Запах ЕГО Сакуры

      Какаши слышал посторонние звуки и запахи, которые проносились мимо него. Он все чувствовал, ведь они могли слегка отвлекать его сущность Альфы. Но он мог поклясться, что она пахнет по-другому, пахнет божественно, как ошеломительная, нежная пряная сладость.       Когда он находился рядом с Сакурой, что-то в корне менялось внутри.       Ранее он никогда не испытывал желания почувствовать запах другой куноичи так яро, но сейчас удержаться было невозможно, чтоб не упустить такой соблазн, стирающий все грани допустимого.       Слух и нюх были развиты, как у охотничьего пса, с целью выследить свою долгожданную сладкую Омегу. Может поэтому он так сильно был привязан к нинкенам, воспринимая себя их подобием или даже лидером?!       Ее запаху невозможно было противостоять, так как тяга Какаши к ней была неописуема. Хатаке еле сдерживал себя, терзаясь мыслью: будет ли у неё такой же вкус, если он оближет её?       Сакура стояла перед ним, испытывая возбуждение. Ведь она тоже чувствовала его запах, его особенность. Глаза ярко и неистово блестели, и все тело пробирала судорога.       Улыбнувшись, она смогла задать лишь один вопрос:       — Можно кое-что попросить?       — Что попросить?       От тембра голоса Хатаке по позвоночнику бежали разряды электрического тока, как от его собственного Райкири. И Сакура понимала, что только от двух слов ее запаховые железы на шее и запястье начали подрагивать и ныть, а живот наполнялся томящим теплом, скручивающимся в узел, позволяя сокам обильно увлажнять ткань белых трусиков.       Дрожащими руками Сакура подалась вперед и начала медленно стаскивать маску с лица мужчины, заставив того покраснеть.       Ей казалось, что она уже видела его лицо раньше, но всё равно смотрела на него, как в первый раз.       Сакура впервые видела в нём не просто бывшего сенсея, джоунина, Шестого Хокаге, а безумно желанного мужчину, от близости с которым у неё подкашивались ноги.       Её руки оказались на его лице и нежно скользнули на шею.       Какаши обнял её за талию и нежно притянул к себе. Никогда его ещё так не возбуждал чей-то затуманенный желанием взгляд и запах обильных соков.       Он плавно провёл пальцами по её щеке и губам, не отрывая взгляда от её пленительных зелёных глаз. Все его тело чувствовало ее возбуждение, жажду мужской плоти. Он хотел бы кончать в нее не переставая, но надо держать себя в руках. Ради нее, ради любимой Омеги. Он хочет позаботиться о ней, о своей любимой сладкой девочке. Сакура, как завороженная, не могла пошевелиться. Её тело полностью подчинялось его воле.       А разум твердил:       — «Он твой Альфа, твой истинный Альфа. Вылижи его, вылижи и укуси. Он будет только твой! Твой Альфа!»       Руки Хатаке начали опускаться ниже, исследуя каждый сантиметр, покрытого ненужной тканью тела. Его дыхание сбилось, а Сакура, поглощённая гаммой новых ощущений, больше не могла ждать, ей хотелось быть ещё ближе. Запах Альфы туманил разум, а стекающая в трусики смазка заставила нежно постанывать от возбуждающего чувства.       Она ещё сильнее прижалась к Какаши, заставив его шумно выдохнуть. Теперь он тоже не мог больше ждать. Точнее, он слышал только ее, ее сладкий запах белого шоколада с перцем.       Резко притянув Сакуру к себе, он коснулся своими губами её губ. Так же, как в первый раз. Необыкновенно нежно, невероятно чувственно, невыносимо медленно... И с каждым движением всё быстрее... жарче... глубже... неистовей... так страстно...       Сакура неосознанно прижалась к его возбуждённому телу ещё сильнее, приподнявшись на цыпочках резко опустилась вниз. От таких телодвижений из горла Какаши вылетел сдавленный рык.       Медленным движением его руки спустились вниз по спине к её ягодицам, сжали их и прижали её бёдра к своим. Он повторил движение и, отпрянув, руками с силой вновь тесно прижал их к своему паху. Член набухал все больше и больше, ощущая тело такой желанной и сладкой Омеги.       Сладостный стон сорвался с её губ.       Как же ему хотелось её здесь и сейчас: сорвать всю ненужную одежду, повалить её на пол, вылизать все ее сочащиеся соки, выпить до последней капли. Хотелось резко войти и не останавливаться, срывать её стоны, пока они не заполнят всю комнату...       Сакуре тоже уже давно хотелось большего. Инстинкты брали верх, побеждая неопытность. Желание не давало ей опомниться.       А в голове лишь набатом отстукивают слова:       — «Трахни меня, Альфа! Возьми меня! Ты только мой! Будь моим навеки!»       — Сакура... — через силу прошептал опьянённый близостью мужчина. — Если мы не остановимся, то… милая… слишком быст...       — С тобой я готова на все... Мой Альфа! — на одном дыхании прошептала Сакура и стала целовать Какаши в шею, проходясь горячим язычком по железам, от чего тот невольно закрыл глаза от наслаждения, вздрагивая от приятных конвульсий.       Её руки скользнули вниз по его спине, желая достигнуть таких твердых, рельефных, сильных бедер мужчины.       Какаши резко отстранился.       — Что?... Я сделала что-то не так?...       Сознание стонало:        — «Ты не делаешь Альфу счастливым. Ты плохая Омега»       — Все так… но мы должны остановиться.       — Эм... Почему?... а сознание кричало:       — «Возьми меня, возьми! Не отталкивай! Я хочу быть твоей, Альфа!»       — Я хочу, чтобы все было правильно, только ты и я, без осуждений кого-либо. Цунаде неправильно меня поймёт, если я не успею рассказать и сделать все, как надо! — взгляд Сакуры скользнул по телу Хатаке ниже и её щёки запылали румянцем.       Разум пытался прийти в себя, но мутнел с каждой секундой все больше и больше. Железы на запястьях и руках гудели, чесались от напряжения. А живот скручивало узлом, не позволяя хоть немного двинуться.       Какаши чувствовал, как ее разум ускользает, улыбнулся ее смущению, а в голове стучало:       — «Моя, самая сладкая девочка! Моя Омега! Как же я хочу тебя! Я весь твой! Здесь и сейчас! Только моя»       Хатаке порывисто притянул куноичи к себе, ещё раз поцеловал в губы и, отстранившись с трудом, ушел в ванную.       После минутного замешательства, Сакура опомнилась и прошла за ним, к закрытой двери.       — Какаши! Какаши! Сколько можно еще ждать? — Сакура, тараторя на ходу, резко открыла дверь ванной.       Сакура потеряла дар речи, ведь перед ней стоял полностью обнажённый и невероятно красивый мужчина. Благодаря множественным тренировкам, его тело было идеально подкачено, а из-за желания — возбужденно до предела...       У Сакуры перехватило дыхание. Она и не подозревала, что анатомия мужчины, анатомия Альфы, может вызывать такую бурю чувств. Последние остатки разума помахали ручкой, отдавая место похоти, возбуждению и страсти.       Она влетела в его объятья и начала отчаянно целовать его в шею, вылизывая кожу, затрагивая чувствительные железы. Волна ослепительного возбуждения обрушилась на него и ослабила способность мыслить здраво. Инстинкты проснулись и поглотили его. Хатаке закусил губу и издал судорожный вздох. Он резко развернул ее, оставшись сзади, обвил руками её талию, и прикусил зубами ее нежную шею. Он чувствовал ее запах, проходя дыханием по самым чувствительным местам. Сакура задрожала всем телом.       — Как же ты прекрасна, моя девочка, — Какаши стал вздыхать аромат ее волос, ее тела, ее соков.       — Альфа не будет ждать, правда?! Альфа возьмет меня! Пожалуйста, трахни меня, Альфа!!!... — по телу Сакуры прошлась мелкая дрожь от ощущения его судорожного дыхания. Возбуждение было ощутимо сквозь бриджи, так как тело уже ныло от потребности горячего члена, кончающего внутрь.       — Я больше не хочу ждать! — бархатистый голос говорил на уровне ее уха, от чего тело вздрагивало в конвульсиях от тока возбуждения.       Она судорожно задержала вдох, так как почувствовала его дыхание, скользящее от своего уха к шее. Его язык усердно лизал кожу, вылизывал каждый ее сантиметр, заставляя отступать разум все дальше и дальше. Сочетание её аромата было просто совершенно. Он поцеловал её и она, вздрогнув, поцеловала в ответ.       Он провел руками по её телу. Его Омега. Его. Он нашел её.       Сакура блаженно прикрыла глаза. Рука Хатаке скользнула вниз, под бриджи, и белые трусики, возбуждённой и текущей девушки. Сакура дёрнулась от такого яркого нового ощущения, дыхание прервалось. Она откинула голову назад, на плечо Какаши, и начала всхлипывать от накативших эмоций!       Почувствовав, как ее захлестывают новые ощущения, и что его любимая вздрагивает от таких чувственных прикосновений, его возбуждение проходило током по всему телу. Мелкие разряды проходили по всем нервным окончаниям, доходя до сконцентрированной точки в паху... Он так желал ее, что более не мог остановится.       Она нуждалась в нем. Он нуждался в ней. Она вздрагивала и хваталась за плечи, прижимаясь спиной, будто думала, что он исчезнет. Ему никогда не приходило в голову, что он когда-нибудь действительно найдет Омегу. Это было фантастически. Они ведь так редко встречаются.       Последней Омегой, которую он знал была Кушина, которую с самого детства опекал Минато, отчасти заменивший ему отца. И она погибла, вместе с ним, борясь за жизнь сына и любимого. Таких как она он больше никогда не встречал. Но сейчас…       Хатаке поцеловал Сакуру, обнял за талию и притянул к себе. Её губы были такими мягкими и сладкими.       Хатаке провёл носом вдоль длинной девичьей шеи, слегка прикусил нежную кожу, обдавая тёплым дыханием укушенное место рядом с железой, от чего у Сакуры побежали мурашки, что можно было назвать оргазмом кожи. Так страстно и желанно. Никто не вызывал в нем такого желания. Какаши принялся покрывать влажными поцелуями уже истерзанное место.       Сакура, запрокидывая голову еще больше назад, предоставляла ему тем самым больше пространства для ласк.       — Я больше не могу ждать, — раздался у неё над ухом его возбужденный голос, а затем она почувствовала, как его левая рука забралась к ней под ворот ципао и сжала такую упругую грудь с торчащими сосками в белых кружевах.       Она со стонами прижималась к нему. Ей было так хорошо. Её скользящий язык, которым она пыталась лизнуть его плечи и руки, обжигал огнём. Он продолжал водить руками по спине и плечам. Её кожа была шелковистой на ощупь. Он провел пальцами по её шее и запястьям, пока она резко не застонала — ведь именно эти места вызывали волны возбуждения. Он опустил голову и вдохнул её запах. Она пахла божественно. Сладкий аромат цветов с примесью молочного шоколада и перца, отдавая пряными нотками. Дыхание сбилось, а ее страх и желание слились в одно целое. Сакура закрыла глаза, облокачиваясь на Хатаке, прижавшись вплотную, чувствуя его твердую и возбужденную плоть, так тяжело пульсирующую сквозь ткань на ее бедрах.       Какаши продолжал свои ласки. А ведь он совершенно не хотел торопить её. Но ему было так тяжело находиться с ней рядом и не иметь близкого контакта. Такая страстная и нежная в своем красном ципао, которое под натиском ласк его рук раскрылось у ворота, подчеркивая ее фигуру, ее соблазнительную, мягкую и упругую стоящую грудь, ожидая дальнейших жарких и страстных прикосновений любимого человека.       Как он хотел её! Иногда он, думал, что просто взорвётся от переизбытка чувств, которые так долго держал под замком: так много страсти было в нем к ней. Но порой, его все еще терзали мысли о том, что это не любовь, а лишь желание. Что вся эта похоть от излишнего воздержания, и лишь неотъемлемая часть мужского начала, — биология Альфа-самца.       Сакура вздрагивала от возбуждения, а Хатаке захлебывался гормонами. Он будет трахать её настолько долго, насколько она будет нуждаться. Неважно, что она захочет, он будет идеально соответствовать ей.       Но Хатаке сразу отогнал ненужные мысли прочь, ведь когда пелена страсти спадала с глаз, он видел в ней продолжение себя, свою половинку, свою любимую.       Шестой ни на секунду не отрывался от желанного тела: он целовал, покусывал каждый сантиметр на её шее с вибрирующими от желания железами, оставляя после себя небольшие красные отметины. Он покусывал ее запястья, обсасывая и зализывая в извинении.       Обе его руки легли на её груди: он то сжимал их полностью, то лишь играл с затвердевшими бусинами сосков, отодвигая ажурную белую ткань и заставляя Сакуру забыть обо всем и томно, тяжело дышать. Он прижал её со спины своим телом к стене, так что у Харуно не было ни шанса, чтобы высвободиться.       Сакура чувствовала сквозь как будто не существующие брюки с бельем всю его возбужденную сущность, сильнее и сильнее напрягавшийся член. Он был очень большой, его ощущение приводило ее в еще большее возбуждение. Хрупкие девичьи руки, доселе покоившиеся на стене, сжались на ней в кулаки, как только Сакура почувствовала, что рука Какаши снова проскользнула в её белые и такие мокрые трусики.       Средним и указательным пальцами Хатаке надавил на клитор, потихоньку выписывая круговые движения.       Не понимая происходящего, Харуно инстинктивно расставила ноги шире, дабы предоставить больше простора своему мучителю. Разум все больше ускользал, предоставляя почетные первые места похоти, страсти, вожделению. От приятных ощущений она стала дышать громче, прерывистее, а когда один его палец проник внутрь неё — забыла, что это вообще необходимо. «О, КАМИ! Альфа, Альфа, Альфа!»       Его маленькая Омега. Он не позволил бы никому быть рядом с ней, когда она так уязвима в этом состоянии. Сакура изгибалась в его руках и отчаянно прижималась к нему. Желание прижаться к нему было настолько сильным, что она зарычала от этой мысли.       — Пожалуйста… Какаши… Альфа, пожалуйста…       Резко развернув Сакуру к себе, Хатаке вновь впился в её губы, но это было не так, как раньше: он целовал грубо, возбужденно, как будто сорвался с цепи. Одним быстрым движением он снял с неё ципао и отправил в полет. Затем снова прильнул к желанным губам, запуская длинные пальцы в девичьи на сквозь мокрые трусики.       — Ты такая влажная, мокрая, — возбужденно проговорил он, нехотя отрываясь от её губ.       Сакура подняла на него затуманенный взгляд, облизывая губы, а он продолжил:       — Ты хочешь этого? — тяжело дыша, говорил он. — Мы можем остановиться, только скажи.       Харуно изначально не смогла разобрать слов, что он сказал, возбуждение накатило слишком сильно, отбивая в голове:        «Твой АльфА!».       