровавой пленки в глазах, но я не могу найти облегчения в слезах. Мои чертовы глаза… Всегда ненавидела их… И из-за цвета, и из-за этих самых долбанных исчезнувших слезных желез. - Мин Хо, я… - Прерываюсь на полуслове, потому что вижу его трясущиеся руки. Сил нет сидеть здесь и видеть его таким… Не могу… НЕ МОГУ!!!!! Кричу последнее в голос, срываюсь с места и бегу, ничего не видящими глазами провожая встречных людей. Хочу унестись туда, где не будет никого, кто знает меня. Улететь в это заветное место и застрелиться. Потому, что запуталась до самой макушки, завертелась в этих канатах чувств и сейчас совершенно ничего не могу сделать. Даже думать. Даже видеть. Понимаю, что не могу видеть в тот самый момент, когда выскакиваю на проезжую часть прямо под колеса автобуса. И, последнее, что я вижу, это такая знакомая рука, с подаренным мной незамысловатым кольцом, сильно прижимающая меня к себе с краю дороги. После чего, чувствуя, как быстро и сильно бьется его сердце, слыша его прерывающийся, хриплый, звенящий страхом голос, отдающийся эхом в пустой голове - «Прости». И единственное, на что меня хватает перед обмороком на той самой дороге, это прошептать «Простила». Не до конца, но я очень постараюсь. Потому, что дороже него у меня никого нет. Потому, что я дорога ему больше всех на свете. И если придется чем-то жертвовать, то только не нашими отношениями. Наверное, это я поняла именно тогда, когда, в лучших традициях дорам, услышала стук его сердца. После этих соображений я вообще не могла не о чем думать, потому что, в следующее мгновение, от охрененно сильных, бурлящих во мне, противоречивых чувств и стресса, свалилась в обморок, все так же прижимаемая к сильной груди своего звездного парня. *** Подрываюсь на кровати и понимаю, что из глаз катятся слезы. Господи, да за что ты так ненавидел Эльзу? За какие прегрешения ей ниспослана такая участь? Девчонке 18 лет, а она перенесла больше, чем половина земного шара!!! Боже, как же мне её жаль… И, что самое отвратительное, возможно, я единственный человек, который понимает все её переживания, потому что, не знаю, каким образом, мне дарованы все её чувства… Сижу и, вытирая слезы, понимаю, как же ей было херово, когда не можешь даже заплакать. На автомате хватаю телефон и, плюя на то, что на часах 4 утра, вызываю «Неуправляемого айдола». Длинные гудки заставляют меня разреветься еще больше, но я упрямо набираю номер снова и снова. Я до тебя достучусь, зараза высоченная! - Ёбосеё. – Очень сухой, каменный, грубый голос, от которого у меня мгновенно высыхают слезы. На смену сочувствию певицы приходит злость на звезданутого идиота. - Прости, величество, что прерываю твой сладкий сон… - Голосом, в котором звенят вилы преисподней, начинаю я, все еще пытаясь подавить всхлипы. – Но ты урод, кретин, мудак и последняя гадина!!!! - Лиз, ты с ума сошла? – Интонации истукана меняются на самое что ни на есть человеческое охеревание. – Звонишь мне посреди ночи только затем, чтобы наорать? - ДА! – Я, машинально начинаю бить кулаком подушку, второй рукой вжимая в ухо телефон. – Как ты мог так поступить с Эльзой? Как ты мог ударить её и обозвать шлюхой? Да как она, такой несчастный человек, могла тебя, ублюдка, простить? – Если, не дай Бог, я его сейчас увижу, точно уничтожу, просто разорву на части, столь велика моя ненависть. – Господи, как же мне её жалко… Как странно… пока я, то всхлипывая, то изрыгая проклятья, бесновалась в несчастную Нокиа, мой собеседник просто молчал. - Лиза… - Когда я закончила истерить и материться, он, наконец, соблаговолил ответить. Вот только голос жутко странный. Дрожит и словно вкладывает неимоверные усилия для того, чтобы сдержаться. – Откуда ты знаешь Эльзу? - Эта коза у меня в голове уже как пару месяцев живет, что, не знал? – Все еще хочется рыдать, но я держусь. Из последних сил, но держусь. - Не знал. Мне нужно с тобой поговорить. Приеду завтра, а, нет, уже сегодня вечером. А сейчас, прости, но мне надо спать. Пока. – Короткие, рваные гудки в ухо. Я рассвирепела. Зашвырнула мобильник в стоящее напротив кресло, и, запихав уголок подушки в рот, начала орать. Просто чтобы выпустить эмоции. Да что ты со мной делаешь, мистическая певица?