Taedium vitae

Я часто творю дикую хуйню на эмоциях, а после хочется под землю провалиться со стыда, какой же я блядский мудак. Я, естественно, не спал остаток той ночи. Весь извёлся от переживаний и тревоги за Миро, не решаясь утопить горе в алкоголе. Я орально изнасиловал, избил и попытался убить Миро, в голове этот ёбаный пиздец не укладывался! Всё из-за банальной ревности, как чёртов Отелло! Моя злость улетучилась. В конце концов, ничего он мне не должен, мы не были парой. После всего я чувствовал ужас и стыд за ебаную несдержанность. Миро не простит унижения и насилия. Говорил же тогда в Гелике, что больше его не увижу, если посмею взять силой. А я не мог без него жить! Боже, я думал только о том, как хочу вернуть его, вымолить прощение. Степень унижения не имела значения — я готов был ползать на коленях, лишь бы он дал мне шанс доказать свою любовь. Внутри разверзся ад боли, но на дне его теплилась надежда. Может, он не воспримет отсос с удавкой из ремня как изнасилование? И порка ему понравилась, у него же стоял хуй, мне не пригрезилось по пьяни?! Миро ведь кончил от насильственной ебли в рот с ремнём на шее?! Как такое возможно?! Ха-ха, то были, разумеется, робкие отмазки, какой же я жалкий маньяк. Да, я не смог выебать его в зад против воли даже в приступе слепой ярости. Я мог придушить, избить, насильно трахнуть в рот, но принудить к гомоебле бы не посмел. Я любил его и надеялся получить согласие на интимную близость. Да, я сам всё разрушил, всю жизнь смял легко, словно карточный домик. Ломать не строить, блять. Сколько можно себе напоминать! А что, если Миро станет плохо, может ли он умереть после пережитого насилия? Я же душил его, блять! Мне стало по-настоящему страшно. Я каждую минуту думал только о Миро и молил всех богов, лишь бы он был в порядке. В восемь утра попытался ему позвонить, но безуспешно. Отправил смску: «Ты жив? Я — мудак, прости меня!». Ответа не последовало. Перепугался ещё сильнее, открыл ноутбук и написал слезливый, покаянный имейл. Ничего искреннее и безогляднее я в жизни не писал. «Миро, знаю, нет оправдания и прощения моему поступку. Я — сволочь и мудак бесспорно. Однако мне в жизни не было так стыдно и больно, клянусь. Я ни разу не ударил девушку, видимо, роковую роль сыграл твой пол — я воспринял тебя сильным мужчиной, равным себе. Я люблю тебя больше, чем любил кого-либо в жизни! Это не просто влечение, Миро, хотя всё в тебе манит и притягивает меня. Я восхищаюсь твоим умом, харизмой, глубиной и сложностью. Я готов на всё, чтобы доказать свою любовь, но после случившегося не смею просить о втором шансе. Я тебя недостоин, ты — потрясающий, привлекательный, классный. Я, блять, плох в эпитетах, но ты просто лучший! Поэтому было так больно видеть тебя в объятиях девушек, и я слетел с катушек. Умоляю простить меня или позволить приползти на коленях, удостовериться, что я не нанес непоправимых увечий. Где же ты? Я хочу помочь, облегчить твою боль, физическую и душевную, если позволишь. Меня трясет от ужаса за содеянное, пока пишу это письмо. Я боюсь за тебя и ненавижу себя. Ты ничего мне не должен, я просто не совладал с ревностью и страстью. Я — ебаный мудак и с радостью бы отдал жизнь, лишь бы этой злополучной ночи не случилось. Я всегда буду любить тебя, умоляю, сжалься надо мной, дай мне знать, что ты в порядке. Вечно твой мудак Дима». Измотанный морально и физически, я дополз до кровати и вырубился. Надежда угасала с каждой минутой, мир рухнул. Я решил преодолеть малодушие и застрелиться, если Миро так и не ответит. Несколько часов спустя, едва разлепив веки, я кинулся к включенному ноуту и, слава всем богам, увидел ответ Миро в почте. «Ты — ебаный мудак, Дима, у меня до сих пор всё болит, но не будь охуевшим обмудком, никогда