Только последняя фраза эхом отозвались в голове. Но чего она сейчас не хотела, — так это останавливаться. Ей стало даже немного обидно.       «Он не хочет тебя? Не хочет совсем? Не может быть! Он хочет другую Омегу? Ведь ты его, навсегда!»       Резко схватив его за волосы, она посмотрела ему в глаза и с вызовом проговорила:       — Какаши Хатаке! Завёл, так трахай! Трахни меня! Делай все, что хочешь! Только сделай своей! — и прильнула к его губам.       Какаши от услышанного не сдержал довольного сдавленного рыка, усмехнувшись в страстный поцелуй и, приподняв Сакуру за бедра, негласно указал, чтобы она обвила его торс ногами.       — Дерзость тебе к лицу, Харуно… Моя сладкая Омега! Моя девочка! Как же я люблю тебя! — хлопнув её по ягодице, прошептал он.       — Иди в комнату, или я оседлаю тебя прямо здесь! — нетерпеливо бормотала она, утопая в желании прикоснуться своим сочащимся соками лоном к его набухшему горячему члену.       — Теперь не уверен, кто же из нас хочет этого больше, — кусая её за нижнюю губу, выпалил он, двигаясь в сторону спальни.       — Заткнись, — прорычала она, удобнее устраиваясь на нём, прижимаясь теснее.       После этих слов он прижимал её к себе так сильно, что казалось, будто она не сможет дышать.       — Ты прекрасна! Восхитительна! — лукаво проговорил Какаши ей на ушко, попутно сжимая сильной рукой её ягодицу. От его действий Сакура выгнулась, прижавшись к сильному телу ещё сильнее, с её стороны раздался чувственный выдох, который пришёлся Хатаке в область шеи.       — Ты моя! Такая идеальная! Потрясающая! Когда мы ляжем в кровать, я хочу, чтобы ты запомнила каждый вздох, каждое движение, каждое касание наших тел. Хочу компенсировать все упущенное время нашей разлуки. Я так хочу тебя, хочу тебя долго, нежно, страстно, жёстко, неистово. Я никогда не желал никого так, как тебя! Я буду кончать в тебя снова и снова! — в его словах было столько страсти и огня, что Сакура готова была сорваться хоть сейчас и дать ему то, чего он так просит.       Хатаке почувствовал, как она обхватила пальцами его член, и чуть не укусил шею, которую облизывал своим языком. Она скользнула рукой от основания к головке и направила член в свою сторону. Он зашипел сквозь зубы и дернул её за руку.       Его, его Сакура! Он собирается выебать её. Погрузить каждый сантиметр себя в её крошечное тело и смотреть, как она будет принимать его. Он свяжет её узлом, а затем заполнит её, пока ей не будет достаточно.       Он будет трахать её и заботиться о ней в течке. Она будет сходить с ума от каждого его прикосновения. Он будет помечать её, пока каждый Альфа в Конохе или в любой деревне не будет знать, что она его; что он взял её. Его Омега. Его Сакура. Идеальная, совершенная Харуно.       — Я хочу быть только твоей! Потерять все, лишь бы быть рядом с тобой! — голос становился хриплым от накативших чувств перевозбуждения, страсти, похоти.       — Ками… я хочу тебя … словно зверь… и всему виной, — ТЫ! Я выпью твои соки до дна, вылежу твою сочащуюся дырочку, заставив стонать от сумасшествия, — почти шепотом ответил Хатаке, ослабляя хватку, дойдя до кровати в спальне.       Он, конечно, безумно хотел её, но хотел так, чтобы не на пять минут на полу или в ванной, где скользко и неудобно: Какаши хотел сделать всё медленно, тягуче, как описал ранее, и ради этого он способен найти в себе силы, чтобы подождать даже несколько часов, сдержать свою истинную Альфа-личину. Одним движением он бережно опустил её на кровать, чтобы она смогла лечь в удобную позу.       Хатаке склонился над Харуно, опираясь локтями на кровать, и снова принялся целовать её мягкие розовые губы, не забывая при этом ласкать небольшую девичью грудь. Он слегка касался руками её тела. Её грудь была красивой даже в белье, а соски твердыми и острыми, так ярко стоявшие под белым кружевом. Всё её тело дрожало. Она была такой чувствительной.       Свободной рукой, просунув ее под поясницей, притянул вплотную к себе, тем самым прижимая её промежность ближе к своему паху, имитируя сексуальные движения, и это сводило их обоих с ума.       Какаши спускался ниже, натыкаясь на оставленные им ранее засосы, прокладывая дорожку поцелуев от губ до груди в кружевной ткани. Одним щелчком, он расстегнул так мешающийся верх нижнего белья, и отбросил его в сторону.       Хатаке обхватил губами и без того напряженный сосок и принялся то покусывать, то посасывать его. Сакура, комкая простыни, вертела головой, изнывала и стонала от прикосновений, выгибалась ему навстречу: было невыносимо, поцелуи оставляли ожоги на нежной светлой коже.       А Какаши тем временем спускался все ниже. Осторожно, кончиками пальцев, он стянул брюки вместе с кружевными трусиками, он откинул их прочь, скрывшись у неё между ног. Осознание Омеги вдруг ударило в голову.       — Какаши, не на-а-ах, — она не смогла договорить.       Он провел пальцами по её лобку и нащупал клитор. Она взвизгнула и дернулась от его руки. Он снова протянул руку, чтобы слегка коснуться её снова. Её глаза были широко раскрыты, а у него прикрыты. Сакура была чертовски влажной. Если бы она уже не была такой чувствительной, то он бы вылизывал её киску до тех пор, пока она не начала кричать.       Хатаке поцеловал внутреннюю сторону бёдра, затем лобок, после чего развёл стройные ноги чуть шире, предоставляя себе больше простора. Какаши умело провел языком по половым губам, поднялся к клитору, принимаясь выписывать вокруг него непонятные узоры, а затем кончиком языка коснулся самого чувствительного места.       С уст Харуно сорвался шумный стон. Удостоверившись, что его Омега получает удовольствие от его действий, Хатаке надавил на чувствительный, вспухший бугорок ещё сильнее. Шумно выдохнув, Сакура подалась вперёд, прогибаясь и раздвигая ноги шире, насколько это вообще возможно.       В ушах шумело, а в голове лишь только мелькали обрывки фраз:       «Альфа!... Мой Альфа!... Возьми меня, Альфа!... Еще!»       Какаши провёл острым влажным языком по всей промежности и снова вернулся к налившемуся кровью клитору. Он принялся медленно его посасывать, но не забывая изощренно ласкать все ее тело, доставляя Сакуре обжигающие ощущения в других местах. Одна рука Хатаке была сосредоточена на девичьей груди, касаясь, сжимая и перекатывая в пальцах затвердевшие бусинами стоящие соски, а указательный палец второй руки ввёл в достаточно увлажнённое влагалище.       Она сходила от его действий с ума. Харуно не помнила себя от удовольствия. Никогда прежде она и подумать не могла, что секс может доставлять столь приятные ощущения. Секс с её истинным Альфой! С каждым его движением, приносящим ей небывалое наслаждение, она убеждалась в правильности своего выбора, убеждалась, что нашла своего единственного. Они подходили друг другу по всем параметрам, и это стоило того, чтобы ждать. А теперь… Сакуры была уверена — это судьба.       — Ка-каши,… ах…..КАМИ….. я сейчас…       Но он не был бы Какаши Хатаке, чтобы так просто позволить ей испытать наслаждение. Не в этот раз. Она должна умолять его, сделать ее своей!       Слегка отстранившись, он подул на девичье лоно, немного отогнав возбуждение, а потом снова прильнул к клитору языком и, осторожно захватив его губами, оттянул и слегка прикусил.       — Альфа, чтоб тебя! — она застонала, всхлипнув. — Какаши, ах, пожалуйста, ну же… — умоляла она его, закатывая глаза, словно теряя сознание от сводящих с ума ласк.       Хатаке и сам был на взводе от сильнейшего возбуждения, так сильно мучавшего его. Но он хотел доказать Сакуре, что она не ошиблась, отдавшись ему, хотел, чтобы она расслабилась и получила максимум удовольствия. Чтобы его Омега была удовлетворена своим выбором, доверившись. Ведь она так долго искала его. Нуждалась в нем!       В изнывающее, горящее и влажное от смазки влагалище ко второму пальцу он добавил еще один, тем временем большим пальцем стимулируя ее клитор. Это возвысило чувствительность ее лона до предела. Он имитировал толчки, все больше и больше растягивая сочащуюся дырочку таким обилием влаги, что она громко хлюпала при каждом движении. Добавляя острый и твердый язык, он почувствовал собирающуюся судорогу и пульсацию ее стенок и клитора. Он готов был вылизывать ее дочиста. А простынь под ней была пропитана ее соками и запахом так, что он мог кончить лишь только от этого осознания, сливаясь с ее запахом воедино.       Ещё несколько резких движений языком — и вот он, кульминационный момент: воздуха стало катастрофически не хватать, в горле пересохло, грудь вздымалась от тяжелых, чуть хрипловатых стонов, зрачки расширены, она уже прогнулась настолько, насколько это было возможно, пытаясь подстроиться под ритм его языка, ещё секунда и, будто бы взорвавшись изнутри, — обмякла, приняла естественное положение и закрыла от удовольствия глаза.       Его. Его Омега. Она была идеальной, и она была сейчас, здесь только для него. Но может ли он быть кем-то, кто доминирует над ней? Как только течка ослабнет, не будет ли она в панике и ужасе, когда увидит его над собой? В ней.       Он стиснул зубы, застонал и постарался отогнать мысли прочь. Её руки потянулись, чтобы найти его, успокоить, чувствуя, как он сомневается, напрягаясь.       Она приподнялась на локтях с ярким румянцем на щеках.       — Что случилось? Разве ты больше не хочешь меня? Мой Альфа не желает меня? Я сделала что-то не так? — спросила она с тревожным взглядом.       — Черт… Сакура, — сказал он и зажал ладонью рот и нос, чтобы перестать чувствовать её запах. Хватит дегустировать её. Но это не очень помогало. После того, что уже было. Запах её тела уже впитался в его кожу. — Это не так. Просто… Мы можем остановиться, если ты этого захочешь. Я не хочу насильно доминировать над тобой!       Он мог бы просто умереть, если бы она начала пахнуть кем-либо другим. Она изогнула бровь и покачала головой. Её руки продолжали медленно тянуться к нему, а он продолжал отстраняться дальше, пытаться мыслить здраво, стараясь не замечать возбуждения, разрывающего его изнутри. Его рука дернулась, пока он боролся с желанием прижать ладонь к её ногам и почувствовать, какая она горячая и чувствительная. Он хотел, чтобы она прижалась к нему.       Он изо всех сил старался не смотреть на её грудь. Соски покраснели и опухли от ласк и возбуждения. Если он проведет пальцем по ним, она, вероятно, нападет на него. Если бы он мог просто прикоснуться к ней. Черт, он хотел её.       — Раз и навсегда, Хатаке! Запомни! Ты мой Альфа! Истинный! Я так долго ждала тебя, нуждалась в тебе! Хватит искать причины, боясь быть счастливым! Ты только мой! Я хочу, чтобы ты пах мной, а я тобой! Ведь я больше не смогу без тебя!       Сердце предательски ухнуло вниз, закручивая узел внизу живота еще сильнее. В секунду Какаши возобновил движение пальцем во влагалище, попутно лаская остальные участки разгорячённого тела. Он сдался, он не мог ей насытиться, не мог насладиться сполна. Ему было ее мало во всех отношениях.       Хатаке проложил дорожку поцелуев от живота до её губ и с жадностью впился в Харуно.       Подмяв Сакуру под себя, Какаши удобно устроился меж ее ног. Подсунув одну руку ей под спину, другой он продолжал снова стимулировать клитор, попутно целуя её шею. Воспользовавшись его беззащитностью, она дотянулась и взяла его член в свои руки. Она провела пальцами вверх и вниз по всей длине, и это заставило его мозг отключиться.       — Пожалуйста. Я хочу почувствовать его внутри меня. Позаботься обо мне.       Её последние слова проникли в его разум и вызвали в нем нечто инстинктивное.       Почувствовав, что Харуно снова возбуждена, он вынул палец из влажного влагалища, собираясь заменить его кое-чем посущественнее.       Сакура почувствовала, что внизу живота снова стало жарко, мокро, собирая все напряжение в заворачивающийся узел плотского желания, и, как следствие, хотела скорее получить удовольствие. Но она понимала, что не должна быть эгоисткой, что Какаши тоже хочется получить разрядку. А значит, ей придётся немного потерпеть.       Он поднялся. Приблизился ближе, пока головка его члена не коснулась её скользких складок. Он встряхнул головой, пытаясь сдержаться. Она застонала, и её глаза чуть закатились назад, когда она прогнулась и попыталась насадиться сама.       — Пожалуйста, возьми меня. Пожалуйста, позаботься обо мне, Альфа, — она подтолкнула бедра и заставила его погрузиться чуть глубже, еще не заходя.       Он позаботится.       — Ты моя. Моя Омега. Теперь ты моя. Каждый дюйм тебя. Никто больше не сможет тронуть тебя. Ты моя. Каждую течку ты будешь подо мной. Мое семя будет внутри тебя, — прошептал он слова возле её шеи, прижимая к себе сильнее.       Её запястья были заперты его рукой. Её гладкое, распутное тело прижалось к нему. Отлично. Его Омега. Его.       — Попроси меня. Попроси меня взять тебя, — приказал он. Его голос вибрировал, и она вздрогнула, выгибаясь под ним.       — Пожалуйста. Пожалуйста, — молила Харуно.       Хатаке немного приподнялся, провёл носом от девичьей шеи до ушка и, слегка прикусив его, прошептал:       — Готова?       Сакура затуманенным взглядом посмотрела на него и тихонько кивнула головой. Она заметно напряглась, её дыхание участилось, и сердце забилось в бешеном ритме.       — Расслабься, — глядя ей в глаза, прошептал Какаши. — Милая, расслабься.       Она обняла его двумя руками, прижавшись всем телом.       — Давай, — прошептала Харуно и поцеловала его.       В следующую секунду Сакура почувствовала, что вход во влагалище натянулся и начал растягиваться твёрдым и влажным членом. Хатаке действовал медленно, ввёл сначала головку. Он не отрывал взгляда от Харуно, наблюдая за её реакцией, боялся причинить малейшую боль.       А она лишь зажмурилась и вцепилась в него ещё сильнее. Какаши наклонился и, поцеловав её, резко протолкнулся внутрь, делая навсегда своей. Своей Омегой.       С губ Сакуры сорвался слабый вскрик, и она вонзила свои ноготки до крови в напряженные плечи возлюбленного. Внутри неё словно что-то сильно натянулось и лопнуло, порвалось. Боль была не сравнима ни с чем, ни с одним ранением. Но она знала, что это стоит того, чтобы быть счастливой вместе с ним, со своим любимым, отдать себя всю без остатка.       