не унижай своих жертв показным нытьём, что тебе якобы плохо. Плохо жертвам насилия, так что засунь свои псевдострадания в жопу поглубже и не заикайся о них. Я хуй клал на твои переживания. Ты нравился мне, но, Дима, задрал уже своим спермотоксикозом и призывами к чистоте и верности, сходи поебись с кем-нибудь, блять. Меня пугает твоя ревность, мог ведь и убить, я видел это желание в твоих глазах. И хули толку тогда говорить про мнимую любовь? Любовь — это не когда твой, сука, любимый человек не может толком говорить, глотает с трудом и не в состоянии сидеть после твоей собственнической мести. Я никогда не смог бы оставаться верен тебе, хоть сто раз блядью назови, мне похуй. Я никогда не буду только твоим, смирись, Дима. Твоё счастье, что мне нравится жёсткий секс и БДСМ, я давно не испытывал болевого оргазма, но это не отменяет факта: ты — редкостный уебан и говноед. И мне радостно, что тебе ебано, ты сполна заслужил всё, что чувствуешь. Завтра в 19:00 встретимся в «Кайфе». Третья по коридору комната, VIP. Принеси изящные (сука, небольшие и красивые!) стеклянные/хрустальные флаконы 0,2 литра. Без них не приходи, не стану даже разговаривать». Я был на седьмом небе от счастья, что снова увижу Миро, простит ли он, если принесу эти ебучие изящные сосуды? Нахуй они ему сдались вообще? День прошёл в поисках лучших флаконов, так мне хотелось загладить вину и идеально исполнить просьбу Миро. Я побежал в ближайший торговый центр, затем в следующий, наконец, нашел красивую пару хрустальных флакончиков по 0,2 литра каждый. Внешне они походили на кристаллы — острые прозрачные выступы смотрелись оригинально. Отражаясь в их неровных гранях, свет преломлялся в разные оттенки и завораживал блеском. Я написал Миро, что купил флаконы и обязательно приду на встречу, снова уверял в безграничной любви. Нашел даже деловой, сука, костюм. Зачем? Классическая, блять, картинка: сильно накосячивший еблан в парадном костюме, который в его бедовой жизни пригодится ещё раза два, на свадьбе и на собственных ебучих похоронах, идёт извиняться перед возлюбленной. Цветы я заменил на кристаллические стекляшки, а вместо возлюбленной — невозможный Миро. День Икс наступил. К назначенному времени я весь извёлся, но не решался больше писать Миро. Помню холодный вечер, грязь и слякоть на улице, желтушное такси с затхлым запахом в салоне и липкий, неотступный страх, вцепившийся в душу. Я боялся потерять Миро навсегда. За прошедшие два дня я морально раскис и чувствовал неподъёмную тяжесть вины. Воспоминания убивали, безжалостные видения той роковой ночи стояли перед глазами. Взмах сложенного ремня — широкая красная полоса на бледной коже и тонкий, почти мальчишеский вскрик-стон. Жёсткий удар, кровавая борозда, бешеное тело, изо всех сил сопротивляющееся насилию, но недостаточно сильное, чтобы победить. Град плотных, хлёстких ударов, отвратительный узор из хаотичных кровопотёков на ягодицах. Истеричные рыдания, переходящие в надрывные мольбы: «Дима, прошу, хватит! Не надо, блять, сука, больно!». Раскрасневшееся лицо моего пацана всё в слезах, яркие кровавые пятна на белых простынях, трясущиеся руки и… стоящий колом член. Мои стихийные чувства, красная пелена ярости перед глазами. Испуганный взгляд Миро, промелькнувшая в нём вспышка боли, когда резко стеганул его ремнём по щеке, кровь на пухлых губах, разбитый влажный рот на моем члене, туго натянутая удавка на тонкой шее — ремень, жёстко впившийся в нежную кожу. Вновь попытки вырваться, судороги, переходящие в настоящие конвульсии, мой хуй, с трудом проскользнувший в напряжённое горло. Сильнее толчки, глубже проникновение и страшнее хрип, застрявший в его глотке. Головокружительный экстаз, словно я поднялся высоко на гору и неожиданно смог вдохнуть