Какаши не двигался, осыпая ее своими поцелуями, шепча утешительные слова, извинения. Его графитовые глаза были полны тревоги и беспокойства. Сейчас Сакура казалось ему еще более хрупкой в его объятиях, что так нуждалась в защите. И ему не хотелось причинять ей такой боли. Он ее Альфа и должен защитить, не смотря ни на что. Однако, Сакура сквозь слезы поцеловала столь желанные губы так нежно, и улыбнулась. Новое, ни с чем не сравнимое чувство всплыло у неё в голове: теперь все будет совершенно иначе. Ведь она умела терпеть боль, как боец, как ирьенин.       — Продолжай! — лукаво улыбнулась чертовка.       Хатаке большими пальцами стер ее слезинки, все еще с переживанием вглядываясь в лицо любимой.       — Ты уверена?!       — Да! Я готова!       Она застонала, умоляя его войти глубже. Её руки сжимали его плечо, пальцы запутывались в его волосах и прижимали его ближе, когда она двигала бедрами и пыталась достичь желаемой глубины. Он поцеловал её. Он так сильно прижал её к своему телу, что невозможно было сказать, где заканчивались или начались глубокие толчки.       — Моя. Теперь ты моя, — зарычал он ей в губы. Её губы были на вкус как мед. Он не мог перестать целовать её, касаться её, водить пальцами по ее груди.       Хатаке начал медленно продвигаться вперёд, заполняя её собой полностью. Сакура тихо поскуливала под ним с закрытыми глазами, а он целовал её во все возможные места, чтобы хоть как-то отвлечь и облегчить её страдания. Она не могла полностью принять его, но он входил медленно по дюйму, и по её щекам покатились слезы радости. И, войдя практически во всю длину, остановился, давая Харуно привыкнуть. Отлично. Настолько совершенно. Он не знал, что может чувствовать себя так хорошо. Это было... Восхитительно… Божественно…       — Все, милая! Слышишь… больше не будет так больно, — успокаивал он её, убирая пряди волос с девичьего лица. Нежно поглаживая он шептал:       — Моя сладкая девочка! Моя Омега! Я люблю тебя!       Сакура была так хороша. Будто была создана для него. Вся бархатная и горячая, как расплавленная лава. Она чувствовала себя такой мягкой под ним.       И да — ей было больно, но боль постепенно отступала. Она раскрыла глаза и заглянула в его, серые, словно грозовые тучи. Она была безумно счастлива, что это наконец произошло.       Он сломал бы её, если бы не был осторожен. Его челюсть сжалась, всё его тело дрожало, когда он пытался сдержать бушующее в нем удовольствие. Он никогда не был таким усердным.       — Все хорошо, продолжай, — улыбнувшись, проговорила она слегка подрагивающим голосом. — Ведь ты со мной…       Хатаке поцеловал её и начал плавно двигаться.       В этот момент он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Он так любил её. И теперь она была его, вся, без остатка, до капли. Все, чего он так хотел, всю свою жизнь: счастья, которым оказалась Сакура — истинная любовь всей его жизни, за которую он был готов отдать свою. Его Омега. И он сделает все для неё, чтобы она ни в чем не нуждалась, чтобы была всегда рядом, чтобы всегда была счастлива.       Какаши продолжал плавные, размеренные движения, обуреваемый кучей новых приятных ощущений и впечатлений. Она была такой узкой, такой горячей, что ему сносило крышу. Он был так сильно возбуждён, что ему безумно хотелось сорваться на бешеный ритм, но изредка всхлипывающее под ним от резких движений существо, родное, любимое, отрезвляло.       Он не хотел сделать ей больно, только не ей.       После нескольких минут Сакуре стало заметно легче, и стоны, что раньше издавались от боли, переросли в стоны наслаждения.       Она застонала, умоляя его войти глубже. Её руки сжимали его плечо, пальцы запутывались в его волосах и прижимали его ближе, когда она двигала бедрами и пыталась достичь желаемой глубины.       И Хатаке сорвался.       Уткнувшись лбом ей в плечо, он все быстрее и быстрее наращивал темп, чтобы как можно скорее помочь ей и себе получить долгожданную разрядку. Он хрипло и часто дышал, изредка, поддаваясь порыву, не сильно кусал её шею, вылизывая железы. Шептал, что теперь она лишь его.       Он провёл широкой ладонью по животу и опустился ниже. Большим пальцем он достиг клитора, и Сакура прогнулась до хруста. Она ярко чувствовала его чуть грубую кожу на пальцах, размазывающих вязкую смазку по клитору, сипела и вздрагивала от рваных толчков его бедер и взрывающей стимуляции ее лона.       Сакуре нравились эти новые ощущения, ей нравилось, что они вышли на новый уровень отношений: как будто стали ещё ближе; ощущать его в себе было странно, но необычайно приятно, и оттого она старалась подстроиться под его ритм, но постоянно сбивалась.       И она терялась в пространстве, задыхаясь от нарастающего возбуждения. Сильное головокружение сменило местами кровать и потолок, и Сакура вскрикнула, почувствовав нарастающую тягучую судорогу. От частых и быстрых толчков ей почти не было больно, но Харуно не стала ничего говорить, решив, что он и так долго ждал, а она может потерпеть, если нужно.       От ощущения крепкого горячего члена внутри её охватила крупная дрожь и голова закружилась еще больше, как будто она была оглушена, находясь под толщей воды. Она хваталась за его плечи, желая ближе притянуть его к себе, прильнуть коже к коже, прочувствовать его настоящего. И тихо застонала в такт влажным шлепкам, выгнувшись навстречу.       — Не смей …. сдерживаться, — сбитым шёпотом произнёс он на ухо, и Сакура окончательно потерялась от его голоса.       Глубокие и сильные толчки не позволяли вдохнуть полной грудью: Сакура часто и мелко дышала, вдыхая запахи их разгорячённых тел. Прогибалась от ощущения лёгкой судороги, волнами расходящейся от паха до солнечного сплетения, и всхлипывала, чувствуя горячую ладонь на своей груди.       — Какаши! — прерывисто выкрикнула она его имя.       Сакура приоткрыла глаза, обвела взглядом его ключицы и плечи и смазано коснулась губами кожи, стараясь дотянуться хоть куда-нибудь. Его дыхание, грубые толчки и поцелуи, чередующиеся с укусами, раздирали её на части.       Когда он почувствовал, что узел начинает расти внутри неё, он опустил голову, чтобы вылизывать, сосать и осторожно скользить зубами по её запаховым железам на шее, на запястьях. Это заставило её сжаться вокруг его члена. Ощущения были нереальными. Они становились все сильнее и сильнее, а её лицо выражало восторг. Когда он был полностью заперт внутри неё, он почувствовал, как его яйца напряглись, и напряжение распространилось по его нижней части спины, когда его начала засасывать её матка. Она стонала ему в губы, принимая горячий влажный язык, проскользнувший ей в рот, и вскрикнула от сладкой больной судороги, сковавшей её тело.       — Какаши… — прошептала она на выдохе, почувствовав, что сил ни на что не остается.       Оргазм накрывал ее с возрастающими волнами до полной истомы.       Он крепче прижался к ней, сильнее толкаясь в податливое тело. Сжимал её до боли и хруста в собственных пальцах. Влажные ритмичные шлепки разлетались по комнате, и она чувствовала, как тело больше не слушалось её — само подставлялось под удобную позу. Глубокая дрожь прокатилась по всему её телу, заполняя страстными вдохами комнату. Капли пота дрожали на его коже, а Сакура обняла его так крепко, что стало трудно дышать. Её жгучее, влажное лоно сжалось и взяло в тиски его узел, когда он дернулся в ней, заполняя её своим семенем. Она билась, прогибалась назад так сильно, что он боялся, что она сломается. Он притянул её ближе к себе, держа её за запястья одной рукой в то время, как целовал и гладил её, говоря, что она прекрасна, что она идеальна. Хатаке продолжал кончать в неё в течение нескольких минут. Это было похоже на чувство возрождения вселенной. Весь его мир одновременно взрывался красочными фейерверками блаженства и сводился к одной точке. Это продолжалось и далее, пока его мозг дал почувствовать, что он, должно быть, распадается на молекулы. Когда узел наконец ослаб, он упал и поцеловал её. Это было блаженством. Он не знал, что что-то может быть таким же невероятно прекрасным.       Он никогда не перестанет заботиться о ней и отдал бы все, что угодно. Хатаке действительно считал, что она прекрасна, и теперь он уверен, что она всегда будет его.       — Сладкая девочка, — пробормотал он ей в губы. — Ты моя самая прекрасная сладкая девочка. Я так доволен тобой. Как же ты восхитительна, и только моя!       Сакура сияла от испытываемых эмоций, прижимаясь к Хатаке. Они всё еще были связаны вместе. Он лег так, чтобы они оба могли лежать на боку. Положив ее ногу на бедро Какаши обнял ее так, чтобы он мог гладить её рукой, ведь она была такой маленькой. Он никогда не забудет, как её тело подходит под него.       Хатаке зарылся второй рукой в её волосы и откинул назад, чтобы провести большим пальцем по жилке на шее. Она уткнулась лицом в его грудь. Казалось, что Сакура дышала им так же глубоко, как и он дышал ею. Воздух пах как они – он пах сексом. Всё было смешано, невозможно было различить что-то одно. Это один запах. Их запах, ведь они стали одним целым.       Однако, когда узел наконец ослаб, выскользнув из столь вкусного, горячего, мягкого лона, он протянул руку вниз, собрал немного своего семени и размазал его по жилкам на её шее и запястьях, слегка втирая его в кожу. Теперь, если какой-нибудь Альфа приблизится к ней - они не смогут игнорировать то, что Хатаке был ее Альфой.       Звон в ушах и лёгкое головокружение постепенно сошло на нет, и Сакура заёрзала, сильнее вжимаясь в липкое от пота тело, попытавшись удобнее разместить голову на его вытянутой руке.       Никто из них не сомкнул глаз до рассвета, наслаждаясь друг другом.       Поспав пару часов, Хатаке сонно открыл глаза, чувствуя тепло, такое желанное его телу. Рядом лежала розововолосая куноичи, и воспоминания прошедшей ночи накрыли его с головой. Он был одновременно счастлив и опечален.       «Что же будет дальше… Это правда, или всего лишь сон».       За своими мыслями он и не заметил, как его любимая проснулась и наблюдала за ним, тщательно исследуя такие прекрасные черты лица без маски, к которым ей все еще нужно было привыкнуть. Но, не было смысла спорить — он был красив, идеален!       — Э-эй, Какаши… Все в порядке? — Сакура принялась махать руками перед растянувшимся в непривычной грустной улыбке лицом Какаши.       — Что? — Хатаке растерянно перевёл на неё взгляд.       — Что с тобой? Доброе утро! — склонив голову набок, она изучающе посмотрела на него, ища ответ на свой вопрос.       А затем приложила руку к его теплому лбу, проверяя, не болен ли он.       Но не успела Харуно сказать и слова, как была резко притянута за руку и усажена к нему на бедра.       Не ожидая столь резких действий, Сакура вскрикнула, но скорее от неожиданности, нежели от испуга. И теперь она смирно сидела у Хатаке на бедрах, склонившись в пол оборота и касаясь своей грудью его, и вопросительно смотрела в графитовые глаза, ожидая объяснений. Но он молчал.       — И что это было? — вскинув бровь, поинтересовалась Сакура.       — Я все еще хочу тебя, — хрипло проговорил он ей на ушко, грустно улыбаясь.       — Сто-оп, подожди, милый, сначала надо же сходить в душ, а потом все остальное! — начала, смущаясь, улыбаться Харуно, пытаясь выбраться из крепких мужских объятий.       — К сожалению, нам все равно надо торопиться, чтобы разобраться со сложившейся ситуацией. Остальное придется оставить до вечера! Да и чем раньше все встанет на свои места, тем быстрее мы сможем вновь наслаждаться друг другом.       — Хорошо, только… Давай полежим пару минут, прошу тебя, — проговорила она, нежно ластясь, словно кошка на груди.       — Конечно, родная! - тихо проговорил он, обнимая и притягивая Сакуру к себе сильнее, не давая и шанса вырваться, будто бы она была его плюшевой игрушкой.       Хатаке продолжал нюхать и слегка касаться своей Омеги. Он запомнил её дыхание и ощущение её кожи и провел ладонями по всем её изгибам. Вероятно, он должен был перестать облизывать её, но он не мог ничего с собой поделать. У него была ненасытная потребность испробовать её. Он хотел укусить Сакуру, чтобы заявить о ней всем. Какаши хотел убедиться, что никто не сможет занять его место. Тогда она будет хотеть только его. Но тут ее малахитовые глаза блеснули яркими огоньками, а на лице расползлась нахальная ухмылка.       Она решила сменить своё положение и, чуть привстав, оседлала Хатаке, перекинув поудобнее ногу.       Харуно томно смотрела ему в глаза, не отрываясь, а затем, приблизившись на непозволительно близкое расстояние, прошептала ему в губы томным соблазнительным голосом:       — Я ХОЧУ КОЕ-ЧТО ПОПРОБОВАТЬ. Позволишь?       Опустившись к его губам, Харуно осторожно принялась целовать их, попутно водя маленькими руками по широкому мужскому торсу.       Он неохотно отвечал, лежа с открытыми глазами и не понимая, нахмурился - что эта чертовка задумала.       Она сомневалась, что он осознавал это, но в тот момент, когда она прошептала ему на ухо, его феромоны наполнили воздух, пока он не почувствовал, будто занавес окутал их. Она могла чувствовать гул между ними. Доминирующий. Её Альфа.       Она наклонилась вперед и поцеловала его. Медленно. Глубоко. Она высунула язык и дразняще провела им по его нижней губе, прежде чем слегка прикусить её зубами. Её руки скользнули вверх и, отодвинувшись, провела руками по его шее. Он вздрогнул и глубоко вздохнул.       Она скользнула руками вниз по его торсу и наклонилась вперед, прижавшись губами к железе на одной стороне его шеи. Она вдохнула и почувствовала, как её позвоночник покалывает от пьянящего, всепоглощающего запаха его тела.       "Я хочу быть самой лучшей, для тебя. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Хочу сделать тебя счастливым, настолько счастливым, насколько это возможно."       Её пульс колотился, но она была больше обеспокоена тем, понравится ли ему. Одно было ясно: она хотела завести его, всячески лаская. Сакура то целовала, то покусывала его шею, оставляя свои отметки, которых уже и так было предостаточно, затем начала спускаться ниже, к груди, принявшись осыпать его накаченное тело мелкими поцелуями, которые начали приносить Хатаке немало удовольствия.       Его член был твердым, прижатым к её беленьким трусикам, она чувствовала это своими половыми губами и тесно прилегающим клитором. Сакура боролась с инстинктивным желанием прижаться к нему. Если она станет похотливее, то может потерять голову и всё испортит.       — Сакура, ты же хотела в душ. И нам действительно надо собираться, чтобы не опоздать… — а потом спустилась ещё ниже.       