полной грудью. Он, поверженный, едва способный хватать окровавленным ртом воздух, истекающий спермой, сильно избитый. Бесчеловечность произошедшего потрясла меня, как мог я так по-звериному поступить с тем, кого нежно и страстно любил? Что я за тварь-то такая? Снова оказавшись перед непритязательным зданием «Кайфа», я вздрогнул, сжал правую руку в кулак и нерешительно двинулся к этому проклятому месту. Знакомый коридор, я тихо шёл по нему, считая шаги. На тридцатом — увидел судьбоносную третью комнату. Взглянул на часы — без трёх семь — я пунктуален, как коренной немец. Глубоко вздохнув, открыл дверь и вошёл во мрак. Кругом темно, ни черта не видно, чуть в стороне одиноко горел живой огонёк. Осторожно пошёл на него. Сразу вспомнил про блуждающие ведьминские огни, по легенде, встречающиеся на болотах и заманивающие путников в гибельные трясины. Вдруг почувствовал зыбкость пола, по спине пробежал холодок. Атмосфера тайны, почти бескрайняя, космическая чернота, одинокий язык пламени в сердце тьмы. Я приблизился и увидел круглый стол, покрытый алой скатертью, на нём — чёрная свеча, два пузатых бокала, бутылка вина и огромное зеркальное блюдо с переливающимися серебром столовыми приборами. Миро сидел, затаившись во тьме, я различал его силуэт. — Привет, я… — я осёкся на полуслове, в горле застрял ком, я не мог больше ничего произнести, меня душили невыплаканные слёзы. — Я знаю, опустим мелодраматическую часть спектакля с искренним раскаянием. Я позвал тебя для серьёзного, честного разговора по душам. Ты принес стеклянные сосуды? — Миро говорил хрипло, будто простыл. Наверное, после пережитого у него болело горло. — Да-да, конечно, вот, — я вытащил два стилизованных под кристаллы флакона, поставил на стол и сразу устыдился их вычурности. Надо было выбрать что-то более тонкое и классическое, соответствующее вкусам Миро. — Да, у тебя своеобразное представление об изящной работе, — из темноты показалась мелово-белая рука с выпирающими голубыми венками, тонкие пальцы повертели дурновкусный флакончик. — Как думаешь, почему я захотел поговорить после случившегося? — Выслушать извинения, серьёзно обсудить будущее, — я отвечал сухо и чётко, словно сдавал экзамен, от которого зависела моя жизнь. Миро не оценил бы нытья, я нутром чувствовал. — Мне нахуй твои извинения не нужны! — Миро резко подался вперёд, разбитое лицо оказалось на свету, я вздрогнул. Никакие тёмные очки бы не скрыли того, что я сотворил с левой стороной. Под заплывшим серым глазом багровел здоровенный синяк, переходящий на скулу, на распухшей щеке виднелась обрамлённая кровопотёками полоса от удара ремнем, на болезненных губах запеклась кровь. — Пиздец, Миро, я… — я онемел и подавился словами. Какая же я мразь! Усмехнувшись в ответ, медленно, словно наслаждаясь шокирующим эффектом и растягивая драматическую паузу, Миро придвинулся поближе к свече, взялся за ворот чёрной водолазки и отвернул его… Сука, блять, нахуй! На беззащитной бледной шее резко выделялась отвратительная странгуляционная борозда. Она была довольно широкой, как мой ремень, и имела страшный багровый цвет. В ужасе я закрыл лицо руками. — Что, Дима, неужели я не нравлюсь тебе таким недобитым висельником? По-моему, очень сексуальный вид. Я даже нарциссично подрочил вчера, раздевшись догола и глядя в зеркало. Самый пиздец сзади, конечно, не буду показывать, уж извини. Я думал, у тебя нервишки покрепче. — Я не знаю, что сказать, я заслуживаю смерти, если решишь меня убить, сопротивляться не буду, — во рту у меня пересохло, учащённый пульс забился где-то в горле. — Так я больше не кажусь тебе привлекательным, да? А если скажу, что решил дать в жопу, хочешь? Выебать меня в любезно тобой разукрашенный девственный зад? Может, стоит показать товар «лицом»? — Не дразни меня, я хочу тебя всегда. Если решишь дать, я возьму, Миро. Он вскочил и включил верхнее бра — в комнате воцарился полумрак. Миро подошёл к высокой тумбочке, сдвинул её ближе к центру, водрузил сверху подушку с кровати, открыл верхний ящичек, взял запечатанный гондон и тюбик, протянул их мне. В тюбике была интимная смазка. — Ты серьёзно? — события развивались стремительно, импульсивность Миро меня пугала. Он внимательно посмотрел мне в глаза и кивнул. Не говоря ни слова, снял водолазку и джинсы с бельём. Полностью обнаженный, Миро лёг грудью на подушку, встав раком. Я стоял в глубоком шоке, не веря своим глазам. Его исполосованные ягодицы были реально страшными, разноцветными — лиловыми, зелёными, багровыми и чёрными — на них не осталось ни одного светлого, непоротого участка. — Боже, Миро, что же ты творишь? — я замер в нерешительности, боясь приблизиться. — Бля, Дима, сам же сказал, что не откажешься, если дам! Я хочу, чтобы ты меня выебал, ну! — прикрикнул он почти грозно и сам развёл ягодицы руками, приоткрыв нежно-розовое, нетронутое отверстие. — Давай хотя бы на кровати, с ласками, поцелуями, — я нерешительно приблизился и погладил его раскрытое анальное отверстие кончиками пальцев. Как я мечтал о нём с самого первого дня, едва увидел, мне казалось, я умер и попал в рай. Я могу откровенно гладить Миро в самых интимных местах, вот он, абсолютно открытый и беззащитный, стоит передо мной и предлагает себя. Мои эротические грёзы, фантазии, на которые ежевечерне дрочил в душе, воплощались в реальность. Я оцепенел от страха и радости. Так вот он какой, мягкий, нежный, мой самый сексуальный мальчик. Он хочет, чтоб я, наконец-то, им овладел. — В другой раз, сейчас я хочу именно ебаться, а не заниматься любовью. Не нужно меня ласкать. Мой первый раз должен быть дико болезненным и стыдным, чтобы этот опыт полнее отпечатался в памяти. — Это какая-то дурацкая игра, Миро? — я все ещё не мог решиться, хотя член мой давно стоял и ныл от возбуждения. — Блять, Дима, не тормози! Или мы ебемся сейчас по моим правилам или не ебёмся вообще никогда, выбирай. Откажешься, второго шанса не будет, — поразительно, как в столь унизительной, на мой взгляд, позе, стоя обнаженным, с выпоротым задом и собственноручно раскрытой дыркой, Миро всё равно умудрялся руководить моими действиями и явно намеревался получить всё, что ему нужно. — Ебёмся сейчас, конечно. — Прекрасно, тогда сначала нанеси смазку на пальцы, порастягивай внутри и сделай мне массаж простаты. Когда у меня встанет, можешь вставлять член. Только в презервативе и не забудь про смазку. — Ты же хотел жёстко? — Блять, Дим, я же никогда не ебался в жопу, а у тебя огромный хер, без подготовки ты меня просто проткнёшь нахуй. Кстати, пока не кончишь, как бы я ни выл и ни умолял, не прекращай акт, если нет крови. Но если попрошу, подрочи мне. И если кровь пойдет, тоже останавливайся. — Охуеть, мне уже страшно, хотя я ебал красоток в анал раньше. — Теперь я вместо красоток, кончай пиздеть, займись уже делом, у меня поясница затекать начинает. Я решился, щедро выдавил гелевую смазку, осторожно ввёл палец внутрь соблазнительной розовой дырочки и почувствовал, как плотно его обхватили стенки. Нащупав простату, начал активно её массировать. Следом ввёл второй палец и почувствовал напряжение Миро. Ему явно было дискомфортно, мой нежный мальчик сильно зажимался. — Миро, расслабься, иначе мой член туда просто не влезет, — я наклонился к нему, продолжая массировать точку, и нежно поцеловал прямо в страшную отметину на шее, провёл по ней кончиком языка. — Димаа, — чувственно выдохнул Миро, и я смог двигать пальцами свободнее. Проверив рукой его член и убедившись, что он уже затвердел, с трудом протолкнул в медленно растягивающееся