Она встретилась взглядом с Хатаке, и медленно скользнула назад. Она опустила голову и коснулась губами его торса. Она почувствовала шрамы на его груди под своими губами. Она поцеловала их. Она скользнула ещё ниже, пока не соскользнула с его колен и не встала на колени между его ног. Её руки легко лежали на его коленях. Она подняла на него глаза. Его глаза были черными, и то, как он смотрел на неё, заставило её затаить дыхание. Комната словно натянулась от напряжения, исходящего от него. Он казался почти застывшим, когда смотрел на неё. Её сердце бешено колотилось в груди.       "Я тебе нравлюсь, Альфа? Ты доволен мной?"       Она всё ещё смотрела ему в глаза, медленно скользя рукой вверх по его ноге. Его член напрягся, и он дернулся, когда её рука коснулась его. Она судорожно вздохнула. Его пальцы сжались, когда она обхватила его рукой и вытащила наружу из-под одеяла. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд, пока изучала его. Член был очень больших размеров, не менее 19 см. Она знала, что он очень большой, но, когда он был всего в нескольких дюймах от её лица, он вдруг показался ей ещё больше. На мгновение она засомневалась, так ли уж широко раскрыт её рот. Как напряжены были его ноги, когда она прислонилась к ним и изучала его член.       — Сакура я же сказал, не на-а-ах…       Она крепко сжала его, наклонилась вперед и медленно обхватила его губами. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Шумный выдох раздался с его стороны, когда она лизнула головку члена, а затем ещё, и ещё.       Его левая рука метнулась вперед и скользнула по её подбородку. Теплый, успокаивающий и отчаянный. Она взяла его глубже, и его прикосновение исчезло. Его рука упала на постель, и он впился пальцами в обивку. Он издал низкий стон. Интенсивность его реакции ощущалась в ней, как огонь.       Она медленно откинула голову назад, скользя по нему языком. Его грудь тяжело вздымалась. Костяшки его пальцев побелели. Его глаза были широко раскрыты и темны, как будто он не мог оторвать их от неё. Он был на вкус, — она не была уверена, как описать это, когда её язык скользнул по его члену.       Подобно запаховым меткам, он активизировал что-то в её сознании. Она чувствовала всю силу своего воздействия на него. Он принадлежал ей. Она принадлежала ему. Ей казалось, что она дает ему то, чего он не позволял себе желать. Она чувствовала этот воздух и чувствовала его запах по тому, как его феромоны реагировали на неё. Удобнее расположившись между его ног, Харуно стала двигаться, заглатывая член практически полностью, но темп набирать пока не собиралась.       Пытавшийся поначалу как-то противиться её действиям, Хатаке полностью сдался. Его руки скользнули от её волос вниз к шее, лаская её. Сакура издала глубокий стон и почувствовала, что её челюсть еще больше расслабилась. Хатаке глубоко вздохнул. Она даже не представляла, как сильно возбудится, когда он окажется у нее во рту. Как живо она будет переживать его реакцию. Он ещё крепче прижал большие пальцы к её железам, и это вызвало в ней пульсирующее возбуждение. Её бедра подались вперед, когда она продолжала двигать рукой и исследовать его языком. Она продолжала двигаться, пока не почувствовала, что основание его члена начало расширяться.       Схватившись руками за бортик кровати, Какаши толкался тазом ей навстречу, пытаясь ускорить движения.       Он понимал, что она взяла верх, но уже ничего не мог с этим поделать, да и в такой ситуации, если честно, не имел ни малейшего желания.       Сакура продолжала свои действия, которые сводили Хатаке с ума. Она заметила, ещё чуть-чуть — и он кончит, поэтому прекратила свои движения, пройдясь языком по яичкам, смачивая обильно слюной, дабы немного остудить его пыл. Затем Сакура начала брать поочередно его яички в рот, посасывая, что приносило Какаши ещё больше приятных ощущений.       Однако Какаши явно не был доволен таким раскладом: мало того, что его практически насиловали, так ещё и кончить не давали. Она сжимала и разжимала его яйца, позволяя эрегированному органу пульсировать у ее губ.       Сакура отстранилась, её хватка на его члене усилилась, когда она опустила голову и начала целовать нижнюю сторону его члена; высунув язык, она нежно покусывала его губами, пока не достигла основания и слегка провела языком по узлу. Второй рукой она все также попеременно сжимала и разжимала его яйца, что приводило Шестого в ощущение экстаза.       — О, КАМИ… — всё тело Хатаке содрогнулось под ней, и он заново взял ее за шею, еще сильнее.       Он терял контроль из-за того, что она делала с ним. Его руки почти дрожали.       "Моя сладкая девочка. Хорошая девочка. Я так тобой доволен."       Она почти дрожала от собственного желания. Она сжала ноги вместе, чувствуя себя до боли опустошенной. Она была такой мокрой, что чувствовала свой запах возбуждения. Сакура знала, что Хатаке учуял его задолго до неё.       Он дышал сквозь зубы, и она продолжала лизать языком его узел, в то время как её рука продолжала скользить вверх и вниз по всей его длине, пока она не почувствовала, что его ноги дрожат.       Сакура оторвала от него губы и встретилась с ним взглядом. Глядя на него снизу-вверх, она открыла рот, обхватила губами его член и взяла его так глубоко, как только могла. Хатаке издал стон, который был наполовину рычанием, и его голова откинулась назад.       А Харуно в это время принялась лизать член во всю длину: то рядом с головкой, то спускалась ниже, водила языком по уздечке, а затем, услышав со стороны любимого шумный стон, начала постепенно спускаться к основанию мужского органа.       Она ласкала языком и губами мошонку, попутно выводя большим пальцем правой руки круговые движения по головке члена, который уже обильно выделял смазку.       — Ты чертовски великолепна… — его большие пальцы скользнули по её скулам. — Твой ротик на моем члене. Такая идеальная Омега. Всё в тебе чертовски идеально. Ты такая сладкая девочка.       Его глаза были такими темными, что она едва могла разглядеть графит, а выражение его лица было таким же голодным и жадным, как и у неё самой.       Хатаке дышал так быстро и громко, что, казалось, он вот-вот кончит.       Увидев, что он еле-еле держится и до финиша ему осталось совсем немного, Харуно снова переключилась на его член и, погрузив его к себе в рот, принялась сосать твёрдый орган в ускоренном темпе.       Не выдержав, Хатаке взял Сакуру за волосы, задавая свой ритм: то пытался проникнуть в неё ещё глубже, то держал женскую голову на уровне головки члена, приподнимал ягодицы навстречу податливому ротику от уже просто невыносимого возбуждения.       Харуно уже было начала уставать — от таких частых и резких движений челюсть немного затекла, — но останавливать его она не собиралась. Ей самой доставляло огромное удовольствие делать ему минет, хотя в данный момент «это» таковым назвать было сложно — Какаши просто грубо и неистово трахал её в рот.       Сакура, не осознавая, ярко чувствовала, что он был практически на грани, и сейчас она явно ощущала, как член начал пульсировать все сильнее и сильнее, а Хатаке стонал все громче, резче и прерывистее, и, сделав ещё буквально парочку сильных толчков, он кончил в неё, издав гортанный стон.       Она сглатывала и сглатывала, но не была готова к тому, как много он кончил. Она чувствовала, как сперма капает с её губ и скользит вниз по его члену и пальцам. Когда она остановилась, она вынула член изо рта и осторожно принялась вылизывать его дочиста. Сакура сосредоточилась на том, чтобы поймать каждую каплю, на его члене, на своих пальцах, на его узле. Нежно. Успокаивающе. Его сперма была похоже на то, будто она накачала себя афродизиаком, становясь такой возбужденной, что это было почти болезненно. Её соски были твердыми, а клитор пульсировал каждый раз, когда она высовывала язык, чтобы поймать ещё одну каплю.       Сакура облизнулась, продолжая сидеть верхом на Какаши, который вроде бы ещё был не доволен, что им так просто воспользовались. Однако то, как им воспользовались, было невероятно приятно.       — Я смогла улучшить твое настроение? — слегка наклонив голову в сторону и закусив губу, поинтересовалась Харуно.       Одарив её фирменной ухмылкой, он аккуратно взял сидящую на нем Сакуру за руку, переплетая пальцы.       — Ещё как, — прошептал Какаши, и в ту же секунду потянул её, быстро переворачивая, тем самым подминая под себя.       — Наказать бы тебя за такое, — добавил он, резко впиваясь в пухлые раскрасневшиеся губы.       — Не медли, — простонала она. — Я уже вся мокрая, только для тебя.       Резко, без всяких прелюдий, он вошёл в неё и сразу принялся набирать темп, попутно целуя Сакуру во все доступные места. Заставив её прогнуться, Какаши начал всячески ласкать женскую грудь: вобрав в себя один сосок, Хатаке принялся сосать, лизать, покусывать, затем проделывая то же самое с другим.       Постепенно он все сильнее и сильнее наращивал темп, она стонала под ним так громко и страстно, что Хатаке мог бы кончить только от звуков, издаваемых ею. Какаши подхватил ее под бедра, не выходя из сочащегося соками лона, и поднял на себя, перемещая их на стоящую рядом тумбу столешницу.       Выгибаясь ему навстречу с каждым толчком все сильнее, она кричала, прося о большем. Харуно старалась развести ноги как можно шире, чтобы член входил хоть немного глубже.       Животные инстинкты захватили их разум, заставляя отдаваться друг другу по полной, без остатка. Схватив Хатаке за волосы, Сакура притянула его к себе, страстно целуя. Какаши буквально чувствовал своим телом, как сильно были напряжены её соски: они стояли так, что аж болели.       Она была возбуждена настолько сильно, что, казалось, сейчас потеряет сознание, если не получит нужной разрядки. Он членом чувствовал всю влажность ее лона, так узко и туго обхватывающее его пульсирующий, возбужденный член с разрастающимся узлом у основания. От этой тесноты и высокой чувствительности оба из них сходили с ума.       Она вдохнула его запах. Он пах, как она. Она уткнулась носом в его шею и провела языком до её основания.       — Ты моя, — пробормотал он ей на ухо.       — Какаши, прошу, быстрее, — простонала она ему в губы, а затем откинула голову назад, почувствовав, что вот-вот придёт долгожданный оргазм.       И он хотел исполнить её просьбу, немного изменив планы. Резко выйдя из ее влагалища, Какаши одним движением развернул ее на месте манящими бедрами к себе, хватая за шею. Толкая ее на столешницу, сгибает прекрасную ножку в коленке и кладет ее на поверхность, открывая такой сладкий, восхитительный вид на половые губы и сочащуюся соками дырочку. Смазка обильно текла из нее по ногам вниз и на поверхность тумбы.       Присев на одно колено, он резко притянул ее бедра к своему горячему рту, проводя настойчиво языком вдоль половых губ, терзая изнывающий клитор.       "Какая же ты сладкая, моя девочка! Моя Омега! Только моя!"       Раздвигая стенки влагалища языком, он проникает внутрь, вылизывая так, как будто пьет соки ее лона и не может остановиться. Находит пульсирующий клитор пальцами, попеременно сжимая и теребя. Ее лоно было восхитительным, набухшим, пульсирующим от ощущения подступающего оргазма.       "Моя Омега! Только моя!"       "АЛЬФА! Альфа! Альфа!!!"       Будучи уже сам на грани, Хатаке резко встает, хватает ее твердой хваткой за шею, и входит одним точным движением до упора, сразу ускоряясь до максимума, на который был только способен. Сакура закатила глаза и завибрировала от такой фиксации. Больше никто не собирался сдерживаться.       — Кончи для меня, моя девочка!       Хатаке, фиксируя ее бедро одной рукой, шлепнул по ягодице, оставляя красный горящий след на белоснежной и такой чувствительной коже. Сакура вскрикнула от удовольствия, более не сдерживаясь. Запуская руку в волосы, он тянул на себя так, чтобы ее прекрасная спина выгнулась ему на встречу.       Касаясь губами её уха, он захрипел:       — Я так хочу заполнить тебя, полностью, до краев. Я буду кончать так много и долго, что ты будешь молить меня остановиться.       Они стонали в унисон. Ещё пара толчков в таком темпе — и она задрожала, сильнее выгибаясь ему навстречу, зрачки были расширены до предела, в лёгких как будто кончился воздух.       Сакура сотрясалась в конвульсиях, словно остервенелая. От обилия соков помимо стонов раздавались звонкие хлюпанья ее влагалища. Она текла от своего Альфы, а для него – это была музыка. Музыка признания своего истинного Альфы!       — Ещё... ещё... ЕЩЕ!!!       Сакура кричала от резко вбивающихся толчков так, что Хатаке решил закрыть ей рот своей ладонью. Но она больше не могла сдерживаться, и наконец дойдя до пика блаженства её настигла долгожданная разрядка. Она не сдерживалась и кричала в его ладонь. Какаши тем временем все продолжал двигаться в ней, ощущая разбухающий узел внутри, и, сделав еще несколько толчков, рухнул сверху, придавливая её своим телом, двигаясь последними рывками. Его тело содрогалось, и он кончал в нее все больше и больше. Он чувствовал, как распадается на мелкие частицы, как заполняет ее, как она стонет от блаженства их единения. Они одно целое, Альфа и Омега, принадлежащие только друг другу.       Потные и без сил, они не могли сдвинуться с места. Не выходя из своей любимой, Какаши прижал Сакуру к себе, схватил под колени и с большим усилием дошел до кровати, укладываясь с ней на бок.       Лежа, прижавшись друг к другу, они пытались отдышаться, что выходило с большим трудом, особенно у Харуно, так как дрожь не отпускала, и она вибрировала всем телом, покрываясь мурашками.       Грудь обоих вздымалась так сильно, словно после марш-броска в несколько километров. Но они были такими счастливыми.       — Наказывайте меня почаще, Какаши Хатаке, — хрипела Сакура, содрогаясь.       — Многоуважаемая и Достопочтенная Госпожа Ирьенин всея Конохи… Только хотел Вам это предложить, — уткнувшись ей сзади в шею, прошептал он. — … Ты просто божественна! Моя Омега! Моя любимая, сладкая девочка! И да... от тебя я такого не ожидал! — сказал Какаши, ухмыльнувшись.       Сакура залилась краской до кончиков ушей, и с трудом повернула свою голову к нему, видя украдкой половину его прекрасного лица.       — Достопочтенный и Многоуважаемый Господин Шестой, Рокудайме Хокаге! — еле доносились слова от сбитого дыхания дыханием. — Не нарывайтесь, иначе следующий «медицинский» осмотр вы ПРОВЕДЕТЕ себе сами! И, кстати … мы опаздываем!       Какаши тихо засмеялся, прижав свой подбородок к ее макушке.       — Ничего, подождут!!!