отверстие третий палец. Внутри было так туго, что казалось, Миро хотел сломать мне пальцы, и я должен сунуть туда член? — Ай, больно! — вскрикнул Миро, когда я начал сильно растягивать его, подготавливая девственную дырочку под свой размер. — Прости, нежнее не получается, ты слишком узкий, ещё и зажимаешься. — Ничего, продолжай, я потерплю, — прошипел Миро, и я почувствовал, как он усилием воли заставил себя расслабиться. Спустя ещё три минуты массажа и растяжки, прошедшие в полном молчании, я решил, что мы готовы попробовать. Вытащил пальцы, надел гондон, обильно его смазав, добавил смазки и ему внутрь, приставил головку ко входу и надавил, насильно преодолевая сопротивление плотных мышц сфинктера. Когда головка вошла полностью, Миро резко сжался, и я не мог двигаться дальше. — Ааа, сука, блять, Дима, это нереально больно! — заорал Миро, когда я толкнулся чуть глубже, мой член вошёл только на треть и застрял. Внутри Миро было охуенно, горячо и больно, да, он сильно сжимал мой член, мне тоже приходилось терпеть. Зато в душе я ликовал, хоть с этой стороны Миро не блядь, а мой единственный мальчик. — Миро, ты — самый красивый, мне кажется, я вот-вот кончу. Если бы видел себя с моим членом внутри, ты бы тоже кончил, как это эстетично и сексуально, — я склонился над ним, придавив Миро своим весом и жарко зашептав ему на ухо. — Подрочи мне, Дима, — в его голосе послышались слёзные нотки. — А где, пожалуйста, Миро? Будь повежливее с тем, кто тебя ебёт. Попроси меня по-нормальному, — усмехнулся я прямо ему в ухо, насильно загоняя член до середины. Миро подавился криком, слёзы брызнули из глаз. — Сука, блять, Дима, нахуй, пусти, не могу, — Миро начал вырываться и откровенно рыдать. Я решил, будь что будет, не пущу, прижал пацана всем весом и начал ебать его, после каждого толчка слушая прекрасные, болезненные стоны и вскрики. От радости мне снесло крышу, и я начал жёстко вбиваться в него на всю длину, силой преодолев сопротивление девственного прохода. Миро явно не ожидал такой боли, он рыдал во всю, уткнувшись лицом в подушку. Пацана просто трясло, он даже ударил в сердцах кулаком по тумбе и дико заорал: «Блять, сука, нахуй!», сорвав голос до хрипа. Я схватил его за каменно стоявший член и начал быстро дрочить, ритмически подстраивая движения руки под свой бешеный темп. В ушах звенело, во рту чувствовался металлический привкус крови, мы оба взмокли от пота. Но внизу, там был жаркий ад, полный сопротивления и боли, пройдя который, получаешь доступ к запредельному наслаждению. Продолжая резко дрочить и в полную силу ебать Миро, протянул вторую руку и накрыл его напряжённый кулак, заставил расслабить и переплёл наши пальцы воедино. Миро сильно сжал мою руку в ответ, в то время как его горячее узкое нутро всё сильнее сдавливало мой хуй. Это было так правильно — насильник и добровольная жертва, слившиеся в болезненном экстазе. Минуты растянулись в восхитительно больную бесконечность. Первым кончил Миро, я почувствовал, как дёрнулся его член и услышал глубокий оргазменный стон, от которого по моему телу пробежали мурашки. Он обмяк и совсем сжался, словно выдавливая меня. Я навалился и начал ебать его в ненормальном ритме, стремясь догнать и причиняя парню дикую боль. В конце концов, он не выдержал. — Дима, Димочка, пожалуйста, если ты не кончишь сейчас, я сдохну прямо под тобой, — бессильно захныкал Миро. — Кончаю, моя сладкая девочка! — я в последний раз глубоко вогнал в него хуй и ощутил мощную волну оргазма. От полноты чувств я вцепился зубами в нежное плечо Миро и лёг на него всем весом, расслабляясь, но всё ещё не вынимая член из задницы. Миро недовольно заёрзал и сбросил меня. «Я, блять, чувствую, как твой хуй механически двигается во мне после разрядки, сука».